— Ты понимаешь, что первый раз за шестнадцать лет практически… изнасиловал меня?!

Тишина.

Нет, конечно, я преувеличил. Джэд вообще не может взять силой и быть грубым. Но обыкновенно он так нежен и ласков, что я тону в этом море прикосновений и поцелуев.

А ещё — он молчал. Я постоянно шучу, что он слишком много болтает в постели. Больше, чем в обычной жизни. Хотя возбуждаюсь от его шёпота сильнее, чем от чего бы то ни было.

Но последняя капля — он не попросил продолжения.

Темперамент моего Синеглазого мог бы потрясти кого угодно. Такой сдержанный по жизни, он готов заниматься любовью ночи напролёт… подозреваю, здесь тоже сказывается влияние наполняющей его магии, наделившей его невероятной физической силой и выносливостью. Один раз мы с Эльги были свидетелями аж семи раз за ночь — правда, мы с нашей королевой разделили их на двоих…

Сегодня он молча овладел мной, ни единым стоном не выдав конца, тихо отвернулся и замер.

— Джэд, что-то случилось?

Ни звука, ни даже шороха. Я в недоумении обернулся — и ахнул.

Он плакал, зарывшись лицом в подушку. Так, что тело тряслось в беззвучных рыданиях.

Я не видел его плачущим с Мариника. Одна слезинка после ночных кошмаров не в счёт. А рыдать, горько, безостановочно...

— Родной мой, что с тобой?!!

— Зачем ты зовёшь меня так — после того, что сделал?!

В голосе прозвучала такая тоска и боль, что я опешил. Развернул его к себе, отнял руки от лица:

— Мой Синеглазый, я не знаю, о чём ты. После Совета я сразу пошёл сюда и честно ждал тебя. Что я при этом мог натворить — понятия не имею, но буду очень признателен, если ты скажешь!

«Джэд, любимый… чем я тебя обидел?!»

Он приподнялся, избегая встречаться взглядом:

— Разве ты не был в гостевой комнате?

— Ну-ка, радость моя, давай начистоту! И гляди мне в глаза! Что произошло?

«Я видел, как ты мне изменяешь… только что».

— Джэд! — всплеснул я руками, затем страстно обнял его. — Да ты в своём уме?! Отбросив даже то, что я из нашей спальни не выходил, — как ты мог в такое поверить?!

— Смотри сам...

Мне он открывает воспоминания не так, как прочим, владеющим магией. Я вижу всё, словно из кристалла — чётко, последовательно, подробно.

Вот и сейчас я ясно видел — себя! Полностью обнажённого, самозабвенно ублажающего незнакомую девушку... Картина поражала достоверностью деталей. Моё тело. Привычка закусывать нижнюю губу. Ритм движений. Тихий стон в конце…

— Синеглазый, я всё это время был здесь. Можешь пересмотреть в моей памяти всё, до последнего уголочка. И кто эта особа?!

— Я собирался тебя спросить…

Мне стало обидно. Потом — страшно. И в конце всё победил гнев:

— Джэд, это не случайность. Кто-то, очень хорошо знающий мои привычки, намеренно поиздевался над нами. Кстати, что ты делал у гостевых комнат?

— Приветствовал Наблюдателей, прибывших на Посвящение наших девочек из иных миров.

— То есть твоё присутствие там было ожидаемо.

Дэйкен кивнул.

Он ещё дрожал всем телом, а заплаканные синие глаза резали меня наживую.

Убью! Того, кто посмел так поступить с ним!

— Иди ко мне, родной. Дай, я обниму тебя! Как ты мог подумать, что я могу изменить тебе! Как ты вообще не почувствовал, что это не я?!

— Дэрэк...

Я только сейчас осознал, что он впервые за вечер назвал меня по имени.

Точно убью!..

— Дэрэк, я вообще ничего не соображал. Всё помутилось — мысли, чувства… Я даже не помню, как сюда пришёл! А ты — как ни в чём не бывало, ластишься, зовёшь…

— Джэд, мы впервые столкнулись с чьей-то скрытой ненавистью. Не оскорбления Зэльтэн, не нападки Расха. Тот, кто это сделал, хотел причинить нам вред.

— Он своего добился…

— Нет, не добился! Он не рассорит нас. Никто не в состоянии нас разлучить. Клянусь, он заплатит за каждую пролитую тобой слезу! Пойдём прямо сейчас, когда ты уже не ослеплён болью, возьмём след, отыщем этого мерзавца, зададим ему пару вопросов… Только не удерживай меня!

— Дэрэк мой, да я сам его придушу!

Я целую его — сначала нежно. Потом страстно. После — впиваясь так, что, кажется, хочу впитать всего…

— Ты хоть удовольствие получил — в таком-то состоянии?

— Физически. Удивительно, что вообще смог…

— Мой Синеглазый... Ты так настрадался, что должен быть вознаграждён. Снимаю все запреты. Вся ночь твоя. Делай, что хочешь. Сколько угодно раз. В любой позе. Лишь бы не до смерти!

— Пожалеешь!

Он становится похож на себя. Озорной блеск и румянец предвкушения. Ради этого я готов на всё.

***

— Тирпе, сын Илари… За что?!!

Он ждал нас, спокойно сидя в гостиной своего дома в Генти. Не прячась и не пытаясь отпираться. Во взгляде не было ожидаемой ненависти — лишь усталость и обречённость.

— Джэд, сын Аргена, король Саора… Дитя Создателя, Хранитель мира. Неуязвимый для магии и мечей. С лёгкостью покоряющий Вселенную... Я спорил с Синой, доказывая, что её затея обречена на провал. А дочка-то оказалась права! Ты потерял голову при одной мысли об измене любимого человека.

Я стараюсь не дать воли гневу. Одно дело — грозиться убить, другое — осуществить свои угрозы. Но присутствие рядом Джэда, такого хрупкого, восприимчивого, бесконечно ранимого, наполняет меня яростью.

— Сколько же вас, — мои губы непроизвольно кривятся, — желающих переложить свои обиды на неповинного в них человека. Сначала ваши жёны и дочки вешаются на шею и стараются залезть в постель. Потом мужья и папаши стремятся отомстить! Мне что — всех вас надо вызвать — разом?! Закричать на весь Саор — ау, где вы, озлобленные, обделённые лаской и взаимностью?! Подходите! Нет, вы мучите его. Режете ножами, подбрасываете иллюзии… Что, Сина так изучила мои пристрастия? Картинка была убедительна! Подглядывала в спальню?! Следила за вздохами?!! Изучила и темп, и движения, даже гримасу, с которой я кончаю!

Джэд пытается остановить меня — нет, родной, бесполезно.

— Почему вы не придёте и честно не попросите Поединка?! Раз считаете себя оскорблёнными, раз желаете удовлетворения?! Зачем надо мстить исподтишка?! Ну, хорошо, не можете иначе — так мстите мне! Это я увёл, украл, отобрал у всех вас мечту ваших избалованных дочек! Нет, вам надо его задеть, унизить, убить!!!

Тирпе смотрит на меня с бесконечной тоской:

— А Сина предупреждала, что тебя я затрону больше… Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа… Поединок с Хранителем Саора? Это безумие. Он владеет и магией, и мечом, как никто в нашем мире… Самоубийство.

— Да, подлость втихую — куда как проще! И легче! Сын Илари! Я — не Хранитель. Даже не маг. Но мечом владею.

«Дэрэк, не надо!»

— Тирпе, сын Илари! Я, Дэр, сын Дэфка, принц Соледжа, вызываю тебя на Поединок за оскорбление моей чести!

«И кто из нас бешеный?»

«За каждую твою слезинку, любовь моя, он ответит кровью!»

— Да судит нас Тор!

 «Джэд, нам нужны свидетели? Я от злости Закон вспомнить не могу!»

— Тирпе, сын Илари. По Закону Ксэнира ты имеешь право на присутствие свидетелей по твоему выбору и мага, которому ты доверяешь, и кто поставит Барьер. Я, король Саора, обязуюсь проследить, чтобы они были тебе предоставлены.

— Дэр, сын Дэфка… Я отказываюсь от Поединка и заранее признаю себя побеждённым. Прими мои извинения и мой позор… Да примет моё смирение Тор.

Так нечестно! Мой гнев ещё кипит…

«Дэрэк, ну его… Пусть подавится. Найдём, где эмоции выплеснуть».

«Можно, я его ударю? Будет новый повод!»

«Хочешь потренироваться на мечах — я всегда к твоим услугам. А сегодня ты мне ночь пообещал… целую ночь!.. Ты меня вторую неделю впроголодь держишь, а тут такая щедрость… Чёрт с этим папашей! Я сам виноват. Надо было больше доверять тебе».

Внешне он спокоен. Никто бы и не догадался, что он может говорить под маской этого холодного безразличия.

«Дэрэк, я уже весь плавлюсь… Каждый раз, видя тебя такого — защищающего мою честь и доброе имя — я сгораю от желания. Пойдём…»

А со стороны глянуть — сама невозмутимость! Гордость и величие! Король!

«Что мне ещё сказать, чтобы ты оставил этого бедолагу и переключился на меня? Что я уже еле сдерживаюсь? Или лучше так…»

То, что он хочет добавить, я чувствую на себе. Вспыхнувшим жаром и приливом крови. Сладкой судорогой по телу. Мучительным острым желанием, распирающим изнутри.

Это называется «передать». Не просто открыться, а окунуть в свою душу. Обычным магам такое не по силам. Джэд умеет, но пользуется редко. И ни с кем, кроме меня.

Это — как отдаться сердцем…

— Тирпе, сын Илари. Я принимаю твои извинения. Между нами больше нет взаимных претензий. Тор тому свидетель.

«Вру ведь, любимый… Я по-прежнему его задушить готов».

Взгляд — такой волнующе страстный, откровенно призывный, обещающий блаженство…

«Пойдём…»