Френсис мечтательно смотрела на небо, где сквозь мрачные тучи просачивались лучи света. Что же это был за свет такой? Она конечно не так хорошо знала, как был обустроен этот мир. Могло ли быть так, что солнце здесь было, но благодаря вечным тучам, окутывающим небо, ему просто не хватало шанса выйти наружу и показать себя.

Френсис скучала по своему миру. По запахам, которыми он был насыщен, по вечно сменной погоде, от которой иногда болела голова и появлялась слабость в теле. Она скучала по обычной жизни, по своим слугам, по своему отцу, который никогда не был к ней мягок. Она была бы счастлива услышать здесь, в этой мертвецкой пустоши, какую-нибудь мелодию. Пусть то будет чириканье птиц или шелест листьев. Или звон колоколов в церкви, который обычно будил её в воскресное утро. Если бы только была возможность пройтись по знакомым городским улицам, приветливо улыбаясь каждому прохожему, а затем сходить на какое-нибудь цыганское развлечение и повеселиться от души. Хоть раз сделать что-то своё, что не входило в общий план. Она мечтала ощутить на своей руке тёплые пальцы Посланника, который гулял бы с ней по зелёному парку. Она хотела, чтобы он, как и все нормальные люди, смущённо щурился от солнечного света, прикрывая свободной рукой глаза; чтобы станцевал с ней на городском празднике под улюлюканье простой толпы; чтобы он нежно обнял её за плечи, когда над их головами прогремит праздничный салют.

Френсис спрятала лицо в ладони и помассировала пальцами распухшие веки. Та ночь, несмотря на всё своё великолепие, была для неё слишком утомительной.

— Как дела? — услышала она позади себя почти весёлый голос Тома.

— Замечательно, — девушка попыталась ответить ему нежной улыбкой, но вместо этого широко и бессовестно зевнула.

— Ты поговорила с капитаном?

Френсис нахмурила брови.

— Да, поговорила.

— И как? Успех? — с надеждой в голосе спросил мальчик.

— Ещё какой, — уклончиво ответила девушка, поспешно пряча от Томаса пылающее лицо. — Хотя я сильно сомневаюсь в том, что от этого что-то поменяется…

Она хотела рассказать Тому обо всём, что знала сама, но затем решила, что пока что лучше держать рот на замке. Она не знала, что станется с Томом, когда он узнает о грандиозных планах своего любимого шефа. «Выжившие начнут ценить свою жизнь — не это ли ты сказал мне минувшей ночью? И кем же будут эти выжившие? Кому же посчастливиться миновать твоей кровавой жатвы? Разве ты имеешь право решать за богов, чья из людских жизней ценней?» — эти мысли гудели в её голове, словно пчелиный улей. Чем сильнее Френсис втягивалась в эти думы, тем страшнее становилось на сердце. И лицо как будто оросило кипятком.

— Итак, дорогие мои друзья, — рядом с ней внезапно появилось загорелое лицо Антонио. — Думаю, нет смысла скрывать от вас горькую правду. У нас практически кончилась еда.

— Это не еда, а отрава, — возразил ему Томас, позеленев от мысли о кислом бульоне и разбавленном вине.

— Не будь так строг к объедкам, малыш, — Антонио попытался потрепать мальчика по волосам, но Том резко увернулся от загорелой руки и спрятался за спиной Френсис. Похоже, ему не нравилось общество Антонио, и он даже не пытался этого скрыть.

— И что же нам теперь делать? — спросил рассерженный Чарли. — Мы и так еле сводим концы с концами!

— Предоставь свои претензии капитану, — легко парировал Карьедо. — А лучше запиши их сначала на бумаге.

В толпе раздалось усталое ворчание.

— Успокойтесь, — взяла ситуацию в свои руки Сара, незаметно оказавшаяся рядом с Антонио, впрочем, как делала это всегда. — Не стоит паниковать раньше времени!

— Раньше времени? И когда же настанет это время? — ворчание возобновилось, на что юная Варгас лишь разочарованно махнула рукой, что выглядело достаточно… по-итальянски.

— Ничего, — шепнула она Френсис и Антонио. — Мужики слишком вымотаны для того, чтобы начать бунт.

— Не стоит недооценивать отчаявшихся пиратов, милая моя, — сладко ответил ей испанец и незаметно обнял девушку за талию. — Мужчины — животные. Ты сама мне это говорила вчера, разве не помнишь? Скоро они начнут звереть и — того гляди — потопят наше судно в угоду морскому дьяволу.

— Капитан… — Сара постаралась отодвинуть от себя назойливое тело мужчины. - То, что было вчера…

— Это было почти прелестно. И да… я очень хочу от тебя детей, — продолжал лепетать о своём испанец, уже практически не страшась посторонних взглядов, которые тем временем были полны недоумения. Френсис смотрела на них круглыми глазами. Ей показалось, будто она упустила что-то важное в цепочке событий. — Из тебя вышла бы прекрасная мать. Ответственная, строгая…

— Что за чепуху ты несёшь, ей-богу! — вспылила в ответ итальянка и, отмахнувшись от приставучих рук, удалилась прочь, гордо размахивая гривой густых и тёмных волос. Френсис и остальные провожали её в молчании. «Если намерения Антонио реальны, то их с Сарой будет ждать очень… непростое будущее», — с горечью в горле подумала Френсис, прикладываясь локтями к перилам. Она чувствовала себя разбитой — желание рассказать людям правду граничило с холодным и липким страхом оказаться в центре разгневанной и безумной толпы. Матросы не нападали друг на друга лишь потому, что они были слишком слабы для драки. Но желание взбунтоваться горело в их белках столь же отчетливо, что лишь слепец не мог обратить на это внимание. Как же они поступят с Бонфуа, когда она поведает им о планах Посланника? «Прирежут на месте, это очевидно, — тут же пришла в голову неутешительная мысль. — В этом мире нет места разумным поступкам, когда телом управляет голод и отчаяние».

— Френсис, прости меня, — послышался рядом завороженный голос. Антонио всё ещё стоял рядом с ней и как будто весь сиял оптимизмом.

— А чего ты у меня-то прощения просишь? — не поняла его француженка.

— Ты мне очень-очень нравишься, но… у нас с тобой всё равно бы ничего не вышло.

***

Ближе к обеду Френсис решила навестить Посланника. На то у неё был ряд веских причин. Во-первых, она надеялась на то, что он хорошо поразмыслил над их непростой беседой и сделал для себя какие-то выводы. А во-вторых, она просто сильно соскучилась по его растерянному и по уши влюблённому взгляду. Ей нравилось осознавать, что гроза морей принадлежал ей, и только она одна могла видеть его истинный лик.

Пират стоял в самом центре своего выцарапанного рисунка и водил по нему концом мачете. Будучи чем-то сильно озадаченным, он, казалось, не сразу заметил присутствия Френсис.

Девушка осторожно прикрыла за собой дверь и молча залюбовалась Артуром. За тем, в какой позе он стоял, как задумчиво хмурил брови, зачем-то чесал пальцем кончик носа… Ей было отрадно наблюдать за такими мелочами, замечать то, на что обычно никогда никто не обращал внимания.

— Ты долго там будешь стоять? — хрипло спросил англичанин. — Или ты решила мною полюбоваться?

— Я пришла узнать насчёт твоего решения, — Френсис не заметила, как вся её любовь к пирату сменилась слабым, но ощутимым раздражением. — Я надеялась, что ты уже подумал над нашим разговором.

Артур резко и со свистом всунул мачете под ремень. Такое движение показалось Френсис очень неприятным и даже угрожающим.

— И почему ты всегда всё портишь…

Френсис не понравился этот холодный тон. Словно в какой-то момент ему стерли память и он забыл о том, что происходило прошлой ночью. И словно услышав её мысли, пират вдруг подошёл к девушке и мягко провел пальцами по её щеке. Френсис судорожно вздохнула, пытаясь отчаянно притупить свои желания.

— Френсис, — сказал он. — Я обещаю тебе, что всё будет хорошо. Ты полюбишь новый мир, который я для тебя создам.

Посланник медленно поцеловал её в губы, и, вопреки здравому рассудку, Френсис ответила на его поцелуй.

— Пытаешься взять меня нежностью? — спросила она, на мгновение отстраняясь от любимого лица. — Хитрый лис.

— У меня же получается, не так ли? — Артур провёл горячей ладонью по её животу — медленно и едва касаясь хлопковой ткани. 

— Верно, — согласилась Бонфуа. — Я восхищена твоей смелостью, Арчи.

Она прижалась спиной к двери, точнее говоря, её попросту придавили. Посланник уничтожал все возможные здравые мысли, что возникали в её голове. Он делал её беззащитным созданием, когда опалял её шею короткими поцелуями.

— Останься со мной на ещё одну ночь, Френсис, и я обещаю тебе, что вся Европа будет у твоих ног. И не только Европа… весь мир. Просто скажи «да».

— Но... - она сделала большое усилие, чтобы победить соблазн и заговорить твёрдо. - Я... я не хочу.

— Меня или мои намерения? — глаза пирата хитро сощурились.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Да что же это такое? — Артур гневно стукнул каблуком. — Ты ведь даже не знаешь, от чего отказываешься! То, что пульсирует в моих жилах, — он указал пальцем на розовую отметину в виде звезды, — лишь малая часть той великой силы!

— Вот как? — Френсис с усилием перевела дух. — А сможешь ли ты справиться с этой силой?

Артуру явно не понравилось то, на что клонила девушка.

— Ты сомневаешься во мне? — опасливо поинтересовался он.

Френсис внимательно посмотрела ему в глаза, словно пыталась в них что-то найти. Что-то родное для себя. Что-то, что она уже видела однажды, когда впервые посмела его поцеловать.

— Нисколько, — она почувствовала, как к горлу подобрался горьковатый комок. Ей вдруг стало не по себе. Очень не вовремя начинали просыпаться приступы тошноты и лёгкое головокружение. Возможно, она была слишком взволнована и не могла держать себя в руках. Тело слабело без света и пищи. Однако Посланник не посчитал необходимым обратить внимание на её нездоровый вид, ибо гнев делал его большим слепцом.

— Тогда вопрос исчерпан — сухо изрёк он, жестом указав Френсис на дверь. Бонфуа ещё не долго простояла на месте, ибо её девичья гордость железно давала о себе знать, но затем, увидев, как ненавистно запылали глаза пирата, поспешно засеменила к выходу.

Она спускалась с крыльца, будучи вне себя от ярости. Хотелось рвать и метать.

«Не глупи, Френсис, - услышала она сквозь потоки горячего гнева свой голос. — Или ты забыла с кем имеешь дело? Это же Посланник. Он не привык прислушиваться к советам. Конец света случиться тогда, когда он вдруг изменит своим принципам».

И то верно. Но тем же вечером в её голову пробралась весьма странная, можно сказать, предательская мысль. Конечно, так долго переваривая всё произошедшее до этого, можно было вполне ожидать подобных идей. Но Френсис всё равно это напугало. Она подумала о том, что уничтожение мира… было неплохой идеей. Что, возможно, Посланник был прав.

«Боже, Френсис, о чем ты только думаешь?! Смерти невинных людей — это не есть хорошо!» — прокричал голос разума, который обладал властными нотками её отца. Френсис схватилась за собственные волосы и хорошенько себя оттянула — что же она делает, чёрт возьми? Неужели ситуация настолько паршива, что даже она стала сомневаться в своих идеях?

***

Для Френсис это плавание казалось мучительно вечным. Каждый день был похож на предыдущий. Он всегда начинался с таинственных бледно-золотистых лучей, что мелькали между серыми облаками, а потом свет пропадал, и на его место приходила ледяная и зловещая темнота, полная загадочных звуков и немыслимых теней. Френсис не теряла надежду переманить Посланника на свою сторону. Она использовала на нём различные средства убеждения: и соблазн, и слезливые мольбы, и даже угрозы. Но, к несчастью, что бы она ни пыталась сотворить, Посланник всячески пытался уклониться от разговора. Он продолжал любить её и проявлять свою любовь неумелыми ласками. Посланник не умел быть нежным и физически не мог научиться искусству любви за несколько дней, но его искренность восхищала Френсис.

Иногда Френсис начинала ощущать сильную слабость в теле, которая накатывала на неё, будто морская волна. К счастью, это состояние происходило не так часто, да и если случалось, то длилось оно не долго: минуту или две. Мало, кто мог обратить внимание на её странную бледность и пьяную ходьбу, так как никто из моряков не ощущал себя хорошо после долгих дней, прожитых в бесконечных тревогах. Френсис тоже пыталась не обращать внимание на своё самочувствие, легко сведя всё к тоске по людскому миру.

Но самым страшным днём оказался тот самый, когда впервые за долгое время на окраине чёрного моря появился кусочек земли. Прошло много времени, еды в котле оставалось на самом донышке, и матросы уже не знали, как растянуть эту лужу ещё хотя бы на сутки.

До суши оставались сутки. Матросы выжимали из себя последние силы, гребя огромными вёслами по густой и капризной воде. На их тощих спинах чётко вырисовывались круги пота, а на лицах проступала сильная ярость. Они хотели домой. Они все хотели домой.

Среди ночи, которая мало чем отличалась от дня, Френсис вдруг почувствовала себя плохо. Она перевалилась на живот и попыталась найти выход воздуху. Сон, как рукой сняло, кровь, застывшая при сне в жилах, с неохотой начала своё движение.

Что же это такое? Почему так тяжело дышать? Почему так жарко? Почему нет воздуха? Френсис захрипела и с отчаянием посмотрела по сторонам, ища помощь. Но кругом было тихо, замученные работой матросы спали почти мёртвым сном, завернувшись в старые куски ткани. Корабль стоял без движения на чёрной глади и впереди виднелись мутные очертания лысых и острых гор.

Кое-как поднявшись на ноги, Френсис добралась до борта корабля, облокотилась грудью на гладкие перила и широко раскрыла рот.

На самом деле она помнила лишь несколько моментов, когда её так сильно рвало… Один такой момент был в самом детстве, когда она сильно отравилась фруктовым салатом. Всю ночь её тело изнывало в болезненной агонии, по щекам текли слёзы, а желудок как будто обтянуло крепкой верёвкой. А дальше она видела испуганные лица слуг, оказавшихся рядом тогда, когда было поздно, а остатки фруктов достаточно неплохо расписали собою белые складки одеяла.

— Что случилось? — послышался за спиной взволнованный голос Сары. Она осторожно положила руки на плечи Френсис, и та, как не странно, почувствовала себя чуть лучше. Спазмы отпустили.

— Всё… нормально, — девушка стёрла с глаз слезинки.

— Не стоит тебе больше пить тот бульон, — спокойно пояснила Сара. А затем вдруг повеселела. — Полагаю, он уже давно протух. Я понимаю, что грешно жаловаться, но в таком случае лучше уж поголодать.

Френсис нахмурилась. Увлечённая преследованием Посланника она и вспомнить-то не могла, когда в последний раз пробовала бульон на вкус.

— Френсис.

— М-м? Что такое?

— А что… — лицо Сары вдруг стало густо-красным, а глаза так и сияли заговорщическим блеском. — Я... никак не могла спросить раньше, но... что же происходит между вами с Посланником? Вражда? Любовь? Ты единственная, кому хотя бы иногда удаётся его увидеть, ведь к нам он старается не выходить.

— Ох, поверь, — ответила Френсис. — Это… слишком сложно. Я и сама мало, что понимаю.

— Скажи, что понимаешь, — не отступала от неё итальянка. — Ну уж точно не в шахматы вы там с ним, запершись от всего мира, играете.

— И почему тебе это так интересно? Посмотри на мужчин, — она указала ладонью на редкую кучку спящих тел. - Всё, о чём они сейчас смеют думать — это о том, чтобы поскорее выбраться из этого хаоса. Им страшно, хотя они не хотят признаться в этом открыто. И… и это нормально, понимаешь? Думать о выживании, а не о том, что я делаю с Посланником по ночам.

Последняя фраза прозвучала слишком откровенно, и Френсис поняла это уже после того, когда слова слетели с её уст, и лицо Сары приобрело вдруг до чёртиков забавное выражение.

— Так всё же делаешь, — выдохнула она. — Я знала!

— Сара!

— И каков он в постели? Такой же грубый и злой, как при общении с людьми? — продолжала увлечённо рассуждать девушка, словно присутствие рассерженной Френсис полностью перестало играть для неё какую-то роль.

— Ох, merde. Я не думала, что это так для тебя важно, — приложив ладонь к разгорячённому лбу, простонала Френсис.

— А что тебя пугает? Возможно, завтра мы умрём, так что всё равно терять нечего, — пожала плечами Варгас. — Хочется напоследок вести себя более раскрепощённо. Снять с себя лишний груз, перестать быть ответственной. Примерить на себе новые маски, которые раньше были отвратительны. Обрести подругу, в конце концов. Разве в этом есть что-то плохое? Ты же слышала, что говорил сегодня Антонио? Полагаешь, окажись мы в иных условиях, он бы стал говорить такие вещи?

Она устремила серьёзный взгляд на Бонфуа — это был взгляд прежней Сары. Хладнокровной, рассудительной и строгой до мозга костей. И у Френсис от этого взгляда как будто с души упал камень.

— Нет… конечно же, нет, Сара. Прости.

Спустя мгновение она уже была в крепких и тёплых объятиях Сары Варгас. Пока они стояли возле борта, охваченные тишиной и зловещим покоем хаоса, Френсис отчаянно пыталась представить себе, что это была их последняя встреча. Завтра всё изменится. Больше никакого чёрного моря и голодных глаз, устремлённых на опустошённый котёл кока. В это было сложно поверить. И, честно говоря, Френсис не знала, как себя вести. Наверное, ей будет не хватать этих долгих и тоскливых вечеров, проведённых в кругу раздражённых мужчин под сдержанные звуки старенькой лютни.

Вскоре пожелав Саре спокойной ночи, Френсис отправилась обратно в постель. Тошнить больше не хотелось, но живот постоянно пребывал в странном беспокойстве.

Возможно, тошнота была вызвана отравлением… хотя это звучало глупо, и, к тому же, Френсис не ела уже больше суток, а, может, и больше.

— Наверное, я что-то подцепила, — сказала она себе вслух, окутываясь в пропахшее сыростью одеяло. — Узнать бы, что же это такое…

Вскоре на место тревожных мыслей пришёл долгожданный сон. Хотя, когда она в последний раз видела сны? Да, Френсис прекрасно помнила тот вечер в каюте бывалой Армады, ведь тогда-то её в последний раз навестил призрак маленького Посланника. Он постоянно следовал за ней, будто тень, и нашёптывал таинственные намёки, в которых, казалось, не было абсолютно никакого смысла.

И когда Френсис снова очутилась в глубинах своего сна — а точнее, чёрного, замкнутого мира, заполоненного синим дымом, сквозь эту дымчатую пелену к ней неспешно брела знакомая фигурка. Френсис сразу узнала в ней Посланника — маленького мальчишку с чёрной сажей на лице. Да и сложно его было не узнать - он совсем не изменился с их последней встречи.

Мальчик еле волок ноги, словно испытывал терпение девушки, которой так и хотелось закричать: «Чего ты медлишь? Давай уже, говори, зачем явился! Открой мне снова глаза!»

Он держал в руках какой-то свёрток. Причём держал его бережно, стараясь не опрокинуть. При виде него, девушка почему-то почувствовала страх, будто сейчас должно было произойти что-то невиданное.

Мальчик остановился от неё в трёх шагах, и глаза его замерцали в темноте.

— Смотри, что я тебе принёс, — сообщил он, медленно протягивая свёрток к дрожащим девичьим рукам.

— Что это? — спросила недоверчиво Френсис, подходя к мальчику ближе.

— О-о, это маленький сюрприз, — прошептал Посланник, улыбаясь широко и коварно. — Он тебе понравится.

Вдруг сверток зашевелился, и Френсис услышала детский плач. Она почувствовала, как по спине пробежались мурашки.

— Тс-с, не хнычь, не хнычь, — мальчик прижал сверток к своей худой груди. Однако взгляд его — всё такой же хищный и узкий — всё ещё был устремлён в сторону Бонфуа. — Она рядом. Она тебя покормит.

— Это ребенок…

— Тихо, тихо, — Посланник погладил плачущий свёрток рукой. — Всё хорошо.

— Это ведь ребенок! — Френсис указала на Посланника дрожащим пальцем. — Чей он? У кого ты его забрал?

— Ни у кого, — пожал плечами призрак. — Он наш.

Френсис глубоко задышала. Она понимала, что хочет поскорее проснуться. Она увидела, как из хлопчатой ткани высунулась маленькая младенческая ручка, покрытая красной чешуйкой, с наточенными, черными коготками на каждом малюсеньком пальчике. Визг младенца болезненно бил по ушам.

— Это… это не мой ребенок, — заявила Френсис, отстраняясь от Посланника всё дальше и дальше. – Нет! Он не мой!

В следующий миг исчезло всё: исчез маленький Посланник, исчезло уродливое дитя, исчез и его пронзительный визг. Френсис снова оказалась одна, на корабле, взмыленная и испуганная до мелкой дрожи.

***

К счастью, Френсис прекрасно знала, что такое вынашивание ребёнка. О таких важных тонкостях ей поведали служанки, так как отец сам мало что смыслил в женских проблемах. Даже когда умерла его жена, он предпочитал не корить себя в излишне холодном отношении к супруге, а благополучно свалить все беды на волю Господа. Прислуга же оказалась куда более осмотрительней своего глупого и равнодушного хозяина. Когда у единственной дочери мсье Бонфуа впервые обнаружились на панталонах капли крови, женщины не растерялись и сразу поведали девочке о некоторых сложных свойствах девичьего тела. Умение говорить мягко и доступно помогло Френсис не растеряться и не испугаться. Она сидела на плетёной корзине с грязным бельём и понимающе кивала головой, когда пожилые дамы жестикуляцией и простыми словами рассказывали ей о женском созревании. К тому же, капельки крови не причиняли ей боли, хотя и выглядели немножко пугающе, напоминая те алые пятна, которые обычно появлялись на платочках у престарелых людей, когда их грудь разрывало от сильного кашля.

Чуть позднее Френсис захотела узнать больше. Её очень волновали детали зачатия ребёнка, а также признаки, по которым чаще всего можно было выявить у женщины раннюю беременность. Не только любопытство влекло юную француженку к этим таинствам, но а также появление поклонников, привлечённых её красотой и свежестью. Предаваясь всяческим любовным утехам, периодически увлекаясь экспериментами и прочим шалостям, Френсис очень сильно боялась, что когда-нибудь её живот обретёт круглую форму.

Одна старая повариха варила ей старинное снадобье, которое, как она свято утверждала, поможет Френсис миновать нежеланное зачатие. И Френсис честно пила его как перед встречей со своими любовниками, так и после них. Она опасалась последствий и гнева отца. А когда повариха ушла из их дома, Френсис научилась добывать травы и варить лекарство сама, ведь на самом деле в этом маленьком колдовстве всё было достаточно просто и доступно.

Но сейчас… сейчас у Френсис не было под рукой необходимого лекарства и даже ингредиентов, из которых бы она смогла сварить себе варево. О том, что она была беременна, Бонфуа даже не сомневалась, особенно после того, когда ей приснился такой ужасный сон. Извлечь из себя дитя было тоже достаточно сложно и опасно — всяческие попытки и манёвры с ножом закончились бы большой потерей крови.

С другой стороны — она не чувствовала большого страха родить дитя. На самом деле она боялась увидеть гнев Посланника.

Самое неприятное во всей этой ситуации заключалось в том, что у Френсис даже не было времени обдумать случившееся, придумать себе нормальную речь, с которой она должна была поведать Посланнику о своём сюрпризе. Ведь через час, если не меньше, их корабль должен был причалить на остров, а там... лишь боги знали, что же ожидало их на суше.

«Надо действовать сейчас», - твёрдо заявила Френсис и, сжав кулаки, направилась в каюту. Каждый шаг ей давался с трудом, словно к её ногам были привязаны мешки с камнями. В голове билось желание развернуться и убежать.

Ну уж нет!

Нужно было сказать Посланнику правду и плевать, каким будет его ответ! Френсис зашагала бодрее. Уже находясь на ступеньках, она обратила внимание на свой живот. Нет, конечно, он совершенно не изменился за пару дней и не будет меняться ещё какое-то время. Месяца два, три… но что же будет потом?

«Господи, Френсис, зачем ты сейчас думаешь об этом? Лучше думай о настоящем!»- рявкнула справедливая мысль, и Френсис поспешно убрала руки с живота. Всё равно её изнутри сжирал страх. Даже когда ей пришлось идти с белым флагом на пиратское судно — добровольно в пасть чудовища — она не чувствовала в себе такой боязни. И даже когда Посланник находился на волоске от смерти, лежа под её ногами, бледный, как мел, она не чувствовала в душе такой горячей бури. Все эти моменты были сущей мелочью на фоне того, что должно было случиться сейчас.

Дверь в каюту оказалась открыта. Ну, это было очевидно. Если прежде у Артура были явные основания запираться от внешнего мира, то сейчас, когда скрывать уже было нечего, он не видел больше никакого резона прятаться от посторонних глаз.

Артур был сильно занят своими рисунками, которые с каждым приходом Френсис обрастали деталями. Круги становились шире, символы повторялись, словно имели при себе какие-то магические значения. И Артур стоял в центре этих кругов, как всегда сгорбленный и почему-то угрюмый.

— Мы почти приплыли, — сообщил он. — Осталось немного. Но дальше я должен идти пешком.

Френсис попыталась понять смысл его слов, но затем поспешно вспомнила о другой проблеме.

— Я должна кое-что тебе сообщить, — начала она с отдалённого. Скорее для того, чтобы подготовить не его, а саму себя к такой шокирующей новости. — Это… это очень важно.

— Ш-ш, — Артур приложил палец к губам. — Не шуми. Не пугай удачу. Я мечтал об этом с детства. Я чувствую, как горит моя звезда. Всё сильнее и ощутимее с каждой минутой. Пульсация отдается во всём теле, как будто я — огромное, живое сердце. Честно говоря, я немного волнуюсь. Вот ты, Френсис, что ты чувствуешь, когда понимаешь, что почти добилась своего?

Френсис молчала. Она не хотела слушать его фанатичные бредни. Признаться, она была уже давно сыта ими по горло. Ей хотелось как можно скорее сообщить ему свою новость и избавиться от этого тяжкого груза, что так крепко сидел у неё в груди.

— Знаешь, о чём я жалею? — Артур не заметил её отстранённого взгляда. — Что тут нет бутылки с ромом. Я бы с удовольствием её выпил. К тому же, алкоголь приятно расслабляет тело.

— Артур…- девушка снова совершила попытку донести до пирата важную новость. — Послушай…

Но резко вздернутый палец вверх заставил её умолкнуть. Артур быстро зашагал в сторону Френсис, и когда она попыталась закричать, аккуратно заслонил её рот широкой ладонью. Девушка жалобно посмотрела в сияющие глаза мужчины. «Прочти мои мысли, умоляю, — шептал её жалобный взгляд. — Ужаснись, Посланник!»

— Френсис, — сказал пират, и уголки его бесцветных губ лукаво приподнялись. — Я наконец-то принял решение. Я… знаю, ты будешь меня осуждать, и, возможно, ты окажешься права в чём-то, но… я сделаю так, как будет лучше всем нам.

«О чём ты, чёрт возьми?»

— Я не хочу, чтобы ты пострадала, поэтому… — Посланник вдруг остановился и замешкался. Но только на секунду, потому что потом, открыв глаза, она взглянул на Френсис. — Посмотри на меня, любимая.

Это была не просьба, а скорее приказ. Френсис послушно распахнула веки, и холодный взгляд впился в её глаза, будто голодный зверь. В следующий миг по жилам вместе с кровью потекло что-то тёплое и приятное. В голове заговорил новый, бархатистый голосок. Он лелеял Френсис, убеждал, что всё будет хорошо. Он упрашивал её сдаться, и Френсис подчинилась ему практически сразу. Отдавшись воле того приятного голоса, она повисла в объятиях пирата, словно кукла. А Посланник был этому только рад. Обхватив девушку за плечи, он отволок её вглубь комнаты, где было темнее всего.

— Всё будет хорошо, Френсис, — повторял он, усаживая тело на пол и поправляя складки белой сорочки. Покончив с этим, он отошёл в сторонку и критически осмотрел своё творение. Френсис напоминала фарфоровую куколку — такой же лишенный всякого интереса взгляд, да покрытая белизной гладкая кожа.

Артур вновь приблизился к Френсис, встав перед ней на колени.

— Тебе понравится, — шепнул он ей в приоткрытые, пухлые губы и, соблазнившись ими, страстно их поцеловал. Ротик ее послушно приоткрылся, впуская в себя пирата, а голубые, стеклянные глаза продолжали с равнодушием смотреть в одну точку. Артуру было приятно проводить пальцами по этой мягкой, светлой головке, чувствовать, как волнистые волосы, подобно воде, плавно стекали по его рукам и падали обратно на грудь.

Соблазн был страшно велик. Посланник уже не помнил себя, когда вдруг начал покрывать поцелуями её нежное тело. Ему хотелось остаться с ней и любить её… любить каждую секунду прожитой жизни, но чёртова сила не давала ему покоя.

— Я скоро вернусь, — почти отчаянно прошептал он. — Ты только дождись меня. Я изменю мир, и его новый облик будет тебе по нраву. Я знаю, сейчас, находясь в плену своего тела, ты меня презираешь, но… звезда кричит во мне, я не могу поступить иначе. Прости меня.

Отпустив её голову, Артур поднялся на ноги и, сжав рукоятку от мачете, направился к двери. Голова Френсис беспечно упала на грудь, а глаза — широко раскрытые, заслонённые туманом — продолжали с холодным равнодушием сверлить пустоту. Даже когда дверь захлопнулась и погас единственный луч света, она не посмела шелохнуться.

Посланник мысленно задвинул засов с внутренней стороны каюты и гордой походкой направился к своей команде. Он не лгал насчёт звезды, ибо действительно чувствовал под кожей её сильный и властный жар. Если раньше он каким-то образом мог обуздать эту боль, то сейчас ему хотелось кричать.

Корабль продвигался к узкому бережку каменистого острова, на котором стояла треугольной формы скала — другими словами, пирамида. К затянутому облаками небу тянулось острие скалы в виде кривой сосульки. На острове царила глубокая тишина и ничто не говорило о присутствии иных существ.

— Придётся огибать, — произнёс Артур.

— А зачем? — не понял приказа Антонио. Он сидел на скамье и осторожно передвигал тяжёлыми вёслами. — Можно и здесь остановиться. Тут не так уж и много рифов.

Но почувствовав на себя желчный взгляд капитана, испанец замолк и послушно принялся грести интенсивнее, чтобы развернуть корабль и не удариться об острые края берега.

Все мысленно задавались вопросом, чего же Посланник искал в этом богом забытом месте? Скала, что возвышалась над кораблём подобно огромному наконечнику стрелы, казалось, двигалась вместе с ними. Проплыв несколько метров вдоль острова, матросы вдруг осознали, что остров не сменил своего положения.

Но больше всего их изумило появление квадратных обелисков с изображениями нелюдей. Глядя своими пустыми глазницами, они словно умоляли странников развернуться и уплыть обратно. Никто не сомневался в том, что место это было проклятым. От него веяло проклятием.

— Стоп! — Артур резко поднял руки, веля пиратам прекратить греблю. — Вот здесь! Сюда!

Он указал на арку, которая возвышалась над их кораблём. За нею виднелся чёрный вход в пещеру. Крики Посланника эхом унеслись вглубь пещеры, постепенно превратившись в тихое завывание. Кончив грести, пираты встали на край борта и перескочили на небольшой холмик, чтобы привязать швартовы к каменистому выступу. Всё шло идеально — команда действовала сплочённо, несмотря на усталость, страх, голод и явную враждебность, которую они испытывали к этому пустынному месту, полному зловещих резных узоров.

— Капитан! — позвал Посланника Джеспер. — А вода здесь не такая чёрная, как в самом океане! — старый кок стоял на самом краю бережка и с боязливым видом пытался притронуться к серебристой глади.

Вода не тянулась к людям, не пищала, не визжала, не всхлипывала и не рыдала, как голодный младенец. Казалось, что она жила своей равномерной, беззаботной жизнью. Это было так непривычно, так странно для людей, привыкших видеть в хаосе лишь сплошные опасности.

— Лучше не трогай, — приказал Посланник коку.

— Джентльмены! — обратился он уже ко всем матросам. — На этом, предполагаю, наш поход должен подойти к концу! Дальше я иду один, так как впереди может быть очень опасно! Оставайтесь здесь и… ждите.

— Чего же ждать? — не вытерпел Чарли. — Мы хотим домой, шеф! — его хриплый голос утонул в хоре других голосов.

— Не волнуйтесь, — ответил им всем Посланник. — Скоро вы окажетесь дома. Клянусь, так оно и будет!

После таких речей команда больше не бунтовала. Возможно, дело было даже не в самой клятве, а в силе, которая исходила из их капитана. Они боялись Посланника намного сильнее, чем внезапной смерти.

Когда он направился к пещере, за его спиной послышался крик. К Посланнику со всех ног, спотыкаясь о неровные камни, бежал Том.

— Капитан! Я с вами! Я хочу… — но капитан не дал ему договорить. Он уперся рукой в грудь мальчика и попытался отстранить его от себя.

— Куда это ещё ты намылился?

— Я с вами!

— Нет уж, ты никуда не пойдёшь, — криво улыбнувшись, пояснил пират. — Ты видишь эту пещеру? Я её вижу впервые и честно не знаю, что там нас может ждать.

— Но вы ведь…

— Это исключено.

Последнее было произнесено тихо, но настолько твёрдо и уверенно, что у мальчика больше не было желаний спорить с шефом.

Вернув юнгу обратно к кораблю, Артур махнул всем рукой и отправился к пещере. Правда не успел он совершить и пары шагов, как на плечо ему упала тяжёлая рука.

— Тогда я пойду с тобой.

Артур смерил Антонио недоверчивым взглядом и вскоре дал краткий, холодный ответ:

— Нет.

— Почему же? — заметив, что пират пытается вывернуться, Антонио крепче впился в его плечо, на что Посланник тихо зарычал. — Мне надоело сидеть в стороне и ничего не делать. К тому же ты явно собираешься не на бал. Там ведь опасно, не правда ли? Не зря же тут всюду развешены предупредительные знаки с монстрами.

Прежде чем дать ответ, Посланник раздражённо вырвался из цепких рук испанца.

— Возможно, ты прав, — сказал он сипло. — В этой пещере живёт нечто, что в стократ хуже обычного зла. И если твоё тело посмеет с ним соприкоснуться, тогда… — глаза англичанина сузились от удовольствия говорить страшные вещи. — Ты познаешь боль настолько сильную и беспощадную, что она ослепит тебя, лишит силы и разума. И ты... ты продолжишь жить вопреки всем этим потерям, умоляя своего Бога, чтобы тот даровал тебе быструю смерть.

— Согласен! — губы Антонио расплылись в глуповатой улыбке. — Решено! Идём в пещеру! — он потуже затянул ремень на своих портках и отправился на поиски приключений. Несколько секунд Артур пребывал в замешательстве, после чего, рыча от гнева, кинулся следом за испанцем.

— Стоять! — кричал он, чувствуя, как из-за накатывающего гнева в нём начала пробуждаться сила. — Стоять! Карьедо, чёртов ты болван!

— Давай сыграем в догонялки? — Антонио продолжал идти быстрым шагом, легко лавируя между чёрными, как уголь, камнями.- Давай, Посланник, быстрее!

Поганый испанец разошёлся не на шутку.

Оттолкнувшись ногами от земли, Посланник тремя прыжками настиг Антонио и схватил его за шкирку. Ещё секунда, и тот уже лежал на земле, удивлённо ворочая руками и ногами, будто слепой щенок, а пират грозно нависал над его телом и злобно скалил белые зубы.

— Ты. Никуда. Не. Пойдёшь.

— Ну, спасибо, — Антонио стёр с лица осевшую пыль и с обидой посмотрел на англичанина. — Знаешь, я думал всегда, что вы, англичане, обладаете этими… как их там? Джентльменскими штучками. Ты мог быть ко мне более лояльным, например.

— Что же, — Посланник вдруг совершил плавный жест рукой и быстро поклонился перед соперником. — Не изволите испить чаю с молоком? — после чего его тело вновь выпрямилось, как струна, а во взгляде зарезвились бесята. — Нравится моя лояльность? А теперь вали обратно на корабль!

Он хотел окончить их разговор на такой негативной и высокой ноте, но его желания не собирались совпадать с желаниями испанца.

— Послушай, я понимаю, что там опасно, — Карьедо медленно поднялся на ноги, продолжая опасливо наблюдать за Посланником, будто то и дело ожидая от него пинка. — Возможно, я не очень-то и хочу лезть в эту огромную чёрную дыру, но... но это мой долг, понимаешь? Я хочу быть полезным.

— Вот как? Тогда иди и охраняй моих людей. Принесёшь гораздо больше пользы, чем будешь путаться у меня под ногами, — огрызнулся на него англичанин.

— Людей твоих будет охранять моя верная помощница, а я пойду с тобой. Всё! Я всё решил!

Артур стиснул кулаки, намереваясь наброситься на Карьедо и наконец разбить его самодовольную рожу, но потом злость его поутихла, и он нехотя расправил плечи.

— Валяй, — буркнул он, обходя стороной испанца. — Только не пожалей об этом.

— Антонио, — со стороны корабля бежала Сара. Как только она оказалась рядом с Антонио, их руки соединились. Молодая Варгас никогда ещё не смотрела на своего воспитателя с подобной нежностью. — Ты… ты уверен, что так надо?

— Я? Нет, не уверен, — покачал головой мужчина. — Но я хотел бы быть в этом уверен.