— Ваня, друг, выручай!

Антонио смотрел на Брагинского чуть ли не со слезами на глазах. Того гораздо больше, впрочем, интересовал светло-рыженький хомячок в клетке, набивающий щёчки кормом. Но на старого знакомого приличия ради Иван всё же время от времени да кидал взгляды.

— Из парня нужно вылепить достойного человека. Сам виноват, распустил его, но ты же понимаешь: он остался совсем без родителей, как я мог быть к нему строг?

— Понял, понял... — пробормотал Брагинский. — Ты всегда был слишком добрым к тем, кто того не заслуживает. Но помогу, так и быть, раз уж ты решил проявить немного строгости. Как фамилия?

— Бонфуа, — с готовностью ответил Каррьедо. — Спасибо, вовек не забуду!

— Пустое, — махнул рукой Брагинский. — Всё, иди, у меня дел по гланды.

Стоило мужчине покинуть его кабинет, Иван вернулся к наблюдению за мелким грызуном.

— Эх, Хома-Хома, что-то ты бледненький да тощий, — озабоченно пробормотал Брагинский и насыпал ему ещё немного корма. — Ест вроде нормально... Может, купить клетку побольше?

***

— А не скажешь мне, друг мой сердечный, какого хуя мы тут забыли? — злобно шикнул Ловино, дёрнув Франциска за рукав. Каждый шёл со своей сумкой вещей, забитых в основном одеждой. По большей части она была подарена либо куплена на деньги многочисленных любовников. Шикарные брендовые шмотки, в которые они были одеты сейчас, были добыты тем же способом. Бонфуа выучился на филолога, Варгас — на врача, но ни одного дня в своей жизни по специальности они не проработали. Для пациентов клиник штата — тем лучше, конечно.

— Если ты забыл, то я тебе напомню, что из-за твоего характера ты влип в этот раз настолько серьёзно, что только моя просьба спасла тебя от низкокачественной еды и бесплатного проживания с бандитами и бомжами в одном помещении, которые, скорее всего, предоставили бы тебе ещё и сексуальные услуги, в качестве коих я бы тоже сомневался. Характер этих услуг в принципе с большой вероятностью был бы травмирующий, — нараспев ответил Франциск, поправляя шикарно уложенные волосы. Варгас смотрел на него с ярой ненавистью и усталостью во взгляде.

— Ты можешь выражаться попроще? У меня сейчас башка взорвётся!

— Могу. Из-за того, что ты отказал дать своему новому хахалю, он накатал на тебя заяву. Тебе грозила тюряга, где тебя гарантированно бы выебали. Скажи спасибо, что я попросил дядюшку Антонио об одолжении, — фыркнул Бонфуа.

— Да это я и так знаю, — Ловино с недовольством поджал губы. — Вот только...

— Что только? Всего четырнадцать недель! И если я могу изъебнуться и вылететь отсюда хоть сегодня, — Франциск хитро прищурился, — то вот тебе бы лучше здесь переждать.

— Конечно, тут ведь ебучий курорт! — с наигранным оптимизмом отозвался Варгас.

— Какой есть, выбирать не приходится.

— Аргх!

Бонфуа порыскал взглядом среди собравшихся у Полицейской академии. Почти все — такие же кадеты, как и он, а вследствие понижения порога входа — сплошные отбросы. Люди разных национальностей, комплекции, роста, веса, пола, да к тому же куча маргиналов. "Компании лучше и желать нельзя!" Истинная Америка, право слово.

К Академии медленно подкатила блестящая чёрная машина, из которой вышел высокий рыжий мужчина в форме. Он осматривал всех новоприбывших с ярко выраженным презрением. Избрав его своей первой жертвой и билетом на волю, Франциск поторопился к нему.

— Здравия желаю! — пропел парень и подмигнул мужчине. Тот скривился и процедил сквозь зубы:

— Пошёл нахуй.

— С удовольствием, — мурлыкнул француз. Выматерившись, мужчина поторопился уйти подальше от этого чокнутого.

— Ну ты даёшь, — выдохнул кто-то за его спиной. — Ты головой соображаешь? Это был начальник полиции всего города!

— Простите? — Бонфуа повернулся.

— Говорю, это был глава полиции всего города, Скотт Кёркланд! И он таких, как ты, не жалует! На дух не переносит, ты в курсе? — возмущённо спросил стоящий перед ним парень. Альбинос, крепкого телосложения, ни на маргинала, ни на прочий сброд не похож. Напротив, скорее, он относится к этому всему очень серьёзно.

— Да, ты охренел, кто тебе разрешил к нему лезть? Я думал, он тебе двинет! — фыркнул стоящий рядом с альбиносом высокий плечистый блондин. По говору — явно американец. Ну, хоть кто-то, а то иногда Бонфуа боялся, что забудет чистый американский акцент, так часто ему приходилось шататься по каким-то диаспорам.

— Ребят, это вообще не ваше дело. Подумаешь, решил подкатить, — Франциск поправил золотистый локон, стряхнув его с плеча.

— Дело твоё, но цель явно не та, — хмыкнул альбинос.

— Слушай, моя цель — вылететь отсюда, я делаю всё правильно, — спокойно ответил Бонфуа. Двое парней посмотрели на него с непониманием. Что?

— А вы кто? — хмыкнул Ловино, подходя к Франциску.

— Я Альфред, — ответил блондин. — А мой друг — Гилберт.

— Сказал бы, что мне приятно, но мне честно плевать. Надеюсь, меня отсюда погонят поганой метлой, — страдальчески вздохнул Франциск. Гилберт с Альфредом переглянулись. Чокнутый какой-то.

***

— Вы только посмотрите, кого мы теперь набираем благодаря нашему мэру! — возмутился Скотт, швыряя стопку анкет курсантов на стол. — Посмотрите!

— М-да, — вздохнул Брагинский, отчаянно кося в сторону хомячка, бегущего в своём зелёном колёсике. В грызуне он был заинтересован в разы больше, чем в посетителе.

— Мы теперь набираем даже педиков! А, между прочим, в моё время все полицейские знали, куда надо пихать свой член!

Отвлёкшийся на Хому Иван поднял свой взгляд на Скотта, услышав последнее слово.

— Член? — повторил Брагинский следом.

— Член! В этом всё и дело, понимаете?

Стоящий рядом со столом коменданта лейтенант Артур Кёркланд поджал губы. Снова эта тема...

— В члене? — уточнил Иван.

— Именно! В моё время у всех полицейских были отличные члены! — ответил распалившийся Скотт.

— Прекрасный был вид, — согласился Брагинский. Артур закатил глаза так далеко, как смог. Это было лучше, чем начать громко ржать, оскорбив хрупкие чувства старшего брата.

— Ага, замечательный, — фыркнул Скотт. — Вы понимаете, что эти отбросы не должны стать офицерами?

— Мы понимаем, — быстро ответил Артур.

— Да ясно, что вы понимаете, — недовольно буркнул Скотт, глядя на младшего брата. Тот ухмыльнулся.

— Конечно, понимаем! — с энтузиазмом ответил Брагинский. — Начнём отсеивать прямо сейчас.

— Нет-нет, это дерьмо должно отчислиться по своему желанию, — Скотт строго покачал головой.

— Ясно, — кивнул Артур.

— Надеюсь на вас, — хмыкнул Скотт и покинул кабинет. Стоило двери за ним закрыться, как Брагинский с Кёркландом переглянулись.

— Латент, — вздохнул Иван.

— Латент, — подтвердил Артур. — Бесспорно.

***

Франциск скривился, глядя на стоящего перед ними мужчину. Лейтенанту Артуру Кёркланду чёрная полицейская форма шла до омерзения, заставляя Бонфуа чувствовать неприкрытую ничем и никем зависть. Гордая осанка, чуть поджатые губы (он то ли просто презирал всех курсантов, то ли мечтал перестрелять по одному — оставалось лишь надеяться, что у него при себе нет оружия), уверенная поза — лейтенант обладал харизмой, и Бонфуа был уверен, что некоторые из стоящих здесь так или иначе падут её жертвами. Их проблемы.

Ну почему нам не могли бы выдать такую же шикарную форму?.. А вдруг выдадут?

К курсантам вышел комендант Академии. Представившись, он произнёс вполне стандартную речь: цели обучения, преподаватели, изучаемые предметы, важность такой профессии, как полицейский, и прочая бурда. И если Кёркланд по ассоциация, вызванным у привыкшего мыслить метафорами филолога, напоминал оружие, опасное, точное, смертоносное, то вот Брагинского можно было сравнить со стихией — масштаб опасности абсолютно другой, но завораживает тем же. Быть убитым точным револьвером или леденящей вьюгой — всё одинаково хреново, к тому же Франциск опасался, что некоторые курсанты успели уже умереть дважды.

У Франциска были огромные надежды на форму. Может, ради неё он бы остался!

Также от острого взгляда француза не укрылось то, что время от времени лейтенант кидал на коменданта странные взгляды, в основном недовольные. Скорее всего, содержанием речи... Или же тем, что на месте коменданта не он. Всё может быть. У такого мужчины определённо должны быть амбиции!

Иван уже почти закончил свою речь, когда раздался собачий лай. Артур Кёркланд, злобно зашипев, обернулся и увидел небольшую чёрную собачонку, горланящую, как будто её резали.

— А ну вон отсюда! Эй! Эй!

Собачонка внезапно пристроилась к ноге лейтенанта и... абсолютно точно подтвердила свой мужской пол быстрыми фрикциями. Кёркланд, злобно шипя, попытался сбросить пса со своей ноги, но не тут-то было: вцепился лапами, как будто умирает. Один из сержантов, охнув, отодрал псину от лейтенанта, исходящего желчью: кому-то явно грозило пойти на шаверму.

— Очарование Кёркланда не знает границ, — хихикнул кто-то за спиной Франциска. И правда: многие курсанты последовали бы примеру пса, так они пускали слюни на мужчину. Бонфуа хохотнул и заметил, как лейтенант, мстительно прищурившись, заострил на нём взгляд. Собственно, своего Франциск добился: его скоро выгонят. Но успех следовало закрепить.

— Все за формой! — злобно рявкнул Кёркланд. — Живо!

— Артур, ты в порядке? — обеспокоенно спросил его Брагинский, когда основная масса новобранцев отправилась к складам.

— Меня трахнула какая-то ободранная псина, как ты думаешь?! — прошипел Кёркланд.

— Это Принцесса, — извиняющимся тоном сказал подбежавший паренёк, забирая из рук сержанта животное.

— Скорее Принц, — подметил Иван.

— Кто вообще так называет питомцев?!

Прошипев что-то ещё сквозь зубы, Артур забрал списки поступивших и прошёлся по ним глазами. Пора распределять их по общежитиям.