***

 — Тина, а когда у тебя день рождения? — задумчиво поинтересовался Северус, когда мы отдыхали в его спальне в ночь на понедельник после очень страстного воссоединения.

 — М-м-м… он уже прошёл, — так же задумчиво ответила я, проведя рукой по плечу своего любовника. Мне нравилось следовать контурам мышц, нравилось гладить сильные руки. — Он был в начале октября… как раз в тот день, когда ты просидел со мной до рассвета. А потом, через два дня, ты дал о себе знать.

Вспомнив день нашего знакомства, я не смогла ничего с собой поделать и широко улыбнулась. Кто бы мог подумать, что всего через полгода я буду вот так лежать в его тёплых объятиях… Что этот нелюдимый и холодный человек станет для меня самым близким, не считая Лестата.

 — Но ты можешь не переживать по этому поводу, я не отмечаю свои дни рождения, — дополнила я, но, увидев выражение лица Северуса, звонко рассмеялась. — И к твоему сведению, я имею полное моральное право на это. У меня их была не одна сотня, а не всего-то тридцать шесть. Я уже отпраздновала своё.

 — Всего-то тридцать шесть?! — возмущённо повторил он, ещё крепче прижав меня к тёплой груди. — Ты так говоришь, будто мне пять лет, а не четвёртый десяток.

 — Ну, по сравнению со мной и Лестатом, ты действительно ещё очень молод, — улыбнулась я, а затем поцеловала его. — Но! Если ты всё-таки хочешь сделать мне приятно…

 — Конечно, хочу, — сразу поспешил заверить меня Северус.

 — То у тебя ещё будет такая возможность, — продолжила я, широко ему улыбнувшись. — Я уже больше сотни лет привыкла, что день рождения у меня двадцать восьмого мая. Так что можешь начинать готовиться.

 — Завтра же и начну, — серьёзно пообещал он, а я громко рассмеялась подобной решимости.

 — Вот это масштабы… 

 — Мне очень хочется отблагодарить тебя за тот чудесный праздник, что ты для меня устроила… — прошептал Северус, покрывая поцелуями мою левую щёку.

 — Буду с нетерпением ждать… — так же шёпотом ответила я, повернувшись к нему лицом и посмотрев ему в глаза, а он только обхватил большими ладонями моё лицо и продолжил целовать уже губы. И времени на разговоры в ту ночь у нас больше не было.

***

В понедельник я, несмотря на почти что полное отсутствие сна ночью, встала ни свет ни заря вместе с Северусом, ведь уже успела выспаться за предыдущие три дня лежания в больничном крыле. И у меня было настолько хорошее настроение, что я решила немного погулять перед завтраком на свежем воздухе, потому что уже как полнедели точно не была на улице. И прогулка на самом деле чудеснейшим образом подействовала на меня: моё и так прекрасное настроение улучшилось в разы. Поэтому как только я вошла в холл замка, то радостно приветствовала каждого, кто встречался мне на пути.

 — Привет, Падма, привет, Парвати! — поприветствовала я сестёр, направлявшихся в Большой зал.

 — Привет, Тина! — немного удивившись взявшейся у меня из ниоткуда радости, почти одновременно поздоровались со мной девочки.

 — Невилл, привет! — увидев своего друга, спускавшегося по лестнице, я расплылась в ещё более широкой улыбке, если это, конечно, вообще было возможно. — Сегодня такой прекрасный день!

 — Привет, Тина! — он удивлённо посмотрел на меня, тоже не вполне понимая, с чего вдруг я была такой радостной. — Ты себя хорошо чувствуешь?

 — Конечно, Невилл! — искренне заверила его я, подойдя к первым ступенькам главной лестницы. — Просто великолепно! Отдых точно пошёл мне на пользу.

 — Никогда не видел тебя такой… счастливой, — удивился Невилл, с недоверием посмотрев на меня, словно ожидая какого-то подвоха.

 — Разве это плохо? — рассмеявшись, спросила я, когда мы уже поворачивали к входу в Большой зал. Невилл не успел ничего ответить, так как в этот момент с нами поравнялся декан Слизерина, невозмутимо направлявшийся на завтрак. Увидев его, я решила пошутить немного, поэтому громко поздоровалась с ним:

 — С добрым утром, профессор Снейп! На дворе чудесная погода, не правда ли?

От неожиданности Северус завис на несколько мгновений, с абсолютно искренним недоумением глядя на меня. Затем, спустя какое-то время он, видимо, отошёл от изумления и негромко проговорил:

 — Да, может быть, — и продолжил изумлённо смотреть на меня, абсолютно не понимая, что мне вдруг стукнуло в голову.

Но я только задорно рассмеялась и, взяв Невилла, который в этот момент словно окаменел от шока, за руку, потащила его к одному из четырёх больших столов, стоявших в центре зала.

 — Тина, что ты делаешь?! — воскликнул он, всё ещё не отойдя от моей маленькой проделки, когда я села рядом с ним за столом Гриффиндора.

 — А в чём дело? — беспечно переспросила я, искренне не понимая, что же такого криминального совершила в тот момент. — Я всем сегодня желаю доброго утра. Почему бы мне не пожелать этого и профессору Снейпу?

 — Тина, что ты сделала с нашим чёрствым преподавателем Зельеварения?! — к нам подбежали изумлённые близнецы Фред и Джордж Уизли, а затем почти сразу же подошли и Гарри с Роном, Джинни и Луна с Гермионой. — Он уже минут как пять неподвижно стоит в холле перед входом в Большой зал…

Услышав это, я только громче рассмеялась, а все с крайней степенью изумления посмотрели на меня.

 — О боги! Да ничего я не сделала! — всё ещё не переставая смеяться, ответила я друзьям. — Просто пожелала ему доброго утра. И вам, кстати, всем тоже желаю того же!

 — Тина, ты ведёшь себя крайне странно! — Фред загадочно улыбнулся мне и заговорщическим тоном продолжил говорить уже шёпотом: — С тех пор, как профессор Снейп вынес тебя на руках из своего подземелья в пятницу, ты сама на себя стала непохожа…

 — Я, кстати, вообще не помню, чтобы он когда-нибудь так себя вёл… — сразу же продолжил за братом Джордж.

 — И носил кого-то на руках из студенток… — Фред наконец-то закончил предложение.

В этот момент я поняла, что это действительно выглядело немного подозрительно, так что решила перевести всё в шутку. А как всем известно, хочешь, чтобы люди тебе не поверили, — скажи им правду.

 — Знаешь, Фред, а мне так понравилось, как он нёс меня в больничное крыло! — мечтательно протянула я, а затем картинно вздохнула для пущего эффекта. — Не такой уж он мрачный и нелюдимый, если к нему хорошенько присмотреться… а его руки… такие сильные… такие…

В этот момент я сделала небольшой глоток тыквенного сока и уже хотела продолжить играть роль влюблённой школьницы, но внезапно заметила, что все ошеломлённо смотрят в точку, находившуюся прямо за моей спиной и чуть выше головы. Я замолчала на секунду, и за моей мной раздался полный ледяного спокойствия до боли знакомый голос:

 — Мисс Велль, я совсем забыл сообщить, что профессор Амбридж просила меня передать вам, чтобы вы зашли к ней в кабинет сразу после завтрака.

От осознания того, кому именно принадлежал этот голос, и что этот человек прекрасно слышал мою последнюю фразу, я поперхнулась соком и следующие две минуты судорожно пыталась откашляться, а из глаз даже потекли слёзы.

 — С вами всё в порядке, мисс Велль? — всё так же невозмутимо поинтересовался Северус, и я осиплым голосом едва-едва смогла выдавить из себя:

 — Да, сэр.

 — Превосходно, — ледяным тоном произнёс он на прощание и направился к преподавательскому столу.

Как только зельевар отошёл на достаточное расстояние от нас, все вокруг меня разразились безудержным смехом, а я, вся покрасневшая от стыда, опустила голову на стол и не смогла произнести ни одного слова. Лишь через несколько минут, когда смех немного затих, я, всё ещё с красной физиономией, едва слышно простонала:

 — Я больше никогда не спущусь в подземелье… — и вокруг меня раздалась вторая волна смеха, ещё громче первой.

Но несмотря на то что я так опозорилась перед сокурсниками, теперь никто и подумать не мог, что мои слова могут быть правдой. И я даже готова была терпеть ради этого насмешки, которые ещё долго преследовали меня, так как об этом курьёзном случае напечатали чуть ли не в Ежедневном Пророке.

В то утро моё прекрасное настроение не смогла испортить даже Долорес Амбридж, пожелавшая после завтрака видеть меня у себя в обители гламура и розовых оттенков. Как оказалось, она была очень недовольна моей выходкой на прошлой неделе и была недовольна вдвойне, что я после неё не понесла никакого наказания, и ей даже пришлось пригласить одновременно к себе в кабинет профессора Флитвика, чтобы окончательно убедиться, что мой декан не собирается назначать штрафные санкции.

В общем, можно сказать, что после посещения её кабинета моё счастье достигло абсолютного предела. По крайней мере, мне так казалось, пока я не получила на Заклинаниях, которые начались после посещения кабинета Амбридж, маленькую записку, которая незаметно прошмыгнула среди парт и опустилась на краешек моего стола.

Второй этаж, кабинет 201, сразу после занятия.

С.С. 

Я улыбнулась и немного озадачилась, зачем Северусу понадобилось видеть меня среди бела дня, но решила всё же сходить на место встречи и узнать всё из первых уст. Сразу же после занятия я бегом направилась на второй этаж и, проходя очередной поворот, вдруг ощутила, что кто-то резко схватил меня за руку и увлёк в потайной лаз.

 — Северус! — я сразу узнала ставшие такими родными руки и крепко обняла человека, который стоял передо мной в почти что кромешной тьме небольшого потайного хода, спрятанного за одним из гобеленов.

 — Тина, что это было с утра?! — удивлённо посмотрев на меня, спросил Северус, а я только крепче прижалась к нему и страстно поцеловала. Когда я немного отстранилась от него, он уже шёпотом добавил: — Неужели тебе не хватило сегодняшней ночи?

 — Нет, не хватило, — со смехом ответила я, и Северусу пришлось снова поцеловать меня, чтобы никто нас не услышал.

 — Тина, ты пьяна? — он с недоверием посмотрел мне в глаза, пытаясь определить степень моей трезвости, но я широко улыбнулась ему и прошептала:

 — Да, — я снова поцеловала профессора в чёрном строгом костюме, а потом тихо проговорила над самым его ухом: — Я пьяна твоей любовью. Она ударила мне в голову даже сильнее огневиски. Я счастлива, Северус. Абсолютно. Бесконечно. Полностью.

 — Я тоже, Тина… я тоже… — на мгновение забывшись, он стал неистово покрывать моё лицо поцелуями, а затем, опомнившись, молящим тоном попросил: — Тина, пожалуйста, возьми себя в руки… Ещё немного, и я сбегу из замка с тобой на руках.

 — Заманчивое предложение, профессор Снейп… — кокетливо ответила я, широко улыбнувшись его словам. — Не беспокойся, все восприняли мои слова за завтраком как очень удачную шутку. Разоблачение теперь нам точно не грозит. Только оставайся таким же невозмутимым, хорошо?

 — С каждым днём делать это всё труднее, Тина… — прошептал Северус и, вновь поцеловав, произнёс на прощание: — Иди на занятия, и очень прошу тебя, не впутайся по дороге ни в какую историю, договорились?

 — Я постараюсь, честное слово, — я крепко сжала его тёплую ладонь и, улыбнувшись, выскользнула из тёмного прохода на белый свет.

И в этот же момент нос к носу столкнулась с Эдрианом Пьюси.

 — Велль, что это с тобой сегодня? — не ожидав увидеть меня здесь, Пьюси приобнял меня и попытался прижать ближе к себе, но я ловко выпуталась из его объятий и отошла на достаточную дистанцию.

 — Держи себя в руках, Пьюси, — рассмеявшись, пригрозила я.

 — Слушай, у меня сегодня не получится встретиться с тобой… — немного расстроенно начал говорить он, но я сразу же перебила его смехом, догадавшись, почему именно у него не получится это сделать.

 — Какая жалость, а мне так хотелось! — наигранно воскликнула я и снова рассмеялась.

 — Правда? — с надеждой переспросил Пьюси, но я так выразительно на него посмотрела, что он просто не мог не догадаться, что это был сарказм.

 — Эдриан, у меня сегодня слишком хорошее настроение, чтобы думать над твоим желанием, так что наберись терпения… — весело проговорила я, собираясь уже уходить на Нумерологию.

 — Эй, а как же наше свидание, Велль? — нагло усмехнувшись, мой «поклонник» всё-таки догнал меня и преградил дорогу.

 — Терпение, Пьюси, терпение… — я опять кокетливо поправила ему зелёный в серебристую полоску галстук, причём старалась делать это максимально медленно, чтобы как можно больше учащихся успело заметить, как мы сладко воркуем. — И ты получишь ответы на все вопросы. Я тебе обещаю.

Прошептав последние слова ему на ухо, я опять рассмеялась и побежала на занятие, так как уже и сама была немного шокирована тем количеством переделок, в которые успела ввязаться за это утро.

Подобное настроение сохранялось у меня несколько недель и никак не хотело уходить. Я действительно была наконец-то просто счастлива, могла быть самой собой. И каждый, кто хоть раз увидел меня за эти дни, мог отметить, что я буквально светилась. Светилась от счастья. И мои старания в тот самый понедельник не пропали даром: те случайные зрители, кто видел наш небольшой диалог с Пьюси, смогли сложить дважды два, и уже практически через час по всему Хогвартсу гуляла новость, что самый красивый парень школы встречается со взбалмошной мной. И, надо сказать, от этих слухов Пьюси тоже светился, что было абсолютно мне на руку.

Всё это время я старалась держать слизеринца на достаточном расстоянии, чтобы у него не было возможности зайти дальше границ приличия, но одновременно с этим я всё же старалась, чтобы интерес Пьюси ко мне постоянно поддерживался на необходимом уровне. Про своё желание я пока благоразумно молчала, ведь если бы я его применила, а я уже продумала до мелочей всю свою маленькую месть, то наш «роман» тут же распался бы, и Северус опять оказался бы под угрозой разоблачения. А этого я не хотела ни в коем случае. Так что каждый из нас играл свою роль в этом маленьком фарсе, и, в принципе, все были довольны сложившейся обстановкой.

***

Как же я был счастлив тогда, в середине той безумно холодной зимы. Да, это было действительно так, и я никак не мог поверить, что такое случилось именно со мной. После того как Тина поправилась, она словно светилась от радости, светилась от счастья. И согревала меня своим светом. Каждый раз, когда я оставался один и был уверен, что меня никто не видит, на моём лице неизбежно расцветала довольная улыбка. Не проходило и пяти минут, чтобы я хоть раз не подумал о ней. О моём радостном и нежном Солнце, которое так неожиданно появилось в моей жизни.

И даже несмотря на то, что у меня было достаточно работы в качестве преподавателя, и я не забывал про свои обязанности в роли Пожирателя Смерти и шпиона Дамблдора, я всё же старался максимально освободить вечера, чтобы проводить всё свободное время рядом с Тиной. Я наслаждался тем, как беззаботно она лежала на моём столе в кабинете и рассказывала мне, занятому проверкой домашних заданий, о последних событиях в школе. Я наслаждался теплом её тела ночью, ведь оно снова стало такой же температуры, как до того случая в конце зимних каникул. Я наслаждался её нежностью, её близостью.

Но вот что меня крайне удивляло, так это количество всяких недоразумений, постоянно преследовавших Тину буквально по пятам. Я ещё не успел отойти от её выходки в середине января, когда она умудрилась не в совсем трезвом состоянии залезть в ледяную воду Чёрного озера, как Тина вычудила новую спустя всего только три дня после первой. Когда она радостно поздоровалась со мной в холле, полном учащихся, у меня даже пропал дар речи. По крайней мере, я так думал, потому что окончательно он пропал немного позже, когда я услышал, что она говорила своим друзьям про нас.

Вот уж действительно взбалмошная и непредсказуемая девчонка! Но она с такой искренностью об этом говорила, что никто ей не поверил. Видимо, на это и был сделан расчёт. Хотя на тот момент я очень сомневался, что у неё в голове были хоть какие-то расчёты. Вся противоречивость её характера складывалась из того, что после проведённых вместе каникул Тина казалась мне очень серьёзным и ответственным человеком, особенно после того, как я увидел её уверенность и невозмутимость в операционном зале. Но сейчас у меня было ощущение, что в Хогвартсе она жила только одним днём, абсолютно не заботясь о последствиях своих поступков. И это обстоятельство крайне удивляло меня. Я бы даже мог сказать, что немного завидовал ей в этом плане, ведь всю жизнь мне приходилось просчитывать все свои действия на пять ходов вперёд.

Хотя в глубине души я подозревал, что именно от этой её внезапно появившейся недальновидности и исходило большинство недоразумений, в которые Тина встревала, было забавно наблюдать, как она старалась выпутаться из этих историй. Тина моментально придумывала один «гениальный» план за другим, но в итоге от её действий проблем чаще становилось гораздо больше, чем было в начале. И самым поразительным обстоятельством было то, с каким неисчерпаемым оптимизмом она смотрела на всё это. Как Тина говорила мне со своей незабываемой улыбкой после очередной неудачи: «Всё это — полезный жизненный опыт, Северус».

Полезный жизненный опыт… Да, Тина обладала редкостным талантом даже в самой глупой ситуации выглядеть, словно всё изначально так и задумывалось, по-другому быть не могло и она крайне довольна получившимся результатом, хотя я же прекрасно видел, что это далеко не соответствовало действительности. Именно непосредственность Тины, её искренность, неиссякаемый оптимизм и желание помочь любому нуждавшемуся делало её такой… живой. Такой красивой. Привлекательной. И не только для меня.

А я ведь уже практически смирился с тем, что Долгопупс почти что постоянно вился вокруг моей девушки, во всяком случае, я видел, что она действительно относится к нему как к другу, не более. Но тут вмешался Эдриан Пьюси. А я всё ж таки хорошо относился к этому парню, у него на самом деле был незаурядный ум, и если он ещё использовал его по назначению хотя бы иногда, то добился бы многого.

Но добиваться Пьюси решил сердца той, что уже принадлежала мне, а этого я никак допустить не мог. И хотя Тина и была нескончаемо рада, что теперь про них ходили вполне недвусмысленные слухи, сама порой ещё и подливала масла в огонь, когда их периодически видели вместе мило воркующими, все вечера студент моего факультета занимался крайне муторной и сложной работой, которую я постоянно ему добавлял, и у него совсем не оставалось времени и сил на ночные свидания. Я прекрасно знал, что Пьюси собирался быть целителем в больнице святого Мунго, и мой подопечный тоже понимал, что без отличных результатов на экзамене по моему предмету ему будет очень тяжело осуществить задуманное. Поэтому, когда я задавал ему более сложные и объёмные задания для подготовки к занятиям, он только послушно кивал в ответ. Да, Тина была права, моя воспитательная работа была крайне эффективна.

В один из вечеров, когда Тина мечтательно лежала на спине на так любимом ею моём рабочем столе, а я, откинувшись на спинку стула, проверял на весу очередной бред, что понаписал третий курс, вдруг, задумавшись, поинтересовался у неё:

 — Тина, а почему ты не пошла преподавать в Хогвартс?

 — А зачем мне это нужно? — задумчиво задала она встречный вопрос, не отрывая взгляда от учебника для третьего курса, который пыталась удержать пальцами одной руки и в который я иногда заглядывал, чтобы убедиться, что ту ерунду, что порой пишут мне студенты, они точно придумали сами, а не взяли из книги.

 — Если бы ты была преподавателем, то нам было бы проще в плане наших отношений… — пояснил я свою мысль, скользя глазами по строчкам в пергаменте.

Тина усмехнулась и выразительно посмотрела на меня, а я только спокойно улыбнулся в ответ, на секунду оторвавшись от работы.

 — А что, в Хогвартсе разрешены романы между преподавателями? — с иронией в голосе поинтересовалась она, вернувшись к своему прежнему занятию.

 — М-м-м… на моей памяти их не было вообще. Но я думаю, что осуждаются они гораздо менее сильно, чем между преподавателем и студенткой, — невозмутимо заметив я, почти закончив проверять пергамент.

 — Северус, давай размышлять логически, — рассмеявшись моему комментарию, предложила Тина, но я сразу её перебил:

 — Начало мне определённо нравится…

 — Вот что ты за человек, Северус?! — ещё больше рассмеявшись, она выронила учебник из правой руки, но сразу ловко поймала его левой. Улыбка на моём лице стала только шире, а моя «ученица» тем временем продолжила развивать свою мысль: — Вот смотри, возьмём, к примеру, тебя. Каждый день ты готовишься к занятиям, проводишь их, задаёшь домашние задания, тестовый контроль, итоговые контрольные, проверяешь их почти все вечера, пытаешься вложить в наши дурные головы хоть какую-то полезную информацию и переживаешь, что её почти не останется к итоговым экзаменам, и все твои труды пойдут насмарку. Я ничего не забыла?

 — Ты забыла, что я ещё декан одного из факультетов и веду тщательную воспитательную работу с подростками… — с улыбкой напомнил я, взяв на проверку новый пергамент.

 — Действительно, как же я могла? — наигранно спросила она, повернув голову в мою сторону. — Так вот. Это с одной стороны. А теперь посмотри на меня: я каждый день могу сидеть на парах, даже не подозревая о теме занятия, могу делать домашнюю работу чисто на отвали, могу вообще её не делать и невинно хлопать глазками, когда с меня её спрашивают. А всё свободное время я трачу на наши проделки с близнецами по поводу безумной Амбридж, на беседы с Луной и Невиллом, на пробежки вокруг замка, на приятное времяпрепровождение с тобой, наконец. И я могу абсолютно точно не переживать по поводу экзаменов, ведь мне всё равно их не сдать…

 — Ты не собираешься оставаться в Хогвартсе ещё на один год? — снова оторвавшись от своего занятия, я внимательно посмотрел на Тину.

 — Северус, ну кто меня возьмёт с нулями за все предметы, в которых кроме теории нужно применять ещё и практику?

 — Тина, я готов взять тебя к себе на дальнейшее обучение даже с троллем за СОВ, — серьёзно заявил я, а она звонко рассмеялась, услышав это.

 — Хорошо, — с улыбкой согласилась Тина. — Зельеварение. Что ещё?

 — Нумерология? Магловедение? Прорицания? История магии? Астрономия? — я начал перечислять все предметы, на которых не требовалось применения магии. — Уход за магическими существами? Травология?

 — Да уж, тебе не кажется, что это очень странный набор предметов для дальнейшего изучения? Профессор Флитвик уже вызывал меня на разговор по поводу тех экзаменов, что я планирую сдавать и кем вообще хочу быть, но я как-то смогла тогда избежать конкретики, не говорить же мне ему, что у меня уже есть профильное образование и учёная степень… И тебе не кажется, что с таким набором предметов кто-то что-то заподозрит?

 — Тина, а когда тебя волновало мнение окружающих? — удивлённо переспросил я, понимая, что она действительно не планировала больше одного года учёбы здесь.

 — А вы хорошо меня изучили, профессор Снейп! — рассмеялась Тина в ответ, а затем пристально посмотрела мне в глаза. — Ты правда хочешь, чтобы я осталась на шестой курс?

 — Да, я очень этого хочу, — честно признался я.

 — Тогда я ещё хорошенько подумаю над этим, — улыбнувшись, пообещала она, и тяжесть с моего сердца немного спала. — Знаешь, мне и самой нравится находиться здесь, в Хогвартсе. Пожалуй, ты прав, и я действительно могу попытаться сдать нужные экзамены. Но думать об этом я начну точно не раньше июня…

 — Тина, в последнее время мне очень не нравится твоя легкомысленность, — немного раздражённо заметил я, пытаясь донести до неё всё, что накопилось у меня за время её последних выходок. — Когда я учился на пятом курсе, а потом и на седьмом, я начинал готовиться к экзаменам чуть ли не с сентября…

 — Почему-то я нисколько не сомневаюсь в этом… — мечтательно протянула Тина, запрокинув голову вверх и рассматривая потолок, а потом резко выпрямилась и, развернувшись ко мне, переспросила, будто только сейчас осознала весь смысл моих слов: — Легкомысленность?

 — Да, — я перечеркнул два последних предложения в работе и, отложив пергамент, внимательно посмотрел на неё. — Все эти шалости, проделки… Ты была такой серьёзной на каникулах, такой… взрослой, а сейчас… Я даже не знаю, что мне ожидать от тебя завтра.

 — Серьёзной? — возмущённо повторила Тина. — Взрослой? Северус, не забывай, пожалуйста, что у меня три высших образования, я защитила доктора медицинских наук дважды и преподавала на кафедре нейрохирургии суммарно двадцать один год, то есть на шесть лет больше тебя! И это не считая двадцати четырёх лет постоянных операций.

В этот момент она впервые смотрела на меня с гневом, и я, изумившись тому, как моментально девушка-студентка превратилась во взрослую и самоуверенную женщину, удивлённо спросил:

 — Но почему ты тогда ведёшь себя как неугомонный подросток, Тина?

 — Да потому что мне это нравится, Северус! — она пододвинулась на край стола прямо напротив меня и наклонилась ближе. — Я же и сбежала сюда от всей этой серьёзности, от всей этой взрослой жизни с постоянными её проблемами. Ты думаешь, что я не понимаю, каково это, когда твои ожидания от сдачи экзаменов твоими же студентами сильно отличаются от реальных результатов этих экзаменов? Думаешь, я не знаю, каково это: до ночи проверять чьи-то работы, читать лекции, разжёвывать материал? Поверь мне, я знаю, что это такое. И я так больше не хочу. Я устала.

Тина выпрямилась и, вздохнув, продолжила свой монолог:

 — Мои студенческие годы пришлись на предвоенные годы, и не где-нибудь, а в СССР. А заключительные экзамены я сдавала под шум взрывов, когда ко мне на операционный стол несли потоком десятки человек, и я прекрасно знала, что даже половина не доживёт до завтра. Как тебе такая подготовка? А потом я долгие годы преподавала, оперировала, строила из себя «серьёзного» человека… Знаешь, каково это, когда в тринадцать лет ты вспоминаешь, что буквально убила самого дорогого тебе человека своими словами перед смертью? Каково это вообще в тринадцать лет, когда вовсю идёт беззаботное детство, вспомнить, что ты безжалостная убийца, и тебе никогда не смыть с рук эту кровь?

 — Тина, прости меня… — я встал со своего места и крепко прижал её к себе. Мне стало стыдно, что я вообще мог произнести те слова о легкомысленности. Мне стало стыдно, что я, привыкнув видеть Тину такой беззаботной, совсем забыл о её ужасно тяжёлом прошлом. — Прости…

 — Знаешь, Северус, когда я, через месяц после того, как вспомнила своё прошлое, подавала документы в Мельбурнский университет для обучения на пятом курсе, то ни у кого даже мысли не возникло, что мне тринадцать, а не двадцать пять. Настолько я состарилась тогда внутри… — Тина крепко обняла меня и прижалась щекой к моему плечу. — А сейчас я впервые за очень долгое время почувствовала себя… снова молодой. Я наконец-то вспомнила, что мне всего двадцать лет, Северус, а не пятнадцать сотен. Я наконец-то почувствовала себя счастливой, впервые после того, как… как вспомнила обо всём, что натворила. Я же и веду себя, как подросток, потому что хочу им быть. Хочу почувствовать, хоть чуть-чуть, каково это: быть беззаботным, несерьёзным. Меня же фактически вырвали из этого возраста… мне нужно пережить этот период, хоть немного.

Я немного отстранился от Тины и, обхватив ладонями её лицо, посмотрел ей в глаза.

 — Ты действительно счастлива? — шёпотом уточнил я, словно боясь, что кто-то может услышать меня, хотя точно знал, что поблизости никого нет и быть не может.

 — Да, — прошептала Тина, нежно коснувшись мягкими губами моих. — Я счастлива. Безумно. И только благодаря тебе.

Услышав это, я крепко поцеловал её горячие губы. Я продолжал целовать их снова и снова, и она отвечала мне тем же.

«Я тоже счастлив, Тина, — пронеслось в голове, прежде чем страсть полностью затмила разум. — Абсолютно. И только благодаря тебе».