Бар почти опустел по прошествии двух часов. Больше не гремела зажигательная музыка, не бились друг о друга стеклянные стаканы и кружки, а последних упившихся кутил из зала выпроваживали охранники. Очередной вечер в «Ле Морто» закончился, оставив официанткам горы мусора, грязной посуды, оплёванные диваны и пятна крови на полу, пролившиеся в пылу разгоревшегося спора между двумя какими-то упитыми в стельку мужчинами. В прочем, ничем особенным этот вечер не отличался от всех прочих.

Как это обычно бывало в её вечерние смены, Виктория протирала барную стойку, слушая, как неназойливый приглушённый блюз льётся откуда-то из-под потолка. Она не знала, кто и зачем в это время включает музыку, и, вероятно, именно Вики и должна была уже выключить её, чтобы этот вечер окончательно завершился. Но она не выключала, и если бы она только знала, почему она этого не делала. Быть может, было у неё маленькое, потаённое, противное даже ей самой желание остаться в одном из этих вечеров навсегда, не начинать новый день, не переворачивать страницу опостылевшего романа-ужастика. Было в этой идее что-то успокаивающее: зацикленный ход событий стал бы её мучительной временной петлёй, в которой всё оставалось бы на своих местах, а за поворотами не было бы никакого подвоха, и в таком мире, Вик точно знала, у неё был бы шанс предугадывать наперёд и переигрывать события. Она была бы единственной повелительницей этого фантастического разлома под пятой у Бога. Пока однажды безумие не свело бы её в могилу.

Она и впрямь уже сходила с ума именно в такие спокойные минуты, когда зал бара пустовал, а мысли звенели в голове, как дверной колокольчик – динь-дон, динь-дон! – потому что ей казалось, что этих спокойных минут не существует, и она на мгновение попадала в сказку.

Охранники смотрели на неё с улицы через замёрзшие, покрытые инеем окна, и в темноте на их едва различимых лицах время от времени загорались красные огоньки сигарет. Они бы хотели не просто смотреть, думала Вик, вспоминая, как Кристина Баски, самая старшая из их «официантского» состава (ей было аж целых двадцать девять лет!), рассказывала ей о разговоре между одним из охранников, Стивом Клайном, и Тони Кополлой. «Стив просил у Тони о твоих ночных услугах. Бесплатно, по знакомству. Но толстозадый лишь в лицо ему посмеялся», – сказала тогда Кристина, и после того случая Вик заимела невыносимо зудящее желание всякий раз, когда на неё смотрит Стив Клайн, извиваться, как ленточка на ветру, нарочно ронять что-нибудь на пол, чтобы наклониться, а когда наклонялась, с упоением смотрела на то, как этот женатый извращенец пускает слюну на воротник своей дешёвой куртки, глазея на то, к чему никогда не сможет прикоснуться. Пускай давится своей жадностью, думала Вики, мило улыбаясь ему в ответ. Пускай умрёт от перевозбуждения!

Вик знала, о чём Стив Клайн и его напарник говорили, стоя там, за окном, выпуская в темноту струи сигаретного дыма и хищно поглядывая на девушку, протирающую стойку и краны пивных бочек. Она знала, потому что всё, о чём они думали, с ней уже делали. Ничем эти двое её бы не удивили, ни вместе, ни по отдельности. И Вики улыбнулась сама себе: им только и остаётся, что питаться своими фантазиями.

– Свиньи, – грустно вздохнула подошедшая за стойку Лайза Финниган с плотно набитым чёрным мусорным пакетом в руках и поставила его на пол, в угол, думая, что вынесет его на задний двор чуть позже, но на самом деле лишь для того, чтобы забыть его там по своей привычной рассеянности. Дальше Виктория наблюдала за тем, как Лайза собирает переполненные пепельницы со столиков и причитает: – Ну, блин, неужели так сложно сигарету до пепельницы донести? Руки у них, что ли, отсохнут!

Вик любила слушать, как Лайза ворчит, потому что её недовольные комментарии в сторону посетителей бара в конце рабочего дня успокаивали её. Да и ругань из её уст звучала как-то по-детски мило, потому что ей это совсем не шло. Лайза ругалась мало, но иногда всё же ругалась, и случалось это, как правило, в такие безлюдные и спокойные закаты рабочего дня, как сегодняшний.

На мгновение Лайза остановилась возле барной стойки, сжимая в руках переполненную пепельницу, с сожалением глядя на Вики, словно хотела что-то спросить, что-то очень страшное или непотребное, что-то, что обязательно заденет Вики.

– Он снова поднял на тебя руку, да? – решилась она.

Вик беззвучно усмехнулась, её рука, резво орудующая тряпкой по полированному дереву барной стойки, замерла. Тони не любил, когда они так это называли – «поднимает руку», «избивает», «унижает», – всё это запрещённые слова, которым нельзя было срываться с губ девочек в его присутствии. А ежели всё же им довелось прозвучать вслух, вырваться из звенящих голов его подопечных, происходило то, что случилось сегодня в подсобке с Вики.

– «Воспитывал», – поправила Берти, мгновение подумав, а затем возобновив чистку барной стойки. – Я отвесила пощёчину клиенту, который настойчиво распускал руки. И Тони «преподал мне урок».

– Это неправильно, Вики, ты должна была сказать! – всполошилась Лайза, бросилась к барной стойке, словно только этого и ждала. – Это же правило, которое все знают: официанток никто не может трогать. Тони сам установил его, но сам и нарушает. Почему мы должны терпеть всё это!

– Ты уже ответила на свой вопрос, Лайза. Тони Кополла устанавливает правила. И вообще, – официантка снизила голос, продолжая оттирать присохшие к полированному дереву тёмные капли виски, – тебе лучше молчать об этом. Накликаешь беду и на себя. Мы не говорим об этом, поняла? Не говорим.

Едва ли Лайза понимала, куда лезет. Она работала в «Ле Морто» не так уж давно, пришла намного позже Виктории, и сравнительно недавно только узнала о том, какая должность ждала её по совместительству с официанткой. Узнала совершенно случайно, по слухам, поспрашивала у девочек, но правду услышала только от Вики Берти, которая была так неосмотрительно сердобольна к новенькой, что просто не позволила себе держать её в неведении. Не было в этом смысла, ведь рано или поздно случится то, что должно было случиться с каждой девушкой, кому Кополла предлагал подзаработать у себя в баре. Лайзу ещё никто не снимал, и каждый новый вечер она тряслась от ужаса, как осиновый листочек, от любого мужского взгляда в свою сторону бледнела и становилась деревянной, как игрушечная лошадка. Наверное, это работал её подсознательный защитный механизм. Кто-то оберегал Лайзу, верила Вики, ангел-хранитель или какая-нибудь другая высшая сущность, не подчиняющаяся законам их гнилого мира.

– Запомни, Лайза, – немного тише сказала Вик. – Если тебя «выберут»... когда тебя «выберут», не вздумай падать духом. Даже если внутри тебя задушат рыдания, и ты не сможешь издать ни звука, кроме сдавленного плача, проглоти его, поняла? Проглоти и подними голову. Тот, на кого мы с тобой работаем, питается нашим страхом и слабостями. Не показывай ему ни того, ни другого. Дай понять, что у него нет рычагов давления на тебя.

– Это поможет, Вики? Если я так сделаю, это подействует?

– Нет, – честно ответила Виктория, и от собственных слов во рту скопилась горечь. Её «нет» прозвучало синхронно со скрипом, оставленным высохшей тряпкой на гладкой поверхности уже давно чистой барной стойки. – Но если сделаешь так, станешь самой крутой из нас. Круче Кристины и меня. Я в свой первый раз устроила такую истерику, что почти откусила клиенту палец.

Последние слова она решила сопроводить улыбкой, чтобы хоть немного скрасить суровость своих наставлений. Вик захотела, чтобы здесь и сейчас, в замолчавшем баре под плавное качание блюзовых напевов Лайза Финниган улыбнулась своей широкой улыбкой и подарила ей пусть и обманчивое, но такое приятное ощущение умиротворения. И Вик получила, что хотела. На короткий миг она забыла, что подобные вечера заканчиваются вовсе не непринуждёнными разговорами и улыбками. И что, в отличие от счастливицы Лайзы, у неё ангела-хранителя нет.

Вытряхнутые пепельницы вновь гордо украсили центры столиков, уже начисто выдраенных и оставленных до завтра ждать новых посетителей. Стулья задрали деревянные ножки к потолку, величаво расположившись по краям столиков. Сегодня в этом зале уже никого не будет. Но это ни разу не значило, что и девочки проводили работу до завтрашнего утра. Часы пробили полночь. Самая тяжёлая работа только начиналась.

Разговор двух официанток прервал скрип внутренней двери за барной стойкой. Тони Кополла смотрел тем взглядом, под который не хотела попадать ни одна из его работниц после захода солнца. Этот взгляд прицельно упирался в Викторию Берти.

– Идём. Есть работа для моей красавицы.

Именно эта фраза за тем взглядом и следовала. Всегда, без исключений. И, может быть, поэтому Вик и не удивилась, услышав её. Лишь расстроилась, что не дорассказала Лайзе ту занятную историю. И пускай на грудь вновь легла тошнотворная тяжесть, Виктория уже не видела смысла в том, чтобы скалить зубы. «Проглотить и поднять голову». Она последовала собственному совету и зашагала к боссу, намеренно не взглянув перед этим на Лайзу: от той за версту разило испугом и сожалением.

* * *

Мерный цокот каблуков катился по стенам узкого малоосвещённого коридора, вороша тишину. Цок-цок. Цок-цок. Цок-цок. Каждое цоканье – словно круг на воде, расползающийся под упавшей на зеркальную гладь каплей, чистый и ровный, неприкосновенный. Официантки «Ле Морто» между собой звали этот обшарпанный, заставленный ящиками со спиртным, коридор с единственной висящей под потолком нагой лампочкой «Виа Долороза»*, потому что каждую ночь одной из них приходилось идти этим «путём скорби», неся свой крест. Тони Кополла никогда не водил своих девочек к клиентам через парадную дверь бара, только через «Виа Долороза». Даже пускай полгорода и знало о его подпольном бизнесе, Тони предпочитал думать, что это не так. Он шёл впереди, время от времени шаркая переваливающимися за ремень боками тучного живота о стенки коридора, который с каждой ночью всё больше напоминал туннель. Вот-вот из глядящей спереди темноты донесётся уханье тифона и дребезжащий лязг колёс на рельсах. Грохот будет приближаться, приближаться и приближаться, пока не оглушит сиреной и не ослепит яркой вспышкой. Если бы Виктории и впрямь довелось сейчас услышать этот звук, она, наверное, была бы счастлива.

Виктория Берти шла сегодня своим новым «путём скорби» (хотя «путём скорби» этот коридор для каждой девочки становился лишь в первые два-три раза, затем он превращался в «путь обречённости») следом за своим боссом, который несколько секунд назад накинул на её плечи новенькое меховое пальто. На ней осталось то же чёрное платье, облегающее талию и грудь, в котором её сегодня видели все мужчины вечером в «Ле Морто», только без передника.

В конце коридора их, по обыкновению, ждала металлическая дверь запасного выхода. Не гудящий локомотив, несущийся на них на полной скорости, к сожалению. Тони остановился перед этой дверью, обернулся к Виктории. Её высокие каблуки вынуждали его задирать голову, чтобы заглянуть в её лицо, каменное и холодное. Она всегда шла за ним по коридору запасного выхода именно с таким лицом, словно участвовала в траурной процессии, и ничего необычного в этом не было. Кополла внимательно осмотрел Викторию, пробежался потными горячими ладонями по её лицу, плечам, рукам, словно проверяя целостность своего «товара». Приподнял локоны медных кудрей, улыбнулся с отеческой любовью. Он любовался ею, как любуются обходительно взращенным комнатным цветком. Из кармана своего пиджака Тони вынул тюбик губной помады, которая почему-то всегда была при нём, потакая его странной привычке подкрашивать своим «комнатным цветкам» губы. Ласково взял пухлыми пальцами подбородок девушки, притянул её лицо к себе.

– Твои губки так хороши, моя милая, – улыбнулся Кополла, покрывая её губы ярко-красной текстурой, слой за слоем. – Не забудь сложить их в улыбку, как только я открою эту дверь. Или мне придётся вновь преподать тебе урок.

– Ты предлагаешь своим клиентам товар, который сам же и портишь, – горько усмехнулась Вик, смотря куда-то перед собой, но не на босса. – Хреновый, я полагаю, из тебя бизнесмен.

Хватило секунды, чтобы забвенная улыбка стёрлась с лица Тони, и ей на смену пришла оскорблённая ужимка. В следующий миг Вик получила хлёсткую пощёчину, не такую тяжёлую, как сегодня в подсобке, но такую же жгучую. Но она не жалела. Ни об одном слове своём она никогда не жалела.

Этим хлопком Тони испортил своё рукотворное произведение искусства – размазал по нижней части её лица густо нанесённую помаду. Он быстро достал из нагрудного кармана пиджака салфетку, яростно вытряхнул её. Должен был швырнуть её в лицо девушке, как делал обычно, но схватил её за щёки, вновь притянул к себе, уже грубее, без напускной нежности, и собрал на белой ткани алую помаду, всю, без остатка.

Это была привычная процедура, может, и не для всех девочек Кополлы, но для Вики Берти точно. Перед тем, как представить её клиенту, Кополла надламывал Викторию, напоминал ей, что, сколько бы она ни бунтовала, он крепко держит её за горло. Да, она была самой проблемной из всех, но он уже давно приручил её характер, и её оскал рассматривал не как угрозу его бизнеса, а наоборот – как неотъемлемую часть её имиджа, благодаря которым Вики Берти и стала такой популярной среди мужчин, захаживающих в «Ле Морто». Его красавица. Его самая лучшая, пусть и зубастая девочка.

– Ты будешь послушной, Виктория. Ты будешь меня слушаться, – улыбнулся Кополла, вновь покрывая губы девушки густым слоем помады.

Когда дверь запасного выхода с натужным скрипом отворилась, и Тони под руку, словно отец, ведущий дочь к алтарю, вывел Викторию на задний двор бара, она так и не надела требуемую от неё улыбку. Может быть, потому, что знала наверняка: Тони не распустит руки в присутствии клиентов. А может, и потому, что ей в глубине души нравилось считать пощёчины на своём лице. Первая, вторая, третья. За день их могло накопиться до пяти-семи штук, и иногда Вик возвращалась домой с распухшими красными щеками. Это должно было учить её быть покорной, но учило лишь плотнее стискивать зубы и продолжать стоять на своём.

Снег летел в воздухе крупными белоснежными хлопьями, медленно, почти бездвижно, словно зависал в воздухе под световыми куполами фонарных столбов. Стылый январский воздух забирался вверх по обнажённым ногам, под дорогое пальто. У припаркованного у обочины чёрного «Ласситера»**, за которым тянулись длинные чёрные следы на тонком снежном ковре со стороны парадного входа в «Ле Морто», стоял мужчина, выпускающий в воздух струи сигаретного дыма. Её сегодняшний клиент, подумала Виктория. 

Сделав ещё несколько шагов следом за ведущим её вперёд боссом, Вик разглядела лицо этого мужчины и почему-то удивилась, хотя причин для этого не было, подумает она позже. Там стоял тот, кто сегодня не позволил ей упасть со стула на глазах у так того желающей публики. Мужчина, который сидел за столиком вместе с Джо Барбаро и Эдди Скарпой. Тот, кто сказал ей: «Я подстрахую. Достаньте уже эту чёртову бутылку», – вместо того, чтобы смеяться вместе со всеми. Он стоял там, возле своего дорогого авто, в полумраке зимней ночи, и ждал её.

Тони дёрнул Вики за руку, заставив её пригнуться ближе к нему, и шепнул:

– Этот господин работает с очень влиятельными людьми, с такими, каких можно оскорбить одним неправильным взглядом. Он из семьи Фальконе, да будет тебе известно. Ты не обидишь его, ясно? Ты сделаешь всё, что он скажет. Повтори.

– Я сделаю всё, что он скажет, – механически отчеканила Вики, хотя, что говорит, сама не понимала. Мыслями она уже была где-то далеко, среди обескураженных «зачем» и «почему», которые на миг сделали её маленькой наивной девочкой, забывшей, в каком мире ей приходится жить.

Тони подвёл Викторию к курящему мужчине, представил её как Викторию Берти – самую красивую его девочку для самого почётного клиента, но этот подхалимаж, кажется, не произвёл на брюнета в чёрном кашемировом пальто никакого эффекта. Затем Тони любезно, рассыпаясь в коротких поклонах, пожелал мистеру Скалетта приятного времяпровождения и удалился за скрипом двери запасного выхода.

Вики никак не могла избавиться от ненужных эмоций в лице, которые так не любила демонстрировать своим ночным клиентам, никак не могла справиться с недоумением. Ну и для чего же был нужен тот показательный, мужественный жест доброй воли, если этот «герой» на деле оказался в точности таким же, как и все остальные мужики, что приходят в «Ле Морто» поглазеть на неё! Разочарование... Не новое и не старое для Виктории чувство – просто забытое. Она забыла и само слово, и горький привкус обиды, которое оно оставляет на языке. Вик разуверилась в мужчинах уже давно, но оказалось, это чувство ещё могло задеть её. Она имела неосторожность подумать об этом мужчине, как о джентльмене. Но единственным его желанием оказалось лишь плотское вожделение. Как и у всех. Таких «джентльменов» Виктория вздёрнула бы на первом попавшемся столбе, будь у неё возможность.

 Вито бросил окурок на землю, примял ботинком тлеющий в ночи красный уголёк. Затем открыл дверь машины и пригласил девушку внутрь.

* * *

И всё же молчание, которое долго царило между ними, не было привычным поведением для того, кому не терпелось сделать то, за чем богатые мужчины обычно приглашают проституток в свои дорогие машины. Либо он не торопился из каких-то своих личных фетишей. В салоне стоял запах табака и горьковато-сладкого парфюма, но Вики полагала, что это был запах самого мужчины, который она не могла уловить на морозном воздухе, но которым в избытке насытилась, сев с ним рядом на кожаное сидение бежевого салона. Передняя панель бордового цвета в салоне переливалась глянцевыми бликами под редким светом уличного освещения. Лобовое стекло транслировало вид на погружающийся в ночную полудрёму заснеженный Эмпайр-Бэй. Стеклоочистители падали и поднимались, как маятник в часах, шаркали по стеклу, разговаривали с ночью. Вик подумала, что заниматься сексом в дорогой машине в снегопад это очень романтично, но не в её случае. В её случае ни один секс, ни в одном месте и ни в какую погоду не покажется ей больше романтичным, наверное, уже никогда.

Вики Берти сидела, уткнувшись взглядом в угол запотевшего стекла и разглядывала своё отражение в наружном зеркале заднего вида. Вито, сложив руки на руле, смотрел перед собой. Словно они ждали, кого-то или чего-то. Вики не любила ждать. Ожидание сгрызает спокойствие, даёт мыслям возможность стать неуправляемыми и отравить дрессированное хладнокровие. Но проявлять излишнее любопытство она не собиралась.

Ей и не пришлось. Вито заговорил первым, и в его голосе промелькнула вина или смятение, словно он оправдывался перед королевой Англии, а не разговаривал с барной девицей.

– Я хотел бы извиниться за поведение своего друга, Эдди Скарпы. Кажется, вы с ним знакомы. Он неудачно пошутил. К слову, шутить «удачно» ему редко случается. Простите его за ту бутылку.

– Извиниться? Передо мной? – переспросила Вик, выразительно приподняв бровь. Взгляд от зеркала она не отвела. – Это всё, что вы хотели?

– Нет. Пожалуй, нет.

Он не был уверен в том, что ответил, во всяком случае, так Виктории показалось. Его приятный бархатистый голос покрывался маленькими трещинками сомнений и нерешительности, и тогда Вик больше не смогла горделиво отворачиваться. Любопытство взяло верх над принципиальностью. Вики обернулась, с настороженностью взглянула на мужчину, заплатившего Кополле деньги за то, чтобы тот вывел её на задний двор бара, из которого они всё ещё почему-то не уехали. Красивый и статный, с убранными в аккуратную причёску чёрными волосами, с выразительными чертами лица, он выглядел солидно и внушительно, однако всё же не был похож на тех мафиози, которые попадались Виктории. Они никогда не помогали официантке в баре достать бутылку «Джима Бима» с верхней полки, и они никогда не извинялись перед проституткой. Этот даже говорил по-другому, так, словно боялся сказать что-то лишнее. С ней никто и никогда так не разговаривал уже давно. И это впечатлило бы Викторию до глубины души, если бы до туда же не напугало. Обычно намерения мужчин по отношению к ней были прозрачны, и она к этому привыкла. Но в этой машине ей стало не по себе, потому что всё сейчас было по-другому.

Вики всё ждала, когда он потянет к ней свои руки, когда случится то, с чего начинают все мужчины – ощупывание и оглаживание самых сладких мест, которые приглянулись им ещё в зале бара. Сначала им всегда нужно было изучить свой трофей, подержать его в руках, чтобы пришло осознание власти, владения чем-то сакральным. Но Вито потянул руки не к ней, а в карманы своего пальто. Достал портсигар и зажигалку.

– Вы курите? Хотите сигарету? – спросил он.

Никотин наверняка приструнил бы нервозность, но девушка отказалась. Этот мафиози был нетипично галантен и вежлив для того, кто с минуты на минуту задерёт подолы её платья и овладеет ею, но Вики ничего не хотела брать у него.

Тонкая струйка сизого дыма поднялась к потолку.

– Мы так и будем сидеть в вашей машине и слушать скрип дворников по стеклу? – наконец не выдержала Вики. Нервы натягивались наэлектризованными струнами. Помада на губах комкалась.

– А вы хотите чего-то конкретного, мисс Берти?

– Я хочу домой. Смена была долгой. Так что, чем быстрее мы с вами закончим, тем быстрее я смогу отдохнуть.

– Я могу отвезти вас, если вы хотите.

«Отвезти? Ты в своём уме? Что ты несёшь вообще?!» – вот, что прокричал её взгляд.

Это звучало, как бред, и всё же Вики должна была уточнить:

– Вы купили меня у Кополлы только для того, чтобы открыть мне дверь своего дорогущего автомобиля, извиниться, предложить сигарету и отвезти домой?

Вито чуть усмехнулся, наверное, его веселила её озадаченность, сделал затяжку, выпустил дым.

– Я заплатил ему, чтобы провести с вами время.

– Обычно те, кто платит Кополле, знают, чего от меня хотят.

– Позвольте спросить: вам правда хочется, чтобы я вёл себя так, как ведут себя ваши обычные клиенты?

Интересный вопрос, вдруг заставивший девушку задуматься. Она хотела бы, чтобы он был груб, как и многие другие? Ответ, однозначно, «нет». Хотела, чтобы на смену поступательным разговорам пришли требования? Однозначно, «нет». Или, может быть, ей хотелось, чтобы он выскочил из машины, докричался до Кополлы и пожаловался ему на то, что его «самая лучшая девочка» слишком глупа, чтобы заткнуться и просто посидеть в тишине с мужчиной, который, вероятно, за тем её и снял (у каждого свои тараканы в голове)? Нет.

Тогда почему ей так страшно до мурашек от его ровного безобидного взгляда? Почему она злится на него за то, что он ведёт себя с ней, как нормальный мужчина?

«Потому что нормальные мужчины – это миф».

– Мистер... Скалетта, верно? – она с трудом вытащила из памяти его фамилию.

– Вито.

– Мистер Скалетта, что вам нужно? – она спросила это тоном дипломата, когда на время убедила себя, что бояться ей нечего. – Если вы не нуждаетесь в моих услугах, прошу вас не тратить моё время. Как я уже сказала, я очень устала.

– Я нуждаюсь в ваших услугах, мисс Берти. Но не в тех, ради которых Тони Кополла нарядил вас в эти меха и заставил накрасить губы в этот вульгарный цвет. Мне нужно от вас кое-что другое.

Взгляд Вито сам собою непроизвольно упал на обнажённые колени девушки. Пусть он и утверждал, что не нуждается в её услугах как «лучшей девочки Тони Кополлы», но всё же он был мужчиной, и от этого ему некуда было деться. Её колени слегка дрожали, а может, ему это лишь показалось. Вито включил печку.

– Прежде чем я поделюсь с вами кое-какой информацией, я хочу, чтобы вы пообещали мне, что наш разговор останется только между нами.

Сердце Виктории начало стучать где-то в глотке, но поднимающийся по ногам тёплый воздух из дефлекторов слегка успокаивал нервы. Она не была уверена, что хочет слушать, но всё же была вынуждена кивнуть.

– Хорошо. У вашего босса, как и у меня, есть влиятельные покровители, и он очень часто, как я слышал, общается с ними в «Ле Морто». У наших покровителей... сложные взаимоотношения, и, тем не менее, Кополла рад в своём баре всем без исключения, кто готов платить за выпивку и... прочие услуги. Я думаю, его начальники в курсе обратной стороны «Ле Морто», о которой Кополла не любит распространяться, и, тем не менее, они негласно позволяют ему заниматься сутенёрством.

Вики слушала его, не решаясь сказать, что и без него знает о семьях Фальконе и Винчи, об их неофициальном соперничестве и о статусе «нейтральной территории» бара «Ле Морто». За три года успела собрать по обрывкам услышанных тут и там пьяных разговоров целостную картину происходящего. Вики не была девочкой, которой нужно было объяснять, как устроен «мир взрослых дядь», но ей интересно было понаблюдать за мужчиной, который думает о ней именно так.

Вито сбросил пепел за опущенное стекло окна и сказал с осторожностью:

– Я слышал, что с вами плохо обращаются.

– И поэтому решили, что я буду сливать вам информацию, которую услышу в баре? – усмехнулась Виктория собственным мыслям. Она не рассчитывала, что скажет это вслух. А Вито не рассчитывал, что почувствует себя, как дурак, если она обличит его намерения прежде, чем он сам о них заявит.

– Что ж. Надо признать, вы весьма умны.

– Весьма умна для барной девицы? Не стесняйтесь, договаривайте.

– Я не... – Вито смутился, запнулся, вдохнул резво, а выдохнул рвано, небрежно. – Я не имел в виду ничего такого. Простите.

Теперь Виктории стало ясно, к чему был тот «концерт» с бутылкой. Как она и предполагала, это был продуманный план действий, призванный сыграть на чувствах бедной-несчастной официантки, которая, расчувствовавшись от поступка её спасителя, станет его ручной собачонкой. Чёрта-с-два!

– Не нужно так расстилаться передо мной. В этом нет смысла, – она криво натянуто улыбалась, махая головой. – Я всё равно не стану ввязываться в разборки между мафией. Мне своих проблем по горло хватает.

– Я понимаю. Но именно поэтому я и обратился к вам. Неужели вам не хочется изменить свою жизнь? К тому же, я вовсе не прошу вас оказать мне услугу бесплатно.

Вито достал два толстых зелёных свёртка из кармана и положил их на небольшой пустующий участок сидения, отделяющий его от испуганной и упрямой девушки. Здесь было куда больше, чем та сумма, которую несколько минут назад от него получил Кополла.

– Люди моего круга общения знают, что за риск платят в двойном размере, – сказал Вито.

– Вы хотите меня купить?

– Я уже вас купил, мисс Берти. Но хочу, чтобы услуга, которую я у вас покупаю, была оказана добровольно.

– О, да вы моралист, – с иронией усмехнулась Вики, но Вито не ответил, потому что этот разговор лишь оттягивал время, пока она думает над ответом.

Безусловно, два пухлых свёртка денег манили и толкали согласиться. В конце концов, Скалетта был прав: у Вики не было ни одного повода покрывать Кополлу и вставлять самой себе палки в колёса. Но и доверять первому встречному ей было тяжело. Тони Каполла, по своей сути, тоже был гангстером, потому что работал на парней Винчи, и когда-то Тони тоже напел ей сладких речей, согласившись с которыми Вик уже три года плавает в дерьме. Он обманул её, и у неё не было гарантий, что не обманет и этот очередной плохой парень из числа тех, кого ведёт лишь жажда наживы. Они ведь все одинаковые. Все, как один, мужчины. Все, как один, бандиты в элегантных костюмах и спрятанных под ними гнилыми душами.

Что было страшнее: рискнуть и попасть в новый капкан или остаться тонуть в своей прошлой жизни, каждый новый день которой был похож на ад? Из двух зол нужно было выбрать меньшее. Но Вики не могла сделать это прямо здесь и сейчас под пристальным, выжидающим взглядом сидящего за рулём мужчины, который совершенно внезапно ворвался в её жизнь и протянул ей руку помощи. От волнения она забыла, что между согласием и отказом существует ещё беспроигрышный вариант «взять время подумать», и ответила неукоснительным «нет».

Вито не предпринял попытку уговорить её, хотя и отступать ему не хотелось. Её ответ прозвучал холодно и жёстко, не оставляя ему ни шанса. Испуг и растерянность Вики Берти были очевидны, и потому Вито должен был получить от неё трезвый ответ, не отягощённый разгорячёнными эмоциями. Он собирался предложить ей тот самый третий, забытый ею вариант, но Вики уже развернулась к двери и спешно попросила выпустить её из машины.

– Если вы выйдете сейчас, Кополла поймёт, что клиента вы не удовлетворили, и у него возникнут вопросы. Он ведь следит за вами, я прав?

Из груди девушки вырвался тягостный вздох, который означал «Чертовски прав, чтоб тебя!», потому что вслух согласиться с ним она не могла себе позволить.

– Я всё же отвезу вас домой. Скажете, куда ехать?

Вик обессиленно осела в кресле, её лицо стало похоже на лицо ребёнка, который вынужден переступить через себя и согласиться с мнением родителей. Она негромко ответила: «Да», – и Вито, повернув ключ в замке зажигания, завёл двигатель автомобиля. Фары загорелись, и хлопья снега в их свете стали похожи на мистические белые огоньки, зависшие в воздухе.

По дороге они вновь угодили в плен неловкого молчания, потому что Вики не хотела говорить с Вито, а тот чувствовал это слишком хорошо, чтобы проявить настойчивость. Вики жила в Аптауне, недалеко от недавно отреставрированного магазина «Одежда Диптона», и позволила это узнать какому-то незнакомому мужчине, которого сегодня встретила впервые в жизни. И всё-таки... Всё-таки хотя бы не пришлось добираться домой на автобусе, уже плюс. Когда «Ласситер» подъехал к неприметному многоквартирному дому с обветшалыми пожарными лестницами и двором, застроенным покосившимися гаражами, Вик сразу же вылетела из машины. Она даже не попрощалась с тем, кто хоть и предлагал ей авантюру, но до последнего вёл себя учтиво.

– Мисс Берти! – Вик услышала, как Вито окликнул её, а затем – хлопок двери автомобиля. Она неохотно развернулась, когда была уже в полшага от входа на крыльцо своего дома. Ей хотелось поскорее убежать от его голоса и от этой холодной ночи. – Подумайте над моим предложением. Это – за беспокойство, – Вито вложил в её руку два зелёных свёртка и поспешил удалиться, пока она не решила бросить их ему в затылок (хотя Вито почему-то был уверен, что она не бросит).

Вито Скалетта вернулся в свою красивую машину, сверкнувшую фарами, и уехал, рассекая стенку мелко сыплющего снега. Вики стояла на ступенях перед подъездом и сжимала в руке деньги, вдыхала холодный воздух и выпускала изо рта пар. Она никогда не возвращалась домой с такой суммой. Она ещё не считала, но уже знала, что в этих двух бумажных катушках именно такая сумма. От сегодняшнего вечера осталось лишь одно звенящее потрясение. У Вики просто в голове не укладывалось: её впервые снял мужчина, который ни разу даже не притронулся к ней.