Витя не пришёл ни через сорок минут, ни через час. Я уныло сидел на кухне, пустив по ноздре пороха, залипая на осколки стакана, поблёскивающие на полу, и изредка косился на Лену, которая за всё время даже ни разу не пошевелилась. Из открытой форточки потянуло сквозняком.

— Надо бы утеплиться, — сам себе сказал я и решительно двинулся в комнату. Там из неаккуратно скомканных в шкафу вещей вытянул тёплый бордовый бомбер с чёрными полосками и с удовольствием натянул его на себя. Направился было обратно, как вдруг заметил, что с дивана свалилось на пол одеяло. Поднял его, подумал с полминуты и прихватил его с собой.

Уже на кухне небрежно накинул одеяло на Лену, та сразу же завернулась в него и всхрапнула. Я уселся напротив окна и задумчиво закурил. Меня неплохо убило, и мысли превратились в тягучую субстанцию, лениво перекатывающуюся по стенкам черепа изнутри. Я думал о Саше.

Его взгляд, полный презрения и грусти, не выходил из моей головы. Всевозможные варианты счастливого будущего сжались и отсеклись в тот момент, когда Саня скрылся на серебристом Лексусе из моего поля зрения. А ведь я мог бы сидеть рядом, на пассажирском, мы бы обнимались перед тем, как разойтись по работам и жарко трахались ночью в красиво обставленной спальне на двадцатом этаже в каком-нибудь блядском пентхаусе в Москва-Сити. И я не сидел бы сейчас в своей бичатне, убитый дешёвой синтетикой, не курил бы красный ЛД с кнопкой, который воняет как биологическое оружие, и не заливался бы «Виноградным днём», похожим по вкусу на дерьмо. Всё могло быть иначе, будь у меня чуть больше мозгов, а теперь у меня остаются только Ленка-шалава и ёбаные цветочки на обоях.

Я отпил ещё несколько глотков пойла и с сожалением отметил, что больше алкоголя нет. Нужно идти в магазин.

Баланс на карте немного порадовал — в принципе, хватало, чтоб прожить ещё неделю, а там и новая сумма придёт. Денег от арендаторов дома мне было вполне достаточно, чтоб бухать, юзать и не умирать с голоду, иногда покупать какую-то шмотку или ещё что-то. Больше всего меня радовало то, что я мог не работать — мысль о трудоустройстве вызывала у меня изжогу и приступы тошноты. К счастью, родители полностью осели в своей Америке и занимались своими делами. Денег от них я не видел с тех пор, когда начал торчать и окончательно с ними разосрался. Единственное, на что они пошли ради меня, — это позволили сдавать дом и жить на эти деньги. Кстати, мне в нём жить было категорически запрещено.

Я закрыл форточку, ещё раз посмотрел на Лену — та крепко спала, кутаясь в одеяле, — и тихо вышел из квартиры, направляясь в круглосуточный киоск за углом дома.

— Три «Жигулёвского» и три «Окоме» В полторашках. И ЛД с Красной кнопкой, две пачки. Всё в пакет, оплата картой, — скороговоркой проговорил я, заглядывая в окошечко ларька.

Продавщица, разбитная чёрноглазая тётя Галя, возраст которой с каждым годом становился всё ближе к цифре шестьдесят, всплеснула руками и покачала головой.

— Совсем плохой стал, что ж ты делаешь, ирод! Спился ведь совсем, снаркоманился. Куда тебе ещё? Такой мальчик был, вот такусенький, хорошенький, кудрявый, а сейчас что?

— Тёть Галь, тебе чё, надо больше всех? Давай, шевели культяпками, — раздражённо поторопил её я. Тётя Галя когда-то была нашей соседкой по подъезду, тогда ещё мы с родителями жили в этой квартире, и иногда мама просила её приглядеть за мной, отвести в школу, когда я был совсем маленький. В её квартире всегда пахло пирогами, на окне стояло бесчисленное множество горшков с цветами, а по стенам были развешаны ковры, которые я любил разглядывать. Потом мы переехали в дом, а тётя Галя по-прежнему жила там же. Видел я её редко, потому что она выходила на улицу не часто, только в этот самый ларёк на работу, да и я предпочитал не высовываться из своей норы. Но каждая наша редкая встреча сопровождалась её охами и нравоучениями. И этот раз не стал исключением.

— Мать тебя не видит, — сплюнула она и выставила терминал в окошко. Я прикоснулся к нему телефоном и забрал пакет с пойлом.

— Спасибо, тёть Галь.

— Иди с Богом, мальчик. Может, поумнеешь ещё.

Насвистывая, я двинулся к подъезду, предвкушая кайф от холодного пивка. Засунул в карман руку, нащупывая ключи, как вдруг услышал позади знакомый голос:

— Э, стой! — в мою сторону бежал Витя. Я помахал ему рукой и продолжил искать ключи. Друг наконец приблизился ко мне и неожиданно саданул кулаком в челюсть, я отлетел, врезавшись в железную дверь с домофоном.

— Ты чё бля? — я в ахуе уставился на него, но тут же на меня обрушился шквал ударов, от которых я тут же потерял равновесие и попытался нырнуть вбок, но вместо этого оказался прижат к асфальтной площадке у подъезда, лёжа на животе. Витя как бешеный принялся колотить меня по спине, рыча от злости и приговаривая:

— Девочек он, блять, бьёт маленьких, пидор сучий, я тебя сейчас закопаю прямо здесь, дерьма кусок!

Я не мог пошевелиться. Во-первых, от боли, а во-вторых, Витя сидел на мне верхом, полностью обездвижив. После очередного удара спину окончательно сковало болевым импульсом, и я почти отключился, когда вдруг услышал крик совсем рядом:

— А ну хватит! Люди, помогите!

Витя резко подскочил и, напоследок наподдав мне ногой по рёбрам, грязно выругался и спешно скрылся во тьме. Я с трудом перевернулся на бок и, еле фокусируясь, увидел подбегающую ко мне незнакомую девушку. Она присела рядом и растерянно оглядела меня.

— Ты сможешь встать? — Я, морщась, кивнул, и она подала мне руки, помогая подняться на ноги. Собрала раскатившиеся по асфальту бутылки обратно в пакет и открыла подъезд связкой ключей, которую достала из своего кармана. — Здесь живёшь?

Я снова кивнул и, не без труда передвигая ноги, зашёл в подъезд.

— Какая у тебя квартира? Я провожу.

— Двести шестнадцатая, — пробормотал я, вваливаясь в лифт.

— О, а я в двести пятнадцатой живу! — радостно заявила она и нажала на кнопку шестого этажа. В свете лампочки лифта я наконец мог разглядеть её. Полноватая, довольно высокая, с длинными русыми волосами, пряди у лица выбелены. Пухлые щёчки, огромные голубые глаза, вздернутый носик и капризные полные губы. На ней был огромного размера тёмно-синий худи до колен и чёрные легинсы. За плечами тканевый чёрный рюкзак.

Девушка заметила, что я разглядываю её, и смутилась.

— Ты как себя чувствуешь?

— Голова кружится и болит всё, — признался я, прислоняясь к стене. Перед глазами плыло, и я начал понемногу заваливаться набок. Девушка подхватила меня, не давая упасть, двери лифта открылись. До квартиры она почти тащила меня на себе, я еле перебирал ногами.

— Доставай ключи! — скомандовала она. Я послушно протянул ей связку и вдруг, сам от себя такого не ожидая, предложил:

— А может, пива попьём?

***

Через час я знал о ней почти всё — сидя с ногами на моём диване в прокуренной комнате, незнакомка поведала, что зовут её Влада, ей восемнадцать лет, только-только съехала от родителей, которые сняли ей квартиру по дешёвке. Сегодня она как раз возвращалась со смены, работала в ночную смену курьером, но ушла пораньше, так как в заведении отключили свет по техническим причинам. Мы обсудили погоду, пиво, сложности жизни с родителями — Влада рассказала, как её в семье постоянно дрочили за её лишний вес, а я о том, что от меня всегда ждали каких-то невиданных успехов, а я оказался разочарованием. Мы болтали, смеялись, пили, курили, а потом темы иссякли. Настал момент той самой неловкой тишины.

Пока я собирался с мыслями, а что же ещё рассказать, Влада заговорила первой:

— Так кого ты там избил? Я слышала, что говорил этот тип. Ты бьёшь свою девушку?

Я покачал головой.

— Нет, это просто знакомая. Обычная шлюха, живёт пока у меня. Сорвался чёт, надавал ей по морде, ничего серьёзного.

— Ну бывает, чё поделать. — Я несказанно удивился такой реакции, ожидая услышать очередной поток гнева, но Влада только пожала плечами. — А где она?

Словно услышав Владу, из кухни вышла Лена, укутанная в одеяло. Лицо у неё распухло ещё сильнее, глаз заплыл.

— Ты кто? — хрипло спросила она, недобро глядя на мою новую знакомую.

— Меня Влада зовут, а ты, как я поняла, Лена, да? — Та в ответ лишь фыркнула и уселась за стол. Закурила сигарету и повернулась к Владе.

— Я смотрю, помешала вам, да? Имей ввиду, он просто трахнет тебя и всё, ему похуй где и с кем.

— Съеби в ужасе! — рявкнул я и швырнул в неё наполовину пустой бутылкой, но промахнулся. Лена ещё раз ревниво зыркнула на весьма удивлённую Владу и вышла из комнаты. Она проводила её взглядом и покачала головой.

— Похоже, ей не нравится, что ты со мной общаешься. Вы точно не в отношениях?

— Накидываю ей за щеку иногда, не больше, — отмахнулся я, открывая новую бутылку.

— Ну ясненько, ясненько, — усмехнулась та и встала с дивана. — Ладно, мне пора. Ещё увидимся.

Я кивнул, и ещё пару минут мы прощались в прихожей, договариваясь посидеть в другой раз подольше. Краем глаза я видел, что Лена выглядывает из кухни, злобно сжимая губы. Влада обняла меня на прощание, и я закрыл за ней дверь. Зашёл на кухню и с вызовом посмотрел на Лену.

- И что это было?

— Мне не нравится эта пизда! — буркнула та, делая шаг назад и вжимая голову в плечи. Ей явно было страшно находиться со мной вдвоём в квартире, но меня это не волновало. Я достал телефон и привычным движением отсыпал себе немного порошка, втянул в себя — слизистую обожгло огнём, боль в теле притупилась. Неспешно подошёл к Лене и, ухватив за волосы, развернул, грубо опрокидывая животом на стол, содрал одеяло и стянул с неё чёрные тонкие трусики. Та притихла, с готовностью раздвигая тонкие ноги, я резко вогнал в её влагалище сразу три пальца, раздался громкий не то крик, не то стон. 

— А мне не нравится ЭТА пизда, — констатировал я, расстёгивая свою ширинку и приспуская джинсы. — Но придётся ебать то, что есть.