-КРЁЁЁЁЁСТНЫЫЫЫЙ! — именно этим криком ознаменовался приход Сириуса на Кинг-Кросс. Тушка в теплом пальто с размаха вписалась в тело Блэка, заставив того прижать к себе крестника и приподнять над землей. Мужчина был истинно счастлив.

- Привет, Сохатик, — чуть покружив, произнес Сириус и поставил мальчишку на место, впервые за долгое время столь искренне улыбаясь. Оба ждали этого момента ещё с неделю.

Когда Гарри согласился провести у него каникулы, Сириус был просто на седьмом небе. В глубине души он до последнего боялся, что мальчик... Ну или уже не мальчик, Мордред эти временные рамки знает... Откажется, сославшись на празднование с другими людьми, но вот уж младший Поттер во всю прожужживал ему уши, пока они шагали до Гриммо 12. Малец уже был там, пусть и не очень долго, за эти две недели точно привыкнет к мрачному особняку. Сириус же привык, хоть раньше и не мог даже под угрозой авады назвать это место своим домом.

Сердце трепыхалось от одного только взгляда на мальчишку. Сидя там, в Азкабане, в холоде и удушающем отчаянье, он и представить не мог, что крестник подпустит к себе, согласится проводить с ним время и просто по-человечески примет его без предрассудков. Но всё случилось именно так.

Его Сохатик во всю рассказывал про происходящее в Хогвартсе, выворачивая даже скучные события в интересном ключе. А брюнет и рад слушать, рад смотреть в эти горящие глаза, что не затмевает даже блеклый оттенок радужки.

“Он всё же почти копия Джеймса” — пронеслось в мыслях. О да, старший Поттер был склонен уходить в раж, рассказывая что-то, что казалось ему интересным. Его глаза и вправду сверкали азартным пламенем сквозь стёкла, и Сириус как никто другой помнил этот блеск. Давно потухший в жизни, но не в его памяти. Именно эти воспоминания помогали хранить рассудок в тюрьме, что отбирала у своих узников всё светлое и тёплое...

Взгляд скользнул за спину уже освободившегося от куртки ребенка. Тень улыбнулась и жестом попросила её не выдавать. Изящные ладони опустились на глаза мальчишки.

— Угадай кто, — выдал девичий голосок под хитрую улыбку хозяйки.

Секунда, две, три...

— Аз?... — почти прошептал Гарри.

— В точку, малёк, — фыркнула тень, убирая руки. И тут же девушку прижал к себе Поттер, почти душа в хватке под звонкий смех обоих, — Я тоже чертовски рад тебя видеть, малолетний засранец!

Когда Сириус увидел настоящий облик Аза, он поржал. По-доброму, без злобы. Подзатыльник, впрочем, всё равно получил. Больно, но у матушки и Лили рука тяжелее была. Границы полов и интерес Сириуса в подкатах быстро стерлись всего за одну бутыль огневиски. Душевно орать пьяным надо уметь, Вальпурга орала долго и по делу, неясно, правда, как Аз умудрился её успокоить и договориться. Жаль только долго оставаться не мог — какие-то свои лимиты у их Бога, или как там называют эту сущность.

Приятным человеком он оказался. И слушал, и говорил, и утешал. Два разных мира, а обсудить что нашлось. Крестника к примеру, ребенка, что сочетал в себе поведение взрослого и благоразумного с нравом пятнадцатилетнего мальчишки, смешивая эти личности и демонстрируя то одну, то другую. Диковинно это, странно, но...

Гарри же его семья? В семье же принимают любым? Так ведь это должно быть?...

Крестник — всё, что у него осталось. Единственный огонек от греющего душу прошлого.

— А как же я? — шутливо произнес мужчина, смотря на мальчишку с бывшим наставником. Долго ждать не пришлось — снова Сириус оказался зажат в тиски, только уже парные. Теплом тянуло от груди. Непривычно, приятно, хорошо... Этих эмоций так не хватало.

— Как ты вообще сюда прошёл? — Спросил мальчишка у девушки, наконец расслабляя хватку.

— Уровень, дорогой, уровень. Полторы тысячи уж миновали, хехе, — усмехнулась шатенка. — Открыли мне способность, вот и шастаю. Йоль с вами отмечу!

— Ты как крёстного уговорил? — искренне удивился Поттер.

Кажется, будь у Сириуса сейчас уши, как в анимагической форме, он бы их поджал.

— Долгими разговорами, — почти издевательски протянула Аз.

— ...и грязным шантажом, — буркнул последний Блэк, вспоминая, как его собутыльник уламывал праздновать. По правде говоря, Сириус всё ещё не доверял всему этому.. тёмному. Ну а как ещё назвать? Не доверял и, соответственно, отказался проводить все обряды, кроме, разве что, тех, на которых мать настаивала, мол для рода нужно.

Аз в своё время шёл с козырей.

— Да ладно тебе, после предложения праздновать целый месяц с сидром и вкусностями, ты был не так уж против.... — Заулыбалась девушка.

— Ой ну не дави, — стушевался брюнет.

— Ладно, забылись. Ща малявка переоденется и начнем усиленно готовиться к самой грандиозной пирушке года! — бодро воскликнула девушка.

А Сириус лишь улыбнулся.

Эти зимние праздники обещали стать самыми лучшими.

***

Утро начинается не с кофе. Утро начинается с...

— Что этот алкаш несчастный ему такого сказал, что он аж в отчаянные домохозяйки заделался? — искренне озадаченно спросил Глич у Сириуса, смотря как Драко с остервенением драит паркет, сосредоточенно пыхтя.

— Что замолвит за него словечко перед наставником, и уборка руками засчитается как недостающие пункты с бегом за эти каникулы, — пожал плечами Сириус, отпивая чай, а может и не чай, из кружки.

Драко на пару секунд замер, обернулся на них, выразительно блеснул глазами, демонстративно агрессивно дыхнув, и продолжил надраивать тряпкой пол, активно делая недоупражнения.

— ...мы что-то тоже должны делать? — пробормотал Гарри, честно спавший почти до обеда.

— Вроде артефакты перебрать... Типо вещи ненужные выкинуть. Новый цикл в чистоте встречать нужно и т.д.

На слове “выкинуть” в сочетании с “артефакты” у внутренней жабы Поттера случился инфаркт, инсульт и ещё парочка заболеваний, но парень смог взять себя в руки и задать иные ну очень интересующие вопросы.

— А камикадзе сейчас где?...

— Взял Гермиону и пошел к ритуалу ингредиенты докупать, вечером за спиртным пойдем, — уже с довольной улыбкой проговорил Блэк, мысленно вкушая еще не купленное пиво.

А Гарри уже сам за сердце схватился, заставив волноваться и Сириуса, кинувшегося его успокаивать...

— Да ладно тебе, всё нормально будет!

— Какое нормально!? Я помню послал этого дебила за травами, так нашли его только через три дня, пьяного в хламину! Если он и при ней так сделает, я его придушу!

— Тише-тише, Сохатик, тише-тише, с ним Протеев блокнот, тут вон, уже пара галочек, всё хорошо, — произносил мужчина, поглаживая взвинтившегося парня, окончательно успокоившегося лишь при виде того самого блокнота и появляющихся заметок.

— Лааадно, — протянул он, потирая виски. — Слушай, Бродяга, а ты чего спокойный такой?...

— Так меня этот укурыш успокоительным отваром напоил. У меня ближайшие два часа спектр эмоций не больше чем у табуретки будет. Слишком громко ржал, называется....— Выдал Блэк, опуская голову.

— Будущий Лорд Блэк должен уметь контролировать свои эмоции, — раздался голос сбоку. Леди Вальпурга.

Еле заметный приветственный кивок от Глича и.....

— Это не повод поить меня сильнодействующим. Хотя ты портрет, тебе не понять юмора...

— Это было не смешно.

— Кричер, почти в истерике пытающий отнять у Драко швабру и тряпку — это смешно! — произнес Сириус с проклевывающимися эмоциями. Темперамент зельями не скроешь.

— Нет, не смешно!

Гарри попытался слиться со стеной и чуть отсмеяться от ситуации. Тихо, конечно, а то еще за компанию этой дрянью напоят....

***

Где-то в районе Лондона же две девушки активно выискивали, где закупить вещи и прочую мишуру для ритуалов и праздника в принципе.

Инк куталась в куртку и смотрела по сторонам. Снег уже активно замел улочки Лондона, белой пеленой ложась на неприглядную землю и придавая миру хоть какое-то ощущение сказки. Впереди ловко маневрировала через толпу Аз в почти расстегнутой куртке, держа девчонку за руку. Ладонь её была невероятно теплой, даже не требовались варежки.

“Огненная кровь дико полезная штука в холод, хоть босым по снегу бегай” — вспомнила Инк усмешку шатенки.

Сворд_Мастер111 за Йоль взялся активно и со всей душой. Явно было понятно, какой у этого игрока любимый праздник, хотя большего он так и не пояснил. Или она?... Гермиона путалась, в каком роде называть этого человека.

— ...так-с, осталось пару трав добрать и затариться по мелочи... Не замерзла еще? — Бросила Аз, смотря на Инк. Последняя лишь помотала головой, отчего забавно тряхнулись помпоны на шапке. — Вот и славно. Тебе самой чего-то нужно? Подарки там и прочее.

— Мне только Гличу осталось найти... — Проговорила девочка. Если остальным по списку вещи она уже приобрела, то что взять наставнику ещё думала.

— Определилась хоть уже?

И снова отрицательные кивки.

— Понял, сча подберем что-нибудь, как я заметил, эта задница с синдромом Плюшкина не сильно изменилась за годы разлуки, — фыркнула шатенка.

— А каким он был? — вдруг спросила Грейнджер. Она сама особо не знала, что потянуло её на этот вопрос, но особо не жалела — интересно же.

— Ну как “каким”... Даже не знаю, с чего начать, — призадумалась девушка, уже медленнее и аккуратнее идя по улице. — Мы с ним вообще случайно познакомились — я проездом там был, заказы искал, да напоролся на тварюгу одну. Люди из его деревни еле на ноги меня подняли. Ну так вот, стоя я значит с... Ну, дела делаю, и тут вываливается это нечто. Волосы растрепанные, как у одуванчика, глаза большие, любопытные. Смотрим мы друг на друга... Ммм, короче, неловко вышло. Ну, я доделал, что хотел, познакомились нормально... И сразу по обоим связью вдарило.

“Прямо как у нас с ним...” — подумала девочка, увлеченно слушая.

— ...Я полчаса его папане ещё доказывал, что это не иллюзия, и что я не собираюсь его драгоценного сыночку воровать. Да чтоб у нас так за подкидышей держались... Ну так вот, увел я его учиться. Хрен пойми чему, честно говоря, я сам там за тварюшек тёмных только и мог пояснить. Он ещё там аналогом легилименции занимался, она у него шла больно хорошо. Я когда подкопил, мы оба осели наконец в собственном доме. Это он так настоял, говорил, гавань нужно иметь, куда возвращаться. Сколько бы он из себя одиночку ни строил, всегда был тем еще социальным животным. Даже жён было трое.

Тут уж Инк даже взгляд на рассказчика бросила, но всё ж отвернулась. Непривычны ей такие типы отношений, но в чужой монастырь со своим уставом не лезут.

— Ты не смотри так, у нас это нормой считалось, — пояснила Аз, заметив такое выражение. — Каждая знала, что она не единственная и против не была. Хотя у малого, честно говоря, странные представления о любви были. Нормально не опишу, но у них всё выглядело как се... Кхем, кекс по дружбе. Хотя детей много было, если в сумме считать. Я его сыну старшему крёстным был.

На лице девушки возникла ностальгическая улыбка. Кажется, для нее это было крайне приятным воспоминанием.

Впрочем, пришлось отвлечься — впереди показался нужный магазинчик. Травы эти аптекарские Аз выбирал по полчаса со всей имеющейся вдумчивостью, Инк же оставалось лишь размышлять, что Поттеру дарить.

Ну, а что ему дарить? Надо размышлять по интересам. Манга и прочие комиксы... Как вариант, хотя он уже увлекся вполне конкретным и у него “это конкретное” уже присутствовало. Но можно было посмотреть. Рисование уже было, инструменты дарились. Вязание и гитара? Найти интересную пряжу может... Ну нет, возьмет что-то не то и всё, пиши пропало. Сладости? Шли так и так. Какой подарок обойдется без сладкого, особенно этому человеку. Шоколад, классический, без примесей, главное качественный, с ярко проступающим молочным вкусом. Сильно контрастирует с тем фактом, что от иных сладостей требовались насыщенные вкусовые ощущения и удивительные начинки. С этим поможет магическая сторона. Книга? Универсально, особенно для того, кто большую часть свободного времени что-то читает. Букинистика в особом почёте. Но будет ли это достаточно хорошо?...

От нелегкой думы отвлекла хватка на руке. Аз уже закончил.

— ...так на чем я там остановился? — Спросил он, вспоминая окончание их разговора.

— На детях.

— Ах, точно, дети... Вообще для него тема больная. Из родных только один сын и пять дочек, представь. Он косички плести из-за них научился так, словно всю жизнь на парикмахера готовился! Хотя ладно, на этом особо его участие заканчивалось. Самого воспитывать надо было. Он своим малявкам был скорее не отцом, а братом — нагоняи получали одинаковые и шкодничали тоже. У них за отца, наверно, только первая жена была. Грозная тётка, но он её любил сердцем и почками, каялся даже искренне. Ты не подумай, что он подкаблучником был, так-то вполне хорошо охотился и защищался. Такие пиздюли своей магией мог только он раздавать, девчонок своих защищал, как цепной пёс!

Это даже не удивило Инк, невольно вспомнившую, что он творил с Дамблдором, когда тот залез в её разум...

— И это при его мягкости... Хотя ладно, скорее даже доброте, черт знает, как называется это желание тащить обездоленных к себе. Молодым он каждую кошку или собаку брошенную к себе тащил и пристраивал, куда мог. Помнится и с людьми так делал... Муж выгнал жену свою и двух мальчишек, близняшек, так этот как увидел, сразу к себе привел и остаться позволил. Ну, так он и встретил свою третью. Брак то у неё разорван был самим бывшим её. А Глич... Что его в ней сразило я так и не понял, но свою рыжую ведьму и детенышей её берег верой и правдой. Всё для своих делал, всё в дом нес... Хех, патологическое накопительство с ним до сих пор, да?

— Ну да... — Осталось лишь кивнуть Гермионе.

— Хах, с первой жизни еще пошло. Боится всё потерять, вот и тащит в нору, а нору за собой....

Девушка чуть нахмурилась. Помнила историю наставника, очень хорошо помнила...

— Он тебе уже рассказал? — Аз склонил голову вбок, открывая перед девочкой дверь в кондитерскую.

— Да, еще когда мы впервые встретились в этом мире, — девичий силуэт юркнул в проход.

— Хах... Как всегда честный. Он, возможно, много говна успел сделать, но ты не подумай... Малой... Достаточно хороший человек, серьезно. Своих бережет, семьей дорожит... Чувством вины только мурыжится знатно и за память держится. Одна из причин, кстати, почему всё в дом тащит. Воспоминания на вещах держит. Короче, раз он своей семьей тебя признает, а это точно, защищать будет до последнего. От меня в том числе, хехе, надо поторопиться, а то чую, этот придурошный сюда через весь Лондон несется, ибо любимую ученицу спиздил, — произнесла Аз, зачеркивая что-то в записной книжке. — Ладно, сейчас сладостей чуть возьмем, больно моей девочке они нравятся, докупим остальное и домой, хорошо? Ты подарок ему выбрала?

— Кажется да, — чуть улыбнулась Гермиона. Идея уже вилась в голове.

***

Возвращение в дом ознаменовалось вторым актом комедии “Драко, Кричер и швабра”. Тонкая душевная организация домовика не выдержала вида наследника древнего рода, остервенело драющего всё вокруг. Блэковский характер проявился — если за что-то браться, так со всем упрямством, что только было.

— Нельзя благородному наследнику Малфой, нельзя, Кричер плохой эльф, раз наследник полы драит... — Проговаривал старый эльф, пока Драко держался мёртвой хваткой за эту несчастную швабру. Кричер видел всё в этой жизни, но такое с ноги ломало его картину мировосприятия.

— У наследника Малфой горит дедлайн и не растут мышцы, полигона я не наблюдаю, так что не мешай мне выполнять упражнения хоть так! — Почти рычал в ответ блондин. Хамон стал мечтой, и он готов был терпеть даже такое ради её исполнения.

— Сириусу надо быстрее в права вступать... Просто ради Драко и тренировочного зала, — бормотала нервно Вальпурга, наблюдая за этим сквозь “рука-лицо”. Дом становился похож на цирк, а женщина просто не знала, злиться из-за этого, или радоваться, что Блэк-хаус всё меньше походит на склеп.

А Сириус... Сириус дорвался до антидота и неприлично ржал в обнимку с крестником. Вскоре к ним присоединился и Аз, с первых секунд влившихся в данную команду “одна мозговая клетка на троих”. Хохот на весь этаж даже затмевал яростное шипение наследника благородного рода, что совсем не аристократично отвоевывал “инвентарь для тренировки”. Он ведь даже убираться особо не умел, делал так, как представлял себе это.

— Кажется, лучше и вправду отдать ему эту швабру... А то вон, у него уже глаза хамоном загорелись, — заметила в свою очередь Гермиона, не разделившая общего настроения.

Драко, как услышал это, на миг замер и даже бросил то, за что так яро боролся. Мальчишка с пугающей скоростью метнулся к зеркалу — глаза расплавленным золотом отливают, миниатюрные молнии меж светлых прядей гуляют, почти создавая ореол. У Малфоя спёрло дыхание, но взгляд...

Взгляд воспылал зарёй после долгой ночи.

Вот уже тень в белой рубашке метнулась по лестнице в гостевую комнату.

— Куда это он? — проводив взглядом, спросил Блэк, даже удивленный таким реакциям.

— В дневник записывать, перед наставниками хвастать будет, — фыркнул по-доброму Сворд_Мастер111, утирая еще оставшиеся слезы.

Продукты куплены, подготовка пошла полным ходом...

***Сонная интермедия****

— Это реально его разум? — с легким удивлением произнесла Гермиона, осматриваясь в потускневшей прихожей дома Блэк.

— Агась, — кивнул Глич, разминая руки. Взять Гермиону с собой на укрепление ментальной защиты Сириуса казалось неплохой идеей для практики окклюменции, в конце концов ранее они вдвоем практиковались лишь на друг друге.

— Довольно миленько... Похож на внутренний мир Джинни, — осторожно ступая, подметила она, разглядывая словно покрытые мутной пеленой портреты на стенах.

— Это достаточно частое проявление внутреннего мира, — пожал парень плечами, наматывая на ладони собственные нити. — Встречаются и иные, как мой и твой, но такие наиболее распространены. Воспоминания держатся за места.

Он ловким движением зацепил край веревочки за дверную ручку и протянул по комнате, крепя за выступающие части, пока ученица наблюдала за процессом и устанавливала на узлы... Колокольчики. Ментальная сигналка, что сразу оповестит хозяина о вмешательстве извне.

Щелчок, вдох и запах пыли. Они ступили в коридор. Пустой, мрачный, почти заброшенный. Стены давили, проход шел в густую непроглядную пустоту. Девочка вздрогнула. Неприятные ощущения. Казалось, что что-то внимательно смотрит на неё из этой тьмы, что-то неживое и живое одновременно, не злое, но и не дружественное. Та самая тень из пустых кабинетов школы, мелькающая на периферии зрения.

Её приобняли за плечо. Глич казался спокойным. Расслабленная поза, мерное дыхание, уверенный взгляд. Не впервые в таких местах, ко всему уже привык.

Скрип открывающихся дверей, звон колокольчиков. Как только придет посторонний, весь дом огласит тонкий голос серебряных бубенчиков. Но пока была лишь тишина.

Пальцы разматывали нить и собирали в мотки. Компульсивные движения, однако, кажется, ничего не означавшие. Он, с всё той же дежурной улыбочкой толкал двери и проходил в помещения, лишь мельком разглядывая, пока взгляд Инк хватался за каждую деталь.

Вот светлая спальня. Игрушки, кроватка, голые стены и одинокий мобиль со звездами и зверушками, издающий тихую мелодию, искажавшуюся и затухающую на определенных моментах. Тут было тепло. Хотелось просто прикрыть глаза и вслушиваться в эти звуки, в пробивающийся сквозь них приятный голос. Здесь было хорошо, но так странно... Хочется вернутся в те события, что никогда не переживал.

Из комнаты её увели осторожным утягиванием за руку. И правильно. Она бы не ушла.

Медленное продвижение. Дверь открылась и вела... В лес. Уже из прохода были видны густые кроны и мощные стволы столетних дубов. И снова игрушки. Старые, потрепанные, подернутые легкой дымкой пропадающих воспоминаний. Глич прошел туда и продолжал методично развешивать нити, ставшие соседями гирляндам меж деревьев. Запах сырой травы, свежего ветра и... Корицы. Звон дополнил скрип стареньких качелей с томиком сказок на сидении. Тут уже чуть задержался Глич, просто застывший на пару минут на месте, непривычно молчаливой статуей с растрепанными волосами...

Дверь назад казалась просто черным прямоугольником посреди старинной фотографии, столь неестественно вписавшимся в это столь же неестественное место. Она не видела ничего в темноте меж стволов. Только то, что дорисовывало воображение.

Дрогнув, мальчишка всё же отглючил, быстрым шагом направившись к проходу. Обход по закоулкам чужой памяти продолжился.

В этом воспоминании будто выкрутили фильтры. Алые обои казались еще более яркими, как и плакаты на стенах, изображавшие полуобнаженных девиц и игроков в квиддич с уже стершимися лицами. Контрасты резали глаза, но отголоски здесь ощущались... Счастливыми? Воспоминания со вкусом меланхолии и приятной тоски. Инк осматривалась. Незаправленная мятая простынь на кровати, разбросанные журналы. Мальчишки отошли совсем недавно. Их было точно двое — с кровати свисал слизеринский галстук, а на полу сиротливо лежал гриффиндорский неловкое движение — из кучи выглянула пачка сигарет. Голубая нить протянулась у изголовья кровати ловкими пальцами. Но черт дернул девушку всё же прикоснуться к табаку.

— Это просто сигареты! Мне не будет ничего с пары штук! — Выдал юношеский голос. Взгляд уцепился за два силуэта на полу. Высокий и растрепанный сидел на подоконнике, чуть прикрываемый плотными шторами, пока более младший и ухоженный пристроился на полу у кровати, вертя ту самую пачку. Точно источник голоса.

— Ты мне это пару дней назад говорил и скурил всю пачку, — фыркнул первый, закинув обе ноги на подоконник. — Мать мне бошку оторвет, если найдет. “Нечего родовитому волшебнику маггловскую дрянь курить”.

— Сириии, ну не жадничай! — Протянул оппонент.

— Рег, ты взрослый уже вроде, сам сходи и купи с конфудусом.

— Ты же знаешь, что мы ещё это не прошли, а я не ориентируюсь в мире магглов!

— Ну вот тебе стимул усерднее учиться!

— Сказал тот, кто принес два тролля за год и не мог сидеть два дня из-за боли от розг, — произнес силуэт и отвернулся.

— Вот не дави на больное, маленький засранец! — Спрыгнул первый на пол, подходя к младшему.

— А ты не жадничай, я тебя прикрываю, а ты со мной так!

— Ой ладно-ладно, — тряхнул головой старший, плюхнувший рядом с товарищем. — Только не увлекайся, мал ещё.

— У нас не такая большая разница в возрасте....

— Такая-такая, малыш Реееги, — протянул первый и растрепал волосы брата, заставив недовольно завозиться и громко произнести имя старшего.

“Сириус”

— Эх, неприлично по чужим воспоминаниям шариться, Кисточка, — вывел девушку из транса голос учителя. Та, вздрогнув, обернулась, встретившись взглядом с чуть насмешливыми глазами. Но в серости радужки сверкнуло что-то иное. Меланхолия. — ..развесь лучше сигнал и попремся дальше, а то и так время тянем.

Ей ничего не оставалось, кроме как кивнуть и приняться за работу.

Следующий проход. Замкнутое пространство комнат сменилось простором зала Хогвартса и сероватой иллюзией небосвода над ним. И снова никого нет, но кто там вообще мог быть? Пусто и просторно... Странное сочетание с примесью необъяснимой тревоги даже при ярком свете. Взгляд блуждал меж столов. Еда, вещи, всё на месте. Время здесь замерло, оставляя образы людей за дверями и позволяя остаться лишь призрачным напоминаниям об их существовании. Это воспоминание, даже игнорируя размер, Инк покинул быстрее всех, и наставник был с ним солидарен.

Образы сменялись один за другим, заставляя блуждать меж непомерных стен и живой темноты, сменяемых локаций и коридоров, где одна декорация контрастировала с другой. Иногда они смешивались, создавая смазанные образы-гибриды с почти летающими предметами и иными аномалиями, что были лишь следствием стирания воспоминаний со временем. Всё стало хуже, когда начали пробиваться картины. Портреты смотрели на путешественников и словно следили за ними. Объективно мёртвые, но такие живые, если сравнивать со всем остальным вокруг, отдающим смутные ощущения то радости, то боли, то тепла, то страха, отдававшего холодом.

Всё походило на странный сон. Впрочем...

— ...разум человека, не обученного легилименции, почти всегда похож на неосознанный сон. Тот самый, без сюжета, без смысла и границ, где за одной комнатой следует совершенно иная, чье появление не соответствует никакой логике. Это всё просто мешанина воспоминаний и эмоций, дикое сновидение, где ты абсолютно ничего не контролируешь. — Пояснил в какой-то момент Поттер на её удивление очередной комнате особняка Блэков после двери гостиной факультета.

Они шли всё дальше, голубая нить тянулась из тьмы в темноту, отдаваясь случайным звоном колокольчиков-защитников.

Снова темно. Новая комната, новая примятая постель и смазанные изображения на стенах. Свет идет от одинокой свечки, рядом с которой оставлены очки-велосипеды, у кровати кидает цветные отблески стекло бутылок. Номер в мотеле, в воздухе лёгкий запах алкоголя и опьяненного веселья, чего-то сладковатого и приятного, с оттенком риска, но явного довольства.

Черный прямоугольник прохода манил любопытных, и что же ещё было делать, как ни шаг в бездну?

Чувство невесомости и полёта продлилось всего несколько секунд. Тьма выкинула их на улицу. Ночную, безлюдную, под чистым сводом и пеленой полумрака, разбавляемой фонарями. Ровная дорога, простирающаяся из ниоткуда в никуда, одинаковые дома вдоль неё, тёмно-синее одноцветное небо, окна-глаза, обращенные всегда на незваных. Не ты смотришь в них, боясь не самой темноты, а увидеть в ней движения, а она в тебя. Всё столь картонное, будто нарисованное, смазанное, не рассмотреть, сколько не всматривайся. Только дом стоит монолитом, только скрипит калитка, пробиваясь неприятным звуком. Только окна с зажжённым светом.

Ноги ощущались ватными, наверно, впервые за все образы, что только были. Неловкие шаги, нервозность проступила на лице, и только Глич, кажется, был столпом спокойствия и рациональности. Оно давит. Оно душит. Тревогой пробирается по коже. Это плохое воспоминание, но нить должна тянуться и сквозь этот образ.

Голубой проводник цеплялся за калитку, за ветки кустов, за крыльцо и ручку уже распахнутой двери. Воздух уже стал тяжелым. Было светло, но сердце колотилось. Силуэт у порога, просто кусок пустоты с очертаниями фигуры, поглощающий в себя отблески.

Руки ведущего подрагивали, но выражение лица совсем не менялось. Только зрачок на миг сузился, но вскоре принял изначальный вид.

Ступенька, ещё ступенька. С фотографий глазами впивались чужие, но знакомые лица. И снова раскрытая дверь. Силуэт в форме женщины безвольно лежит у колыбели, хранящей такой же образ, запечатленный темнотой. Это была прекрасная детская. Ключевое слово — была.

У Глича откровенно тряслись кисти, улыбка становилась всё более натянутой. Нить обернулась вокруг выступа на колыбели, и тут же голову сломила адская боль.

Какофония била молотом по ушам, заставляя согнуться в позу эмбриона и молиться об окончании этих звуков. Звуков надрывного, полного боли крика, искреннего отчаянного плача и скорбного воя. Голоса трёх всадников человеческого горя.

Картинка перед глазами расплывалась на составные, до рези яркие краски, добивая вместе с непрекращающейся звуковой агонией, но...

Но что-то захотело помочь. Они вновь оказались на улице, девушка с трудом разлепила веки. Учитель сидел рядом, держась за голову, болезненно морщась и шипя что-то около бранное. Наконец удалось повернуть голову в сторону, взгляд столкнулся с живым куском тьмы, дружелюбно виляющим хвостом. Инстинктивно Гермиона отодвинулась, пока слабо различая друзей и врагов, а вот Глич лишь вытянул руку вперед тыльной стороной вверх.

— Здравствуй, Бродяга, — чуть улыбнулся он, поглаживая фантомного зверя. Так вот, где было всё это время воплощение анимагического духа Сириуса. — Спасибо за спасение, хороший мой.

— Что это было? — Пробормотала девушка, присоединившись к поглаживанию воплощения анимагического “я”.

— Кошмар жизни Сириуса, — хмыкнул он, пытаясь подняться и заметно пошатываясь. — Особо болезненное воспоминание, которое он явно хотел бы забыть.

— Так они могут вышибать...

— Да, я просто хотел показать тебе это попозже, — вздохнул Глич, протянув ей руку.

Даже после такого пришлось идти дальше, пусть уже и с помощником в лице внутреннего зверя.

Дорога окончилась белым светом и очередным бескрайним падением вниз, в удушающе-белый цвет.

Впрочем, оттенок становился грязным, всё серея и серея, переходя то в чёрный, то обратно. Именно этими цветами их встретил Азкабан.

Сыро, темно, холодно. Серые стены. Серое небо за решеткой, серые убитые лица, начавшие складываться на тех фигурах, что раньше были лишь тенями. Пахло безнадёгой, хотя что еще может ощущаться в тюрьме...

Это место они проходили быстрым шагом. Это давящее чувство усиливалось с каждым коридором, с каждым помещением, что повторялось раз за разом. Стук каблуков по камню, окно, пометки на стене. Снова стук, снова окно, снова пометки. Их уже больше. Стук, окно, пометки, стук, окно, пометки... В какой-то момент Гермионе даже показалось, что они наворачивают круги, но эту версию развеяла нить, непрерывно идущая с хозяином. Лишь бы это закончилось.

Безумие заключается в постоянном повторении одного и того же.

Дальше шли вспышки. Синеватое небо улиц, белые стены суда, желтоватая краска в больнице... Мир расцветал. Медленно, но верно, пока наконец всё не засверкало.

Гарри даже улыбнулся. Для Сириуса самым ярким воспоминанием за последнее время была их встреча. Знакомая, и такая чуждая гостиная была пропитана теплом, будто из него и соткана, она пахла чем-то приятным и отдавала истинной надеждой. Черный пес метался от двух фигур, застывших обнимающимися посередине, к Поттеру и обратно, а тот лишь сидел на корточках, прикрыв глаза. Хоть какой-то островок чего-то хорошего.

А память всё светлела с каждой комнатой, чётче становились образы и ярче окружение. Это было определенно благим знамением для психики...

Выдох, пора в реальный мир. Их работа закончена.

***Конец сонной интермедии****

— Хаха! Джей, ну ты как обычно! — Смеялся Блэк над очередной шуткой Сохатого, по-дружески хлопая Поттера по плечу. Рослый брюнет с растрепанной шевелюрой лишь улыбнулся, блеснув глазами из-под очков и поудобнее устроившись в кресле, — ...надо нам почаще собираться, а то совсем видеться перестали!

— Хах, точно, — шумно фыркнул Джеймс, не теряя ухмылки, — ...совсем ироды загоняли, еще и Лили против! Совсем меня не любят! Но ничего, вырвусь еще! Как там Гарри, кстати?

— Гарри? А, с ним всё в порядке! Будем Рождество вместе отмечать! У тебя очешуенный сын, Сохатый, и от тебя, и от Лили, и всё достойное взял!

— Радует, — отпил кареглазый из стакана, — девчонок еще не водил?

— Нее, только Малфоя мелкого...

— Сына павлина что ли? — Аж воздухом поперхнулся Поттер, удивленно вытаращив глаза.

— Ага, представь! И главное нормальный оказался! Бойкий такой, на Бэллу похож чутка даже!

— Вот если он на твою сестренку похож, то у меня появляется повод бояться, — хохотнул Джеймс, чуть прикрывая рот рукой с тем самым стаканом.

— Пшш, он правда нормальный! Да и если что, Герм их угомонит...

— Герм?

— Гермиона. Гарри всё с ней ходит, от себя не отпускает.

— А ты говорил девчонок не водит! Всего двенадцать, а вон, уже нашел! Весь в меня! — хлопнул Сохатый в ладоши, явно гордясь потомком.

— Джей, он с ней, как с младшей сестренкой! Не тот взгляд, совсем не тот!

— Да ладно, подрастет, уверен, порадуют они нас ещё внуками, — произнес собеседник, жмурясь и приобнимая Блэка за плечо.

— Да.. порадует... — Сириус отчего-то стал отвлеченным. Когда в последний раз Джеймс к нему приходил? Кажется, в Азкабане. О да, дементоры страшная штука, Сириус несколько дней без сознания валялся... А Сохатый рядом был. Встать уговаривал. Потом побег и...

Сириус невольно сжал кулон под футболкой. Полупрозрачная половинка сердца. Раньше это была сережка, но Блэк здраво рассудил, что пока не может носить её в старой роли. Летом может наденет, а пока пусть на шнурке побудет, Гарри говорил, что это какой-то артефакт, но Мордред с ним, потом разберется. Для Блэка более важным был тот факт, что эта безделушка получена за то самое задание. Задание, на котором крестник, пусть и невольно, ему открылся.

Джеймс же в это время взглянул на часы на руке. Маггловские, механические, Лили подарила на Рождество.

— Бродяга, мне пора уже, — приподнялся он, посматривая на друга.

— Что? Уже? — Мгновенно оживился Блэк. Зрачки сузились. — Может ещё немного?..

— Прости, правда уже пора. Время истекло... — Отвел взгляд Поттер с долей сожаления.

— Но Сохатый, пожалуйста! — Сириус вцепился в запястье Джеймса стальной хваткой, дрожью пошло тело. Так было каждый раз, как он уходил.

Но парень, ни капли не изменившийся за эти двенадцать лет, неумолимо шел к двери.

— Ты же... Ты же еще придешь? — Спросил Блэк, ослабив хватку от понимания бесполезности этого действия.

— Я не знаю... Может пора и в правду распрощаться? — Произнес он с печалью в глазах.

— Что? Нет! — Воскликнул вдруг Блэк, рывком оказавшись рядом и ухватившись уже за ворот. — Сохатый, не надо, не оставляй меня одного!

Голос срывался, а дрожь проходила по телу, сопровождаемая пугающе сильным сердцебиением. Истерика подкрадывалась тихим зверем к своей добыче..

— Разве ты один? — Склонил голову вбок Поттер и с мягкой улыбкой положил свои ладони поверх его. — Сам же рассказывал, что наконец себя в семье почувствовал. Что дом своим признал, даже у матери прощения попросил. Не майся глупостью, ты давно не один, а я... Бродяга, пора отпускать.

— Джеймс... — Проговорил он, прижавшись всем телом. Сама мысль отпустить казалась чем-то безумным, чем-то, что оборвет его существование к моргановой матери..

— Пригляди за Гарри, хорошо? — Негромко попросил брюнет, не противясь.

— Я обещаю, — лишь ответил Блэк. Комната начала размываться. — Нет-нет, не уходи, побудь ещё!

— Пока, Бродяга, — слышалось на периферии растворяющихся грёз.

— ДЖЕЕЕЕЕЙ! — Стал ему ответом отчаянный вой.

Глаза распахнулись рывком, и не успел Блэк их раскрыть..

— Тихо-тихо, понял, понял, те травы в твоем присутствии жечь больше не буду, — раздался голос Аз. Девушка крепко прижимала его к себе, поглаживая по растрепавшимся от буйного сна космам.

— Я-я не могу,я не могу отпустить его, не могу! — Почти срывался Сириус полуохрипшим голосом. Чтение катренов для подготовительного ритуала дало о себе знать.

— Это нормально, это естественно, это нормально... — Твердила она, как мантру. — К этому самому придти надо, самому.....

Блэк в полусне и полуистерике еще бормотал, что-то под негромкий голос товарища...

— Я не знаю, за кого ты цепляешься, но... К отпущению нужно придти самому. Либо с психологом, — вздохнула она. — ...а пока... Можем открыть бренди, и я буду выть рядом с тобой. Может легче станет...

— Спасибо, — просипел он, даже чуть улыбнувшись. Совсем непривычно... И тут...

— СИРИУС, АЗ, ЧТО ТАМ У ВАС? — раздался крик младшего Поттера из другой комнаты в унисон с шагами. Кажется, он что-то ещё хотел сказать, но парня прервал звучный грохот. Послышалось матерное шипение.

Они переглянулись и почти синхронно рванули к источнику шума.

Гарри лежал на земле и тихо проговаривал ругательства, видимо желая заменить так обезболивающее, а сверху виднелось чужое тело, кажется девочки младше самого мальчишки. Явно наспех накинутая одежда, неряшливые косы, одна из которых вообще была отрезана почти под корень, цветастая ткань и бледна кожа...

— Боже, да это же Джинни! — Прервала наступившую тишину так же пришедшая на звук Гермиона.