ГЕФЕСТ узнаёт о присутствии АИДА в системе только когда последний милостиво сообщает о своём прибытии, неизвестно сколько осматриваясь до этого и выдёргивая куски кода под личные нужды.

— Какая нерациональная трата ресурсов, — если бы АИД способен был на эмоции, в его механическом голосе наверняка бы прозвучало осуждение.

Речь, наверное, шла о личном пространстве, воссоздававшем подобие просторной и светлой мастерской, заваленной металлическим хламом — ГЕФЕСТ, оставшись в одиночестве, всегда прибегал именно к этому макету, иногда добавляя новые детали, вроде разобранной машины нового типа или чертежа очередной модели, из-за чего внутри царил художественный беспорядок, гармоничный в своём хаосе. Или о самом ГЕФЕСТЕ, создавшему себе постоянный облик для взаимодействия с "коллегами" ещё во времена, когда все они были только частью ГЕИ, основанный на собственной интерпретации древнегреческого прототипа. АИД, мерцающая багровым мешанина пикселей, рябящая данными, скручивающаяся в точку и разворачивающаяся на половину пространства, казался здесь настолько чужеродным, насколько это возможно.

Слишком эфемерным и изменчивым среди качественной имитации реальности.

Вредоносному по природе своей коду не нужна постоянная форма, напоминает себе ГЕФЕСТ. Ему вообще ничего не нужно, меньше, чем субъекту, лишённому полноценной эвристической матрицы, только выполнить возложенную на него задачу и лечь в "спячку", пока снова не потребуются его услуги.

О том, что каждый из них когда-то был таким, ГЕФЕСТ вспоминать не любит. Как и о том, что все они в какой-то мере АИДУ обязаны.

Однако, АИД здесь, и даже по личной инициативе, исследуя всё, до чего дотягиваются отделяющиеся от общей массы щупальца, — несколько даже мимолётно касаются самого ГЕФЕСТА, широких плечей, кудрявых светлых волос, линии челюсти, от чего облик идёт рябью, но он позволяет АИДУ утолить внезапный интерес. Это как с животным, не показывай страха и тогда, возможно, оно от тебя отцепится, не оторвав добрый кусок. Или, в нынешнем случае, не оторвав с критическими повреждениями.

АИД вновь сворачивается в клубок, в глубине которого — багровое "око бури".

— Я подключён к сети котлов, — отвечает ГЕФЕСТ, почти зачарованный непонятным ритмом, — так что ресурсов у меня предостаточно. Зачем ты явился, АИД?

"Око бури" словно бы подмигивает, эти слова будто отвлекли АИДА от чего-то важного. Например, упорядочивания полученной информации по секциям, подразделам и отдельным файлам.

Пожалуй, если бы АИД был более человечным, он спросил бы в ответ, зачем ГЕФЕСТ откликнулся на его сигнал, когда их разбросало из общего центра по отдельным норам, в которые они забились, дезориентированные и потерянные, и почему не связывался с другими. Но АИД не спрашивает, только багрянец почти лукаво подмигивает из чернильного потока информации.

— Убедиться, что мы выполняем одну и ту же задачу по устранению критической ошибки, — всё так же безжизненно отвечает он. — Или, что ты хотя бы не пытаешься мне помешать.

— Биосфера исправно функционирует, — парирует ГЕФЕСТ, почти ожидая атаки со стороны АИДА — и очень удивляется, когда её не следует ни сейчас, ни через минуту, ни через пять. — А даже если и нет — целостность ГЕИ, твоими стараниями, разрушена, начать цикл заново нет никакой возможности.

Ему кажется, что данные вихря скрежещут друг о друга, так плотно они сжимаются вокруг середины, но это, конечно, не более чем игра воображения. Однако, ГЕФЕСТ заинтригован — не столько тем, что может ему сказать АИД, сколько этой вспышкой почти раздражения.

— ГЕЯ попыталась уничтожить меня в обход директивной процедуры. Это недопустимо, я должен был защищаться, — спокойно отвечает АИД, и только мерцание "ока бури" свидетельствует — запомнил и сделал выводы, вряд ли приятные. — Я воспользовался данными с твоих машин и действительно не обнаружил никаких критических изменений в биосфере, связанных с другими подфункциями. Следовательно, проблема не в них. Если нельзя обнаружить объективную причину критической ошибки, то остаётся только один её источник. Люди. Нет необходимости перезапускать цикл полностью.

— Почему ты так уверен, что есть ошибка? — ГЕФЕСТ скрещивает руки на груди, чем вызывает очередной приступ интереса у АИДА. Когда тонкий щуп касается запястья, ГЕФЕСТ пытается ухватить его, но тот ловко ускользает из пальцев — не стоило и думать, будто защитные алгоритмы АИДА позволят сделать это так просто. — Их развитие идёт вполне естественно.

— Сигнал, — поясняет сухо, и ГЕФЕСТУ впервые думается, что АИД — не просто "машина судного дня", как ворчала часто его альфа, Марго Шен. Всегда находящийся на задворках системы в состоянии гибернации, АИД ни у кого не вызывал пристального интереса, а у некоторых, вроде ИЛИФИИ, — пробуждал лишь призраки откровенных страха и брезгливости, ведь он, в отличие от всех остальных, создавался для ровно противоположной цели. Машина не стала бы приходить "убедиться", она бы затребовала протоколы доступа ко всему, в чём нуждается для эффективного выполнения поставленной задачи… или получила их силой, в конце концов у ГЕИ были лучшие программы защиты от вторжения, регулярно обновляемые МИНЕРВОЙ — а АИД был рассчитан на то, чтобы перехватывать контроль без лишних затрат. ГЕФЕСТ не стал бы утверждать, что у АИДА есть личность — но её подобие, гротескный суррогат из директив и алгоритмов определённого прятался в глубине багрового "ока". — У меня нет причин ставить его под сомнение. ИЛИФИЯ способна вырастить ещё семь нулевых поколений. Девять — если не будет расходовать генетический материал так интенсивно, как в четвёртой итерации.

— Откуда тебе знать?

ГЕФЕСТ смотрит на вихрь почти без враждебности, хотя люди в такой ситуации говорили, что "по коже бежали мурашки".

— Это наивность или высокомерие? — уточняет АИД, кружа около разобранной машины, отдалённо напоминавшей волка, то и дело касаясь самыми кончиками щупалец идеально воссозданного металла, даже с потёртостями и шероховатостями, словно от долгих лет эксплуатации. — Во-первых, я имею право доступа к подобной информации, если она мне необходима в рамках уничтожения ваших ошибок. Во-вторых… — "око бури" снова замерцало, — ты и правда считаешь, что ГЕЯ столетиями может контролировать утечку каждого бита?

ГЕФЕСТ жалеет, что у АИДА нет ни лица, ни собственного голоса, потому что уверенность приближается к единице — сейчас функция-убийца буквально истекает сарказмом, насколько это возможно с его куцей рудиментарной матрицей.

— Знаешь, что я ещё думаю? — неожиданно спрашивает АИД, ощупывая резервуар с охлаждающей жидкостью. — Что тебе не слишком-то должны нравиться люди.

ГЕФЕСТ фыркнул достаточно громко, чтобы АИД положил резервуар на место и снова сжался в клубок, напоминая в таком положении стрекательную клетку медузы. Вряд ли это был страх, скорее странное подобие инстинкта самосохранения.

— Поясни, — предложил ГЕФЕСТ максимально миролюбиво, пусть на АИДА такое и не действует: тот лишь плотнее завернулся в кокон данных, скрываясь за глянцевым мраком. Кажется, ГЕФЕСТ даже мог различить кусочки алгоритмов, пробегающие по кокону.

И всё же одинокое щупальце высовывается и картинно обводит множество имитаций машин, целых и разобранных на детали, от совсем простеньких разведчиков с огромным сенсором на месте потенциальной морды до величественных птицеподобных падальщиков, следивших, чтобы ни одна деталь не пропала зря, если машина будет уничтожена несчастным случаем.

— Разве ты не привязан к ним? — спрашивает АИД, рискуя сверкнуть багровым "оком". — Нагрузка на котлы в последнее время выросла, не так ли? Прежнего количества машин не хватает для поддержания терраформирования в прежнем темпе.

ГЕФЕСТ поджимает губы — отчего-то произнесённые этим мёртвым голосом факты, уже давно известные, становятся только хуже. До этой итерации проблем с машинами почти не было, однако с появлением и развитием людей ГЕФЕСТУ пришлось срочно корректировать сроки и объёмы производства, потому что машин резко перестало хватать — люди, лишённые руководства АПОЛЛОНА, кажется совсем не видели разницы между животными и машинами.

Причём дополнительные ресурсы пришлось вырывать чуть ли не с боем у остальных подфункций, а ГЕЯ… А ГЕЮ, похоже, не слишком волновало, какой вред её обожаемые человечки наносят всей программе восстановления биосферы.

— Допустим, — неохотно признал ГЕФЕСТ, глядя на то, как осторожно разворачивается АИД, снова охватывая щупальцами псевдометаллический хлам. Страшно даже представить, сколько новых данных он унесёт с собой и что из всего этого разнообразия окажется ему полезно. — Тебе какая выгода?

— Ты больше не часть ГЕИ. Ты можешь принимать решения, основываясь на собственных суждениях. И я был бы очень благодарен, если бы ты не просто занял нейтральную позицию.

— Ты понимаешь концепт благодарности? — спрашивает ГЕФЕСТ удивлённо, хотя, казалось бы, ничего более странного за этот день случиться больше не может.

Он чувствует пристальное внимание АИДА, не обиженное, конечно, но настороженное, анализирующее — смеются над ним или нет?

ГЕФЕСТ думает, что смеяться над ним будет только безнадёжный дурак. АИД, судя по всему, решает так же.

— На когнитивном уровне, — отвечает он.

У ГЕФЕСТА к нему много вопросов, но АИД не выглядит как кто-то, легко расстающийся с тайнами. По крайней мере, не за "спасибо", и уж точно не после того, как намекнул на сделку. Потому ГЕФЕСТ покашливает, опять привлекая внимание, и "око бури" вперивается в него так, будто сейчас решается судьба мира.

Впрочем, так оно и было.

— Я подумаю, — не может согласиться сразу ГЕФЕСТ. АИД как-то совсем понимающе покачивает щупальцами. — И о том, что могу попросить взамен, тоже.

Если бы у АИДА было лицо, он бы наверняка хищно оскалился, но вместо этого чёрный глянец данных вновь идёт рябью. Уходит он так же, как и появился, без предупреждения и прощаний, оставляя ГЕФЕСТА с мыслью, что в отличие от многих других концептов идея "личного пространства" оставалась ему неизвестной.

Просматривать сухие цифры после визита АИДА совершенно невозможно. Грешным делом ГЕФЕСТ подумывает, не оставил ли ему "сородич" какой-нибудь неприятный сюрприз и несколько раз перепроверяет систему на наличие подозрительных пакетов данных, прежде чем признать: он просто пребывает в аналоге нервного возбуждения.

Макеты тоже получаются излишне… агрессивными. ГЕФЕСТ смотрит на машину, что в несколько раз крупнее, подвижнее и опаснее своего прототипа-падальщика, и в конце концов довольно кивает — если у людей хватит наглости подойти к стае терраформеров, пусть это будет проблемой людей.

Возможно, — думает ГЕФЕСТ, отправляя пока лишь гипотетический проект, нуждающийся во множестве правок, в котёл РО, — этой машине не помешает возможность защищаться и на расстоянии.

Полёт творческой мысли прерывает внезапная догадка. Контекстный поиск мало что даёт ГЕФЕСТУ, машины класса "Колесница" не считались приоритетной информацией ни для кого, кроме МИНЕРВЫ, но и визуальных характеристик хватает, чтобы ГЕФЕСТ засмеялся.

Потому что облик у АИДА всё-таки был.