Открыв глаза на следующее утро, Юджин почувствовала все тот же болезненный укол в сердце, боль от того, что снова резали душу. Двенадцатый день. Прошло около двух недель, а состояние пациентки психиатрической больницы становилось все хуже, от чего Санторо, похоже, получал огромное удовольствие, продолжая и продолжая вытягивать из бедной девушки энергию. Хотелось бы ей знать, когда он планировал остановиться. Когда Джи превратится в иссохшее тело без души или когда вовсе уйдет из жизни?

Все по кругу: визит медсестры, приход врача в палату. Он сел на зеленый стул, обвив руками спинку, и спросил:

— Что тебя тревожит?

[Flashback]

Белая машина марки Kia ехала по широкому шоссе, брызжа во все стороны водой. По лобовому стеклу стучали крупные капли дождя, с которыми тщетно пытались справиться слабые «дворники». Все, кто ехал, молчали. Ким Сынмин придерживал одной рукой руль, откинувшись на спинку сиденья и самодовольно пялясь вперед, изредка подглядывая в водительское зеркало на Чхве Бору, что сидела с правой стороны на заднем сиденье, немного склонив голову и смотря в никуда, и на Чхве Юджин, что сидела прямо за ним, приложив голову к стеклу, и грустно смотрела в окно. 

Сегодня утром мать подняла дочку раньше обычного с просьбой как можно быстрее собраться, потому что скоро они уедут все вместе по делам. Даже сейчас Юджин не знала, куда ее везут. Несколько дней назад Чхве исполнилось пятнадцать лет, и снова, уже седьмой год подряд никто не устраивал ей никаких праздников. Она уже привыкла, что останется без поздравлений , без подарков, для нее теперь этот день значит лишь то, что она стала на один год ближе к смерти. 

Юджин осознавала, что ее совершенно не интересует общение и взаимодействие с людьми в любом его проявлении, для нее они казались скучными и пустыми. Она окончательно замкнулась для родных, отодвинулась от них, она практически не открывала рта, ибо не было необходимости. Единственным, с кем она вела себя, согласно всем стандартам, оставался Субин. Он был тем самым человеком, которому хотелось излить душу, с которым хотелось делиться переживаниями. Их узы крепли с каждым днем, и вместе с этим желание видеть его в душе Джи продолжало усиливаться.

Через час езды Сынмин свернул на первый взгляд городскую дорогу и остановился у шлагбаума. Выйдя из транспорта, открыл дверь Юджин, с кислотной улыбкой попросив ее выйти, и, подождав, пока подойдет Бора, закрыл машину и, крепко держа падчерицу за руку, пошел по направлению к воротам.

«Приемное отделение» — гласила надпись над самой обычной дверью, но Ю не обратила на это внимания, смотря себе под ноги. Семья зашла внутрь, после долго идя по длинному коридору с белыми стенами. Затем они оказались в небольшом помещении, где за столом сидел какой-то мужчина. Девушка не слышала, вернее, даже не слушала, о чем он говорил с ее матерью и отчимом, однако эти слова прозвучали для всех как гром среди ясного неба:

— У вашей девочки синдром паталогического фантазирования.

[End of Flashback]

Ну и что? Ну и что, что у нее этот синдром? Это, наверное, лишь повод для того, чтобы избавиться от лишнего человека в доме, которого содержать было просто не выгодно.

Юджин не понимала, что плохого в том, что у нее в зеркале есть друг. Хорошо, допустим, что она его выдумала, но ведь ее фантазия никому еще не причинила никакого вреда.

И все равно девушка не верила, что Субина не существует. Оно и есть так, ведь как объяснить глухому, что есть звуки, а слепому то, что существуют цвета? Так и Чхве, она была увлечена плодом своего воображения, она четко видела его, ощущала его присутствие.

В тот день они быстро уехали, и Ю краем уха услышала слова матери о том, что она ни за что не избавится от дочки, никогда не положит ее в больницу. Пусть бы сидела дома, может, вскоре ей бы удалось найти работу.

Это было два года назад.

Почему Бора в свое время не уделила Джи внимания? Все мамы знают, что для их детей нет на свете ничего лучше родительской заботы, тогда почему ее мать тогда сделала выбор в сторону своего комфорта? Что мешало ей читать дочери на ночь сказки, проводить с ней время, ведь, казалось, она была так рада, когда Юджин приехала к ней, сбежала от отца, который явно желал ей только добра. Скорее всего, ему было очень больно, когда дочь просилась к матери, которую он совершенно заслуженно возненавидел за ее грехи.

Однако зачем сейчас было ворошить прошлое? Зачем жалеть о содеянном ранее? Уже ведь ничего не изменишь...

— Юджин, поймите, может, вы и не видите ничего плохого в том, что имеете зеркального друга, но на самом деле это ненормально, — вдруг сказал Санторо, все это время находившийся в палате, заставив девушку отвлечься от раздумий. — Пока что ваша фантазия никому не повредила, но никто не знает, что может произойти.

В его словах была лишь доля правды. Как известно, у носителей синдрома паталогического фантазирования очень узкие взгляды, следовательно, всё в их жизни будет вертеться лишь вокруг их предмета воображения. Опасны только те, кто изначально мыслил в сторону какого-либо насилия. Обычно течение фантазии больных этим синдромом людей не меняется, однако всегда есть вероятность, что может возникнуть опасность, поэтому в словах о том, что ничего неизвестно, врач не солгал.

Девушка опустила голову. Ей от этого нисколько не легче. Она все равно не поймет.

После поездки в ту больницу Бора предприняла попытку что-то исправить: она взяла на работе отпуск на целый месяц, пытаясь все время находиться рядом с дочерью, однако было уже поздно — ее Юджин больше не интересовало ее общество. Девушка ничего не говорила, ничего не слушала, ничем не интересовалась, а у матери только сердце кровью обливалось. Как же она так могла поступить с дочерью? Жаль, что осознание ошибок порой приходит только тогда, когда уже поздно что-либо менять.