Хлопок по лицу. Добротный хлопок, не жалеющий силы, жгучий, пылкий. Очередной удар, прямо по скуле, которая тут же приобрела багровый оттенок, загорелась и захолодела одновременно. Пол ушёл из-под ног, поменялся местами с потолком, окружение перевернулось, но тумба в тесном углу скрасила па¬дение, помогла удержать хоть какое-то равновесие.

– Если ещё хоть один клиент пожалуется мне на тебя и твой дрянной характер, я тебе все зубы выбью, поняла?! – пригрозил разъярённый смуглый мужчина со смольно-чёрными, прилизанными, жидкими волосами и тонким ободком усиков над верхней губой. На нём был не совсем дорогой, но и не дешёвый костюм-тройка, пиджак которого был ему, кажется, на размер меньше и едва сходился на выступающем шаре расхлябанного живота.

В подсобке свет он не зажёг: хоть и приходилось избивать одну из своих любимых девочек, но лицезреть плещущуюся с её милой мордашки кровь было не самым приятным зрелищем (пусть порой её жалкий вид и не оставлял в штанах ни дюйма свободного места, а сладость возбуждения пенилась в животе, как хорошенько встряхнутая бутылка газировки). Он сунул два пальца в нагрудный карман пиджака, вынул платок и бросил девушке, как бросают уличному псу объедки.

– Вытри лицо, – приказал он, – приведи себя в порядок и живо в зал.

Он хлопнул дверью. Разозлился похлеще, чем в прошлый раз. Кто это тут ещё должен злиться! Больной ублюдок! Наверное, повезло, что в этот раз отделалась простой пощёчиной. О да, эта пощёчина была простой. Если бы пожелал, он мог и челюсть ей сломать.

Опершись на тумбочку, девушка поднялась, поправила чёрное платье и передник поверх него, склонилась, слушая своё рваное дыхание, пытаясь привести мысли в порядок. Не было никакого порядка, лишь осознание собственного бессилия, отчаяния и медленного угасания. Стоит ли жаловаться на жизнь, если даже это мерзкое существование с ежедневными унижениями уже ничем не отличается от понятия «обычная жизнь», если эта «обычная жизнь» въелась в кожу, стала твоим повседневным костюмом? Она не жаловалась. Уже давно. Все её жалобы оставались уродливыми грязными пятнами на белом платке из нагрудного кармана Тони Кополлы.

Кровь из-под носа она вытерла, но желала бы оставить её красоваться на лице, выйти из подсобки с разукрашенным лицом и показать всем, какой Кополла на самом деле. Но нужно было выглядеть прилично и язык за зубами держать, иначе снова придётся жить впроголодь. Да и, по правде говоря, должно быть, все и так знали, какой «любовью» окружены работницы Кополлы. Просто всем было плевать. Не суй нос не в своё дело – не наживай себе лишних проблем. Так было куда проще жить.

Подсобка была слишком маленькой (настолько, что колотивший девушку Тони Кополла ещё минуту назад тёрся об неё своим животом, при этом ни на шаг не отходя от входной двери), до верёвочки включателя света можно было дотянуться одной рукой, лишь слегка наклонившись вправо. Над тумбочкой, что смягчила падение, висело зеркало, и оттуда на неё смотрела молодая девушка двадцати двух лет от роду с мягкими чертами лица, измученными карими глазами, пухлыми губами с размазанной в уголке тёмно-красной помадой, с непредсказуемо вьющимися локонами густых рыжих волос, что едва падали ей на тонкие плечи. Её звали Виктория Берти, и всё, что у неё осталось, лишь её отражение в этом зеркале.

Прежний слой помады стёрт, новый нанесён, волосы собраны в аккуратную кокетливую причёску, все ленточки на платье туго завязаны. Что ж, теперь она снова самая красивая – снова готова с головой нырнуть в страдания, что длятся уже три года. Дежурная улыбка натянута, боль неумело скрыта. Вперёд и с песней!

* * *

А песни сегодня и впрямь были хороши! Как-никак, день ежегодной гонки в Эмпайр-Бэй! Которая к этому позднему часу уже закончилась и разогнала довольных (и не очень) мужчин топить свой новый вечер в алкоголе, смехе, табаке, песнях, плясках и ласках развратных девиц. Виктория вышла из подсобки, спокойная и непринуждённая, словно заходила туда лишь поправить макияж, и шумный зал бара опутал её быстрыми мелодиями популярного кричащего рок-н-ролла и джаза. В последнее время бар «Ле Морто» набирал популярность со скоростью мчащего за антилопой гепарда, и народу тут с каждым днём прибавлялось в геометрической прогрессии, но именно сегодня ажиотажу тут было столько, что позавидовал бы концертный зал самого Элвиса. Все столики заняты, а у барной стойки яблоку негде упасть. Виски и пиво лились реками, клубы сигаретного дыма танцевали под потолком, как и те уже изрядно хмельные посетители бара, что пребывали здесь уже не первый час и более просто не могли усидеть на месте. Воздух в битком заполненном зале стал душным, горячим, неуловимым, но никто, кажется, этого не замечал: все были одержимы безумием весёлого вечера и жаждали лишь его бесконечного продолжения.

Виктория подхватила с барной стойки два бокала пива, что налила её напарница – Лайза Финниган, худощавая, рослая брюнетка с высокими впалыми скулами, неестественно большими голубыми глазами и очень маленькой грудью – и понесла их по залу, умело огибая столы, шатающихся пьянчуг и танцующие пары, при этом не роняя ни капли спиртного. В зале было полно мужчин, заметила Виктория. Отвратительная её ждёт ночка, это уж точно.

На дворе стоял 1951 год. Война уже давно закончилась. Но не для Виктории Берти. Она по-прежнему была здесь, в этом баре – в своём проклятом маленьком аду, из которого нет ни единой лазейки, – и всё ещё вела войну с пленившими её демонами. Семьи у неё не было: мать бросила их, когда Вики ещё была совсем маленькой, а отец погиб на фронте Второй Мировой. Несколько лет Виктория жила с бабушкой – женщиной очень старой, а потому весьма своеобразной. Старческий маразм слишком часто рисовал ей вместо фигуры внучки страшные силуэты незнакомцев, и скоро Виктории пришлось смириться с тем, что бабушка всё реже и реже узнаёт её, а её разум всё охотнее поддаётся туману. Через пару лет миссис Берти умерла в день, что считался тремя днями ранее, чем её девяносто пятый день рождения. И в тот день Виктория возненавидела себя, ведь она... почувствовала облегчение. Однако если бы сейчас ей дали выбор: жизнь в однокомнатной захолустной квартирке с умирающей старушкой на шее и с пятью долларами в кармане, или же шумная, весёлая, красочная и прибыльная работёнка под крылом Тони Кополлы – она, не раздумывая, выбрала бы старушку и пять долларов.

Девятнадцатилетней сироте, естественно, нужны были деньги, и Виктория зарабатывала их любым подворачивающимся ей трудом, самым грязным и самым тяжёлым – единственным, который был доступен девчонке без громкой фамилии, связей и образования. Несколько месяцев она разносила газеты, потом же – драила купальни в дорогих саунах для толстосумов (в столь престижное, по мерках нищей оборванки, место её устроила одна из богатеньких дамочек, которой Вик каждое утро заносила свежий номер «Эмпайр-Таймс», и которой миленькая рыжая девочка очень запала в душу). Там-то её и заметил один из постоянных клиентов заведения – Антонио «Тони» Кополла, состоявший тогда в доле с владельцем сауны, но активно развивающий свой собственный бизнес. Наслушавшись сладких обещаний о «золотых горах», Виктория отбросила швабры и тряпки, надела красивое облегающее чёрное платье, каких у неё с роду не было, белый передник, вооружилась подносом и встала у барной стойки. «Ле Морто» стал отличным источником доходов: Тони был добр и обходителен, платил щедро, давал отгулы, а в баре всегда играла очаровывающая музыка и пахло едой и выпивкой, вместо приевшегося запаха пота и мыла. Просто чудо какое-то, не иначе! Это подарок, подарок судьбы!

Подарком она считала эту работу ровно три месяца. А потом наступила первая ночь... И после той ночи всё изменилось. После той ночи прошло уже три года, а таких ночей, как та, с тех пор случилось немало, и теперь малышка Вики всё понимала: чудес не бывает, а судьба не раздаёт подарки. Даже по праздникам.

Люди толпились, иногда толкая друг друга и понемногу разжигая огонь пьяного конфликта, и всё же пока всё было более-менее спокойно. Охранники Кополлы никому спуску не дадут, каждый знал. Официантка с двумя большими стеклянными кружками пива над головой проплыла мимо одного из «оккупированных» столиков, за которым сидели четверо мужчин, таких же шумных и энергичных этим вечером, как и добрая половина этого гудящего бара.

– Парни, сегодня наш день! – провозгласил упитанный кудрявый брюнет в чёрной кожаной куртке поверх гавайской рубашки и высоко отсалютовал бутылкой виски. Кутилу этого звали Джо Барбаро. Он был ещё в состоянии произносить внятные слова и делать резкие движения практически без раскачивания, но до отметки «пьяный вусмерть» этому здоровяку оставалось буквально два-три глотка. – За победу! И за бесконечно сопутствующую мне удачу!

На самом деле, удача не настолько сильно любила Джо, как он грезил. Только он занёс горлышко бутылки над губами, как получил удар локтём в спину от случайного парня, что уже с трудом стоял на ногах и плавал в толпе, как буёк в море. Что ещё важно знать о Джо, помимо того, что он любимчик госпожи удачи, так это то, что Джо считал себя крутым беспредельным мафиози, которому море по колено. Пролитый на стол виски чуть было не стоил пьяному раскачивающемуся и лепечущему что-то себе под нос бедолаге жизни. Но друзья Джо, заметив, как тот метнулся руками за пазуху, где хранил ствол, тут же остудили его пыл и попросили не горячиться по пустякам. Их вполне можно было назвать трезвыми. Некоторых из этой четвёрки...

– Надо было ему эту бутылку в жопу засунуть, – прикинул мужчина в бежевом костюме, неуклюже размахивая сигарой. Этого звали Эдди Скарпа, и вот, кто был действительно уже сполна напоровшийся. – И посадить на неё! Нехер связываться с парнями Фальконе. Пускай знают, шавки! – он крикнул это громко, будто хотел, чтобы его услышал весь бар, а может, даже – весь район или город. А затем махнул сигарой, обронив горстку пепла на стол, и потянулся за своим стаканом, на дне которого ещё плескались остатки золотисто-коричневой жидкости.

– Эй, может, вам двоим уже достаточно? Особенно тебе, Эдди. Ты говорил, завтра с утра у тебя встреча с боссом. Будешь дышать на него своим деловым перегаром? – черноволосый мужчина в чёрном костюме-тройке и тёмно-малиновом галстуке попытался вразумить прильнувших к бутылке друзей.

– Завали ебало, красавчик, – икнул в ответ Эдди.

– Если ты надеялся на какой-то другой ответ, Вито, значит, ты и сам уже далеко не трезв, – усмехнулся второй брюнет в жёлтой рубашке под чёрным пиджаком.

Как всегда, голоса разума и совести в быстро пьянеющей привычной компании – Вито Скалетта и Генри Томасино. Да и они не могли позволить себе быть трезвенниками этим грандиозным вечером, однако по-прежнему оставались в здравом уме. Но, как говорится, ещё всё веселье впереди.

Эдди пошарился во внутреннем кармане своего пиджака, так долго вылавливая его содержимое, будто бы оно от него по всему карману пряталось, а затем бросил на стол перед парнями толстый плотный конверт. Деньги с выигрыша на тотализаторе сегодняшних гонок – большущий улов! Как и обещал великодушный Эдди, они делят их на четверых. Джо приоткрыл конверт и выругался трёхэтажным изумлением, а затем захохотал. Тут же пообещал себе спустить все эти деньги на добротный кутёж в конце недели. Он сидел здесь и сейчас в этом трещавшем по швам баре, и ему уже было мало этого вечера!

Каждая четверть хорошей суммы нашла себе место в карманах четырёх сыновей одной из основополагающих сил преступного мира Эмпайр-Бэй – мафиозной семьи Фальконе. Но не каждый из четвёрки счастливчиков определился со своими источниками спуска всего нажитого сегодня добра так же быстро, как Джо. Вито спрятал свёрток денег во внутренний карман пиджака, достал пачку сигарет, щёлкнул зажигалкой, закурил. Он думал, что может ещё попридержать эти деньги, а может отстегнуть половину сестре. Даже несмотря на то, что в последнее время, кажется, его лицо стало ей немило, деньги у него она всё равно возьмёт, Вито был в этом уверен. А вторую половину он... пропьёт? Прогуляет? Потратит на какую-нибудь приятную мелочь по типу новенькой машины или костюма? Быть может, иногда просто не нужно так кардинально подходить к вопросу траты денег? Особенно, когда в день стабильно капает по пять-семь соток.

Вито затянулся, выпустил струю дыма, посмеялся над какой-то шуткой Эдди. Он даже не слышал, что именно тот сказал, но поддержал смех друзей. Шумно здесь, уже и не разберёшь, кто и о чём говорит (особенно, если это неразборчивая речь пьяного Эдди, он и трезвый-то порой выражался, как диктор с плохим микрофоном на вокзале, поди разбери, что он там лопочет). Скалетта отвлёкся на мгновение, скользнул взглядом вправо, туда, где между шатающимися спинами людей виднелась барная стойка. А по ту сторону за ней стояла девушка. Неописуемо красивая девушка, словно сошедшая с обложки модного глянцевого журнала прямо в этот бар, чтобы попасться на глаза Вито и заставить его обомлеть. На какое-то время Вито забыл, что его сигарета тлеет и опадает пеплом, пока он украдкой наблюдает за очаровательной рыжеволосой незнакомкой, набирающей пиво в большую кружку из-под установленной за стойкой бочки. Такая неземная красота, но облачённая в такую мрачную обёртку... На этой девушке совсем не было лица, она делала всё, что от неё требовалось, но не могла порадовать посетителей искренней улыбкой, лишь её натянутым подобием. И этот её отрешённый безжизненный вид почему-то обеспокоил Вито. Правда, первое подступление этой мысли ему удалось задушить.

Вернуться в компанию его вынудил голос обращающегося к нему друга детства.

– Ну а ты на что спустишь деньги, Вито? – спросил Джо, хлопнув того по плечу.

– На препараты от похмелья. Для тебя.

– Вот это я понимаю, настоящий друг, никогда не бросит в беде! – хохотнул Барбаро, ещё раз увесисто хлопнув друга по плечу. Они оба посмеялись над этим умелым уходом от ответа, прежде чем любопытный взгляд Джо вдруг стал ещё любопытнее и превратился в уличительный прищур, словно он только что поймал Вито на сбыте наркоты. А затем он слегка откинулся на спинку диванчика и приготовился оглядываться через плечо. – Лучше скажи-ка нам, шутник, на кого это ты так усердно пялишь там?

А для налакавшегося вискаря тюленя этот парень был невероятно наблюдателен! Вито заранее знал, что сейчас начнётся. И оно, собственно, началось.

– У-у-у-у, парни... – присвистнул Джо, вскидывая бровями. Когда он снова вернулся в прежнее положение и уже не переваливался назад, пытаясь взглянуть на объект внимания его товарища, в его круглых чёрных глазках уже поблёскивал недобрый огонёк то ли насмешки, то ли удивления, но определённо точно – готовности сморозить какую-нибудь чушь, которую Вито ни в коем случае не должен воспринимать всерьёз. – Да это же Вики. Вики Берти.

Эдди и Генри тоже вытянули шеи, просочились взглядами сквозь шатающиеся туда-сюда спины, силясь разглядеть девушку, что раздавала наполненные до краёв кружки в руки мужчинам, и повторили за Джо его протяжный стон, очень похожий на предвестие тупых шуток. Вито почувствовал себя неловко, но виду не подал.

– Приятель, даже не думай, – Джо ехидно улыбался уголком рта. Его глаза смеялись.

– Я и не успел ничего подумать. Только взглянул на неё, и вот вновь приходится смотреть на твою рожу, – отшутился Скалетта.

Его взгляд вновь, будто бы сам по себе, скользнул в сторону и остановился на Вики Берти, когда Вито почувствовал взбурлившее любопытство: что это за реакция у его друзей на девушку? Он спросил насчёт неё:

– Что, неприступная крепость?

– Да не в этом соль.

– Эй, погодите, он что, в первый раз у Кополлы? Ты в первый раз здесь? – опомнился Эдди, когда сделал добротную затяжку и шумно выпустил дым.

Вито внутренне кивнул и подумал, что кивнул на самом деле, но в действительности же лишь растерянно пробежался глазами по удивлённо смотрящим на него собутыльникам, словно чего-то ждал от них и словно боялся, что за ответ «Да, я здесь впервые» будет расплачиваться смятением, как только эти стервятники Джо и Эдди начнут умничать. Вито думал, что так непременно должно произойти. Но и без его ответа мужчины поняли, что «малыш Вито» не только оказался в «Ле Морто» сегодня впервые, но и ничего не слышал об этом заведении раньше.

– Кополла не только владелец бара, – разъяснил Генри, разрушив образовавшееся молчание. Если бы не он, Вито и вправду пришлось бы кивать. – Он ещё и сутенёр. Подпольщик, он не особо афиширует эту сторону своего бизнеса. Плохо скажется на репутации его «крыши».

– Настолько «не афиширует», что полгорода в курсе, – хохотнул Джо.

– И кто «крыша»? – спросил Вито.

– Винчи, – ответил ему Генри. – Все официантки в «Ле Морто» – шлюхи. Днём девочки носятся с подносами, а по ночам Тони Кополла продаёт их заинтересованным щедрым клиентам.

– И малышка Вики самая сладкая из них, – сказал Эдди, откинувшись на спинку мягкого кресла, и оскалился, глядя на рыжеволосую красавицу, которая совершенно не смотрела в его сторону. В его голосе Вито услышал игровой азарт, прямо как сегодня, в момент, когда они все поставили на победный номер. – Фигуристая красотка с самым горячим норовом и самым грустным лицом на свете. Все хотят её. А знаете, почему, парни? Потому что развлечение с Вики, как аттракцион, – возможность попытать удачу. Слышал, ещё никому не удавалось заставить её стонать, хоть всю ночь на ней езди, она ни звука не проронит. Непокорённая вершина.

Вито всё ждал, когда же Эдди доберётся до той части своего рассказа, в которой он, несравненный секс-гигант, стал первым и единственным мужчиной во всём городе (во всём грёбанном мире!), который заставил несгибаемую Вики Берти застонать. Быть может, она даже закатывала глаза или очень громко выкрикивала его имя, умоляя его не останавливаться. Вито не знал, что Эдди может придумать, да и представлять процесс секса с участием Эдди ему хотелось в самую последнюю очередь. Он и в историю-то эту с «никто и никогда» верил с трудом.

Он снова подумал об её отсутствующем выражении лица, но в этот раз не взглянул в её сторону, хоть и очень хотел. Вероятно, она уже заметила, что они с парнями нашли её возню с кружками весьма занимательной, и пыталась усиленно их игнорировать, поэтому Вито не хотел доставлять ей ещё больше дискомфорта.

– Судя по всему, ей эта работа совсем не по душе, – вслух задумался Скалетта. – Почему же она не уйдёт от Кополлы?

И в следующую секунду Вито очень сильно пожалел, что имел неосторожность спросить об этом вслух. Что уж там, даже Джо и Генри пожалели, что вовремя не остановили этот разговор и теперь будут вынуждены позориться вместе с этим пьяным чертякой Эдди и их расчувствовавшимся к проститутке другом.

– А давай мы её сейчас позовём и спросим, а? Что скажешь, Вито, отличная идея? – выпалил Эдди, так резко оторвав спину от дивана, будто готов был прямо в эту секунду рвать с места. Он не шутил, точно ведь позовёт!

Не успел Вито выпалить своё скорое «Стой, нет, Эдди, мать твою!», как обезумевший от количества опустошённых бутылок Скарпа уже направил свой звонкий умелый свист в затылок Вики Берти, а затем стал громко звать её по имени и размахивать руками, словно стоял на пристани и провожал отчаливающий пароход. Вито прикрыл лицо козырьком из ладони, чтобы хотя бы для себя самого создать иллюзию непричастности: он знать не знает этого идиота.

Однажды Виктория решила, что будет игнорировать все нетрезвые выкрики в свою сторону в такие ополоумевшие вечера, как сегодняшний, и за это своё решение потом жестоко поплатилась. «Лучше не злить Тони», – повторяла она себе каждый раз, перед тем как дать волю накалившимся до предела чувствам. И лишь иногда ей удавалось прислушиваться к голосу разума, но, как правило, сладить с неутихающей бурей, с каждым днём становившейся всё сильнее и превращающейся в стихийное бедствие, было просто невозможно. Как же она устала... Устала от того, что почти каждый залётный в бар мужчина знал её имя, устала от бесконечных унижений, устала от громкой музыки и шума пьяного угара, устала от своей внутренней войны.

Сегодня голос разума одержал победу в очередной битве. Виктория оставила разлив, поймала за руку проплывающую мимо официантку, попросила её подменить ненадолго, а сама ровным неторопливым шагом двинулась к столику, за которым сидел Эдди Скарпа. Она помнила его, но давно мечтала раз и навсегда забыть его омерзительное лицо. Она помнила и Джо, узнала его даже со спины, потому что он почти всегда носил одну и ту же куртку и рубашку. Одного из тех, чьи имена она не слышала, Вик уже видела в «Ле Морто», но близко общаться с ним ей не доводилось. А вот четвёртый мужчина и вовсе встретился ей впервые. Хотя, кто он такой, ей было плевать.

– Как дела, милая? – спросил Эдди, словно был её старым другом. Он говорил тяжело и медленно, как говорил бы наполненный водою, плотно завязанный сверху пакет, обладай он человеческой речью.

– Лучше всех, – Вик преподнесла ему свою привычную ложь в обёртке самой фальшивой улыбки на свете.

– Хе-хе, ты молодец, детка. Мои друзья тут интересуются...

– Твою ж, всех приплёл! – раздражённо шепнул Джо и отвернулся. Глупый вопрос задал Вито, а страдать теперь должны все!

И Джо, и Генри сейчас готовы были провалиться под землю, поотворачивались, нервно закурили, оделись отрешённым видом, лишь бы не услышать, как Эдди спросит у Вики Берти что-то вроде: «Эй, Вики, а что мешает тебе послать Тони Кополлу куда подальше и зажить припеваючи, раз уж тебе так не нравится сосать по ночам члены?». Но сильнее всех стыдом задыхался Вито. Это же надо было забыть, каким Эдди по пьяни бывает невыносимо сумасшедшим (собственно, он и по-трезвому частенько промышлял сумасбродством)! Видать, алкоголь уже взял контроль над разумом Вито, по крайней мере, над некоторой его частью.

Напряжение длилось пару секунд. А потом Вито, Генри и Джо нервно выдохнули и чуть было преждевременно, до того как официантка отойдёт от их столика, не покрыли этого подонка всей бранью мира, когда Эдди закончил своё предложение.

– Они спрашивают, не принесёшь ли ты нам ещё одну бутылочку виски. Во-о-о-он ту, – и Эдди указал плавающим в воздухе пальцем на золотящуюся бутылку «Джима Бима» на самой верхней полке упирающегося в потолок барного шкафчика. – Ты же ведь достанешь её для нас, верно?

Вики оглянулась, посмотрела, куда указывает палец Эдди. Высоковато. Весьма и весьма высоковато. Предлагать что-то, что стоит гораздо ниже, не вариант, да? Этот урод всё равно заставит её лезть наверх, потому что в этом и состояла просьба. Не «принеси для нас бутылку», а «станцуй для нас на стуле».

– Конечно. Сейчас принесу, – механически отчеканила Вик, развернулась и пошла обратно к стойке, по дороге ещё отбиваясь от заваливающегося на неё, плывущего в танце пьянчугу.

Как только девушка отошла, атмосфера среди четверых мужчин заметно сбавила плотность, разбавилась лёгкими удовольственными смешками от ощущения отступающей опасности, какие обычно соскакивают с губ после пережитого страха от неожиданно набросившейся из-за угла чёрной тени в фильме ужасов.

– Что, уже в штаны успели наложить? – хохотнул Эдди.

– Пошёл ты, чертила! – заявил Барбаро. Высказал общее мнение.

На какой-то момент, кажется, тот самый, пока Эдди разговаривал с Вики, а Джо, Вито и Генри не знали, куда спрятать глаза, вся барная суматоха будто бы приостановила свой ход, словно всё веселье кто-то вдруг поставил на паузу. Но сейчас кнопка «Старт» вновь привела механизм в действие: снова льются ритмичные мелодии рок-н-ролла, между столиков с подносами над головой, держащимися на тоненьких вытянутых пальчиках, порхают хорошенькие официантки, похожие на канатоходцев под куполом арены, звонко смеются женщины, пошло шутят мужчины.

– Я организовал нам веселье! – Эдди оказался недоволен тем, что парни не оценили его стараний. – Просто сидите и наслаждайтесь представлением, неблагодарные молокососы, – и сел вразвалочку, поднеся к губам уже почти истлевшую сигару и глянув туда, куда ушла официантка «лёгкого поведения».

Парни обернулись к барной стойке, Джо присвистнул. И впрямь потеха назревает!

Виктория взяла табуретку, поставила её перед барным шкафом, проверила на устойчивость, ещё раз посмотрела вверх, прикидывая, как быстро ей удастся достать эту злополучную бутылку бурбона. Можно было бы просто пошатнуть шкаф, но в таком случае вместе с нужной бутылкой попадают и остальные, причём прямо Вик на голову. Будь проклят этот Скарпа и кучка его прихвостней! Вики слегка приподняла подол платья и забросила правую ногу на стул, и, прежде чем на нём оказалась и левая, в спину девушке уже полетели довольные жадные свисты и колкие смешки. Не только столик Эдди Скарпы теперь смотрел на карабкающуюся на стул официантку, но и любая другая ни чем не занятая пара глаз в задыхающемся зале запьяневшего бара. Все они были готовы повеселиться, лицезря, как своенравная девушка, переступает через себя и покорно достаёт бутылку спиртного для своего клиента (нынешнего, а может, кто знает, ночь ещё впереди, и будущего); как подолы узкого чёрного платьица медленно ползут вверх по её ногам, оголяя бёдра, по мере того как высоко над головой вытягивалась её рука.

Вики тянулась к верхней полке изо всех сил, зная, что всё это подстава, которую даже не пытались замаскировать. Она осторожно держалась правой рукой за полку шкафа, а левой пыталась зацепить неподдающегося «Бима», зная, что свист и смешки, которыми сопровождался её «цирковой номер», лишь издёвка, не более. Всем этим хищным тварям с извращёнными душами и сердцами так хотелось увидеть прогибающуюся под прихоти клиента Вики Берти.

Всем... но не Вито.

Лишь краем глаза он смотрел на растянувшуюся по высоте всего барного шкафа девушку, и какое-то тревожное ощущение дрожало в его груди. «Не будь дураком!» – сказал бы ему Джо, знай он, что его друг в такой момент, вместо того чтобы бесплатно поглазеть на любезно открывающиеся им прелести красивой девушки, напряжённо смотрит вовсе не на обнажающиеся бёдра или гибко выгнутую спину, а на стопы её ног, продолжающих тянутся на носках всё выше, и на опасно раскачивающуюся под ними старую табуретку. Но Вито был дураком. Если дураком обычно называли мужчину, осуждающего такое гадкое отношение к и без того обиженной на жизнь девушке, и если дураком был тот, кто предпочёл бы немедленно прекратить это издевательство над ней, то да, определение «дурак» и впрямь больше всего подходило Вито. И он совершенно не знал, откуда в нём сейчас это «дурацкое» геройство.

«А если бы... это была Франни?» – подумал Вито, и на нахмурившемся лбу мужчины залегла парочка чёрных бороздок.

Резкий жалостливый скрип и неуклюжий хлопок донеслись со стороны барной стойки.

Сердце Виктории чуть не остановилось в предвкушении падения, но она смогла удержать своё шаткое равновесие, вовремя схватившись за полку. Кажется, приложи она на йоту больше силы, и полка переломилась бы, не только позволив девушке наконец-то оказаться на полу, но и осыпав её дождём из стеклянных бутылок. Интересно, этим уродам понравилось бы увидеть её разбитую голову в луже крови? О да, наверняка! Что ж, зато старина «Бим» наконец-то подвинулся ближе к краю полки, стоило шкафу немного пошатнуться. Вик решилась на последнее усилие, следующий промах будет фатальным. Правда, табуретка более не собиралась терпеть её искусную акробатику, накренилась и встала на две боковые ножки.

Долгожданное падение!.. произошло бы, если бы Викторию в следующий миг – в тот самый, когда её уже чуть было не поглотило ощущение свободного полёта, – не подхватили чьи-то сильные руки. Она оступилась, пошатнулась чуть назад, но почувствовала упор и тут же воспользовалась им на уровне чистого инстинкта самосохранения. И лишь потом почувствовала, что держится рукой за плечо какого-то мужчины.

– Осторожнее, – сказал Вито, придерживая её за ноги. Параллельно с этим ему пришлось отбиваться от десятка прикованных к нему то ли шокированных, то ли возмущённых, а то ли восхищённых взглядов зевак, тех самых, у которых не хватало смелости, духу или воспитания, чтобы помочь девушке. Ни в чём и ни перед кем не виноватой девушке. – Я подстрахую. Достаньте уже эту чёртову бутылку.

Вито почувствовал на себе её удивлённо-растерянный взгляд, какой и представлялся ему в тот момент, когда какая-то неизвестная ему сила дёрнула его с места прямо к барному шкафу. Вики Берти смотрела на него, как на нечто потустороннее, в глазах её читалось маленькое возмущение и оттого Вито думалось, что она немедленно оттолкнёт его, откажется от помощи, сделает всё самостоятельно, не пожелав отойти от своего амплуа горделивой девицы.

А такой ли была Вики Берти?..

Нет, она не стала его отталкивать. Единственным, чего сейчас хотелось Вик, был скорейший спуск с этой табуретки. Не время скалить зубы. Хотя ей сейчас почему-то этого и не хотелось: шок оглушил её, прогнал из головы все протесты, которыми она жила.

Благодаря не знакомому ей мужчине, который сидел за тем же столиком что и Эдди Скарпа, которого Скарпа назвал своим другом, и который, следовательно, должен был быть причастен к его тупой шутке, спустя несколько секунд, Виктория уже стояла двумя ногами на полу с бутылкой «Джима Бима» в руках, пока стихали в баре свисты и смех, заменённые разочарованным бурчанием. Ей даже не верилось, что она всё-таки не закончила лежащей на полу под грудой осколков разбитых бутылок. А ведь она была почти готова к такому исходу.

– Спасибо, – Вики сказала это тихо и быстро, едва открывая рот, затем сунула бутылку в руки благородного брюнета и убежала прочь.

Она не понимала, произошедшее просто не укладывалось в её голове. Он не укладывался в её голове. Зачем ему это нужно? Чего этот парень пытался добиться? Почему вдруг решил помочь ей? Какие цели на самом деле преследовал, подхватив её и не позволив свалиться со стула? Вдруг они со Скарпой спланировали это? Один отправляет её позировать на табуретке, а второй включает героя и спасает даму в беде. Но зачем им разыгрывать такой спектакль? Что за чушь... Что за бредовый поступок! Да кто вообще этот мужчина такой?!

В тот момент, когда почувствовала упирающееся в бедро крепкое плечо, на которое можно опереться, и опустила голову вниз, Вики и впрямь посмотрела на Вито, как на что-то сверхъестественное, потустороннее, мистическое. Ведь мужчины, которые не вели себя по отношению к ней лишь как к вещи, уже давно стали для неё не более чем легендой.