Неро не мог уснуть.

Он вздохнул, в сотый раз поворочавшись в кровати, и уставился в потолок.

Это реально тупо. Типо, идея съехать была его собственной, так ведь? У него нет никакой причины быть несчастным, но его все никак не могло покинуть чувство, наподобие того, что он спускается по лестнице и вдруг пропускает ступеньку.

Когда он был младше, может в восемь или девять лет, у него была период, когда он был зациклен на абсолютно нелепых идеях.

Приготовить торт в полтретьего ночи.

Пойти в школу в костюме Черепашки Ниндзя.

Есть перец чили всю неделю.

Несть ничего всю неделю

Построить шалаш из подушек, но вместо подушек использовать Дьявольские Руки.

Каждый из этих поступков был продиктован крошечным кусочком его души, который надеялся, что Данте будет против этих затей, но он никогда не протестовал, ни разу – он поддерживал каждую идиотскую затею Неро, пока мальчик не пришёл к выводу, что он должен остановить их ради собственного блага.

И снова он ощутил то самое чувство, настигавшее его снова и снова, как когда он пришёл в класс в его костюме Черепашки Ниндзя и осознал, что затея, казавшаяся его очень крутой в начале, по итогу оказалась не такой уж и крутой. И если раньше он могу просто забежать в туалет и переодеться в нормальную одежду прежде, чем кто-нибудь его заметит, то теперь, увидев, как Данте был рад перспективе возвращения своей собственной жизни в единоличное пользование, Неро предпочел бы вскрыться Мятежницей, чем признаться, что он, возможно, передумал съезжать.

Не то, чтобы Неро очень много об этом думал, но он просто не ожидал, что всё пройдет настолько гладко. Он собирается уехать в какое-нибудь красивое местечко, и он прекрасно будет жить сам по себе, потому что, ну бля, если Данте как-то выжил, то кто-угодно смог бы. Возможно Леди будет в бешенстве, когда узнает о его переезде, но с этим он ничего не может поделать.

Как бы то ни было, Неро все ещё не мог уснуть.

Со вздохом сев на кровать, он взъерошил свои волосы; телевизор всё ещё жужжал с первого этажа, и он решил, что должен выключить его, потому что Данте, скорее всего, снова уснул перед ним. Отпихнув ногой ковер, Неро встал на холодный пол и поплелся в сторону коридора.

К его удивлению, Данте не спал, а смотрел какое-то тупое шоу, в руке его была наполовину пустая бутылка Джека. Когда Неро подошёл к дивану, он заметил ещё одну или две бутылки пустыми и валяющимися на полу, и что-то тяжёлое осело у него внутри.

Что это, если не свидетельство праздника?

Он падает на диван рядом с Данте, всё ещё продолжавшим смотреть в экран.

– Не можешь уснуть? – голос Данте хрипит, словно он с трудом выталкивает слова из глотки.

– Ага.

– Хочешь попробовать? – он протягивает бутылку, а потом начинает хихикать от хмурого взгляда Неро. – Расслабься, малыш, от одного глотка ты точно не умрешь.

Неро краем глаза смотрит «Оденься к свадьбе» и пожимает плечами.

– Почему бы и нет, - с этими словами он взял бутылку и сделал глоток; виски начал жечь ему горло,

и Неро закашлялся, из его глаз потекли слёзы. Данте ухмыльнулся и перехватил бутылку.

– Ты привыкнешь.

Ну, к этому Неро уж точно не хотел и не собирался привыкать, но он промолчал, глядя на парад блестящих, жемчужных, кружевных и воздушных свадебных платьев на мониторе. Данте возле него затих, прижавшись плечами к дивану и закинув ноги на кофейный столик, его глаза не отрывались от экрана, и Неро чувствовал какую-то странную тревогу, сжавшуюся в его груди, ощущавшуюся как зуд, словно что-то не так, но что именно – непонятно. Его нога начала дёргаться.

– Хочешь спарринг? – слова прозвучали раньше, чем Неро успел их обдумать.

Данте посмотрел на него; что-то в его глазах выглядело очень неправильным, но оно исчезло так быстро, что Неро не успел понять, что это было.

– Конечно, малыш, - он сел и хрустнул суставами. – Хватай палки и гвозди – пора ломать кости.

Неро закатил глаза.

– Знаешь, чё, старик? Каждый раз, когда ты открываешь рот, мне хочется выбить тебе зубы.

Данте тихо захихикал.

– Ну, это обычная реакция, - он встал, шлепнув Неро по плечу, когда проходил мимо. – Жду в проулке.

Неро в замешательстве взглянул на него, но затем встряхнулся и побежал к кладовой, где хранились Дьявольские Руки.

Грим встретил его довольным мурлыканьем, как только он заходит в комнату, но Неро игнорирует его, подходя к Анги и Рудре.

– Прости, приятель, но не думаю, что соседям понравится «Дьявольская Соната» в три часа ночи.

Дьявольская скрипка в ответ выдала раздражённое крещендо. Неро на это лишь усмехнулся, забавляясь, но заколебался, остановив руку в нескольких сантиметрах от мечей, и посмотрел на недовольную Руку.

– Ладно, - наконец сказал он. – Но, если я услышу хоть звук, клянусь, я твои струны на шнурки переведу.

Он мог чувствовать неохотное согласие Грима в глубине своего разума, и стоило ему снять Руку со стены, как та превратилась в длинную, костяную косу со странно выглядящей рукоятью и лезвием, настолько тёмным, что казалось, будто оно поглощает свет. Неро пальцами почувствовал гул, исходящий от Руки, но та молчала.

– Так-то лучше.

Данте приподнял бровь, когда увидел Неро с косой под мышкой.

– Кто-то собирается стать самым ужасным из ныне живущих соседом, - он тряхнул головой с тихим смехом, призвав Мятежницу прямиком в руки. – Не могу сказать, что не уважаю это.

– Он будет умницей, так ведь, приятель? – Грим недовольно загудел в руках Неро, но всё ещё не издавал ни звука. – Видишь? Мы договорились.

Данте начал подходить ближе, размахивая мечом.

– Ладно, пацан. Покажи, на что способен.

Неро, крайне не впечатлённый, посмотрел на него, и, как только Данте снова открыл рот, он совершил быстрый рывок, делая взмах ногами. Грим начал гудеть в его руках, превращая всю его тревогу и беспокойство в низкую, тягучую ноту, разрезавшую тишину ночи.

– А ну тихо, - пробормотал Неро в рукоять косы, та же раздражённо завибрировала в ответ.

Данте успел отклониться от удара, но с трудом, пошатываясь и удивлённо посмеиваясь.

– Чёрт, пацан, ты когда стал настолько хорош?

Неро наклонил голову, сощурив глаза.

– Думаю, где-то между всеми выпитыми тобой Джеками.

Данте начал хихикать ещё сильнее.

– Справедливо.

Неро сделал ещё один замах, но в это раз Данте парировал, немного покачнувшись от столкновения Мятежницы с Гримом во вспышке искр. Данте ехидно усмехнулся.

– Но всё же не стал лучшим.

Неро зарычал, быстро отступив, создавая дистанцию между ними, и сделал взмах косой.

– Ох, заткнись.

Он бросился вперед, используя инерцию, чтобы нанести удар в голову, рассекая воздух с силой, достаточной, чтобы ломать кости; Данте с легкостью уклонился от удара за долю секунды до того, как коса задела его ключицу. Вес Грима отбросил Неро вперёд, и он скорее почувствовал, чем увидел, как Мятежница приближается к его животу, так что он отпрыгнул, делая сальто в воздухе, и приземлился на корточки, как раз в тот момент, чтобы отразить удар рукоятью косы. Костяные клавиши задребезжали, когда Грим выдал несколько разочарованных нот прежде, чем Неро успел заткнуть его взмахом, чуть более небрежным, чем хотелось бы, в нерешительной надежде, что Данте недостаточно пьян, чтобы всё закончилось его кишками на земле.

Раздался звук рвущейся ткани, а Данте тихо заматерился. Неро встал, отбросив с лица волосы, и увидел, как его дядя прислонился к стене, держа руку на животе; сквозь его пальцы лилась кровь. Он почувствовал, как его сердце подскочило к горлу, пока Грим что-то бормотал в его кожу, а Данте выпрямился, обнажая уродливую рану, уже начавшую зарастать. Он вздохнул, звуча немного хрипло.

– Это была моя любимая рубашка.

Неро улыбнулся, закинув косу на плечо.

– Ты стал медленным, старик.

Данте ухмыльнулся, искры поползли по его коже, и низкий рокот загудел в его груди, словно дальний гром.

– Медленным, хм?

Он кинулся вперед, оставляя за собой блестящий след от Мятежницы, когда подпрыгнул в воздух, приземляясь в изящном пируэте, в то время Как Неро изо всех сил пытался парировать его удар. Когда Грим столкнулся с мечом, Неро почувствовал, как сила удара зазвенела в его костях, отдавая колющей болью в правую руку, в то время как запястье начало неметь; ему удалось отразить удар, позволив лезвию скользить по изогнутому краю косы, чтобы нанести удар сверху, но Данте сократил дистанцию в мгновение ока, Мятежница метнулась к его горлу. Неро быстро отступил от удара, попытавшись ударить Данте в шею в ответ, но он мгновенно поднырнул под косу, даже не следя за движением лезвия.

Ну, он начал наглеть.

Теперь они начали наносить удар за ударом, всё быстрее и быстрее, и Неро даже не надеется продержаться ещё немного; Грим никогда не смог бы сравниться с более сильным и злым из двух

Рук, а Мятежница продолжала наносить удары со скоростью, недостижимой для косы, в то время как Данте всё сокращал и сокращал ту небольшую дистанцию, которую Неро держал между ними, загоняя его в тупик. Его легкие горели, его правая рука, кажется, собиралась сломаться с минуты на минуту, а Грим гудел едва сдерживаемым органным соло, готовым вырваться в тишину ночи в любой момент, но он продолжал бороться, бороться против Мятежницы, против Грима, против собственных костей и мышц, и он собирался доказать ему, что он, он, он, он

Неро начал замах для нисходящего удара справа, но в тот момент, когда Данте попытался атаковать его незащищённый бок, он пируэтом изменил свою траекторию, совершая замах вверх. Грим загудел, его лезвие голодно засияло в тусклых лучах рассвета и почти, почти достало до бедра Данте, когда Неро почувствовал, как что-то обвилось вокруг его лодыжки, а в следующую секунду он был подвешен в воздухе вверх тормашками и смотрел на самодовольную ухмылку Данте, скрестившего руки на груди и прислонившегося к косе, наблюдая за тем, как Неро беспомощно барахтается в воздухе, пытаясь дотянуться до хвоста.

– Это ёбанное жульничество!

Данте на это лишь наклонил голову, в глазах его блеснуло что-то тёмное, и Неро понял, что замер.

– В драке нет такой штуки, как «жульничество». Ты просто делаешь всё, что в твоих силах.

Неро в ответ фыркнул, сдаваясь, и повис, как тряпичная кукла.

– Пусти меня.

Данте нахально ухмыльнулся:

– А ты заставь.

Злобное рычание вырвалось из глотки Неро, звуча совсем не по-человечески, когда он извернулся и достал до одной из клавиш на рукояти Грима. Коса выпустила торжественный, душераздирающий звук, и с неба упала огромная призрачная стрела.

Данте попытался отпрыгнуть, но потерял равновесие, упав на землю и утянув Неро за собой.

Неро закашлялся от поднятой ими пыли, слыша краем уха смех Данте.

– Неплохо, пацан, - прохрипел Данте, ложась на спину рядом с Неро. – Совсем неплохо.

Неро застонал, тряхнув головой.

– Это нечестно, - пробормотал он. – У тебя есть все эти клыки, когти и хвост, а всё, что получил я от этого месива – это ёбанное проклятье до скончания времён. Вообще не круто, правда.

Данте на это лишь засмеялся, заставив Неро ещё больше надуться.

– Нормально ты справляешься без всяких там клыков и когтей, - он повернул голову и посмотрел на Неро. – Всё нормально?

Мальчик тряхнул правой рукой и сморщился.

– Вроде как да, - сказал он. – Думаю, просто пара трещин. Эта рука абсолютно блять бесполезна; клянусь, с ней точно что-то не так.

– Ну конечно, во всём виновата рука.

Глаза Неро опасно сощурились.

– Это не смешно! – зарычал он. – Я стану лучше, старик, вот увидишь. Ещё немного, и я пиздану тебя так сильно, что тебе придется собирать свою жопу по кусочкам.

Улыбка Данте стала ещё шире, настолько, что она, должно быть, причиняла физическую боль.

– Ну, я бы хотел это увидеть.

Они лежали в тишине некоторое время, тяжело дыша, в то время как солнце медленно заливало улицу, открывая миру кровавые пятна на асфальте пыльного проулка, и это было вполне хорошо, потому что было мирно, тихо, а Данте пах домом и безопасностью, а этот крошечный, тупой демонический детеныш в Неро не хотел ничего, кроме как свернуться калачиком около Данте и уснуть.

Но это тупо, и Неро знал это, так что он поднялся со стоном.

– Ладно, мне нужно в школу.

Данте посмотрел на него с земли.

– Ну, в моё время мы должны были пробиться через орду кровожадных демонов, чтобы попасть в школу, - он недовольно цокнул. – Всё-то у вас, современных детей, просто..

Неро пнул жестяную банку прямо в дядину голову, но Данте умудрился её поймать и кинуть обратно в Неро. Он закатил глаза и развернулся, чтобы уйти.

– Эй, пацан.

– Да?

– Я заберу тебя со школы.

Ну, вот это было неожиданно.

– Зачем?

Данте улыбнулся ему.

– Потому что ты собираешься съехать, и тебе для этого нужна машина.

///

Когда Неро вышел из школы, Данте уже стоял на парковке, облокотившись на свой Мустанг и ухмыляясь какой-то блондинке-старшекласснице, которая старалась спрятать свой румянец, и всё это было не только незаконно, но и мерзко.

(Девчонка не знала об этом, и Неро не мог её винить. Если честно, Неро понятия не имел, сколько лет Данте на самом деле, что было просто уморительно, но тем не менее было абсолютной правдой (он спросил его один раз об этом; Данте ответил, что ему придется считать, тем самым закрыв тему – у Данте были серьёзные проблемы со счётом после десяти), но он был полностью уверен, что никто не может выглядеть на девятнадцать в течении, ну, десятилетий, что было просто нечестно.)

(И, опять таки, где-то в глубине своего разума Неро знал, что демоны не стареют, нет, они просто растут и становятся сильнее, и, если он будет совсем честен, он не мог вспомнить, чтобы Данте старел – кажется, что он просто в один день решил, что он больше не хочет быть подростком, и теперь он выглядит где-то на двадцать в том ебануто-упрощенном виде, который используют в мультфильмах, где единственный показатель того, что герой повзрослел – это появление щетины. Типо, он не совсем знает, как должен выглядеть на свой возраст.

Как бы то ни было, Неро не жалуется, ну серьёзно, в конце концов Данте решил, что рубашки снова в моде, но он просто не мог не задаваться вопросом – что происходит, когда одна часть тебя смертная, а другая нет? Типо, будет ли он стареть? Имеет ли значение тот факт, что он явно больше

человек, чем Данте? Умрут ли они от старости? Куда деваются демоны, когда они умирают, и умирают ли они вообще? Не знать ответов крайне неприятно, но не было никого, кто мог бы дать ему их, потому что единственными гибридами, которых он знал, были Джонатан и Данте, и он был крайне уверен, что ни у кого из них ответов, которые он ищет, нет.)

Неро стряхнул неприятные мысли и длинными шагами пересёк парковку.

– Как вообще вышло, что я школьный фрик, но при этом ты самый крутой парень района, когда бы ты не появился?

Данте потушил сигарету подошвой ботинка и посмотрел сверху вниз на него, уголки его губ дернулись в ухмылке.

(Это абсолютно нечестно, потому что, ну, Неро, на его взгляд, слишком низкий, а Данте возвышается над ним, как грёбанная Годзилла, что явно, чёрт возьми, не улучшает ситуацию.)

– Потому что я и есть самый крутой парень, вот почему.

Он засмеялся, когда Неро ударил его по руке и зашагал в сторону машины, излучая раздражение.

Данте запрыгнул на водительское сиденье и включил радио; звук «Paradise City» заполнил небольшое пространство авто, и они выехали со школьного двора, визжа шинами и чуть не сбив кучку первогодок.

Данте всегда водил так, словно не был до конца уверен в том, как это вообще делается, но в этот раз всё даже хуже, чем обычно; к тому моменту, когда они добираются до пункта назначения, Неро глубоко убежден, что припаркуются они либо в дерево, либо в фонарный столб, либо на трупе сбитой ими старушки. Чего они не делают, что само по себе является чудом, и они добираются до авторынка в целости и сохранности.

Неро выскочил из машины, пытаясь побороть желание блевать, в то время как Данте вышел из машины с видом человека, вернувшего заблудшую душу к Вратам Рая.

– Вот и приехали!

Неро осмотрелся без особого энтузиазма. Место не выглядело особо впечатляющим, но, с другой стороны, едва ли они могли позволить себе что-то выше уровня «вполне себе прилично, обещает не развалиться на куски, как только заведётся двигатель». Он пошел вслед за Данте вглубь аллеи, в то время как дилер – пухлый мужчина среднего возраста – с подозрением следил за ними с крыльца своего офиса.

– Могу чем-нибудь помочь, господа?

Данте, не обращая внимания на его неприязнь, небрежно махнул рукой.

– Не, всё нормально. Мы подойдём, если найдём что-нибудь стоящее на вашей замечательной свалке.

Продавец раздражённо фыркнул, но, вероятно, решил, что они не стоят ни секунды его времени, и вернулся к газете. Данте остановился напротив потрепанного Джипа и посмотрел на Неро.

– Ну, сколько?

Неро быстро провел несколько подсчётов:

– Девятьсот бачей, вроде как.

Данте присвистнул:

– Внушительная сумма, пацан.

– Такое случается, когда не сливаешь все деньги на пиццу и клубничное мороженное, - Неро начал разглядывать чёрную Импалу, которая была ему явно не по карману, но выглядела восхитительно. – Это не настолько сложно.

Дальше они шли молча.

– Так, - начал Данте, высунув голову из какой-то заплесневелой развалюхи. – Ты уже решил, куда собираешься поехать?

Неро пожал плечами:

– Не особо много думал об этом. Я просто.. – он нахмурился, пытаясь подобрать нужное слово. – Хочу уехать в крупный город. Куда-нибудь, где пошумнее, понимаешь? Увидеть что-нибудь, кроме этого дерьмового городка.

Данте фыркнул, присоединяясь к Неро, смотрящему на белую Тайоту. Неро взглянул на него с любопытством.

– А ты никогда не хотел уехать отсюда?

Данте растянулся на своем сиденье, щурясь на солнце.

– Не, не особо, - Неро взглянул на него с недоверием, и Данте пожал плечами. – Когда я был моложе, мне проходилось много путешествовать, и поверь – это место, как и любое другое, прекрасно подходит для сна. Вообще, я убеждён, что если ты находишь хорошую пиццерию, то держись за неё до последнего, что я, собственно, и делаю.

Неро закатил глаза и откинулся на мягкое кресло.

– Думаю, она подходит, - сказал он после некоторых раздумий. – Хотя она подозрительно мало стоит.

– Если мужик-зефир продаст тебе кучу хлама, то мы всегда можем вернуться и помочь ему выучить правила работы с клиентами, - лениво зевнул Данте.

Неро рассмеялся и посмотрел на горизонт через грязное окно автомобиля, глядя на кузнечиков, скачущих в траве за парковкой. Воздух пах ночью, путешествием и ранним летом.

– Да, - тихо протянул он. – Думаю, я просто уеду отсюда настолько далеко, насколько это вообще возможно.

Справа от него прозвучал странный звук, чем-то напоминающий удушье, и, когда он повернулся к Данте, то увидел его с пружиной в руке и крайне недовольным выражением лица.

– Кажется, я начинаю понимать, почему она так мало стоит.