— Думаю, я умру.

На драматичные завывания Бонфуа Ловино прекратил обращать внимание... примерно со второго дня их знакомства. Больно это напоминало ему братишку, который вечно ныл и раздувал из мухи слона. И если ему это было простительно, то вот Франциску таких привилегий с рождения никто не раздал.

— Что опять? — без особого интереса спросил Варгас.

— Меня заставили стоять регулировщиком. Это работёнка для демона, а не человека! Такой большой перекрёсток! Я устроил огромную пробку и Артур меня чуть не убил. Но внутри я давно мёртв, это пустая, бренная оболочка, — наигранно всхлипывая, жаловался Бонфуа, лёжа на спине на своей кровати. Ловино посмотрел на него скептично.

— Ты движение машин регулировать научился, балда?

— Да, конечно, и я надеюсь, что мне больше никогда не придётся этим заниматься! — на удивление резво ответил Франциск, приподняв голову.

— Я тоже надеюсь, я всё ещё желаю этому городу только добра, — фыркнул Варгас.

— Эй!

***

— В городе начались беспорядки!

В кабинет влетел запыхавшийся Кёркланд. Брагинский рисовал в своём блокноте какие-то каракули, которые можно было издалека принять за что-то осмысленное.

— Ты слышал?! — добиваясь ответа, Артур злобно рыкнул, вырвав у него из рук карандаш. — От нас потребовали принять меры!

Иван поднял на лейтенанта взгляд и кивнул.

— Да, я как раз додумывал, что делать...

— Что делать?! Этих придурков подпускать к району беспорядков нельзя! Только патрулирование границ, чтобы эта дрянь не расползлась, как чума! Беспорядки стихийные — ни предводителей, ни целей, чистая анархия, полный хаос!

— Человеческая природа, — спокойно ответил Брагинский.

— Мне сейчас не до философствований. Принимай меры! — отчеканил Кёркланд.

— Да, конечно. Готовь ребят к выезду, сейчас сделают объявление.

Добившись своего, Артур выдохнул и пошёл к выходу. Надо было проконтролировать это стадо, чтобы полностью упаковалось и не расползлось в процессе. Как же он ненавидел медленную раскачку Брагинского! Иногда действовать надо быстро, а не высиживать яйца часами! Сейчас от их скорости зависит не только целостность и неприкосновенность частной собственности граждан, но и их жизни в конце концов!

Франциска, когда он услышал последние новости, начало немного трясти, но он постарался взять себя в руки, быстро собрался, прихватил шлем и побежал садиться в автобус. Во дворе он увидел, что у Ловино начиналась истерика, но тому что-то тихо и жёстко выговаривал Альфред, и Варгас успокаивался. В итоге вроде бы все оказались готовы. Что ж...

— Слушайте внимательно. Сложилась такая ситуация, — вещал стоящий в голове автобуса Кёркланд, — что в городском районе Оакфилд начались беспорядки. Этим делом сейчас занимается настоящая полиция. Мы едем на окрестные участки, чтобы удерживать бунт там, где он начался, и не допускать увеличения масштабов проблемы. Наша задача — перекрыть движение транспорта в этот район и защитить общественную собственность. Вам выдадут оружие, но стрелять не придётся. Тино, это абсолютно точно касается и тебя, — строго сделал упор на этом для особенного курсанта, к которому всегда обращались по имени, лейтенант. Тот вроде бы кивнул, но никто не пытался себя обмануть: вряд ли он действительно не прихватил с собой ничего. И вряд ли он не будет это использовать.

Когда инструктаж окончился, Франциск осмотрелся по сторонам. Если кто и паниковал, то уже успел успокоиться. Сейчас все были настроены более или менее решительно. Не такую уж и сложную задачу перед ними поставили... Не так ли?

— У меня плохое предчувствие, — тихо пробормотал Бонфуа.

— У меня тоже, — кивнул ему Ловино. — У нас никогда ничего просто не бывает.

— Но надо быть к этому готовым, не так ли? Профессия далеко не самая безопасная. Отсиживаться в задних рядах нам теперь нельзя.

Варгас кивнул.

***

— Вы должны контролировать Шестнадцатую улицу.

Услышав такое, Артур немало удивился. Разве это не ближе к центру Оакфилда?..

— Это точно? Ты не перепутал? Ты же не хочешь подвергнуть своих курсантов опасности, так?

Дохлый номер на самом деле. У Брагинского отсутствовал инстинкт самосохранения, и по этой причине он думал, что и у остальных так же. В том, что это не так, его никто переубедить не мог.

— Конечно, Шестнадцатая улица, — без капли сомнений ответил Иван. Тихо выдохнув, Артур зашептал в рацию, прикрыв рот рукой, чтобы никто не услышал:

— Брагинский, если кто-то из наших пострадает, я подвешу тебя за яйца на флагшток Академии, будешь вечным памятником дебилизму!

Отложив рацию, он скомандовал водителю:

— На Шестнадцатую улицу!

На месте Артур разбил курсантов на отряды и отправил по всем направлениям. У него всё ещё было ощущение, что каким-то образом его наебали. Собственно, интуиция не подвела: он довольно быстро увидел толпы хулиганья и вандалов. Ебучий Брагинский!

— Ты, блять, говноед! — орал в рацию Артур, удирая от сотен людей, столкнувшихся в едином анархичном порыве громить, грабить и разрушать. — Я тебе это припомню!

— Не волнуйся, я скоро буду на месте сам, — ответил ему Иван. Кёркланд с трудом подавил в себе порыв обложить того такими матами, чтобы тот на месте сдох. — Всё проконтролирую лично, не волнуйся.

— Брагинский, блять, я тебя...

— Коля тоже подключится, кстати, его район соседний, не паникуй.

— Не паникуй?! Ты в своём уме?!

Артур забежал за угол, но тут его дёрнули за руку и приложили к виску дуло пистолета. Сеанс связи оказался прерван.

***

— Пиздец, блять, "оружие применять не придётся"!

Альфред тихо матерился, сбегая вместе с Байльшмидтом по спуску. Им сказали разделиться на пары, и если бы они правда оказались на окраине Оакфилда, этого бы оказалось достаточно. Но вдвоём против десятков гражданских, которых лучше не перестреливать, как куропаток, особенно учитывая, что когда-нибудь патроны кончатся и их просто линчуют за такое, — это просто бред!

— Нам реально нельзя!

Байльшмидт осознавал ровно то же самое. Убивать приходилось, но не гражданских, даже если их потом стоит осудить за разбой и вандализм, это всё равно не стоит того, чтобы за это убивать. Даже если они кого-то ранят, за это вполне могут посадить, как за превышение полномочий. Они ещё даже не полицейские, твою мать!

— Грёбаный Кёркланд... И Брагинский!

— Вот последний точно...

Внезапно к парням на огромной скорости подкатила машина и остановилась. За рулём сидел комендант Академии. Матерясь, Альфред с Гилбертом полезли в машину.

— Ну что, как вам? Посмотрели, впечатлились? — весело спросил Брагинский, вжимая педаль газа до упора. — Забыл предупредить, чтобы Артур вас не отправлял парами, толку никакого. Сейчас свезу всех в одно место, и примете участие в операции. Про пистолеты можете забыть, только в качестве предупреждения и на крайний случай.

— Да что за... Вам поиграть захотелось или что?! Это же серьёзно! Почему не сказать всё сразу и полностью?! — взорвался Джонс.

— Артур бы был против, — спокойно ответил Брагинский.

— И был бы прав, — буркнул Байльшмидт.

— Нет, не прав! Я считаю, что вы хорошо подготовлены и можете принять участие, как настоящие полицейские! — радостно заявил Иван. — Кто сможет похвастаться таким достижением ещё в процессе обучения, а? Чего мне стоило уговорить вышестоящих...

Альфред с Гилбертом страдальчески простонали. Какого... Он ещё и уговаривал руководство, ну вы посмотрите на этого доброго самаритянина!

— А где Родерих?! — вспомнил Байльшмидт. Все инструктора поехали с ними, за Брагинскую он не волновался, Артур кому угодно может рожу откусить, а Родерих...

Альфред посмотрел на своего друга с подозрением. Может, конечно, он теперь везде видит геев, но что-то странно от того, что тот внезапно вспомнил про их преподавателя. Ещё и по имени назвал... Джонс сделал себе зарубку в памяти допросить потом его.

— В порядке он, ждёт на месте сбора, они там забаррикадировались, только вас и не хватает, — доложил Брагинский. Оба выдохнули с облегчением: узнать, что кто-то серьёзно пострадал, не хотелось. Но тут Иван помрачнел. — А вот Артур на связь не выходит.

***

— Я вам ничего не скажу, шавки легавые!

Николай скрипнул зубами. Он не для того сунулся в эпицентр беспорядков и выцепил оттуда участника бандитской группировки, которая начала подминать под себя людей, которые приняли участие в бунте, и задавать вектор его распространения, чтобы он сейчас выделывался!

В штабе, где собрались курсанты его старшего брата и его собственные подчинённые, царил бедлам, но каждый занимался своим делом, никто не паниковал и не кидался из угла в угол, поддавшись истерике. Уточнялись детали операции, обсуждался план, проходил инструктаж.

Ещё несколько десятков особо громких и буйных уже ютились в камере. Брагинский-младший был довольно категоричен: сначала задержать, а потом уже разбираться. И то, будь его воля — пересажал бы всех.

Не отличавшийся терпением Коля уже начал закатывать рукава. Все эти шавки были одинаково трусливы: вломишь пару раз — там и во всём сознаются. Вон, этот уже испуганно икнул, увидев намерения полицейского.

— Я вижу, ты только так дела вести и умеешь, — фыркнул кто-то за спиной Брагинского. Не кто-то, правда, а конкретно тот, чей голос Коля бы с радостью забыл, да никак не получается.

— А ты можешь иначе? — язвительно поинтересовался он у Ловино. Конечно, это был он.

— Я — да, — просто и уверенно ответил Варгас и, приблизившись к задержанному, схватил того за волосы и резко, с силой, потянул вниз, заставив его упасть на колени. — Слушай сюда, мусор, в виду того, что сейчас творится на улицах, твою смерть легко представить как несчастный случай, — проникновенно, тихо заговорил Ловино, с мрачной решимостью глядя в глаза перепуганного бандита. — Ты жить хочешь? Потому что вот тот мужик за моей спиной готов тебя выбросить под ноги толпы. А ты знаешь, каково быть затоптанным насмерть, а? — Тот помотал головой. — Узнаешь. Если не начнёшь говорить. Ну так что, по рукам? Нам — информация, тебе — уютная и безопасная камера. Терпение у него не вечное, тебе со мной, между прочим, очень повезло.

Варгас довольно усмехнулся, когда бандит начал заливаться соловьём. Вот она — сила слова!