Неоновый свет режет глаза.

Дайте мне воздух, дайте мне право,

И я уйду, не вернусь назад

В рваные ритмы душных подвалов.

Осенний Дублин был сырым, серым, промозглым и бесприютным местом. В этот раз сплошные дожди смыли листву с деревьев, не оставив ни одного золотого или багряного пятнышка, которое бы услаждало взгляд. Ливень заставлял горбиться, бросал ледяные капли за шиворот и застилал глаза. Даже зонты не спасали — ветер задувал воду снизу, сбоку, сзади, и сухой не была даже макушка. Улицы были почти пусты по такой погоде, машины изредка мелькали по дороге. Встречные прохожие старались заранее податься в сторону, чтобы не врезаться в высокого человека. Погода была не предназначена для праздных прогулок, и он шёл широким шагом, но поступь даже в высоких берцах оставалась мягкой, бесшумной, только брызги поднимались из-под ног. В этот пасмурный день он не отбрасывал тени, и никто не обратил бы на это внимания.

Путь его лежал к жилому двухэтажному дому, обнесённому забором, на углу окраинной улицы. К почтовому ящику была прикручена латунная табличка с нехарактерным для этих мест именем — Шторм Ярослав Михайлович. Вскоре после того, как посетитель нажал на кнопку звонка, входная дверь дома открылась и к нему выбежал встрёпанный парень астеничного телосложения. Он держал над головой зонт-трость на шестнадцати спицах и прикрывал им чёрную классическую рубашку и брюки, да начищенные оксфорды. Он бы выглядел, как самый обычный клерк, однако держался чуть более развязно и менее чопорно.

— Рад тебя видеть, Арти, — поздоровался он, отпирая ворота и впуская гостя. — Идём скорее. Я дам тебе сухую одежду.

— Не надо, — отмахнулся тот и вслед за парнем прошёл в дом.

В отличие от хозяина дома, Ярослава Михайловича, этот вполне вписывался в ирландскую жизнь. Будь на почтовом ящике имя «Льюис Мерт», никто бы точно не посмотрел в эту сторону. Менять никто ничего не собирался, да и за годы жизни в Дублине не было такого, чтобы «штаб-квартире» что-то угрожало. Штабом это место называли только потому, что здесь раз в несколько лет собирались все члены Альянса, и не было ни тайных технологий, ни роя сотрудников. Обычно причины были достаточно тривиальны: новоявленный молодой бог подгрызает могущество древнего, неизвестная нечисть напала на человека, кто-то из Древнейших приблизился к грани забвения. Никто никогда не знал, о чём пойдёт речь на собрании — просто ради безопасности в письмах даже не намекали на божественность. Артемису оставалось лишь надеяться, что он не зря проделал весь путь от Сибири до этого проклятого островка, где даже лесов толком не было.

В прихожей были заняты все четыре обувницы, несколько пар обуви стояло на придверном коврике. Из шкафов торчала верхняя одежда, вешалки опасно раскачивались даже от дуновения сквозняка. Сбросив на пол походный рюкзак, Артемис оставил там же обувь и потрёпанное пальто, которое давно требовало замены, но ему всё было не до того. То заказ где-нибудь в ЮАР, то ехать на Аляску, то в Италию, а охотничьи маршруты не жаловали городскую одежду и были к ней беспощадны.

— Все уже собрались? — без особого интереса спросил Артемис. Скорее всего все самые удобные места были заняты, а это значит, что он снова простоит у дверей всё собрание.

— Танатоса ещё нет. Но он вряд ли придёт, — просто пожал плечами тот и проводил гостя в зал собраний.

Этим гордым именем звалась большая светлая гостиная на первом этаже, в центре которой вытянулся овальный стол на двадцать персон. Все места уже были заняты беспечно разговаривающими мужчинами и женщинами, да и диваны, кресла тоже не пустовали. Артемис не без сожаления бросил взгляд на кресла у камина, где сейчас сидели Сильван и Посейдон. Оба были увлечены каким-то разговором. Ещё каких-то триста лет назад Артемида приходила одной из первых и занимала место своему близнецу рядом с собой. С тех пор они сменили четыре страны, штаб переезжал, менялись дома, кресла, исчезали боги. И богиня охоты не была исключением. Её потерю Артемис оплакивал долгие годы, и даже месть не помогла найти утешение. Сейчас эта рана не зажила, но хотя бы перестала будить его по ночам болью.

«Многие ушли», — говорил он себе, чтобы было не так горько. Из Древнейших остались всего двое — Эреб и Ананке, дети Хаоса, видевшие само создание мира. Все прочие либо канули в небытие, либо потерялись в череде смертей и перерождений, сравнявшись с духами и смертными. Память оставила их, как и силы, и не найти им теперь следов Фасис и Хроноса, Никта выбрала небытие вместо жизни в их умирающем мире, остыли многие века назад следы Гипноса, и его супруга всё меньше походила на хариту. Те силы и могущество, что остались им, дожившим до этих дней — смехотворная пародия на то, кем они были раньше. Горечь стиснула горло Артемиса, и он предпочёл отвлечься от мрачных размышлений.

Ему помахал смуглый темноволосый мужчина. Даже в спокойной и уютной обстановке лицо у него было недобрым, а взгляд, точно он ждал момент напасть. Уж кто-кто, а этот мерзавец чувствовал себя просто восхитительно: войны и конфликты сопровождали людей с незапамятных времён, и Арес, сейчас носивший имя Альберто Торрегросса, не оставался без почитания. Люди могли не помнить его имени, но ему было достаточно ненависти, страха и смертей, чтобы оставаться одним из сильнейших. Боги и духи раздора сейчас были сильны, как никогда. Артемис подошёл к нему и присел рядом на полу, перекрестив ноги. Всё равно не осталось свободных кресел.

— Ну что, как в Сибири? — с лёгкой издёвкой в голосе поинтересовался Арес у брата, бросив на белобрысую макушку взгляд. — Не надоело ещё поганками обрастать?

— Годы идут, а ты всё такой же несмешной, — равнодушно отозвался Артемис. Он скользил взглядом по лицам. С момента последней встречи некоторые боги сменили свои физические оболочки, и узнать их можно было лишь по каким-то жестам, мимике. Однажды кто-то убьёт вечно юного бога охоты, и тогда он расстанется с этим телом. А родится ли вновь? Или же его настигнет участь Артемиды? — В Сибири лучше, чем на этом куске суши. Меня всего трясёт. Кругом вода, и ни заповедников, ни диких зверей. В мегаполисах и то легче.

— А ты всё ворчливее, — поддел раздражённого брата Арес. — Сейчас послушаем, что Ярик скажет, и по домам. Уверен, ничего особенного.

От слова «Ярик» Артемиса всего передёрнуло. Так называть Эреба могли только безумцы. Впрочем, никак иначе назвать Мерта и Ареса не получалось. Первый — нарколыга, второй — себе на уме. У него бы язык не повернулся окрестить коренастого мужчину с крупными ладонями и ступнями, кустистой бородой и седеющими висками Яриком. Чернобог ещё куда ни шло, но это нелепое человеческое имя… Нет, для Артемиса он навсегда останется Эребом, сколько бы имён он ни сменил и сколько бы личин ни примерил на себя.

— Все собрались. Прошу тишины, — объявил Льюис и похлопал по столу, затем уселся в кресло рядом с Чернобогом, принимаясь что-то сосредоточенно печатать на ноутбуке.

Ярослав Михайлович обвёл взглядом всех присутствующих. Болотные глаза казались чёрными, и морщины уже прорезались на его лице, под глазами, на лбу, в уголках рта. Последние было почти не видно под тёмной курчавой бородой. Ему стоило огромных сил, чтобы не утратить последнюю волю к жизни и влачить существование.

— У меня для вас… скорбные известия, — начал он гулким голосом. На лицах богов прочиталось беспокойство, они стали переглядываться. Лёгкий шум шепотков понёсся по залу. — Мы узнали, что месяц назад Эвринома ушла в небытие. А Деметра… пропала. Есть подозрения, что здесь замешаны те из новых богов, с кем у неё была конфронтация. Метида и Афина уже занимаются поисками, но я хочу, чтобы Деметра была найдена как можно скорее.

Некоторые были огорошены известием об уходе одной из старых богинь и всё никак не могли поверить в сказанное Ярославом. Хуже всех выглядел Посейдон. Из всех тех, кто был связан с морями и водоёмами, он был старейшим и сильнейшим, и потому новость об Эвриноме перенёс тяжело. Опустив голову на ладони, он что-то бормотал одними губами, и его сочувственно гладил по плечу Сильван. Когда на него свалилось бремя «старшего» из богов природы, а затем и смерть Артемиды, он был раздавлен и тоже задумывался об уходе.

Нарастал гул. Богов и без того осталось всего ничего, и исчезновение каждого больно отдавалось в любом из них. И хотя с Эвриномой мало кто был близко знаком, горечь захлестнула Альянс. Даже Льюис, этот молоденький божок, не проживший и шести сотен лет, заметно взгрустнул, понурил русую голову. Удивительно, что его вообще до сих пор не выгнали из Альянса, но каждый знал, что у них с Эребом… своеобразные отношения. Поэтому всем недовольным приходилось помалкивать и закрывать глаза на сотрудничество с тем, благодаря кому они теряли силы. Мерт оправдывал своё присутствие и изо всех сил старался, почти из кожи вон лез, чтобы доказать свою значимость и полезность: обеспечивал собрания едой и выпивкой, бронировал отели, направлял информацию, собирал её, помогал скоординироваться при важных заданиях, выслушивал, напоминал, а порой даже успокаивал. Но о чём думает он сам, не знал никто. Иногда казалось, что даже сам Ярослав не знает этих тайн.

Горевать богам не дал Эреб. После почти четверти часа шумихи, вздохов, злых и горьких выкриков он направил энергию богов в мирное русло, заставил думать, как отыскать Деметру. Вендиго всё ждал, что Ярослав сейчас обратится к нему, потребует взять след, начать охоту на охотников, но его будто и не существовало для Древнейшего. Обыкновенно выслеживание ложилось на плечи близнецов-охотников, и они отлично справлялись со своими обязанностями. Но в этот раз Чернобог словно решил попробовать что-то новое.

Гестия и Гера вызвались отправиться в жилище Деметры и попробовать отыскать её, Персефона обещала поговорить с супругом, чтобы и он подключился к поискам обожаемой тёщи, Пейто тоже согласилась тряхнуть своими связями и попытаться отыскать богиню плодородия. Закипели обсуждения. Каждый пытался внести свою лепту. И лишь Арес с Артемисом помалкивали да поглядывали друг на друга. Альберто щёлкнул себя по шее и кивнул в сторону улицы, без лишних слов предлагая брату продезинфицироваться после собрания, и тот согласно кивнул. Потом они обязательно подерутся, оставят друг другу по новому памятному шраму, чтобы не видеть друг друга ещё несколько лет, а после снова вцепиться в глотки.

Они плохо переносили друг друга, но сходились в том, что с прочими им ещё тяжелее, так что злились тихо, позволяя себе едкие комментарии, тычки и иногда — хорошую, крепкую драку. Но не на совете богов. Ещё в те времена, когда Олимп был вратами в божественную обитель, когда люди боялись богов и поклонялись им, из-за Ареса, Эриды и подобных им среди людей вспыхивали войны. В ходе сражений не раз и не два страдали леса, заповедники близнецов-охотников, гибли животные, и Артемида с Артемисом не единожды пытались добиться от своего горячного брата хотя бы извинений. На это Арес любил посмеяться и бросить, что «вырастут новые». Глядя на нынешний мир, очень хотелось повернуться к воинственному божеству и поинтересоваться, где же обещанное перерождение рощ. Но тогда бы они непременно разругались в пух и прах, и остановить их смог бы только сам Эреб. Поэтому оба брата разумно помалкивали. Сначала дела, потом горячительные, а потом — отправиться восвояси.

— Значит так, — объявил Чернобог, поднимаясь из-за стола, — всем всё ясно? Тогда собрание объявляю закрытым. Артемис, задержись.

Вендиго прицокнул языком и сощурил полыхнувшие золотом глаза. Альберто усмехнулся и пихнул его в плечо кулаком, на что едва не схлопотал прямой удар в нос. Но перед Древнейшим богом единокровные братья-боги не стали драться.

— В чём дело, Эреб? — остановившись рядом с предком, поинтересовался Артемис.

— Мне доложили о каких-то новых тварях в Румынии. Нужно, чтобы ты выследил их, узнал про них всё и устранил. Насколько я могу судить, это по твоей части. Льюис выкупит для тебя билеты на удобный тебе рейс. Когда отправишься?

— Мне бы сначала к себе, в Сибирь, — нахмурился Артемис, уже прикидывая, как лучше провести охоту. В Румынии он не был уже десятка два лет, и за это время там наверняка многое успело поменяться. Будь жива Артемида, они бы мигом управились с этой задачей… — Возьму кое-что из оружия и дам ему знать.

— Хорошо. Отчитаешься мне по результатам.

Артемис пожал Чернобогу руку и махнул на прощание Аресу. Значит выпьют они в другой раз, когда он вернётся. Задерживаться в штабе Альянса ему всё равно было не по душе. Удерживать старого бога охоты никто не торопился — нелюдимый Вендиго предпочитал леса, держаться вдали от цивилизации и не контактировать с людьми. Но теперь он почувствовал себя в своей тарелке. Общаться он был не мастак, проводить расследования тоже не был мастером, но охотиться, находить слабые места, использовать это знание и нагонять добычу — лучше кандидата Чернобогу было не найти.

***

Найти «тварей» оказалось не так просто. Те данные, которые ему прислал вместе с билетами Льюис Мерт, были куцыми, но можно было составить картину. Следов сопротивления на убитых найдено не было, зато все были обескровлены, на каждом присутствовали следы укусов. Если верить человеческим медикам, незадолго у всех погибших были бурные половые акты. В отчётах не прослеживалось какой-то схемы, ареала обитания твари, и это делало задачу Артемиса только сложнее. Одно дело, когда надо прочесать десять квадратов и найти берлогу зверя или водоём мавки, а совсем другое — обыскивать города на предмет человекоподобной твари. Или же тварей? Сколько их может быть, оставалось только гадать. От одной до десяти особей.

Два трупа было найдено в Сигишоаре, по одному в нескольких других городах. Но первым пунктом остановки Артемиса был этот город на холме. Если чудовище всё ещё там, он его непременно почувствует, выследит и убьёт. Но для этого нужно было либо дождаться, когда монстр нападёт снова, либо самому стать лакомым кусочком, и для этого у него было всё необходимое — собственная кровь. Пока что это было единственной верной подсказкой для поиска кровопийцы. Ему самому определённо понадобится восстановить силы после сильной кровопотери, но он помнил, что люди в Румынии не так плохи в качестве блюда. В отличие от тех же жителей штатов или Англии.

Боги давно закрыли глаза на то, что один из них не делает различий между животными и людьми, первых любя даже больше двуногих, спускали такое поведение с рук. Ведь на то они и боги, чтобы получать то, что им причитается? Именно люди когда-то и дали ему это прозвище, придумали легенды про чудовищного вендиго, многие годы пугали этим своих детей. Когда ему рассказали про это, Артемис только мрачно нахмурился и пожал плечами. Кто же знал, во что спустя столетия его охоты на людей превратится образ из мифов?

В некоторым смысле богу хотелось наказать тварь за то, что посмела позариться на его возможную жертву. Нет, он не собирался охотиться в Румынии до этого момента, но считал недопустимым прощать какому-то едва ли разумному монстру охоту в своих угодьях. Когда что-то подобное случалось в Сибири, Вендиго был скор на расправу и немилосерден.

Пустив себе кровь и обмотав рану несколькими слоями бинтов, Охотник стал бесцельно бродить по улицам старого городка, посматривая по сторонам. Он хотел увидеть тварь до того, как она увидит его. Что же породил умирающий мир? Какое человеческое желание стало так сильно, что привело в подлунную голодное чудовище? С подобным богам пока не приходилось встречаться, и потому Артемис был абсолютно уверен в том, что столкнётся с чем-то новым.

— Вам нужен врач, — сказал кто-то рядом, но Вендиго продолжил идти вдоль узкой улочки, что вела между рядов одноэтажных домов. — Молодой человек, у вас кровь.

Он был уверен, что обращаются к кому угодно, но не к нему, однако всё же обернулся на голос и посмотрел на говорившего. К нему спешил невысокий парнишка, одетый в закрытую плотную одежду. Взгляд Охотника ненадолго остановился на его тёмных, почти чёрных губах, как будто человек воспользовался губной помадой. Для лесного обитателя это выглядело дико и необычно.

— Вы мне? — румынский язык царапал нёбо и глотку, выходил изо рта неохотно и служил напоминанием о том, как когда-то прекрасно звучал язык Эллады. Все языки мира пошли от богов, некоторые претерпели такие изменения, что даже Афина с Метидой прикладывали силы, чтобы понять, о чём с ними говорят.

— Здесь не так много истекающих кровью людей, — удивлённо откликнулся подошедший парень и обвёл рукой полупустую улицу. Было несколько маленьких групп туристов, пара недовольных румын и они двое. — Здесь рядом госпиталь. Давайте провожу вас? Кажется, вы почти на ногах не стоите.

Странное чувство кольнуло Артемиса. Он редко ощущал подобное и теперь внутренне напрягся. Рядом была опасность. Хищник. Тварь положила на него глаз? Сочла его достаточно аппетитным или же просто не устояла перед запахом крови? Захотела поиграть с ним?

— Идём, — буркнул он парню, и тот принялся показывать дорогу.

Молчать он, похоже, не умел и задавал много вопросов, рассказывал о себе. Спросил, проездом ли Артемис в Сигишоаре, давно ли занимается туризмом, куда планирует ехать дальше, предложил свои услуги гида и даже пригласил погулять этим вечером по набережной. Раздражённых взглядов «туриста» он будто и не замечал вовсе, и через какое-то время злость стала утихать. Было даже что-то… успокаивающее в этой болтовне? Артемис и сам не понимал, отчего, но чувствовал, что расслабляется, уже не хочет отправить болтуна куда подальше, чтобы не надоедал.

В больнице божество с неохотой доверило свою руку хмурому врачу. Тот обеззаразил рану, наложил несколько швов, замотал порез и велел обоим идти по своим делам. Чувство преследования утихло, и Вендиго только мысленно ругнулся. Тварь вспугнули, и она затаилась. Или же нашла более интересный источник крови. Но хотя бы теперь точно было ясно, что её привлечёт и сделает это быстро. «Ночью выйду в город, когда людей меньше будет», — подумал он, шагая рядом с болтливым румыном вдоль набережной.

— Не боишься гулять так поздно? — спросил Охотник. — После тех случаев.

— Каких случаев?

— Кто-то напал на людей, обескровил их, — сжато объяснил бог и пытливо глянул на спутника. Тот даже в лице не поменялся и лишь плечами пожал.

 — Не думаю, что со мной это случится. Но если ты боишься, приглашаю к себе. У меня дом через реку за железнодорожными путями.

Чем дальше, тем больше Артемис подозревал, что тварь-то вовсе не затаилась, а просто вошла во вкус и теперь загоняет свою «добычу» поближе к логову. Особенно теперь, когда парень взял его под руку, Вендиго ощутил его «иность». Даже пах он иначе, не говоря уже о том, что у него были очень холодные руки.

— Мы так и не познакомились, — напомнил Охотник, но вырываться не стал. Если хищник — это недоразумение с чёрными губами, то нельзя заставлять его нервничать, нельзя дать понять, что добыча может дать отпор. Пускай думает, что всё в его руках, что контролирует ситуацию. А если это просто человек?.. Тогда перекусит Вендиго. — Я Артемис.

— Какое занятное имя! Прямо как Артемида, а?

— Да, — без какого-то восторга отозвался он.

— А ты не очень-то разговорчив, да, Арти? — от фривольного сокращения имени челюсти Вендиго сжались так сильно, что могли бы перемолоть берцовую кость. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать божественное сияние глаз. — Я Ниул Бирн.

«Если ты разумный монстр, то знаешь, что нельзя называть свои имена кому попало. Но если ты… может ли это быть какой-то новый бог, о котором Альянс ещё не слышал? Тьма и хаос! Тогда я не смогу просто взять и убить его. Он либо переродится, либо на меня немедленно обозлятся все «молодые». Тьма! Хаос!» — река размышлений стремительно потекла в голове Вендиго, пока он шёл рядом с парнем, назвавшимся Ниулом. Нельзя было просто взять и прямо перед ним провести ритуал именования, заставив явить свою сущность. Подстраховка от самого Эреба сейчас не помешала бы. Заклясть бога или монстра его именем — и даже самый могущественный будет обязан явить своё истинное лицо, не сможет противиться Древнейшему. Придётся полагаться на свои силы, надеяться, что этот настырный малый отойдёт на минуту. Этого вполне хватит, чтобы провести ритуал имени. Всего минута…

— Я вообще приехал сюда не так давно, но кажется, что провёл здесь уже целую вечность. Уже два года как поселился здесь, — беспечно вещал Бирн и улыбался чему-то своему. То ли он старался казаться «таким же, как и все», то ли действительно был недалёким. — Город маленький, но всё равно каждый день находишь для себя что-то новое. Сегодня вот тебя встретил. Ты где так руку распорол, кстати? Такой глубокий порез был, но очень чистый и ровный.

— На меня напали, — лгать Артемис не любил, временами у него получалось это донельзя паршиво и неправдоподобно, но богу среди людей иначе никак. Кажется в этот раз на его придуманную на ходу ложь купились. Или Ниул не стал просто лезть с расспросами. — У города.

— Вот как! Может сходим в полицию? Ты запомнил нападающего?

— Нет необходимости, — пусть он и старался говорить ровно, без лишних эмоций, прозвучало это достаточно угрожающе. Ниул приподнял бровь. — Я разобрался с ними.

— Ну как скажешь. Ты знаешь, что ты очень странный? Но тем интереснее знакомиться! Будешь кофе? У меня есть какой-то заварной… Мы, кстати, пришли.

Он с небывалой гордостью указал рукой на одноэтажный обшарпанный домишко, покрашенный желтовато-белой краской. Совсем небольшой, кажется, всего на пару помещений, он был обнесён облезлым деревянным забором, через который при желании мог забраться даже ребёнок, что уж говорить про взрослого человека. Собаки, которая бы отгоняла ворьё, видно не было. Но больше всего внимание Артемиса привлекло не жилище Ниула, а то, что оно стоит прямо на отшибе небольшого кладбища. «Трупоед?» — подумал он, проходя в маленький дворик, выложенный сбитыми временем бетонными плитами. Сквозь них прорастала трава, они потрескались и просили замены, но парня это ничуть не волновало. Заходило солнце.

В доме пахло древесиной и чистотой. Ни запахов еды, ни сырости и плесени. На такие вещи Вендиго всегда обращал внимание и тут как будто зашёл в безликое помещение, где никто давно не жил, но за которым присматривали. Прихожая представляла собой небольшой пятачок из придверного коврика и нескольких крючков для верхней одежды, ввинченных в стену. Дальше сразу начиналась гостиная, она же кухня и столовая, которые не были отделены друг от друга даже невысокой перегородкой. Единственным естественным разграничителем служил старый диван, давно требовавший замены. Чем-то внутреннее убранство напоминало Артемису те немногие дома в России, куда он заходил. Но запах!

— Можешь оставить обувь, если хочешь, — по-своему расценил промедление гостя Ниул. — Я тут так и хожу, а то холодно очень. Если надо руки помыть, то туалет справа от входа.

— Я подумал, что это одёжный шкаф, — хмыкнул Вендиго и протиснулся (слишком уж узким и низким оказался дверной проём!) в санузел.

Здесь пахнуло сыростью. По углам на потолке был заметен чёрный грибок, краска потрескалась и отваливалась кусками вместе со штукатуркой. В крохотной ванной наверняка можно было мыться только сидя и подтянув к себе ноги. Тут же стоял туалет и напротив него — раковина, над которой висело зеркало без рамы, просто кусок отражающего стекла. На нём было много разводов, остались капли налёта, как будто никто и никогда не протирал его не то что средствами по уходу, но даже и простой салфеткой. Включив воду, Артемис выждал с десяток секунд, давая стечь ржавчине, побежавшей целыми хлопьями. На раковине были заметны такие же разводы. Опёршись на неё, Вендиго посмотрел в зеркало. Глаза из голубых, привычных людям, стали янтарно-золотыми, тускло засияли. Ещё не вся божественность оставила его, но уходила с каждым годом. Когда он перестанет понимать живность, лишь вопрос времени. А когда звери перестанут слушаться его… об этом он не хотел думать.

— Именем божественным заклинаю тебя, Ниул Бирн, яви свою суть. Будь ты зверь, человек, нечисть иль бог, я приказываю тебе открыться мне, — произносил он это негромко, но вкладывая в тихий голос, уподобившийся шелесту листвы и звериной поступи, свои силы. Выдохнул горячий воздух на зеркало, заставляя запотеть, и быстро начертал кончиком пальца вязь своего божественного имени. — Подчиняйся.

После чего как ни в чём ни бывало помыл руки, вытер их о жёсткое шершавое полотенце и вышел обратно в гостиную. Ничего не поменялось. Его новый знакомый не корчился в страшных муках, преображаясь, сбрасывая с себя человеческую личину. Он не бился у его ног, умоляя прекратить пытку. Но всё же Артемис не мог не заметить, что на него смотрят крайне настороженно.

— Всё в порядке? — спросил Бирн, отпивая из чашки с кофе и неотрывно глядя на своего гостя.

В гостиной горело несколько настенных ламп, разгоняя вечернюю темноту, но они оба отлично видели друг друга. Вендиго приблизился и сел рядом, взял вторую чашку кофе и принюхался. Просто кофе с сахаром.

— Ржавая вода текла. Пришлось подождать, пока стечёт, — в тон ему ответил Артемис. Напиток оказался горячим и слишком сладким, но это неплохо восстановило силы после ритуала именования. Вариантов было всего два: либо ему сказали ненастоящее имя, либо перед ним кто-то в разы более древний и могущественный. Кто-то вроде Эреба. Но всех Древнейших Артемис очень хорошо знал. Все они были ему тётками-дядьками, братьями и сёстрами, дедами и бабками. Если только этот паренёк не забывший самого себя Зевс, которого никто не видел уже много столетий. Но отца он бы почувствовал, не прохлопал бы его ауру. — Здесь явно не хватает ремонта.

— Не знаю, — в который раз безразлично пожал плечами Ниул. — Дом как дом. А какой дом у тебя? Откуда ты, Арти?

— Делос, это в Греции, — не стал изобретать велосипед бог. — Я родился там и провёл своё детство. Потом много ездил, сейчас живу в России.

Пусть он и отвлёкся на воспоминания о скалистом Делосе, о том, как рос там с сестрой и братом, которого не видел уже десятки лет, Артемис заметил быстрое движение слева от себя. Он только и успел, что дёрнуться, отклонив голову в сторону, но на шее у него уже сомкнулись острые зубы. Подлец укусил совсем рядом с сонной артерией, и на какую-то долю секунды у бога потемнело в глазах. Громко выругавшись, ударил наугад правым кулаком туда, где должно было быть лицо Ниула над его левым плечом, но шустрый кровопийца отпрянул в сторону, разжав клыки. Вендиго, не медля ни секунды, кувыркнулся вперёд через здоровое плечо, чтобы иметь дистанцию между собой и парнем. По плечу вниз заструилась горячая кровь.

— Ты не человек, — подметил Бирн, с большим удовольствием облизывая губы и обращая жадный взгляд на Артемиса. Ему было любопытно и страшно одновременно. — Такая кровь… мне не знакома.

— Ещё бы она тебе была знакома, — зло улыбнулся Вендиго, выхватывая из-за голенища охотничий нож. — Думаешь, мне просто так имя дали?

На лице кровопийцы мелькнуло сомнение. Ему не хотелось ждать того момента, когда мужчина перед ним покажет себя во всей красе. Это был не маг, не самородок, не оборотень и не элементаль, а что-то более… просто БОЛЕЕ. Первое, что пришло на ум, когда он вонзил клыки в шею беловолосого, слово «нектар». Он никогда не пробовал ничего столь же напитанного силами, полного томления и свободы. Даже голову слегка повело. Возможно поэтому Бирн промахнулся, когда бросился на него, намереваясь убить здесь и сейчас, не дав растрезвонить о произошедшем. Это же его и погубило.

Артемис не знал ничего о том, с кем столкнулся, но одно знал очень хорошо — мало какое живое существо могло выжить, если ему отрубить голову. Да и проще разбираться, когда тело от неё отделено. Поэтому, когда Ниул летел мимо него, нелепо раскинув руки и пытаясь затормозить ногами о скользкий паркет, Вендиго перехватил нож обратным хватом и в развороте ударил от груди по дуге, вкладывая в удар всю силу. Широкое лезвие ножа с хрустом пробило позвонки и вышло с другой стороны, разорвав трахею и кадык. Вложенная сила удара передала импульс его телу, и тот пробежал ещё несколько шагов, прежде чем ноги его подкосились, и он с размаху ударился лбом в стену, медленно оползая по ней на пол. Нож так и остался торчать в его шее, и кровопийца ещё пытался шевелить руками, достать из себя орудие. Неспешно подойдя ближе, Артемис присел рядом на корточки и положил ладонь на рукоять.

— Говорят, когда моя сестра убивала зайцев, её радовал вид их крови, попавшей на шерсть, на землю и траву. Это правда, — отстранённо рассуждал он, слегка поддевая пальцем рукоять, приподнимая её, а затем опуская и раскачивая в ране. — Дело не в зайцах. В крови. Ты ведь понимаешь меня, не так ли? Она очень красива. Тебе нравится её вкус или дело в чём-то ещё?

Бирн булькнул горлом, приподнял плохо слушающуюся руку, пытаясь достать нож из себя, но Артемис только отпихнул вялую конечность в сторону. Она упала вниз. Вендиго с интересом наблюдал за тем, как всё не прервётся жалкая жизнь.

— Ты какая-то новая нечисть? Или бог? Похож на нечисть. В тебе совсем нет тепла. Так откуда же в тебе всё-таки жизнь? Тебя кто-то создал? — он смотрел в затылок, но ответы его мало интересовали. Куда интереснее было смотреть на то, как дёргается и пытается продлить своё существование это создание. Упрямое, сильное, но готовое испустить последний вздох. — Впрочем, неважно. Если вас здесь много, я всех вас найду и убью. Это наша земля и наш мир. Наши люди.

Взяв Ниула за волосы, Артемис рванул лезвие в сторону, разрезая плоть. Мышцы поддавались тяжелее всего, но не потребовалось много усилий, чтобы прикончить его. Затем уронил тело на бок и окончательно отделил голову от шеи. Крови было совсем мало, точно она уже свернулась в этом холодном теле, была ледяной, тёмной и очень густой. На руках и полу осталось всего несколько маленьких лужиц, да на руках и ноже Вендиго. Куда большее её натекло из укуса на его шее. Это было неприятным ранением, но отнюдь не смертельным. В ванной комнате он взял полотенце и сделал себе из него повязку, а затем встал над трупом, размышляя. Нужно было подождать некоторое время: вдруг придут похожие твари? Он должен убедиться, что больше подобных Бирну существ нет в этом городе. Глаза в голове всё ещё двигались, но уже закрывались, рот переставал открываться и закрываться. Артемис поморщился от отвращения.

Когда кровь остановилась, а ночь опустилась на город, Вендиго оставил дом, чтобы дойти до своей машины, которую припарковал на окраине. Там было всё, что может понадобиться охотнику: ружья, дробовики, пистолеты, снайперская винтовка, набор метательных ножей, охотничьи ножи, запасы патронов, заточки для ножей, а также всё необходимое, чтобы освежевать тушу и разделать её. Именно этим он и собирался заниматься ближайшие пару дней. Есть это мясо он бы не стал рисковать — если оно уже было мертво, то он просто отравится и не только не получит удовольствие, но ещё и ослабнет.

Перенеся тело и голову в санузел, он положил тело в ванну и раздел. Кровь так и не пошла. Вскрытие он делал сноровисто и без какого бы то ни было намёка на пиетет. Когда разрезал грудную клетку и брюшную полость, с несказанным для себя удивлением обнаружил, что внутренние органы убитого им мальчишки были почти полностью атрофированы, особенно кишечник. Тонкий, пустой и гораздо более короткий, чем он привык. Зато почки и печень у него были что надо — хоть сейчас на сковородку. Лёгкие были малоразвитыми, склеившимися. Чем больше возился во внутренностях Артемис, тем больше хмурился, морщился, кривил губы. Странная же зверушка попала ему под нож!

Сердце у Бирна тоже было почти здоровым, но мышцы его были слабоваты, как будто оно редко качало кровь, дряблое. Но рабочее. Желчного пузыря не было вообще. Артемис несколько раз осмотрел брюшную и грудную полость, но так и не нашёл не только самого пузыря, но даже намёка на то, что он когда-то там был — ни следов удаления, ни старых швов, ровным счётом ничего! Желудок, как и сердце, был меньше нормы, ужавшийся, слабо развитый, но всё-таки рабочий. Складывалось ощущение, что до кишечника вообще никогда не доходила ни вода, ни питьё. Кофе тоже словно растворился, ни следа его не нашлось в мочевом пузыре, хотя Охтник был готов поклясться, что у кровопийцы не случилось посмертного испражнения и мочеиспускания. Одежда его была сухой и чистой.

Неплохо были развиты мышцы, кости же оказались лёгкими, но очень крепкими. Не с первого и даже не со второго раза у бога получилось их сломать. И вот тут его ждал совершенно неприятный сюрприз — стоило ему переломить плечевую кость, как из неё щедро брызнула кровь.

— Твою… — ругнулся Вендиго, отбрасывая переломанную кость в ванную к остальному пазлу. Такого он просто не ожидал!

Самое интересное ждало его дальше. Когда он стал добираться до позвоночника, обнаружил, что из лопаток и поясничного отдела отходят необычные костяные отростки. Они напоминали зачатки крыльев, какие он видел у рукокрылых. Тонкие, длинные, они лежали между рёбер и вдоль позвоночника, и их вряд ли можно было бы увидеть, если только не снять слой кожи вместе с мясом. Интерес из себя представила и челюсть парнишки. Кроме основных зубов, которых было столько, сколько нужно, над верхней и под нижней челюстью Артемис обнаружил скрытые клыки. «Ими он меня и цапнул», — подумал он, вырезая зуб за зубом и рассматривая. Таких зубов нашлось четырнадцать — по семь снизу и сверху.

Информации у него было мало, но уже гораздо больше, чем в начале этой миссии. Расчленив кровопийцу на более мелкие и удобные к переноске части, Вендиго отвёз его за город и закопал в лесу. Будет удобрение старым деревьям.

***

Настоящие проблемы начались через несколько дней. Артемис укоренился в доме убитого им кровопийцы и ждал, появится ли на пороге ещё один такой. Он как раз собирал себе ожерелье из зубов Ниула, когда дверь в дом распахнулась, и решительно вошло двое. Впереди шла высокая темноволосая женщина, а за ней спешил паренёк не старше Бирна.

— А я вас уже заждался, — улыбнулся им Вендиго, вешая себе на шею получившееся ожерелье и беря в руки пистолет. — Думал, как долго вы будете искать своего сородича.

Женщина не успела и шагу сделать, а Охотник вскинул оружие и сделал первый выстрел, однако пуля просвистела мимо, лишь обдав кожу бледной скулы жаром. Она даже не вздрогнула, как если бы точно знала, как пролетит снаряд.

— Валтериус, будь так добр, — холодным тоном проронила она.

Мальчишка, точно того и ждал, рванул вперёд, прыгнул, перелетая через низкий кофейный столик и собираясь накрыть собой убийцу их товарища, но Вендиго быстро поднял ноги и перекинул того себе через голову. Парень полетел кубарем, сбил кухонный стол. Этого хватило, чтобы женщина смогла приблизиться к нему и наотмашь ударить когтистой лапой. Лишь чудо спасло Артемиса от того, чтобы стать счастливым обладателем вскрытой до позвоночника глотки. Когти вспороли рубашку на груди, вонзились в мясо. Горячая кровь быстрыми сильными толчками полилась наружу.

Она была очень сильна — это ощущалось настолько явственно, что на жалкую долю мгновения Артемиса охватил страх. Мальчишка выберется из завалов, и с двоими будет совладать куда сложнее, чем с одним. И в первую очередь нужно было разобраться с этой когтистой сукой, которая уже заносила вторую руку для удара, на этот раз метя наверняка — в горло Охотнику.

— Не сегодня, — только и бросил он, ныряя под рукой женщины и приставляя дуло пистолета к её боку там, где была печень. Нажал на спусковой крючок.

Женщина вскричала и зажала входное отверстие обеими руками. Скорее всего это был автоматический жест, поскольку крови выделилось не слишком много. Больше, чем было с Ниулом, но всё равно не столько, сколько должно быть у человека.

— Вал! — крикнула она.

— Кто вы? Как ваши имена? Кто вас прислал? — сквозь зубы процедил Вендиго, отступая в центр гостиной и давая себе место для манёвров. Он держал обоих кровопийц в поле зрения.

— Пошёл ты! — крикнул Валтериус, наконец сбросивший с себя и скатерть, и обломки кухонной мебели.

Паренёк сделал пробный выпад и тут же шатнулся назад, когда увидел, как Охотник направил на него огнестрел. Смотрел с опаской и ненавистью, показывая клыки и когти. Оправившаяся женщина обернулась к ним, клацнула зубами в сторону Артемиса и едва не напоролась на выставленный вперёд охотничий нож. Пусть нюх у мужчины был хорош, но она с невероятной чёткостью уловила запах крови Ниула на металле. Из горла её вырвалось рычание.

— Я тебе, блядь, порычу, — рявкнул Вендиго и быстро опустил дуло пистолета. Грохнул новый выстрел, и женщина схватилась за пробитое колено. Если бы человек повредил только кость или не задел мышц, всё было бы не так плохо, но теперь она чувствовала, как отнимается конечность. — А теперь ты, — бог быстро глянул на Валтериуса, и тот испуганно дёрнулся, зажмурился, пытаясь закрыть голову от выстрела. Это бы его не спасло в любом случае, так что Вендиго выстрелил без капли сожалений, метя в шею. Пуля пробила позвоночник, и Вал, как подкошенный, рухнул на пол. Он широко раскрывал глаза, пытался шевелиться, но даже руки действовали едва-едва. — Поднимешься, и я отрублю тебе голову, — тихо и очень внятно проговорил бог. Пистолет снова смотрел на женщину. Теперь уже она выглядела напуганной. Карие глаза бегали от оружия к лицу Охотника, пытались увидеть Вала, но ей было слишком страшно упускать из вида это чудовище. — Я спрошу ещё раз. Больше задавать эти вопросы я не буду. Кто вы? Как ваши имена? Кто вас прислал?

— Я скажу, скажу! — быстро проговорила кровопийца, увидев, как дуло наклоняется в сторону едва двигающегося Вала. — Я Лиила Верзет, а это Валтериус Дави. Мальчик, которого ты убил, его брат, Фалмин Дави. Мы чернокнижники. Нас отправил сюда на поиски магов-самородков наш Повелитель! Всё!

— Чернокнижники? Повелитель? Ты же понимаешь, что твои слова звучат, как полная чушь? Подумай ещё, а я пока… — Артемис нацелился на Валтериуса, но Лиила закрыла его собой:

— Я не вру! Не вру! — закричала она. — Посмотри!

Женщина потянулась к своему плащу, стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы не заставить мужчину выстрелить. Из кармана она извлекла базальтовую пластину размером с ладонь. Выражение лица Артемиса из настороженного стало откровенно скучающим. Он не стал ни предупреждать, ни спрашивать и сделал ещё один выстрел. Лиила видела, как пуля, объятая огнём и дымом, вырывается из дула пистола, летит, вращаясь, к её подопечному. Она не успевала. Видела, но не смогла бы её поймать или остановить. Только повернула голову, чтобы увидеть, как пуля попадает прямиком в левое глазное яблоко Вала, как выходит под углом из его черепа, отрывая ухо. Мозг почти не был задет, но глаз лопнул, точно маленькая переспевшая помидорка, которую ударили вилкой. Кровопийца не мог даже вскрикнуть от боли, лишь втягивал воздух дыркой в горле, сипел и пытался шевелить пальцами.

— Следующим выстрелом я убью его, Лиила. Давай упростим нам с тобой жизнь. Именем божественным заклинаю тебя, Лиила Верзет, яви свою суть. Будь ты зверь, человек, нечисть иль бог, я приказываю тебе открыться мне. Подчиняйся.

И если сначала Лиила была рада просто возможности попытаться объяснить всё этому страшному существу, то под конец слов чувствовала, что от ужаса её сейчас вывернет наизнанку. Говоря всё это, мужчина измазал пальцы в собственной крови и написал на стене незнакомые ей символы. Её мозг будто обожгло, и она завизжала. Огонь лился от висков и глаз вглубь тела, заполнял собой глотку и грудную клетку и вырывал изо рта новые и новые крики. Лиила забилась на полу, заскребла когтями по голове, пытаясь выпустить пламя наружу.

— Кто ты, Лиила? — равнодушно повторил свой вопрос Артемис. — Заметь, мне пришлось нарушить своё божественное слово. Ты расстраиваешь меня. Если ты не удовлетворишь моё любопытство, я скормлю вас с Валом друг другу. Буду кормить вашим сырым гниющим мясом.

— Я всё скажу! Я всё скажу! Боже!

— Тут ты права, — улыбнулся Вендиго. — По порядку. Кто ты?

— Я чернокнижница! Я служу своему Повелителю в Талиарене! Нас отправили с мирной целью — искать перспективных магов! Клянусь своей жизнью, я не вру!

Охотник не спешил отвечать и делать что-то. Он был уверен, что ритуал именования прошёл как нельзя лучше. Разум этой женщины оказался слаб, в отличие от её тела, и она просто не могла противиться имени бога, назвавшего её. Но почему он не понимает ровным счётом ничего из того, о чём она говорит?

— Почему были убиты люди?

— Мы питались! Нас замучила жажда! Кровь — наша жизнь!

— Вот как… — Вендиго задумчиво посмотрел на висящее на нём ожерелье. — Охотились, значит?

— Да! Не больше одного человека для гнезда в месяц.

Артемис был крайне задумчив. Это заставило его потерять бдительность. Тот, кого он уже не считал живцом, шевельнулся. Валтериус, ослеплённый и парализованный на половину, подорвался на ноги и с отчаянным хрипом рванул к мучителю Лиилы. У него двигалась только левая половина тела, лицо перекосило, и из изуродованной глазницы на зрительном нерве свисали ошмётки глаза. Артемис сделал быстрый выпад, роняя нож и голой рукой хватая его за лицо. Он положил средний и безымянный пальцы во влажную от крови и глазного яблока глазницу, а большой палец — на правый глаз и поднял взгляд на Верзет.

— Ты должна была остановить его, Лиила, — спокойно и устало произнёс он. Надавил большим пальцем, принимаясь медленно и методично выдавливать второй глаз чернокнижника. Тот попытался отмахнуться здоровой рукой, но только мазнул ей по плечу охотника.

— Нет! — страшно закричала женщина.

Она сделала быстрый выпад. Артемис выпустил лицо Вала из хватки, сделал шаг назад, отклоняясь, и это его спасло от того, чтобы тоже потерять глаз. Когти полоснули по лбу, носу, щеке, губам и подбородку. Вкус собственной крови, наполнившей рот, разозлил Артемиса и приободрил.

— Ты, блядь, знала, чем всё кончится, — прошипел Вендиго и, приставив дуло пистолета ко лбу Вала, выстрелил. Мозги вампира вылетели через треснувший череп, окропили лицо Лиилы. Их обоих обдало брызгами тёмной вампирской крови, ошмётками серого вещества. Ноги Валтериуса подкосились окончательно, он нелепо качнулся и стал заваливаться назад. Онемевшая от ужаса Верзет открыла и закрыла рот. Её пробила дрожь. — Мы закончим наш познавательный разговор или ты хочешь, чтобы я и тебе мозги вышиб? — полюбопытствовал Артемис и сделал несколько шагов назад, держа женщину на прицеле. Она уже очухалась от именования, к ней возвращалась возможность мыслить.

Лиила подняла на него взгляд. Ей было страшно. Она одновременно чувствовала себя в силах вырвать сердце из груди бога, но до нервной дрожи в самых органах боялась даже шевельнуться. Не контролируй она своё тело, будь обычным человеком, уже бы обмочилась.

— Я уже всё сказала, клянусь, — пробормотала она убитым голосом и плавно опустилась на колени. — Умоляю, не убивай меня. Я хотела, чтобы Вал жил. Но ты… ты…

— Ты не остановила его, — отрезал Вендиго и поднял с пола нож. Лиила молча смотрела на него. — Итак. Ты говоришь, что ты чернокнижница? Что это? Кто вы такие? Почему я о вас не слышал?

— Мы вампиры и пришли из Талиарена, это далёкий-далёкий мир. Можешь мне не верить, бог, но это так. Какой мне смысл лгать сейчас? — она смотрела померкшими глазами. В ушах всё ещё стоял звон и грохот от раздавшегося совсем рядом выстрела. Пахло подгоревшим стейком. — Наше гнездо отправили на поиски тех людей, из которых в нашей академии вышел бы толк. Мы старались питаться осторожно, не привлекать к себе внимания.

— Но привлекли. Знай же, Лиила Верзет, что боги этого мира заметили вас. И я, Артемис, предупреждаю вас всех: если ещё хоть одна тварь окажется на наших землях, я лично позабочусь о том, чтобы она встретила свой конец. Сегодня я позволю тебе забрать останки этого «вампира» на его родину. И передать мои слова своему «господину». Если он хочет забирать наших людей, пусть сперва получит наше дозволение. В противном случае… — Артемис опустил взгляд на Вала. — Ты видела. Мне не сложно.

Женщина рассыпалась в благодарностях. Она плакала и дрожала. Собственные раны беспокоили её куда меньше, чем парализующее понимание: чужое божество пощадило её и сделало вестником. Беря на плохо слушающиеся руки тело Валтериуса, она боялась взглянуть в сторону Вендиго. И ещё больше боялась возвращения домой. Когда это всё случилось с Фалмином, они с Валтериусом решили, что на него напали люди. Перед смертью Фалмин пытался связаться с ними ментально, но они ощутили лишь его ужас и призыв о помощи. О его смерти пока не знали в Чёрном замке. И теперь она должна явиться пред очи Повелителя и доложить, что потеряла двух из четырёх членов гнезда. Ей не даруют титул, не назовут главой, им никогда не стать семьёй. Только Раи, которой не было в Румынии, осталась в целости и сохранности. Открывая портал, Лиила связалась с ней, требуя вернуться в замок.

Артемис с искренним интересом наблюдал за тем, как само мироздание разламывается перед женщиной. Сперва то была лишь блеклая чёрная нить, зависшая посреди комнаты. Затем она зарябила, дрогнула, стала расползаться в стороны, точно прожорливая пасть чудовища, в которой были не клыки и влажный красный язык, но смутно различимые пейзажи гор и густых лесов. Невыносимая тоска стиснула сердце бога, горло его перехватило от желания броситься следом. Из открытого портала на него дохнуло жизнью. Миг — и женщины как ни бывало.

Чувство невосполнимой потери с новыми силами вцепилось в Вендиго, оставшегося в полном одиночестве. Ещё несколько минут после ухода Лиилы он стоял всё на том же месте, в той же позе, редко моргая и почти не дыша. Талиарен, так она сказала? Этот мир дышит силами, они переполняют его и его выходцев, он дарует им могущество, какое есть не у всякого бога во времена угасания.

«Может ли это быть нашим спасением? Есть ли ещё шанс для нас на новую жизнь? На новый мир для старых богов? — размышлял Охотник. Внутри него совсем ненадолго проснулось то, что он помнил из детства и юности мира: радость, надежды, восторг, азарт — как если бы чужой мир поцеловал его с материнской заботой в лоб и раздул затухающие угли души. — Для меня? Есть ли там место, где я был бы счастлив? Где я не был бы лишним?» Иногда он чувствовал себя ломким осколком. Крохотным кусочком единого целого. Он не вписывался в ряды олимпийцев и почти и не бывал у трона отца, в отличие от Аполлона и Артемиды, даже во времена расцвета, что уж говорить теперь. У многих из них были дети, супруги, хоть и немногие из них смогли стать семьёй. Нелюдимому Артемису хватало своего собственного общества, разговоров с животными и совместной охоты с сестрой.

Будь жива Артемида, что бы она сказала ему? Увидь таким, замызганным чужой кровью, ошмётками мозгов, не поменявшегося в лице и готового преследовать кровопийц до скончания миров? Ему хорошо вспомнилось её лицо за несколько месяцев до смерти. Тогда ему казалось, что с сестрой что-то не то, что её лицо изменилось, потух её взгляд и стал тише голос.

— Зачем это всё, Арти? — спросила она у брата, ласково поглаживая лежащую у неё на коленях голову лани. Кроткое животное млело и не боялось. — За что мы сражаемся?

— Мы не сражаемся, — бесстрастно ответил ей близнец. Ему всегда было тяжелее понимать чужие и собственные чувства, они казались ему слишком сложными и неуместными. Артемида же любила улыбки, часто дарила их сама, много смеялась, редко злилась или теряла над собой контроль. Боги всё шутили, что Аполлон и она должны олицетворять свет, иначе от хмурой рожи их брата в мире будет сплошная тьма. Артемис не понимал эту шутку и только повторял за всеми изгиб губ. Сейчас он тщился вспомнить, что говорила сестра незадолго перед тем, как кануть во мрак.

— Я устала. Хочу покоя. Хочу жить.

С того дня всё пошло наперекосяк. Так считали олимпийцы, так полагал и сам Артемис, в кои-то веки разделивший их мнение. И сейчас он чувствовал, что как никогда понимает, что было на душе сестры в те мрачные месяцы долгой зимы. Не стало снега, не стало и её.

«Мог ли Талиарен стать тем местом, что ты так жаждала найти? Обрету ли я для нас покой, сестра? Смогу ли я отыскать то, что было нужно тебе?» — Вендиго хотел, как в далёком-далёком прошлом, завыть на луну и чтобы этот звериный звук подхватили волки из ближайших рощ. Он часто пугал так людей в деревнях и поселениях, когда у него было хорошее настроение, но иногда только это могло вытеснить из груди тоску, боль и давящее чувство тревоги. Он вышел на улицу и окинул невидящим взглядом город. Даже стрельба не тронула никого. Молчало кладбище, заглох давно бой часов на башне за рекой, неспешно ехал товарняк, загруженный щебнем. Молчала ночь. Ни звёзд, ни луны не было видно на небосклоне. Небо казалось пустой глазницей циклопа. Кто-то из богов как-то подметил, что звёзды гаснут, исчезают, и однажды их не станет вовсе, а их мир заледенеет. Это будет не голодная зима, подобная той, что наступила, когда Аид забрал Персефону у её матери. Нет, скорбь матери Деметры не сравнится со смертью всего мира.

В себя Артемиса привела простая мысль: он истекает кровью. Нектар богов покидал его тело, и с этим нужно было что-то делать. Кровопийцы сильно потрепали его в схватке и были близки к своей цели, хотя и не знали об этом наверняка. Ему удалось запугать их, смутить разум Лиилы и убедить в своём могуществе. Похоже, что он и сам себе поверил, раз позабыл об исцелении. Тяжело опустившись на ступени, бог приложил ладонь к разодранной груди:

— Повелеваю.

Голос прозвучал без той силы, какой он надавил на вампирицу, пожухло и устало. Охотник тяжело дышал и почти шептал, выдыхал слова. Тьма с ним, с лицом, само зарастёт и образует шрамы, а вот глубокие раны на груди могли истощить телесную оболочку и развоплотить бога.

Артемис поднял измождённое лицо к небу. Сквозь облака проглянул блеклый серп месяца.

— Я жив, сестра. Я всё ещё жив.

***

К следующему новолунию Вендиго восстановил силы. Он не связывался с Альянсом, не докладывался Эребу и был задумчивее обычного. Соседи заглядывали к нему и любопытствовали, куда уехал Ниул. Он говорил им, что его дорогой друг ищет университет для поступления, и от него отставали. Раны на нём почти затянулись, сформировав рубцы, но собственное состояние мало беспокоило Артемиса. Почти всё время он проводил вне дома, без разбору заливая в себя алкоголь и выкуривая по пачке сигарет в день. Обыкновенно он не был падок на человеческие слабости, но чувствовал, что ему необходимо забыться, чтобы не сойти с ума и не шагнуть в небытие. Ничто звало его к себе, обещало покой и избавление от боли, страха и тревоги. Теперь ему становилось понятно, отчего Льюис Мерт так и цветёт.

Молодой бог наркотиков, алкоголя и забытья дарил людям то, что не могли дать другие боги: он забирал их страхи, притуплял боль, но не дарил избавление от них. И чем больше обращались к нему смертные, тем больше хотели оставаться в угаре. Эта трясина засасывала в себя, утягивала, не оставляя от человека ничего, кроме разбитой несчастной души. Но чем тяжелее было, чем сильнее давило внутри, тем больше хотелось набрать номер Льюиса и попросить о кратком забвении. Мальчишка бы непременно стал спрашивать, что случилось, что заставило страдать бога охоты, а объяснить это Артемис был не в силах.

Поэтому он брал с магазинной полки первую попавшуюся бутылку побольше, наугад тыкал пальцем в сигаретную пачку, забирал их и уходил в дом возле кладбища, чтобы употребить это и отключить голову. Как назло с рассветом пьяный угар и сигаретное облегчение оставляли Вендиго, оставляя лишь омерзительный запах табака на пальцах и во рту, на волосах, да перегар, отравляющий глотку. Тогда мужчина шёл в ванную, включал воду и по долгу сидел под горячим душем, глядя неподвижным взглядом в стену. И всё начиналось по новой.

Но в этот раз, не успел он завершить сборы, чтобы выйти на улицу, как дверь снесло с петель. В голове Артемиса зазвенело, взгляд на несколько секунд помутился. Инстинкты заставили его нырнуть в сторону, за перегородку между спальней и гостиной. На то место, где он только что стоял, обрушилась сотканная из теней гигантская лапа. Она сделала загребающий жест и быстро потянулась обратно к входной двери, скрывшись в поднявшемся облаке пыли, щепок и каменной крошки. Видимо нападавший решил, что сможет застать бога врасплох и одним движением захватить его. Это бы непременно сработало, если бы он сейчас лежал посреди гостиной, допивая остатки вчерашнего рома. Не успел он вооружиться, как снаружи раздалась недовольная ругань и быстрые неразборчивые слова. Полыхнуло, и мимо дверного проёма, в котором стоял Вендиго, пронёсся огненный шар размером со страусиное яйцо. Его только обдало жаром, и заклятье пролетело гостиную насквозь, ударило в окно и разбилось за пределами дома, и лишь осколки брызнули во все стороны.

Ему показалось, что это отличный момент, чтобы броситься к оружию и контратаковать, но не тут-то было: стоило ему только шевельнуться, начать поворачиваться в сторону лежащих на кровати ножа и пистолета, как раздалось ликующее хмыканье. Густая тень, напоминая собой гигантский ком чёрной слизи, повисла в воздухе и резко выпустила во все стороны тонкие острые щупальца. Одно из них прошило плечо бога, заставив зарычать от боли. Пыль постепенно оседала, и он успел увидеть, пока хватал в руки пистолет, как в гостиную входит высокая фигура в чёрном плаще. Артемис не стал рассматривать визитёра и рванул назад. Тень с тихим шелестом покинула рану и послушно вернулась к заклинателю.

Нападавшей оказалась худая женщина с ледяными серыми глазами, в которых не горела ни ненависть, ни неприязнь, только сочилось холодом желание убить Охотника здесь и сейчас. Волосы были собраны и убраны под капюшон, чтобы не мешались во время боя, а шею и торс закрывала кираса с пристежным высоким воротником под самый подбородок. Вряд ли металл был непробиваемым, но доставил бы Вендиго и его огнестрелу проблем, заставив попотеть. У сапог с высоким голенищем и шнуровкой можно было различить металлические пластины.

— А ты подготовилась лучше, чем те трое, — не удержался от язвительного комментария Артемис и, слова дурного не говоря, выстрелил в бедро женщине. Пуля не задела кости, прошла навылет, и чернокнижница только качнулась, даже не вскрикнула, не дёрнулась. Зрачки её были расширены. — Что, даже не будет патетичных речей?

— Не дождёшься, — тихо и отчётливо проговорила та и сделала несколько сложных пассов руками.

Сгусток тени выпустил очередное быстрое смертоносное щупальце. Оно мелькнуло совсем рядом с ногой охотника, прошелестело мимо и развернулось, и с ещё большей скоростью рванулось обратно. То ли ярость мешала чародейке сосредоточиться на своём колдовстве, то ли Артемис вовремя среагировал, но сгусток тьмы вновь промахнулся. Однако стоило ему ликующе оскалиться, как чернокнижница сделала ещё один резкий быстрый пас, и тень хлестнула по ноге бога, разодрав кожу и мясо. Боль обожгла икру, заставив поморщиться и на секунду отшатнуться. Ранение было не смертельным, но вместе с плечом делало Вендиго менее мобильным и ловким.

Женщина была куда более опытной и хваткой, чем её предшественники, поэтому могла бы бесконечно сыпать на противника заклятьями и ударами, пока у него не осталось бы сил. И, понимая это, Артемис быстро вскинул руку и сделал выстрел, особо даже не целясь. Не столько для того, чтобы навредить женщине, сколько для того, чтобы отвлечь её внимание. Выстрел обжёг её ладонь, продырявив и пробив полулунную кость. Несмотря на в целом лёгкое ранение, вампирицу это сбило с толка и заставило отвлечься. Этого было достаточно, чтобы нырнуть в сторону и скрыться от неё за стеной. Краем глаза чародейка заметила движение, взмахнула руками, и огненный шар, образовавшийся меж её ладоней, коротко взревел, ударился в стену. Ударная волна заставила Вендиго, спрятавшегося от удара, качнуться и едва не повалила на пол, а вот женщине повезло меньше — ей достался и жар, и магическая мощь. Её откинуло собственное же заклинание, ненадолго оглушив.

«Мой выход», — не растерялся Артемис и немедленно выбрался из укрытия. Гостиная занималась пламенем, но оно пока что лишь начинало обгрызать ковёр и занавески, собираясь закусить паркетом. Едкий дым слепил, тянуло прокашляться и поскорее выйти на свежий воздух. Грохотнул новый выстрел, пробивая уже другое бедро вампирицы. Пользуясь её оглушённым и дезориентированным состоянием, мужчина приблизился к ней, наступил одной ногой на предплечье целой руки и выстрелил в запястье, пробивая его насквозь.

— Я тебе очень советую не дёргаться и не злить меня, кровопийца, — наклонившись к ней, проговорил Вендиго. — Кто ты и что тебе нужно? Мне кажется, что я всё предельно ясно объяснил для Лиилы. Что в моих словах было непонятно «чернокнижникам»? ­– последнее слово он произнёс с насмешкой. Его очень забавляло это слово, и он находил его абсолютно нелепым. Когда он осел в России, так называли кого угодно, кто умел читать и не хотел помогать другим. Воспринимать их всерьёз у него не получалось.

Женщина вяло дёрнулась, ощутила, что нога Артемиса сильнее надавила на простреленную конечность, и поморщилась. К тому же, дуло пистолета очень выразительно смотрело ей прямо в лоб. Ей совершенно не хотелось проверять, что же будет, если она попробует сделать что-то без плана и расчёта, как быстро и резко отреагирует на её движение стрелок.

— Ты убил подданных моего Повелителя. Моих братьев. Тебе это не простят, — процедила кровопийца. Клыки непроизвольно выдвинулись от запаха крови, что стекала из пробитого плеча божества и по его ноге. Пристальный взгляд янтарных глаз был уставлен на неё. — Из-под земли достанут и выпотрошат, как свинью.

— Даже не знаю, воспринимать ли это, как объявление войны богам, — хмыкнул Вендиго и наклонил голову на бок. — Силёнок-то хватит? А то, боюсь, ещё пара таких шутов, называющих себя чернокнижниками, и я посчитаю своим долгом вашего «повелителя» сместить с целью занять его место. В ваших рядах не помешает чистка. — Едва уловимая тень страха мелькнула в глазах женщины. Она не была уверена, шутит этот человек или нет, но чувствовала, что не хочет проверять. Звучал он более чем убедительно и уверенно, если не сказать самоуверенно. — Давай заключим договор, — неожиданно предложил Артемис. — Я отпущу тебя и позволю уйти отсюда живой, как и Лииле. Но взамен ты отведёшь меня в свой мир. Я пойду своей дорогой, а ты своей.

— Зачем это тебе? — замешкалась женщина и с подозрением прищурилась. Может так сказывается дым всё распространяющегося пламени от заклинания? Языки огня уже перекинулись на диван. Она совершенно перестала понимать, что происходит. Ей казалось, что существо, именующее себя богом, просто обычный изгнанник, к которому стала возвращаться память и который возомнил себя дьявол знает кем. И тем опаснее казался он. Если он вменяем, но жесток, его ещё можно урезонить. Но если он безумен вдобавок к своим садистским замашкам того ещё живодёра, то она просто не может сказать «да». — Что тебе нужно от моего мира?

— Тебе действительно хочется знать или ты просто боишься, что я тут же начну пожирать ваших детей и вырезать селения? — улыбнулся Артемис и приподнял бровь. Но даже улыбка у него была чертовски пугающей. Чернокнижницу передёрнуло.

— Боюсь, — согласилась она. Не раз и не два она слышала от своего Господина о том, как важно пользоваться дипломатией и находить подход к оппоненту. И хотя он был местами безумен, но в этом был прав. Похоже, этот стрелок не был настроен к ней исключительно враждебно и был не прочь перекинуться словечком. А раз так, с ним можно попробовать договориться. — Не безосновательно.

— Правильно делаешь, — заверил её Артемис и сощурился. — Но мне пока что не интересно это. Я хочу уйти по своим причинам.

— Если я впущу в мир такое существо, как ты, я могу быть изгнана сама. Просто «по своим причинам» ты можешь и здесь остаться.

— А вот грубить не надо, — угрожающая нотка проникла в голос Вендиго, и женщина увидела, как его палец дрогнул на спусковом крючке.

«Бей!» — скомандовала она самой себе и, изогнувшись, ударила ногой под колено противнику, аккурат туда, где кровоточила оставленная тенью рана. Снова получив туда удар, мужчина рыкнул, не удержал равновесие и кувыркнулся через голову, прикрыв её руками. Он не успел убрать палец со спускового крючка, и выстрел грохотнул прямо рядом с его ухом. Вышло так громко, что едва слёзы из глаз не брызнули, а сам он зажмурился и замотал головой. Спина его оказалась открыта, и чернокнижница попыталась атаковать его ментально, чтобы пробраться в его голову. Она получила такую отдачу, что в глазах всё потемнело, а из груди выбило бы весь воздух, если бы он был нужен вампирам.

— ­Знаешь, что я с тобой сделаю? — услышала она совсем рядом со своим ухом.

Чернокнижница чувствовала, как её берут за волосы и заставляют запрокинуть назад голову. «Сейчас оторвёт голову», — с ужасом подумала она.

— Нет, я не убью тебя, — заверил её Вендиго. — Ты бы этого хотела, но не убью. Мы могли договориться и решить всё мирным путём, но я вижу, что разговаривать с вами бесполезно. Когда оклемаешься, передай своему царьку, что я буду выслеживать всех его шпионов, всех тех, кого он отправляет сюда, и буду убивать. Возможно быстро, возможно изощрённо и жестоко. Будет зависеть от настроения. Поэтому пускай как следует подумает, прежде чем в следующий раз отправлять в мой мир своих «подданных».

— Тебя убьют, — просипела женщина, пытаясь дёрнуть головой и вырваться из хватки. — И никто и не вспомнит о тебе, божок. Только прах будет знать о тебе.

«А вот это ты зря», — только и подумал Артемис, но ничего не сказал. Он поднял пистолет и поднёс его к лицу кровопийцы. Приставил вплотную к нижней челюсти там, где сустав сочленял её со всем остальным черепом. Над занимающимся пламенем домом прогремел последний выстрел.

Длинный туннель, бетонный свет.

Звёздное небо на глади пруда.

Нужно спешить, нужно успеть –

Завтра закроется дверь в никуда

Но кто был прав? Не прав

В этом зале суда,

Сказав, что я смял девственность неба,

Открыв в пространстве дверь

В никуда,

Дверь в никуда,

Дверь в никуда,

И вырвал занозы из мёртвого тела.*