После того, как они с Айдзавой всё-таки договорились до того, чтобы съехаться — а это случилось, страшно представить, уже лет шесть назад, и порой Мацуду до сих пор поражало, что ему доводится держать в голове настолько большой временной промежуток, охватывающий его отношения с другим человеком, — то одной из первых привычек Айдзавы в быту, с которой Мацуда очень быстро столкнулся, стал маленький ежедневник в бордовой обложке.

В конце каждого месяца Айдзава брал этот ежедневник и ручку, усаживался за столик в гостиной и задумчиво прописывал бюджет. Мацуда и сам как бы тоже этим иногда занимался, но скорее по зову сердца, чем от большой ответственности, да и посмеиваться над тем, как Айдзава надувал губы, тыкая пальцем в калькулятор и почесывая затылок, было гораздо интереснее.

К тому же, один раз он решил пролистать этот ежедневник с первой страницы, отмеченной маем 1995 года: хотя Айдзава и разрешил, с ехидным прищуром заметив, что после тридцати вот как раз самое время научиться планировать жизнь на конкретных примерах, у Мацуды возникло такое ощущение, будто он засунул нос в чужой дневник — особенно на моментах, когда напротив четких столбиков чисел начали появляться подписи «Для Эрико» и «Для Юми», когда с конца 2004 года записи стали укорачиваться и где-то между 2008 и 2009 вообще пропали на несколько месяцев, точно так же, как и в феврале 2010 года, и, в конце концов, когда на страницах потихоньку начало промелькивать его собственное имя.

Почерком Айдзавы даже оно выглядело внушительно и важно, и тогда, если честно, Мацуде захотелось не то сгрызть себе ноготь, не то расплакаться, не то самым срочным образом накинуться на Айдзаву с поцелуями. Вполне может быть, что в итоге он сделал и то, и другое, и третье.

С тех пор Мацуда заглядывал в этот ежедневник сразу же, когда Айдзава заканчивал его заполнять, и сегодняшний раз не был исключением.

Айдзава мог сколько угодно подшучивать над тем, что привычка планировать наперед у Мацуды никак не развивалась, — но только вот дело было в том, что сама возможность заметить графу «На похороны» в середине бюджетного столбика за июль 2021 года ни в какие планы Мацуды точно никогда бы не вошла.

Пол под ногами как будто враз расступился.

— На какие еще похороны?! — заявил он, раскрывая страницу прямо Айдзаве в лицо.

Тот моргнул пару раз, взял ежедневник, перечитал написанное и сказал как ни в чем ни бывало:

— А сам как думаешь? На мои, конечно.

На такие слова сразу же нашлось много громких возражений, и тогда Мацуда заговорил.

Он мог бы говорить, размахивать руками и мотать головой еще очень и очень долго, потому что такую очевидную тупость должен был бы сморозить точно не Айдзава, а, наверное, он сам, но получилось донести лишь самое начало — Айдзава сделал резкий шаг, отвел размахивающие руки, взял его лицо в ладони и стал сцеловывать с его губ все возражения. Он часто так делал, когда у него явно не было терпения на споры. Это было гораздо мягче и приятнее, чем рисковать сорваться на крик, и Мацуда, промычав что-то напоследок, ответил, понемногу успокаиваясь.

— Сколько тебе лет? — спросил Айдзава, по-прежнему придерживая его лицо в ладонях.

Мацуда поморщился:

— Сорок три... Почти.

— А сколько, Тота, лет мне?

— Ну и что с того?! Зачем тебе сейчас похороны? — лицо Айдзавы было так близко, но Мацуда всё равно ощущал, как снова рискует поднять голос и не заметить. — Будто ты через год уже помирать собрался.

Айдзава внимательно всмотрелся в него и коротко поцеловал еще раз — для уверенности.

— Это нормальная статья бюджета, Тота, тем более что даже я не вечен в этом мире, — его прикосновение ослабло. — Не ищи в этом потайных смыслов.

— Я не могу не искать, — Мацуда обнял его, крепко ухватившись за ткань футболки.

— Знаю, — Айдзава сцепил пальцы у него за спиной, — но надо попытаться.

Исписанные страницы белели рядом на столе.