Хакуджи закрывает глаза, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг.

Жители деревушки, что недалеко отсюда, шумят почти всегда, но сегодня - особый день, случай и вообще, больно много крику.

Жители деревушки, что недалеко отсюда, снова несут жертву для правителя здешних мест.

Хакуджи от этого варварства, если честно, тошнит уже несколько лет, но приходится терпеть, потому что в его честь, собственно, это всё и случается - в каждое майское новолуние, точно, как часы.

Когда крик стихает, а ощущение чужого присутствия застывает на отметке около самого нуля - Хакуджи спрыгивает с ветки и вальяжной походкой идёт на поиски своей новой "жертвы".

Деревенские, на самом деле, идиоты полнейшие - и это Хакуджи знает почти всю свою жизнь.

Ему ежегодно приносят красоток и красавцев в диапазоне от четырнадцати до двадцати трёх и верят, что это может сберечь урожай и жизни.

Люди - идиоты высшей степени.

Хакуджи склоняет голову набок, замечая наконец нового несчастного - тот висит безвольно, как кукла, на ветке, привязанный за руки.

Хакуджи убирает с его лица волосы, укладывая ладони на щёки, оглядывает.

Крепкий, явно пышущий жизнью, но - замученный: лицо обескровленное, щёки впалые, словно не кормили последнюю неделю минимум.

"Идиоты."

Хакуджи режет верёвку, ловит парня, разглядывая его на лунном свету.

Думает: красивый.

Думает: хочу обладать таким.

И - подхватывает на руки.

Люди стремятся всё уничтожить, лишь бы свою шкуру спасти и урвать себе кусок побольше, пожирнее и повкуснее.

Люди загубят всё, до чего дотянутся, и парня потому Хакуджи забирает - ему явно нужнее.

Хотя бы - на секунду губы кривятся в лёгкой полуулыбке - одиноко так не будет.

Парень явно через силу приоткрывает глаза, смотря "сквозь" всё вокруг, и Хакуджи мотает головой.

- Поспи ещё, красавчик, дорога неблизкая.

Пока варвары празднуют ещё один хороший год, Хакуджи целует красавца в лоб и удобнее перехватывает.

Хотя бы раз в жизни ему привели нужного человека.