Ночь нынче была безветренной. Над домами простиралась бескрайняя чернь: ни звезд, ни облаков, ни луны — ничего в ней невозможно было разглядеть. В таком мраке даже обыкновенный свет от фонаря казался тусклым и слабым.
В некоторых домах ещё горел свет, но на улице было подозрительно пустынно и тихо. На перекрестке между двумя улицами Артуру невольно пришлось остановиться, чтобы передохнуть. Мешок с водолазными вещами был слишком тяжёлым. Кевин даже не думал помогать своему брату — он шёл рядом, покачивал фонарем и тихо что-то про себя насвистывал.
Идти приходилось очень долго, за Зеленым кварталом шли другие районы, более бедные и пустынные, а затем закончились и они. Кевин старательно освещал дорогу, которая вела к лысой поляне с мелкими бугорками.
Левым ухом Артур улавливал нежный шёпот деревенской листвы, а правым звонкие песни сверчков. Поразительно, что в такое сезон они еще не ушли в зимнюю спячку.
— Долго ещё? — спросил устало англичанин. Одного плеча он уже не ощущал, а другое отзывалось томной болью в мышцах и костях.
— А ты сам не слышишь?
— Что я должен слышать?
— Море, например. Оно ведь никогда не замолкает, даже в лютые зимы, — Кевин заметно повеселел за то время, пока они добирались до берега. Иногда он переставал свистеть и переходил на негромкие песни.
Но на этот раз Артур не стал упрекать Кевина в его пении. Наоборот, одна из песен показалась ему занимательной. И это было не мудрено — ведь он когда-то сам пел её, сидя в пиратском карцере.
Some say the devil is dead, the devil is dead, the devil is dead,
Some say the devil is dead, and buried in Killarney!
More say he rose again, more say he rose again,
More say he rose again and joined the British Army.
Кончив петь, Кевин широко улыбнулся. Да, конечно, их прошлое было омрачено большим количеством неприятных моментов, но это же вовсе не означало, что вся их молодость имела чёрные оттенки. Бывали дни и весьма солнечные, достойные мечтательной улыбки на устах.
— Гм, напомни-ка мне, где ты её услышал? — попросил его Артур.
— О-о, это хорошая история. Мне было двенадцать, я тогда впервые очутился в пабе, — сказал Кевин и выдержал небольшую паузу, чтобы как следует подогреть любопытство брата. — Без разрешения взрослых, само собой. О моих приключениях не знал никто, кроме меня и моего одноклассника Боба. Вообще, это была его идея — а я ведь до последнего отпирался.
— Как отпираешься и сейчас, — усмехнулся Артур, но Кевин никак не отреагировал на насмешку. Он продолжал вспоминать.
— У самой крупной стойки того паба сидел наряженный бард. В руках у него была старенькая дедовская лютня, и он с нежностью водил пальцами по её струнам: вверх, вниз, вверх, вниз. Пел он весело, звонко, будто звенящее серебро, и все, кто находился рядом, невольно ему подпевали. Тогда-то, — заключил ирландец, громко втянув в ноздри солёный воздух, — я её и услышал. Эту песню. Как же давно это было, чёрт возьми…
Артур тактично промолчал.
— И как мы сильно изменились за это время, — сказал старший Керкленд, подняв лампу над головой. Под его ногами показалась хорошо протоптанная тропинка, а впереди — ничего. Ни гор, ни моря. Абсолютная чернота, пропитанная солью. — И ты… ты, Арчи, изменился в частности. Эта твоя лупа… Она смутно напоминает мне старые отцовские чертежи, которые я видел в его мастерской. Что же это такое, Арчи?
Какое-то время они шли в глубоком молчании. Артур упрямо размышлял, а Кевин освещал ему путь. Он не напирал на брата, не требовал немедленных ответов. В отличие от остальных Керклендов он умел ждать.
— Причина, — наконец послышался нерешительный ответ.
— Причина чего?
— Моего ухода. И моего возвращения.
Кевин замедлил шаг, но не сильно. Его худое веснушчатое лицо исказила тоска — веснушки стали серыми, а под глазами и вздёрнутым носом образовались жёсткие тени.
— Ещё один вопрос. Позволишь?
Артур поднял на него блестящий от света глаз, и скулы под его тонкой кожей заметно напряглись. Похоже, он уже знал, о чём его собирались спросить.
— Ты всё ещё считаешь себя виноватым в их смерти, да?
Артур скинул со своего плеча мешок, и тот глухо шмякнулся на влажную и холодную траву. Затем он снова посмотрел на Кевина и к своему душевному отвращению понял, что брат задал этот вопрос вполне серьёзно.
— Ха… А что если так? — он скривил сухие губы в неприятной улыбке. — Снова начнёшь учить меня жизни? Будешь уверять, что я напрасно испытываю вину? Тогда ты жестоко ошибаешься. Я же вижу, как ты смотришь в мою сторону, и как смотрит Гарри… и как смотрел Скотт когда-то. Вы все дружно пытаетесь убедить себя в том, что я невиновен, но продолжаете поглядывать на меня с еле скрываемым укором.
— Арчи…
— Ну что опять?
По круглой лупе впервые прошла полоска света. Кевин взглянул на неё и сразу забыл, что хотел сказать в свою защиту.
— Я… — он резко отвернулся от брата и сжал похолодевшими пальцами кольцо, на котором крепилась лампа. — Хорошо, идём дальше.
А дальше, после часа ходьбы по полю под холодным и чёрным небом, их ожидал высокий склон, который вёл прямиком к морскому побережью. Честно говоря, Артура абсолютно не радовал этот рискованный спуск, проходимый практически вслепую. Хотя ему и прежде приходилось переживать подобное, но он искренне опасался, что такие приключения могли войти в привычку.
Свет от единственной лампы, которую нёс Кевин, оказался практически бесполезен. Всё равно возникали случаи, когда Артур внезапно терял равновесие и начинал испуганно балансировать на скользких и хрупких камнях, размахивая тяжёлым мешком. Но, к счастью, спуск прошел без последствий.
В скором времени, желанное море оказалось настолько близко, что Артур уже чувствовал на своем лице поцелуи его прохладных брызг. Оставалось пройти совсем немного.
— И как вы только додумались спрятать его под водой? — задал он вопрос, который давно юлой вертелся на языке.
— Мы и не додумались — оно само по себе так вышло. Зимние ночи имеют забавное свойство становиться просто до неприличия чёрными и суровыми, — поведал ему Кевин, перескакивая с камня на камень. Ну, конечно, его тело не тяготили никакие мешки. — Если ты помнишь — перед тем, как вы со Скоттом покинули нас, мы жили в старой лесной избушке под горой. И «его» мы прятали в лесу, скрыв еловыми ветвями. Это же так легко, чёрт возьми! Скрыть ветвями…
— Люди до невозможного слепы.
— Именно! — Кевин сполз с очередного гладкого выступа и очутился на ровной дороге. Она появилась на свет настолько внезапно, что у Артура на секунду перехватило дыхание. — Когда мы остались с Гарри вдвоём, я думал уничтожить корабль. Сжечь его, а останки закопать глубоко под землей, чтобы даже землеройки не сумели до них добраться и узнать о нашей тайне. При помощи Гарри я смог разобрать его на части. Это было не сложно — там винтик подкрутить, здесь на рычажок надавить, где-то нажать на педаль. Совершенно не составило труда…
Артур резко остановился и ошарашено посмотрел в спину своего рыжеволосого брата. Его удивлению имелось вполне естественное объяснение — он вдруг неожиданно для самого себя понял весь смысл сказанных слов.
— Что-что вы сделали? — спросил он настороженно.
— Разобрали. Мы его разобрали, да. А что тебя так удивляет? Не думал же ты, что мы сможем перетащить его через границу целиком? Он огромен, Арчи… даже будучи разобранным. На то, чтобы перенести его в Ирландию, ушло много времени и сил. И… и много нервов.
— Но почему вы не сожгли его, как хотели?
— Потому что не хватило смелости. Не хватало тебя, или Скотта… или вас двоих. Без вашей поддержки мы стали очень… неуверенными в себе. К тому же, не так-то много у нас сохранилось отцовских вещей. Один дом отобрали военные, другой дом забрал пожар, а разбойники умыкнули оставшееся. А дракон… это ведь отец начинал его строить, да ещё когда — с молодости! Он был ведь большим мечтателем — до смерти любил истории о летучих замках и их крылатых стражах, а этот корабль был воплощением его детской мечты. Да что я рассказываю тебе — ты и сам это прекрасно знаешь, — обернувшись, Кевин бережно приподнял лампу, чтобы осветить то расстояние, которое отделяло его от Артура. В глазах ирландца читалась тоска — настоящая, не вызванная глупым испугом — тоска по прошлому, которого уже не суждено было вернуть. — Ты так на него похож, Арчи. Даже сейчас, нося эту уродливую лупу, ты всё равно чертовски на него похож.
— Давай вернёмся к делу, — Артур нетерпеливо поелозил мешком по земле. — У меня складывается стойкое ощущение, словно я несу на своём плече слона.
— Нет, знаешь, я ошибся, — тоска в глазах Кевина быстро сменилась раздражением. — Ты злой, вредный и абсолютно равнодушный ко всему живому тип. Отец таким не был. Он вообще…!
— Даже не знаю, от чего я устал сильнее: от этого костюма или от твоего излишне болтливого языка?
Поняв, что достучаться до Артуровой совести ему не удастся, Кевин нехотя повёл англичанина дальше. Вскоре жесткая почва под их ногами превратилась в мягкую и зыбкую. Песок стал проникать в ботинки и неприятно щекотать кожу. Вдали раздались медленные вздохи волн. Море было совсем близко — оставалось лишь протянуть к нему руку.
— Мы пришли, — безрадостно сказал ирландец, тряхнув густой копной медных волос. — Можешь вытаскивать из мешка вещи. Только давай быстрее.
Артуру не понравились повелительные ноты, которые он услышал в голосе Кевина, но вопреки внутренней неприязни послушно опустил мешок к ногам.
— Хм? Здесь всего один костюм, — удивлённо произнес он, вынимая из мешка пропахшие старостью вещи.
— Конечно, ведь в воду полезешь только ты.
— Вот как? А что тем временем будет делать мой дражайший братец?
— Твой дражайший братец будет преданно охранять тебя на суше.
— Разъясни-ка мне эту часть плана, будь любезен, — попросил его Артур. Несмотря на вполне вменяемый голос, его лицо быстро покрылось пятнами от гнева.
— Ладно, ладно, только не смотри на меня так! План, собственно, вот какой: ты надеваешь костюм и ныряешь в воду, а я привязываю к тебе верёвку, а другой конец…
— Точнее ты хотел сказать, что сначала ты привязываешь ко мне веревку, и потом я прыгаю, — осторожно и достаточно сдержанно поправил его Артур.
— Именно так, Арчи, именно так. Один конец привяжем к тебе, другой — ко мне, и ещё для перестраховки обмотаем верёвкой ближайший валун. Это на всякий случай, если вдруг тебя утащит акула, а мне не хватит силёнок достать твои косточки на поверхность.
— Я просто восхищаюсь твоей заботой, братишка. И что дальше? Может, дашь мне какие-нибудь наводки, коли сам не горишь желанием составить мне подводную компанию? Как мне в такой черни искать корабль?
— О, об этом я тоже позаботился. Все необходимые для поиска вещи ты найдёшь в мешке, — яро заверил его Кевин, и Артуру ничего не осталось, как послушно полезть обратно в мешок.
То, что он смог оттуда достать, не особо его обнадежило. Маленький круглый компас с красной и зелёной стрелкой и один тяжёлый баллон, кем-то любовно припрятанный в мягком чехле. Светящаяся фосфором стрелка на индикаторе баллона уверено подрагивала на красной полоске, над которой красовалась цифра сто.
— Что это? — вежливо спросил он у брата.
— Это компас.
— Что ж, по крайней мере, я буду знать, в какой стороне находится север, когда меня сожрёт местный ирландский ктулху.
— Как же я скучал по твоему фирменному сарказму, Арчи, — нежно произнёс Кевин. — То, что ты держишь в руках, необычный компас: его зелёная стрелка укажет тебе, где лежит корабль.
— А это что такое?
— Это баллон с кислородом.
— Отлично, отлично, просто чудесно, и откуда у тебя столько фантастических вещей?
Щёки Кевин постепенно залились румянцем.
— Ну… с подводной лодки. Точнее, это вовсе не краденное, нет! Мне их подарили знакомые, которым я чинил станки для шитья. Этот костюм всё равно хотели выбросить из-за ненадобности, да и модель его давно устарела. Видишь ли, мне сказали, что ткань у костюма слишком легко рвётся…
В ответ Артур скривил недовольную гримасу. Перспектива ношения старого водолазного костюма, да ещё и легко рвущегося, совершенно не вызывала в нём трепетного восторга.
— Ну что ты опять смотришь на меня, как на врага народа? С костюмом всё в порядке, мы с Гарри давно его усовершенствовали, обновили, так сказать. Так что тебе нет нужды переживать, — Кевин озадаченно почесал козлиную бородку. — Я так думаю.
— Ты сам хоть раз его надевал?
— Я? Мне-то это зачем… ну, я…нет. Ни разу, — на всякий случай Кевин зажмурился и прикрыл лицо руками. Он боялся, что Артур замахнётся на него и врежет, как это было раньше. Но, к великому счастью, Артур сумел сдержать себя от крайне сильного соблазна.
Глянув на водолазный костюм, на круглый скафандр, который лежал рядом, зарывшись в зыбком и холодном песке, на баллон с воздухом, стрелка которого всё ещё дрожала на цифре сто, англичанин нехотя стянул с себя жилетку, а за ней последовала рубашка.
— Что ж, быть первопроходцем тоже неплохая идея, — невесело произнёс он, скидывая с себя штаны и невольно ёжась от ледяного дыхания морского ветра, который тотчас подхватил его худое и бледное тело, закутав в невидимые объятия.
Всего на крохотное мгновение Артур подумал о Франциске и о том, что тот мог быть сейчас рядом с ним. На самом деле, непривычно было не ощущать рядом его присутствия, особенно после двенадцати дней ходьбы плечом к плечу. Общество Франциска Бонфуа обладало удивительными свойствами. Оно пробуждало в груди огонь. И Артур… Артур искренне боялся этого огня. Боялся, что у того могло быть какое-то продолжение. Так что, в принципе, он был даже очень счастлив не видеть Франциска рядом.
На ощупь водолазный костюм был очень гладким, даже скользким. Тело проникало в него легко и без лишних проблем, а сама ткань как будто гладила кожу, успокаивая своим воздушным прикосновением. Вдобавок, в этом костюме Артур практически не ощущал холода, хотя разделся до нижнего белья, а на берегу погода стояла ненастная. Ветер, может, и не дотягивался до гор, но зато здесь он резвился вовсю, гоняя чёрные волны по берегу, словно игривый котенок с клубком ниток. Похоже, вода обещалась быть ледяной…
Немного побродив вдоль песчаного берега, англичанин вдруг остановился и прощупал пальцами странную янтарную выпуклость в груди.
— А это ещё что такое? — сердито спросил он. — Тайник с секретами?
— Это фонарь, — лениво ответил ему Кевин. В отличие от Артура, он не видел необходимости переживать — сидел себе на камне, закинув ногу на ногу, и незаметно осушал принесённую тайком флягу с виски. — Его придумал Гарри. Ты уж извини, что не предупредил. Запамятовал слегка.
— Тогда объясни, как он работает.
И тут-то началось самое интересное.
Попросив брата повернуться к нему спиной, Кевин поднял с земли баллон с воздухом и ловко закрепил его на спине водолазного костюма. Всё произошло слишком быстро. Артур испуганно охнул, едва устояв на ногах, так как абсолютно не ожидал того, что к его спине прицепят что-то тяжелое и большое, от которого вскоре начнёт сильно изнывать спина.
— Кислород будет подаваться через два клапана, — заговорил Кевин высоким и мудрым голосом. Если бы не жуткий запах алкоголя, который, по всей видимости, был частью иммунной системы ирландца, Артур бы смог выслушать его без икоты. — Вот… вот это клапан — его подсоединим к скафандру… где скафандр? Ох, чёрт, мы потеряли скафандр!
— Да нет же, он у меня, — Артур поднял круглый шар с земли и отряхнул его от песка. — Мне его надеть?
— Да, конечно.
Артур послушно водрузил скафандр на голову. Удивительно, но эта вещь держалась без всякой лишней помощи и совершенно не натирала шею. Что же, достоинство чрезмерно очаровательное.
Кевин пристроил к скафандру один из чёрных, как сами ночь и море, клапанов, а затем покрутил вентиль в баллоне, после чего в костюме раздалось подозрительно тихое шипение. Артур испуганно заморгал, не зная, что делать дальше — стоять и ждать, когда костюм прекратит издавать вздохи или же поспешно сорвать его с себя и забыть о нём, как о страшном сне.
Когда же шипение, наконец, прекратилось, Артур облегчённо выдохнул, решив, что судьба предоставила ему возможность жить дальше… но надолго ли? Кто бы знал, что могло ожидать его в глубинах этого чернильного моря.
Тем временем Кевин подцепил двумя пальцами какой-то шнурок и решительно потянул его на себя. Артур готов был рвануть следом за шнурком, но, к счастью, здравый смысл убедил его остаться стоять на месте столбом.
Дальше — больше: как только Кевин прекратил дёргать за шнурок, внутри костюма раздалось тихое рычание крохотного моторчика, а следом за ним по телу густой лужей растеклось приятное тепло.
Опустив взгляд вниз, Артур увидел, как янтарь на его груди загорелся жёлтым светом.
— Практично… — выдавил он. Пока его глаз невольно любовался свечением грудного фонаря, буквально гипнотизируясь его лучом, Кевин попытался водрузить на руку костюма тот самый необычный компас.
— Ну вот! Теперь ты готов! — в итоге объявил он, с улыбкой любуясь конечным результатом. — Остался лишь последний штрих…
Естественно, Кевин имел в виду верёвку — новую, ещё не обглоданную жуками, длинную и чертовски прочную — которую он принёс с собой.
Обмотав брата одним концом, другой конец верёвки он привязал к ближайшему высокому валуну, который выглядел крепко и надёжно.
— Можешь отправляться, братец. Удачи!
«Ага, легко тебе кричать напутствующие речи…»
Когда Артур занёс над водой ногу, та испуганно расступилась, освобождая незнакомцу тропинку из влажного песка и ракушек. Ещё секунда, и высокий сапог оказался в центре белоснежной пены. Артур не удержался от еще одного прерывистого вздоха. Даже через толщу сапога он ощущал робкое дыхание моря. И все же, вопреки волнению, он сделал еще один шаг, а затем еще и еще, внимательно следя за тем, как медленно и в то же время очень стремительно исчезает за гребнями чёрных волн. Фонарь на его груди то скрывался под водой, то снова появлялся на суше, будто желая хлебнуть кислороду. Его янтарный свет царапал морскую гладь.
Вскоре, Артур понял, что берег кончился. Куда делась суша — не знала, наверное, даже она. Нога ощутила под собой пустоту, и это пугало. Ему не особо хотелось так быстро уйти под воду, но, очевидно, другого выбора не было.
Вперёд и только вперёд.
Говоря это себе, он плотно поджал тонкие губы и сделал короткий прыжок.
Всего за какую-то долю секунды он смог исчезнуть с чужого поля зрения, оставив на своем месте лишь парочку кругов и пузырей. Кевин все это хорошо видел, алкоголь еще не ослепил его, и поэтому он крепче ухватился за шершавую веревку, боясь выронить ее в самый ответственный момент.
Артур смотрел по сторонам, наблюдал за лучом света, который отпускала его тяжело вздымающая грудь, и продолжал спускаться на дно. В какой-то момент вода уплотнилась. Его губы посинели от холода, но он старался держаться стойко и терпеливо ждать, когда под ним появится долгожданное песчаное дно.
Наконец-то, ноги нащупали под собой что-то жесткое. Артур согнул колени, будто при прыжке, и медленно разогнул их, встав ровненько на гладком песке.
Улыбнувшись своему успеху, англичанин аккуратно развел обтянутые костюмом ноги, глянул на привязанный компас, после чего постарался сделать первый шаг. Его нога плыла над землей так медленно, словно ленивая улитка, но на самом деле, все было не так просто, как могло показаться со стороны. Артуру приходилось напрячься всеми мышцами своего тела, чтобы пройти хотя бы парочку метров. Вода казалась слишком плотной и непокорной.
Веревка, крепко обмотанная вокруг талии, время от времени начинала болезненно стягивать живот.
Путь ему рисовал янтарный свет. Он уверенно полз впереди, освещая песчаные горбы, гладкие камни и зеленые водоросли, которые извивались сами по себе, как живые змейки. Помимо, конечно, камней и зелени здесь еще валялся и всякий мусор, но его было не много, он не мозолил глаза.
С трудом взобравшись на высокий холмик, Артур остановился и попытался отдохнуть. Пот холодными зернами спускался по его напряженному лицу, а кровь громко, болезненно и учащенно стучала в ушах.
Не оглядываясь назад и назло не видя, сколько метров ему удалось пройти под водой, он снова посмотрел на стрелку компаса и упрямо отправился дальше, да и к тому же спускаться с холма было намного легче.
Иногда Артуру доводилось думать о Франциске… пожалуй, даже гораздо больше, чем просто иногда.
Как он назвал его в доме Кевина? Лучшим другом?
До чего же смешное было это слово. Оно и очаровывало, и смущало, и возбуждало, и дарило глупую надежду на что-то еще.
Артур хотел бы рассмеяться, но не находил в себе сил. Иногда его пугала такая внутренняя неопределенность. Словно собственное тело переставало отвечать на приказы и действовало лишь по собственным соображениям. А язык — этот бестолковый кусок мяса — готов был состряпать невероятную, тошнотворную ложь.
Но было ли то признание Керкленда ложью?
«Ты запутался… ты так сильно запутался в собственных загадках, в своих хитросплетениях, что теперь не можешь даже произнести и слова, не усомнившись в собственной вере! Ты запутался и стал жалким! — кричал в голове полный ненависти голос. Голос так называемого разума. — И все из-за чего? Из чувства вины? Да перед кем? Неужели перед Франциском Бонфуа? Ты жалок, Артур. Ты жалок и ничтожен».
Но потом голос замолчал.
Потому что на его место явился другой — неизвестный, казалось бы — и он принадлежал женщине.
— Так вот он ты какой — Легендарный Керкленд, — красный шелк заструился по извилистым ручкам бутафорского трона. — Тот самый уникум, о котором народ слагает страшные легенды. Кровожадное чудовище, ворующее людей ради каких-то сомнительных экспериментов. Безобразный пес, которого не сумели удержать цепи верунов. Что же ты ищешь в моих владениях, если не секрет?
Артур закричал и отмахнулся от миража, который явился перед ним, будто призрак. Почувствовал, как его ноги утонули в песке, веревка замоталась в области колен и болезненно стянула кожу.
Не сумев удержать равновесие, он свалился на живот и покатился вниз по склону.
Артур попытался ухватиться за что-нибудь руками, но пальцы не слушались и будто онемели. Спустя, казалось бы, бесконечность, его тело вдруг перестало катиться в неизвестность, уткнувшись во что-то большое, твердое, хорошо зарытое песком и ракушками. Упрямо игнорируя головокружение и бешеный пульс, англичанин стянул с себя веревку и попытался содрать с костюма липкий зеленый мох.
Видение пропало. Голос тоже. И это было хорошо.
Затем, он вдруг нащупал ладонью нечто гладкое, что сразу пробудило в нем легкую надежду. Щеки восторженно запылали, когда он, присев на корточки, стал разбирать под собой гладкие камушки. В нем больше не оставалось никаких сомнений — под его коленями действительно что-то лежало — что-то большое!
После долгого и усердного копания, смешанного с учащенными дыханиями и стонами, под пальцами блеснул драконий череп.
В жизни Артуру редко приходилось ошибаться, а уж тут не узнать свое родное и любимое детище он не мог ни в коем случае. Иначе ему пришлось бы себя ненавидеть.
Заросшая мхом голова — особенно в некоторых, определенных ракурсах — могла напомнить что угодно: невысокий холм, странный риф или простой камень. Ибо слишком глубоко это создание ушло в землю и слишком долго пролежало в ней, позволив природе сделать его одним целым с темным песком и инеем.
Его морда была большая, лошадиная, да вот только без ушей, и с железным гребнем на большом затылке, из которого, словно китайский бамбук, вырастали тонкие ржавые трубы. Глаза — огромные и полукруглые, как два домашних оконца — тускло подмигивали пришедшему Керкленду, а из приоткрытой широкой пасти иногда издавался очень странный и беспокойный скрежет.
Существо словно просило Керкленда об одной маленькой услуге — выпустить его наружу, чтобы перестать лежать здесь, на дне, среди грязи и назойливой травы, и ждать, когда после пережитого столетия жадная ржавчина завладеет им полностью.
Переполненный гордостью, Артур направился вдоль найденного черепа, чтобы найти остальные детали от дракона. Но, к счастью, для этого далеко ходить ему не было нужды, и даже на компас не нужно было смотреть. Его братья, видимо, обладали не столь красочной фантазией, чтобы спрятать это великолепное нечто чуточку лучше.
К примеру, крылья, обтянутые достаточно крепкой и долговечной кожей, на которые можно было встать и почувствовать себя посреди огромной площадки, лежали совсем неподалеку, и их не надо было даже раскапывать, чтобы убедиться в том, что это были именно они. Лежали они под тонким слоем песка, а когда Артур на всякий случай ступил на одно из них, то почувствовал, как оно медленно и неохотно прогнулось под его весом. Радости англичанина не было предела. Он готов был заплакать от восторга, насколько были сильны его клокочущие в душе переживания.
Вдоволь насытившись удовольствием, он вскоре тронулся в обратном направлении. Что-то подсказывало ему в душе, что кислорода оставалось совсем немного, и поэтому нужно было срочно поспешить.
Пройдя обратный путь без лишних происшествий, он устало дернул несколько раз за веревку. Веревка быстро напряглась и медленно потянула водолаза наверх, вдоль неровной скалы, покрытой паутиной из трещин и покровом морских цветов.
Когда Артур увидел за скафандром темное небо, освещенное пролетевшими самолетами, он почувствовал, как чья-то сильная ручища схватила его за плечо и выволокла на песок. Артур ощущал себя податливой куклой — он никогда еще так сильно не уставал. Холодный ветерок проникал сквозь мокрый костюм, гулял по обнаженному телу, вызывая мелкие мурашки. Черт возьми, как же это было неприятно!
Кевин помог ему избавится от костюма и принес сухую одежду, в которую Артур укутался с такой жадностью, словно никогда не знал тепла и уюта. Дав время на небольшую передышку, позже Кевин задал свой решающий вопрос:
— Ты нашел то, что искал?
Артур бережно вытер рукавом вспотевшее стеклышко гипнолупы.
— Если бы не нашел, то остался бы жить там, — ответил он. Кевин не смог не улыбнуться при таком ответе, несмотря на то, что его брат говорил на полном серьезе.
Через несколько минут они собрали вещи в огромный мешок, и на этот раз решился тащить все на себе Кевин.
Артур устало плелся за своим высоким братом, его голова была занята важными размышлениями — его синие губы были поджаты и задумчивый взгляд был направлен куда-то вдаль, за темные и блестящие рифы. Но вскоре Кевину надоело молчать.
— Ну так… — начал было он, немного смущенно поглаживая взмыленную бородку свободной рукой. — Может… поделишься своими мыслями, а? Мне интересно.
Артур резко перевел на брата свой задумчивый взгляд, чем вызвал у того тревогу в глазах. К тому времени они уже были посреди поля, и высокая трава ласково щекотала их руки.
— Хочешь знать, о чем я думаю?
— Ну так?
— Я думаю над тем, сколько мне следует заказать кранов, чтобы вынуть машину из воды.
Кевин остановился и смущенно нахмурил брови.
— Я не ослышался? Кранов? — переспросил он.
— Конечно, а ты что думал? Что я буду доставать его голыми руками? Но это же невозможно, так? — Артур изобразил мерзкую гримасу, видимо, представив этот изнурительный процесс. — Можно заказать бригаду сильных ребят. Для поддержки.
— Эм? — Кевин помотал головой, не веря в услышанное. — Какую еще бригаду? Ты вообще понимаешь, что несешь?
Но Артур легко миновал эти возмущенные вопросы, говоря о своем.
— Это займет, наверное, дня три, хотя, если чуточку поднатужиться, то и один день. А потом… потом…слушай, есть ли на берегу ближайшая пещера? Такая, где можно было бы легко спрятать огромный корабль и не опасаться, что его найдут зеваки?
Если бы не темнота, что неумолимо водила хороводы вокруг братьев, то Артур бы увидел, каким бледным и напуганным был Кевин.
— Арчи… Арчи, пожалуйста, не впутывай меня в это! Ты обещал, что как только я отведу тебя к дракону…
— А я разве требую от тебя чего-то невозможного? Ты мне брат или пустой сундук?
Кевин снова обомлел, не зная, что и сказать.
— Да ладно тебе, Кевин, ты и без того основательно запачкался, чего уж дальше вести себя так глупо? — Артур назло подначивал его, прекрасно зная, что тот рано или поздно сдастся. Вопрос лишь заключался во времени.
— Это скорее ты себя ведешь, как глупец! И как эгоист! — оскорблено выкрикнул Кевин. — Нет, чтобы забыть об этом и начать жизнь заново… Но ты же не такой. Ты не умеешь быть смиренным. Тебе нравится делать лишь то, что ты искренне считаешь правым. Даже если ради этого придется пойти по головам, ты, несомненно, сделаешь это. Тебе плевать на нас с Гарри!
— Пытаешься вывести меня из равновесия, Кевин?
— А что если так? Возможно, я действительно хочу тебя разозлить, чтобы ты показал, наконец, свой истинный лик! Ты считаешь меня трусом, Арчи, однако сам же ведешь себя не лучше, скрываясь за всеми этими своими масками и лупами! Называешь меня сундуком… Да разве я прежде не жертвовал ради тебя? Не делал ли выбор в твою пользу, когда решалась наша судьба? Не я ли лез за тобой в огонь, чтобы достать твое ослабшее тело из клетки?
После такого Артуру уже совсем было не весело. Нахмурившись, он быстро рванул вперед, сбив брата плечом. Кевин тихо ойкнул и нежно погладил ушиб. Да только больно ему было скорее не физически, а душевно.
Казалось, что шли они вечно. Лишь в нескольких домах квартала все еще горел свет, и то, таких можно было по пальцам пересчитать.
Пройдя через дорогу и выйдя на газон, Артур вдруг остановился и замер, но лишь на секунду, после чего снова пошел навстречу дому, но уже как-то нерешительно. Не понимая, что случилось, Кевин удивленно вытянул шею и со стоном увидел сидевшего на крыльце Гарри.
Приложив висок к тонкой бамбуковой трости, юноша смотрел на братьев с грустью в больших зеленых глазках.
— Как Бонфуа? — резко и сухо спросил Артур.
Гарри удивлённо поднял голову.
— В норме. Но лучше его сейчас не тревожить… пусть отоспится.
— На том свете поспит, — бросил небрежно англичанин и вошел в дом. Как бы сильно Гарри не хотел подниматься и следовать за братом, ему пришлось это сделать. Тяжело разогнув мелкие колени, он взобрался на крыльцо. Кевин тут же поспешил ему на помощь.
Артура они смогли настичь лишь уже в комнате Гарри. Тот сидел на табурете, сильно сгорбив худую спину.
Франциск лежал на кровати, глаза были закрыты, щеки горели ярким румянцем, а губы поджаты до белизны. Было очевидно, что он спал, и спал очень крепко, так как даже стук тяжелой обуви не потревожил его ровный сон.
Взгляд Артура медленно скользил по расслабленному телу француза, пытался что-то найти, но, видимо, не находя. Да и чего он хотел добиться? Все во Франциске оставалось прежним: цвет его кожи, распущенные золотые волосы, слаженность его тела — все было таким же, как и всегда. Не считая только медной блестящей пластинки, которая торчала в побагровевшем ухе. Во всем остальном Франциск оставался Франциском.
— Ты работал без анестезии? — спросил Артур у Гарри, когда почувствовал его присутствие в комнате. Кевин обеспокоено положил руку на плечо брата, но парень все равно ответил:
— У меня не было обезболивающего.
— А купить? — сурово спросил англичанин, не оглядываясь через плечо.
— Дорого. Но мистер Бонфуа держался стойко, — заверил его паренек.
— Не сомневаюсь в этом.
— Слушайте, раз этот француз будет лежать здесь, то куда мы положим Гарри? — вмешался Кевин.
— Пусть ляжет к нему в комнату, я-то что сделать смогу? — сердито откликнулся Артур. Гарри хотел возразить, но упрямство Артура было непобедимо. Как будто их разделяла огромная бетонная стена. Стучи не стучи — все без толку. Осторожно убрав со своего плеча тяжелую руку Кевина, Гарри с унылым видом заковылял к выходу. Когда его маленькая тень пропала за порогом, Кевин вновь свирепо уставился на Артура.
— Ты отвратителен, — зло выговорил он, глядя на брата в упор и почти не страшась ощутить на себе отдачу. — Если ты так сильно желаешь убедить меня в своей правоте, мог бы для начала стать хотя бы капельку добрее! Хорошо, не ко мне, но хотя бы к Гарри! Он-то в чем провинился?
Артур сделал вид, что не слышал этих слов. Тишина, царившая в комнате, будила в Кевине лишь ещё больше гнева. Он глядел на братский профиль, аккуратно вычерченный оранжевым светом от свечи, и прямо чувствовал, как гнев обжигает его внутренности, не видя для себя никаких преград. Кевину редко доводилось так изводить себя. В отличие от Скотта, который буквально дышал гневом и жил на одной желчи, Кевин не умел терпеть такого. Это было слишком для него сложно.
— Что, решил в молчанку со мной поиграть, да, Арчи? Ну, хорошо, отлично! Знай, что это была первая и последняя твоя ночь, прожитая в нашем доме! На рассвете я вас обоих — тебя и этого смазливого француза — вытолкаю на улицу, хочешь этого или нет! Можешь сколько угодно твердить мне про своё якобы чувство долга, про свою надуманную месть и черт знает ещё что, я всё равно в это не поверю! А знаешь, почему, братец? Потому что у тебя нет никаких чувств, тобою движет эгоизм! Иначе бы ты в первую очередь подумал о своей семье, заботился бы о ней, как делаю это я, и как делал наш отец!
Потревоженный резкими воплями, Франциск усердно зажмурил глаза и слабо замычал. Но, к счастью, не проснулся, ибо был слишком для этого слаб.
Дождавшись, пока тишина снова встанет на свои владения, англичанин повернул голову к брату, внимательно посмотрел на взбухшие синие жилки на его висках, мысленно оценивая серьезность их очередного тупикового разговора.
— Ты все сказал? Есть еще, что добавить?
Грудь Кевина продолжала очень тяжело вздыматься, но он молчал.
— Хорошо, — Артур облокотился на колени и подпер острый подбородок. — Мы уйдем завтра. Как ты и сказал — на рассвете. А теперь можешь пойти и с облегчением напиться — ведь это, осмелюсь предположить, часть твоего долга, не так ли?
Когда Кевин покинул его, в комнате стало чуточку темнее и тише.
Он спустился вниз, на кухню, отыскал в шкафу запрятанную на черный день бутылку с коньяком и, как предполагал Артур, принялся быстро ее осушать. Пил он скорее не с удовольствием, а просто из острой необходимости. Алкоголь хорошо притуплял боль, особенно ту, которая горела в нем на протяжении всех прожитых лет.
Артур же, с удовольствием избавившись от еще одного брата, снова повернулся к спящему Франциску. Ему нравилось смотреть на расслабленное лицо друга и тихо дивиться тому, каким был ровным и чистым его сон, когда ничто внешнее не тревожило его разум.
— Я видел это, Бонфуа, — прошептал он, пододвинувшись ближе к кровати. — Видел дракона. Он совсем немного заржавел, да и что толку скрывать — разобран на части — но он есть! Он там, в море, ждет нас, ждет, когда мы, наконец, вытащим его и приручим. Скоро вы увидите его собственными глазами — и я вам это обещаю. Он будет нашим Дьяволом.