— Все за мной, говнюки!

Пока девушек расселяла безумно милая славянка с огромной грудью, парней взял на себя лейтенант Кёркланд. Не сказать, что какая-либо из групп была недовольна, все имели, на что посмотреть и на кого пустить слюни. Ведь Кёркланд шёл по лестнице первым, и на его зад пялили больше половины новобранцев мужского пола.

Мужчина вздохнул с непередаваемым отчаянием. Он чувствовал эти алчущие взгляды на себе, но времени обращать на это внимание не было. Ступив на этаж, он принялся зачитывать списки курсантов, распределяя их по комнатам.

— Погодите, погодите! — тот развязный блондинчик, который позволил себе над ним посмеяться, выполз из неоткуда и схватил лейтенанта за руку. — Я мог бы...

— Варгас и Джонсон, — указал на комнату Кёркланд, игнорируя приставшего к нему француза до поры до времени. — Далее...

— Но он мой личный врач! — взмолился блондин.

— ...Байльшмидт и Джонс сюда. Затем — Бонфуа и... — Артур сбавил темп и вгляделся в фамилию. — Вай... Вей... Вайне... Имя — Тино! — решительно тряхнул волосами Кёркланд, не желая задерживаться. — Быстро сюда!

Из толпы выбежал мальчишка низенького роста, едва перешагнувший порог шестнадцатилетия на вид. Он мило улыбался и Кёркланд бы счёл его самым первым кандидатом на выбывание (его уроки эта малявка бы просто не пережила), вот только... он был обвешан примерно десятью автоматами и тащил за собой огромную сумку, в которой явно звякало оружие.

Мальчик быстро скрылся в комнате.

— Спасибо, всегда мечтал жить с психом, — пробормотал француз. Артур гневливо прищурился и всмотрелся в список.

— Бонфуа, да?

— Именно, — с готовностью ответил Франциск. Кёркланд ухмыльнулся и отметил парня в списке галочкой. Он его выебет, это точно.

— Дальше!..

Вздохнув и испытывая слабую надежду, что этот чудак с явным британским говором не убьёт его, а всего лишь исключит, Бонфуа заполз в свою комнату. Огромная спортивная сумка, которую тащил, казалось бы, тощий и невысокий мальчишка, чуть ли не лопалась от обилия пушек. Автоматы, пистолеты, кинжалы — он их доставал из-за пояса, из обуви, из карманов, да откуда вообще столько он взял, сколько денег на это потратил?!

Франциск почувствовал, что у него начинается истерика. Он не хотел умереть!

Артур же вернулся в кабинет коменданта.

— Готово, расселил этих ублюдков.

— Выбрал уже старших для своего отряда? — спросил Брагинский, ласково поглаживая сидящего у него на ладони хомячка по голове. — Он такой пушистенький, хочешь погладить?

— Ты издеваешься надо мной? — мрачно спросил Кёркланд.

— Да нет, почему же? — Иван удивлённо приподнял брови и протянул ему рыжеватую мелочь. — Посмотри, какие у него умные глазки!

— У него испуганные глаза, ты его пугаешь, — ответил, помолчав, Артур. Плечи Брагинского опустились.

— Ну... Ну я же стараюсь, — пробормотал он. Кёркланд закатил глаза.

— Хомяки — нежные животные. При них чихнуть нельзя — сдохнет. И ты решил, что притащить это существо сюда — офигительно крутая идея?

— Но друг попросил присмотреть, — виноватым тоном протянул Иван. — И что мне делать? У меня дома он умрёт от скуки, я там появляюсь на пару часов в сутки.

— Вот, блять, именно! — рассерженно прошипел Артур и, забрав со стола коменданта список курсантов, вышел, но от того, чтобы громко хлопнуть дверью, сдержался — у грызуна же сердечко разорвётся от такого. Хоть табличку на дверь вешай: "Ведите себя тихо, одно из животных в кабинете может умереть от громкого пука, а второе расстроится из-за смерти первого". Тьфу!

— Хома-Хома, видишь, нас не любят, — грустно пробормотал Брагинский и насыпал немного сушёных овощей в кормушку хомячка. Артур в коридоре внезапно чихнул.

На самом деле, конечно, он уже выбрал себе помощников. Двое парней с выправкой, уже явно служивших. Они были заселены в одну комнату, куда и направился Кёркланд, выждав час с момента, когда закончил распределение поступивших.

— Комната готова к проверке, сэр! — бодро отрапортовал парень-альбинос, имевший, на вкус Артура, слегка жуткую внешность, но Кёркланд постарался с этим смириться. Полиция — не модельный подиум... Что ж, жаль.

— Да-да, вижу, — махнул рукой лейтенант, внимательно осматривая жилище двоих ребят, вытянувшихся по струнке и готовых выполнять указания. Порядок и чистота, отлично. Точно подходят. — Итак, — Артур закрыл дверь в комнату и прошёл внутрь. — Как вы можете заметить, набор этого года — сборище отбросов и неудачников. Мой гражданский, полицейский и преподавательский долг не позволит мне в жизни пустить этих в офицеры. Это подорвёт самый главный и надёжный институт этой страны, как вы понимаете.

Байльшмидт, слушавший его внимательно, кивнул. Он знал, к чему клонит Кёркланд. Джонс же... Ну, он хотя бы тоже был предельно сосредоточен. Мало что понимал, но это не главное. Главное — слушать и делать, что говорят. Идеально.

— Мы понимаем, — поддакнул Байльшмидт.

— Так вот, мне понадобится помощь, чтобы очистить ряды будущих офицеров. Вы, двое молодых и способных парней, кажетесь мне наиболее подходящими для этого. Что скажете, выполните мою просьбу? — Артур окинул внимательным взглядом каждого из них.

— Да, сэр! — хором ответили двое.

— Отлично, — Кёркланд довольно кивнул и удалился.

— А о чём он говорил? — пробормотал Альфред.

— Боже, — страдальчески простонал Гилберт. — Не тормози. Мы будем избавляться от всяких придурков, усёк?

— Убивать? — деловито уточнил Джонс. Байльшмидт хлопнул ладонью по лбу.

— Нет, издеваться над ними так, чтобы они очень сильно захотели домой. Так захотели, что накатали заявление на отчисление, — подробно разъяснил Гилберт. — Ясно?

— А, понял! — радостно кивнул Альфред. "Твою мать", — подумал немец.

***

— Форма для тренировок невыразимо уродская, — прохныкал Франциск, таща за руку за собой Ловино.

— Ты, блять, издеваешься?! Она на тебе смотрится в разы лучше, чем на мне! — возмутился Варгас. И правда: плечистая фигура Бонфуа выглядела намного выгоднее, чем тощее тельце Ловино, в этой спортивной форме из тянущегося материала.

— Это неважно! Почему нельзя постоянно быть в той, чёрной? Она така-а-а-а-ая, — Франциск мечтательно закатил глаза. — Ну, просто...

— Измажешь в говне — будет не "така-а-а-а-ая", — передразнил его Варгас.

— Тебе бы вечно всё испортить, — вздохнул Франциск.

Пришла пора становиться в шеренги на плаце перед Академией. Бонфуа молился, чтобы этот день закончился побыстрее.

— Итак, если у вас плохая память или плохой слух, не суть важно, и вы забыли, как меня зовут, я вам напомню, — Артур вальяжным шагом расхаживал перед курсантами, сцепив руки за спиной. — Я лейтенант Кёркланд. Со мной сержант Брагинская, — он кивнул в сторону фигуристой славянки, мило улыбавшейся новобранцам, — и сержант Эдельштайн, — Артур указал на строго хмурящегося молодого мужчину в очках, в руках которого был планшет с прикреплёнными к нему листами. — Мы трое — самые жёсткие преподаватели этой Академии, и вас нам отдали потому, что вы кучка говноедов.

Ухмыляясь, Кёркланд двинулся вдоль рядов.

— Ваш отряд потому и носит название "Г". Потому что вы говноеды. Если я крикну: "Эй, вы, говноеды!", я имею в виду вас, учтите, — лейтенант злобно прищурился, приблизившись к Бонфуа. Тот обливался холодным потом и молил бога, чтобы оружия у британца при себе не было. — Мы втроём заставим вас пожалеть, что вы сюда пришли. Что вы вообще родились такими уродами. Лично меня вы возненавидите до конца своей жалкой, никчёмной жизни. Я понятно объясняю? — Кёркланд прошипел это на ухо Франциску, который пытался хотя бы создать видимость, что он не обоссытся сейчас от страха. Он затравленно кивнул, удовлетворив тем самым Артура, и тот отошёл от него.

— Что ж, теперь перейдём к организационным вопросам. Для каждого отряда традиционно обязательно наличие двух старших курсантов. У вас это будут Байльшмидт и Джонс. Выйти из строя, — скомандовал он парням. Оба шагнули вперёд. — С этого момента, если они вам что-либо прикажут, вы должны подчиниться. Теперь, раз уж мы закончили со всеми основными делами, думаю, будет неплохо закончить этот день небольшой пробежкой! — Кёркланд очаровательно улыбнулся. Некоторые вмиг растаяли: послышались влюблённые вздохи. Нечестно, что таких засранцев обожают! Улыбка мгновенно исчезла с лица лейтенанта, и тот рявкнул на курсантов. — Вперёд, живо!

Ольга Брагинская повела отряд за собой. Почти все испытывали дичайшее желание обогнать её, дабы иметь возможность взглянуть на то, как двигается её грудь во время пробежки (а грудь была шикарная!), но мало у кого хватало физической подготовки хотя бы на то, чтобы за ней поспевать. Лидерами в этом вопросе оказались Гилберт, Альфред, Тино и Ловино. Франциск даже мог объяснить, как в этот список угодил последний: из-за своего языка он не раз попадал в ситуации, где либо побег на пределе возможностей, либо смерть, и уж что-что, а бегать он умел. Даже когда дошло до бега с препятствиями, он ловко с ними справлялся. Сам Бонфуа не раз искувыркался в грязи.

Какой бы доброжелательной, красивой и миловидной не была Брагинская, она оказалась настоящим чудовищем. Отжимания, пресс, растяжка... Она выжимала из ребят последние капли энергии и выглядела жутко довольной этим. Бонфуа желал умереть. Почему Кёркланд не носит пистолет при себе?.. Смерть была бы желанной наградой...

***

— Ты только посмотри на них. Спят, как сурки, — довольно хмыкнул Кёркланд, проводящий ревизию. Все новобранцы дрыхли без задних ног после адового первого дня.

— Очень мило, что твои садистские наклонности оказались удовлетворены, — пробормотал Родерих.

— Твои удовлетворятся завтра, подожди немного, — фыркнул Артур, заглядывая в очередную комнату. У этих придурков даже сил закрыть двери не осталось! Кто-то, Бонфуа, например, извести которого Кёркланд взялся собственноручно, вообще рухнул перед своей кроватью и уснул прямо на полу. "Так греет сердце", — умилился лейтенант.

— Тебе реально делать нечего? — устало вздохнул Эдельштайн. — Может, лучше в бар?

— Да какой бар... Только понедельник! — Кёркланд отмахнулся.

— Кому это хоть раз мешало...

— Нет-нет, хотя бы начать надо нормально. А ты меня знаешь, я останавливаюсь с трудом.

Сержант вздохнул. Скука смертная.