Сидя на мягком диване, Джеффри понимает, насколько же гонка последних дней его вымотала. От тёплой воды, горячего чая и спокойной атмосферы уставшего подростка клонит в сон. Он рассеянно отмечает взгляды, бросаемые хозяйкой, но совершенно не готов к серьёзному разговору. Ни к какому разговору, если быть точнее. Но хоть что-то сказать придётся.

– Давай познакомимся. Меня зовут Гвендолин.

– Меня – Джеффри. Спасибо Вам! – конец фразы тонет в подавленном зевке.

Гвендолин оценивающе смотрит, но вопросов не задаёт. Молча допивает чай, кладёт руки на подлокотники.

– Не буду скрывать, мне многое интересно. Например, что ты делал на улице в полнолуние, но говорить ты сейчас не в состоянии, – она слабо улыбается. – Пойдём, покажу тебе твою комнату.

К странному ностальгическому удовольствию на ходу засыпающего подростка, комната оказалась прежней. Широкая кровать с балдахином, закрытые снаружи ставни и свеча на прикроватной тумбочке. Затушив свечу, Джеффри откинулся на мягкие подушки, сразу проваливаясь в спокойный сон. Свежее бельё отдавало приятной прохладой и слабым оттенком чистоты. Плед был большим и мягким. Приглушённые голоса с улицы совсем не беспокоили. Сквозь неплотно прикрытую дверь просочился огромный персидский кот. Бесшумно запрыгнув на кровать, он немного потоптался и свернулся в клубок. Комнату накрыла сонная тишина.

Возле увитого девичьим виноградом забора Гвендолин бросила взгляд на две неторопливо кружащиеся луны. В расширившихся зрачках отразилась, как в зеркале, высотка напротив. Корпорация личностной правомерности, чтоб им прогореть со своим контролем. Женщина усмехнулась своим мыслям и чиркнула колёсиком зажигалки.

Ей даже не пришлось зачитывать вбитые намертво в подсознание слова призыва. Лёгкий порыв нездешнего ветра задул синеватый огонёк. Из стелющегося по земле молочного тумана соткалась потусторонняя фигура.

– Звёзды сошлись, малышка Гвен.

– Доброй ночи и тебе, Лис. Узнал?

– Узнал, – Гай Фокс покрутил в воздухе рукой. – Но лучше спроси сама. Он расскажет.

– Ну, если ты так уверен…

Утро лениво наползало на городок. По дому разливался живительный запах свежесваренного кофе и сырных сконов. Сон не желал так легко отпускать беспечную жертву из своих объятий, поэтому Джеффри уже минут десять осоловело глядел на выбеленный потолок над собой. Никто не кричал над ухом, никуда не тащил, не попрекал лишними минутами в кровати. Идеальное утро.

– Доброе утро! – Гвендолин протянула выползшему в столовую подростку чашку с кофе и подвинула ближе блюдо с ещё тёплой выпечкой. – Расскажешь, что с тобой произошло?

И Джеффри рассказал. О том, что ушёл из дома от пьющих родственников. О том, что не успел дойти до друга, к которому шёл, а попался двоим парням. Как сбегая от них забрёл на старый заброшенный завод. О том, что до совершеннолетия ему ещё два года. А родственники искать вряд ли будут. Да и возвращаться он сам не хочет.

– А дальше Вы и сами знаете. И… – он немного замялся, прячась за растрёпанной чёлкой и отставляя от себя опустевшую чашку. – я хочу сказать Вам спасибо.

На стол легли старинные часы с узорной крышкой и длинной цепочкой. Тихо тикали маленькие стрелки.

–Если хочешь, я могу выправить тебе документы и устроить в колледж со второго уровня.

Гвендолин посмотрела на часы и покачала головой.

– Забери их. Они твои.

Мир неторопливо крутился вокруг своей оси. Судьбы сплетались в прекрасные узоры. Жизнь налаживалась.