Кан Шэнчжэ почувствовал лёгкую панику.

Чем дальше он бежал, тем меньше становилось людей вокруг, но тот факт, что он нёс кого-то на плече, парадоксально становился всё более заметным. Испугавшись этого, Кан Шэнчжэ поставил Ю Лянсина на землю.

В темноте выражение лица Ю Лянсина было плохо различимо.

В голове Кан Шэнчжэ звенели тревожные колокольчики, и он не знал, что ему следует сказать. После того, как Ю Лянсин потратил много мужества, чтобы выдавить «Я», его голова повернулась, и он ушёл, не оглядываясь.

Вид его удаляющейся спины был одновременно холодным и пугающим, заставляя страх просачиваться в сердце Кан Шэнчжэ. Большими шагами он последовал за ним, и когда они возвращались в свою квартиру, выражение лица Ю Лянсина было холодным и жёстким, он не произнёс ни единого слова, оставаясь как никогда серьёзным.

Хотя Кан Шэнчжэ в глубине души сходил с ума, он не осмелился ничего сказать, молча следуя за парнем.

Против его серьёзности у него ничего не было.

Открыв дверь, Ю Лянсин вошёл в свою квартиру, собираясь захлопнуть дверь одной рукой, когда Кан Шэнчжэ — остроглазый и быстро реагирующий — немедленно высунул свою длинную ногу и помешал двери закрыться. Его болевые рецепторы сработали, и Кан Шэнчжэ громко закричал: «Лян Лян, я был неправ!»

Его жалобный крик отразился эхом и нарушил тишину в парадной. Ю Лянсин нахмурился, и только увидев красное от сдерживаемой боли лицо Кан Шэнчжэ, Ю Лянсин позволил ему войти. Кан Шэнчжэ воспользовался возможностью попасть внутрь и сразу же обнял собственную ногу, сев на пол у двери.

«Больно, больно, больно, больно!»

(привет флэшбэкам с небожителей…….)

Ю Лянсин проигнорировал его, что послужило сигналом для Кан Шэнчжэ прекратить орать. Прежде чем Ю Лянсин смог уйти, он обнял Ю Лянсина за ноги и закричал: «Лян Лян, я был неправ! Я был неправ, я был неправ, я был неправ!»

Кан Шэнчжэ не потрудился сказать ничего другого, кроме как повторить, что он был неправ. В начале его голос был взволнованным и быстрым, но по мере приближения к концу его громкость становилась всё меньше и меньше, и он стал еще более жалобным.

«Я действительно неправ, Лян Лян, не сердись, пожалуйста…»

Ю Лянсин глубоко вздохнул, прежде чем, наконец, опустился на колени рядом с ним. С сокращением расстояния Кан Шэнчжэ мог ясно видеть выражение его лица. Однако он обнаружил, что в нём не было ни следа гнева, ни раздражения. Когда он заглянул в глубину его глаз, то неожиданно обнаружил сильное чувство беспомощности и потери.

Этот взгляд был более ужасающим, чем всё, что Ю Лянсин мог сказать в порыве гнева. Кан Шэнчжэ впал в уныние, и его голос затих.

«Лян Лян…»

Ю Лянсин: «Где ты ошибся?»

Кан Шэнчжэ замер. В подобном сценарии вопрос был настолько взвешенным, что он не знал, как ответить. Он опустил глаза, и точно так же его голос тоже понизился. «Я был неправ… Потому что я не должен был похищать тебя из-за ревности».

Ю Лянсин сказал: «Что ещё?»

Кан Шэнчжэ: «Мне не следовало подниматься на сцену, чтобы подарить тебе цветок».

Ю Лянсин: «Что ещё?».

Кан Шэнчжэ: «Следовало лучше вести себя на сцене».

Последовавший за этим смех Ю Лянсин был холодным. «Это всё, что ты думаешь?»

Кан Шэнчжэ замолчал, и ему потребовалось некоторое время, прежде чем он снова смог заговорить. «Разве это всё не правда?»

В ответном фырканье был непостижимый привкус. Мгновение спустя Ю Лянсин заговорил ровным тоном, в котором отсутствовали все эмоции. «Когда ты похищал меня сегодня, ты хоть на секунду задумывался о том, как все в университете начнут воспринимать тебя с завтрашнего дня? Кан Шэнчжэ, если ярлык «гей» закрепится за тобой, как думаешь, у тебя всё ещё будет выход?»

Как только эти слова были сказаны, что ещё можно было неправильно понять? Кан Шэнчжэ моргнул и ответил: «Я всегда шёл напролом, чтобы делать то, что хотел, и меня никогда не заботило мнение других. Мне не нужен выход, Лян Лян… тебе он нужен?»

Ю Лянсин молча смотрел на него. Кан Шэнчжэ не стал дожидаться его ответа, прежде чем продолжил говорить: «Я не думал, когда только вышел на сцену; мой мозг лихорадочно работал, и я просто делал. Но так как я поднялся на сцену бессознательно, это означает, что я хотел подняться на сцену, и даже если бы мы могли повернуть время вспять, я сделал бы то же самое».

«Лян Лян… Ты мне нравишься! Больше, чем нравишься Лян Чуань и всем, кто дарил тебе цветы сегодня вечером, ты мне нравишься больше!»

Ю Лянсин прервал его: «Ты закончил говорить?»

Кан Шэнчжэ не знал, откуда взялось его мужество, когда он в спешке сказал: «Нет! Я недостаточно сказал, ты мне нравишься, я хочу быть с тобой!»

Произнесённые им слова могли принадлежать властному президенту, но выражение его лица говорило о том, что он был напуган и его вынудили. Кан Шэнчжэ снова опустил голову, испытывая отвращение к тому факту, что он не мог зарыть голову в землю.

«Ты пытаешься сказать, что ты всё ещё не чувствуешь, что сделал что-то не так, верно?»

Кан Шэнчжэ стиснул зубы: «Верно!»

Он не видел реакции Ю Лянсина, но он слышал, как Ю Лянсин насмехался. В следующую секунду голос Ю Лянсина сказал ему: «Посмотри на меня!»

Это был приказ, и плечо Кан Шэнчжэ дрогнуло. Он был на 120% уверен, что как только он поднимет взгляд, то получит пощёчину. Несмотря на свою дрожь, маленький великан всё же поднял голову.

«Я всё равно не боюсь, что меня ударят…»

Его слова были прерваны на полпути. Звуки, вырывающиеся из горла Кан Шэнчжэ, прекратились, и в этот момент он ничего не мог сказать, потому что его встретил не удар, которого он ожидал, а нежная и красивая красная роза.

Роза Ю Лянсина.

Ю Лянсин спросил: «Что, ты этого не хочешь?»

Кан Шэнчжэ поспешно сказал: «Я хочу этого, я хочу этого!»

Его сердцу не терпелось получить это, но из-за всепоглощающего волнения, которое он испытывал, он не мог поднять руки вверх. Ю Лянсин был беспомощен, и он мог только аккуратно очищать стебель, пока не осталась небольшая часть стебля. Затем он поднял руку и заправил цветок в волосы Кан Шэнчжэ.

Красавица, носящая цветок, обладала своим собственным непередаваемым очарованием; хотя Кан Шэнчжэ был парнем, он также был красавцем.

Когда Ю Лянсин внимательно осмотрел его, он сказал: «Конечно же, мне действительно нравится это лицо».

Кан Шэнчжэ не мог удержаться, чтобы не шмыгнуть носом.

Ю Лянсин уставился на него: «Чего ты шмыгаешь носом? Придержи это.»

Кан Шэнчжэ изо всех сил старался сопротивляться, и его голос звучал гнусаво, когда он спросил: «Лян Лян, ты не сердишься?»

«Начнём с того, что я и не сердился», — ответил Ю Лянсин.

Осторожно Кан Шэнчжэ сказал: «Этот цветок…»

Ю Лянсин: «Я отдаю его тебе».

Что касается того, что означал взаимный обмен цветами в соответствии с правилами вечерней вечеринки, Кан Шэнчжэ не мог понять яснее. Он пристально посмотрел в глаза Ю Лянсина, как прикованный, и спросил: «Лян Лян, ты уверен? Если ты подаришь мне этот цветок, тебе не позволено пожалеть об этом».

Ю Лянсин сказал: «Я никогда ни о чем в своей жизни не жалел».

Ю Лянсин говорил правду; даже если бы Кан Шэнчжэ не поднялся на сцену, чтобы поднять шум, он планировал оставить этот цветок для Кан Шэнчжэ в любом случае. Однако он не ожидал, что Кан Шэнчжэ окажется такой необычной картой, что он решит действовать, и это дойдет до того, что он откроется перед всем университетом.

Однако сейчас говорить об этих вещах было бессмысленно. Ю Лянсин спросил его: «Кан Шэнчжэ, ты меня понимаешь?»

Кан Шэнчжэ сказал с некоторым колебанием. «Я, наверное… понимаю тебя… да.»

Ю Лянсин сделал паузу и сказал себе внутренне не злиться дважды. Затем он сказал: «Я очень настойчивый человек, более упорный, чем кто-либо, кого ты встречал до сих пор. Пока я намереваюсь что-то сделать — неважно, что это такое, — я никогда не откажусь от этого, пока не сделаю это хорошо. Если ты примешь этот цветок сегодня, я определённо не отпущу твою руку.»

Кан Шэнчжэ сказал: «Ты никогда не отпустишь мою руку?»

Ю Лянсин: «Я тебя не отпущу».

Ослепительная улыбка расцвела на лице Кан Шэнчжэ, и он ответил: «Разве это не именно то, чего желает моё сердце?»

Когда он посмотрел на него, Ю Лянсин тоже улыбнулся. Кан Шэнчжэ наклонился к нему ближе и сказал: «Хватит болтать, давай поцелуемся».

Ю Лянсин не избегал его; когда губы его красавицы прижались ближе, он не закрыл глаза. Он запустил пальцы в волосы Кан Шэнчжэ и в последний момент перед тем, как они поцеловались, предупредил его: «Подумай об этом долго и тщательно, я имею в виду именно то, что говорю».

Дыхание Кан Шэнчжэ участилось, когда он тихо сказал: «Лян Лян, я верну тебе твои слова, я никогда не отпущу твою руку в этой жизни, я определённо не отпущу».

Этот поцелуй был глубоким и волнующим, и когда он закончился, Кан Шэнчжэ и Ю Лянсин поняли, что во взгляде друг друга было что-то другое.

Все, что сломалось, было всего лишь тонким слоем бумаги, но их отношения изменились безвозвратно.

Сердце Ю Лянсина никогда не было таким горячим, и ему захотелось улыбнуться без видимой причины, но он удержал уголки рта от поднятия.

Кан Шэнчжэ хихикнул: «Сегодня хороший день, Кан Шэнчжэ Вэй Шан Си-Ти* Лян Лян».

*微商喜提 (пиньинь: вэй шан си ти) — это интернет-сленг, который произошел от Вэй Шан, который относится к бизнесменам, которые ведут бизнес через вичат, а Си-Ти означает «нет ничего, о чем Вэй Шан не мог бы упомянуть / с чем бы себя ассоциировать, просто вы не можете об этом думать»., и оно обычно используется применительно к видам транспорта из-за аспекта «достижение/соединение».

КК, по сути, пытается сказать… его любовь к Лян Ляну имеет далеко идущие последствия и выходит за рамки его воображения.

Ю Лянсин снова рассмеялся.

После долгого стояния на коленях на полу его ноги начали уставать. Ю Лянсин хотел встать, но Кан Шэнчжэ не дал ему шанса, наклонившись всем телом вперед и толкнув Ю Лянсина на пол. Их тела соприкоснулись, и жар быстро усилился. Чувствуя беспокойство, Ю Лянсин выпалил: «Кан Шэнчжэ, мы рядом с дверью».

Кан Шэнчжэ сказал: «А что не так?»

Увидев, как Ю Лянсин нахмурил брови, Кан Шэнчжэ немедленно закрыл рот ладонью: «Тогда мы пойдём на кровать».

…На кровать.

Было трудно не истолковать эту фразу неправильно, и Ю Лянсин сразу же уловил все глубокие значения, на которые намекали эти слова, и это заставило его почувствовать себя немного беспомощным. Говоря об этом, были моменты, когда он и Кан Шэнчжэ были невероятно близки к этой стадии, но каждый раз они останавливались на поцелуе. Однако с учетом новых событий это, очевидно, было не тем, чего могли избежать люди, состоящие в очень интимных отношениях.

Кан Шэнчжэ снова впился в него, и он выглядел как живой, скатанный клейкий рисовый шарик, когда упал на чужое тело, казавшееся беззащитным. Ю Лянсин попытался оттолкнуть его, но Кан Шэнчжэ воспользовался возможностью, чтобы приподняться и спросить: «Лян Лян ~~ у тебя дома есть презервативы?»

У Ю Лянсина заклинило мозги, и он сказал: «Что?»

Кан Шэнчжэ: «У тебя их нет?»

Без сомнения, у него их не было.

Ю Лянсин был похож на человека, который хранил презервативы у себя дома?

Но проблема была не в этом. Ю Лянсин некоторое время обдумывал это, прежде чем заговорил с некоторым чувством восхищения: «Как тебе удаётся так открыто задавать такой вопрос?»

Кан Шэнчжэ улыбнулся: «Это не просто, быть бесстыдным, да ~»

У Ю Лянсина не было другого выбора, кроме как быть убеждённым.

Однако хорошо, что у него не было презервативов, потому что Ю Лянсин с самого начала не был готов. Таким образом, он попытался избежать этого, сказав: «Раз их нет, почему бы нам…»

«Иди и купи их».

Ю Лянсин: «......»

Кан Шэнчжэ дружелюбно подмигнул, и тут же поднялся, потянув парня за собой. Один из них был лёгким и быстрым, в то время как другой двигался медленнее, и, будучи такими противоположностями друг другу, они покинули квартиру.

Ю Лянсин оказался в затруднительном положении, потому что он не мог не чувствовать, что развитие их отношений стоит немного затормозить. Но когда он поднял голову, он увидел красные щеки Кан Шэнчжэ, которые точно отображали его предвкушение, он снова проглотил свои слова отказа.

…Рассматривая это в перспективе, они должны были сделать это рано или поздно. Более того, поддаться атмосфере и сделать это сегодня, возможно, было бы неплохо.

Внизу в их многоквартирном доме был круглосуточный магазин, и на стойке перед кассой их «цель» была аккуратно разложена. Однако было бы довольно странно, если бы двое парней зашли купить презервативы с красными лицами, поэтому Ю Лянсин мог только остановиться у входа и спросить Кан Шэнчжэ: «Ты…»

Кан Шэнчжэ: «Мгм?»

Ю Лянсин, честно говоря, был слишком смущён, чтобы сказать это вслух, и ему потребовалось много времени, прежде чем он выплюнул: «Какой размер?»

По правде говоря, Кан Шэнчжэ тоже не был уверен: «Я не знаю, айо, я никогда раньше их не надевал, но они должно быть примерно такого размера».

Сказав это, Кан Шэнчжэ поднял свою большую руку и образовал кольцо, но после того, как он это сделал, ему показалось, что это было неточно. Затем он поднял другую руку и наложил ее на то, что он сформировал ранее, и указал на это жестом. «Мгм, это более точно, он такой большой».

Ю Лянсин хотел умереть сразу после того, как увидел это.

Явная вульгарность содержания его жеста не нуждается в упоминании; даже если Ю Лянсин помнил, насколько он был велик, он не мог пойти в магазин и сравнить его. Чувствуя, что у него снова начинает болеть голова, Ю Лянсин холодно сказал: «Забудь об этом, я просто куплю по два каждого размера».

Кан Шэнчжэ остановил его, сказав: «Купи четыре, двух определенно недостаточно».

Ю Лянсин: «......» Тебе жизненно необходимо было говорить это?

Поход в круглосуточный магазин был буквально самым неловким событием, с которым Ю Лянсин когда-либо сталкивался. И что ещё хуже, даже после того, как ему с большим трудом удалось совершить покупку, руки Ю Лянсина непроизвольно дрожали, когда он получал пакет с покупками.

Затем, когда они стояли в лифте, нервозность, вызванная осознанием того, что вот-вот наступит его «первый раз», охватила Кан Шэнчжэ. Он поднял голову и глубоко вздохнул. Ничего не произошло, но они оба уже находили это невыносимым.

Они вошли в квартиру. Не нуждаясь в сигнале или намёках, Кан Шэнчжэ втолкнул Ю Лянсина прямо в спальню, и они вместе упали на кровать.