***

С каждым днём ко мне всё больше возвращались силы и уверенность, а особенно после той жаркой ночи со среды на четверг, когда я снова грелась в объятиях Северуса. К удивлению, в этот раз моё превращение в человека происходило гораздо быстрее, чем в предыдущий, хотя вампирской крови во мне было в несколько раз больше.

В четверг утром я с удовлетворением отметила про себя, что моя кожа снова стала похожей на обычную кожу, а не гранит или алмаз. И она действительно стала немного теплее, потому что руки моего брата вновь стали казаться мне прохладными, а не горячими, как прежде. Но вот мертвенная бледность, похоже, останется со мной ещё надолго. «Ладно, пожалуй, я это как-нибудь переживу…»

И меня немного раздражало, что вот уже два дня любой посетитель лазарета считал нужным рассказать мне последнюю новость, а именно, что профессор Снейп вдруг ни с того ни с сего подобрел. И к пятнадцатой такой новости это начало порядком раздражать. Про себя я решила, что Северус довольно взрослый человек, чтобы осознавать последствия своих поступков, и если он считал такое своё поведение приемлемым, то пусть делает что хочет. «Но вот я-то тут при чём?!» — хотелось спросить каждого, кто с такой энергией рассказывал о преподавателе Зельеварения.

К счастью, мне хватило накопленной житейской мудрости, чтобы просто мило улыбаться и на десятый, и на двадцатый, и на тридцатый раз. И мне наконец-то хватило мудрости скорректировать своё поведение и теперь внимательнее следить за словами и поступками. «Какой же хороший урок вы мне преподали, профессор Снейп!» — усмехнулась я про себя, действительно осознав, как же глупо вела себя до этого.

В пятницу вечером я выпросилась у мадам Помфри немного прогуляться по замку и в кои-то веки поужинать со всеми остальными учащимися в Большом зале. И целительница, видя, что я больше не падала в обмороки и практически не отклонялась в стороны при быстрой ходьбе, благосклонно отпустила меня с условием, что ночевать я всё равно приду в больничное крыло. Я была очень рада такой возможности свободного и самостоятельного передвижения, что не придумала ничего лучше, чем спуститься перед ужином в подземелье, причём абсолютно не скрываясь и не прячась. Мне тогда подумалось, что раз уж весь замок и так знал, что у профессора Снейпа резко прибавилось доброты, то это будет выглядеть абсолютно нормально, ведь именно Северус всё это время пытался «излечить» меня от невероятно сильного проклятия.

Я нашла его в учебной комнате, в которой обычно проходили занятия. Северус сосредоточенно изучал какую-то ветхую книгу, сидя за преподавательским столом в накинутом на плечи расстёгнутом чёрном пиджаке, а на соседнем столе на небольшом огне кипело нечто с забавными спиральками пара.

 — Северус, что это такое? — с любопытством спросила я, указав на небольшой котёл, в котором булькало странного цвета зелье с ярким перламутровым блеском.

 — А ты как думаешь? — оторвавшись от чтения, тепло улыбулся он.

 — Не знаю… — рассмеялась я в ответ, присев на край стола. — Это… зелье?

 — В наблюдательности тебе нет равных! — со смехом заметил Северус, а затем встал со своего места и встал прямо напротив меня. — Подожди минутку… ты можешь сказать, чем именно пахнет это зелье?

 — М-м-м… — немного удивившись его просьбе, я спрыгнула со стола, а затем подошла к котлу и вдохнула побольше воздуха в лёгкие, но не смогла учуять ровным счётом ничего. — Ничем. Я ничего не чувствую. Кстати, это странно, потому что все остальные зелья всегда чем-нибудь да пахли.

 — Так я и думал, — тоже подойдя к своему зелью, улыбнулся Северус и, заметив мой вопросительный взгляд, пояснил: — Это Амортенция, самое сильное любовное зелье, которое вообще существует в этом мире. Его довольно трудно приготовить, но если всё сделать правильно, то запах от него будет для каждого своим. Всё зависит от того, что больше всего любит человек. И, похоже, это магическое воздействие, поэтому ты и не можешь почувствовать его.

 — Надо же! — удивилась я, снова заглянув в котелок, а затем опять безуспешно попыталась учуять хоть что-нибудь, но не смогла. — А чем для тебя пахнет Амортенция?

 — М-м-м… я чувствую запах лилий… молочного шоколада… и запах твоих волос, — немного смутившись, ответил он, и я, широко улыбнувшись, повернулась к нему лицом и легко поцеловала в губы.

 — Зачем тебе вообще понадобилось варить его? — отстранившись немного, весело поинтересовалась я. — Меня ты таким способом точно не приворожишь, и ты это прекрасно знаешь.

 — Разумеется! — рассмеялся в ответ Северус, а затем приобнял меня за талию. — У меня даже и в мыслях не было. Тина, а ты в курсе, какое завтра число?

 — М-м-м… двенадцатое? Или подожди, пятнадцатое? Если честно, мне как-то всё равно, я за эти дни совсем потеряла счёт времени!

 — Тина, завтра четырнадцатое февраля, — Северус выразительно посмотрел на меня, но, заметив искреннее недоумение на моём лице, с тяжёлым вздохом пояснил: — День всех влюблённых.

 — Точно, совсем забыла, — рассмеялась я, приобняв его за плечи. — Северус, прости, но ты совсем не похож на человека, отмечающего этот праздник…

 — Я и не собирался его отмечать, дорогая, — тепло улыбнувшись, ответил он, присев на край своего стола и притянув меня к себе. — Но вот студенты, особенно ученицы старших курсов, точно собираются. Обычно в этот день к мадам Помфри в лазарет попадает просто безумное количество студентов, пострадавших от воздействия любовных чар. И каждый год в этот день она просит меня приготовить противоядие.

 — Но ты же сам сказал, что Амортенцию очень сложно приготовить? — недоуменно переспросила я, приобняв его за плечи и присев к нему на колено. — Думаешь, что кто-то из старшекурсниц сможет воспользоваться таким сильным зельем?

 — Нет, разумеется. За всё то время, что преподаю в Хогвартсе, я никогда не видел, чтобы кто-то был под воздействием Амортенции. Но с её помощью можно приготовить универсальное противоядие ко всем остальным, более слабым любовным зельям, а не искать нужное ко всем по отдельности.

 — Вот это да! — я восхищённо посмотрела на Северуса, осознав, как же он всё-таки беспокоится о студентах Хогвартса. И беспокоился до этого, уже под маской безразличности.

 — А что, ты хотела бы отметить его? — полюбопытствовал Северус, и я сразу скорчила недовольную рожицу.

 — Боже упаси мне такими глупостями заниматься! Я вообще очень не люблю этот день…

 — Почему? — рассмеявшись моей реакции, переспросил он, продолжая крепко обнимать меня за талию.

 — Потому что именно в этот день, ровно двести девяносто пять лет назад, Арман ушёл от меня к Лестату. Он не специально выбрал эту дату, тогда этот праздник ещё не был настолько распространён и популярен. И каждый год в этот день я получаю от Лестата букет белых роз в качестве напоминания о его маленькой мести. Ненавижу этот день!

 — Неужели все три века Лестат дарит тебе розы именно четырнадцатого февраля? — ещё больше рассмеялся Северус, поцеловав меня в щёку.

 — Представь себе! — возмущённо ответила я, повернувшись к нему лицом. — В прошлом году я уже с бешенством сожгла все до одной розы, а пепел развеяла над океаном. И вот опять… Надо будет исчезнуть из замка на целый день, чтобы братец меня не нашёл.

 — Даже не думай об этом! — Северус сразу изменился в лице и строго на меня посмотрел. — Ты же обещала мне, что не покинешь пределы Хогвартса, забыла?

 — Да-да, конечно, я помню, — печально вздохнув, согласилась я, положив голову ему на плечо. — Ладно, я как-нибудь переживу эти пять минут позора, которые меня завтра ждут. Кстати, я слышала, что Лестат уговорил Альбуса организовать завтра вечером небольшой бал в Большом зале в честь «праздника». Ты собираешься пойти туда?

 — Тина, ты же сама сказала, что я не похож на человека, празднующего День святого Валентина, — снова улыбнувшись, произнёс Северус, крепче прижав меня к себе. — А ты пойдёшь?

 — Да, но танцевать я точно не буду, — я так же тепло улыбнулась в ответ, выпрямилась и снова посмотрев ему в глаза. — Лестат попросил меня аккомпанировать ему на рояле, чтобы была романтичная живая музыка.

 — Ты умеешь играть на рояле? — удивился Северус.

 — Да, — рассмеялась я, легко поцеловав его в губы. — Правда, я уже лет сто не садилась за инструмент… Сто лет — это в прямом смысле, Северус. Но, надеюсь, руки вспомнят завтра пару вальсов.

 — Знаешь, у меня внезапно появился весьма серьёзный повод посетить это наискучнейшее мероприятие! — воскликнул он, с крайним изумлением продолжая смотреть на меня. — Мне так хочется послушать твою игру. А то ещё сто лет ждать придётся!

 — Хорошо! — ещё сильнее рассмеялась я, поцеловав его на прощание, а затем высвободилась из крепких объятий и направилась в сторону выхода из класса. — Только постарайся не смущать меня завтра своим повышенным вниманием к моему исполнению вальсов! Я играю далеко не так хорошо, как Лестат.

 — Договорились! — услышала я в ответ бархатный баритон, прежде чем захлопнула за собой дверь.

Несмотря на то что до отбоя было ещё далеко, коридоры подземелья были абсолютно пустынны. «Наверное, я заболталась с Северусом, и ужин уже давно начался», — пронеслось в голове, и я ускорила шаг, чтобы всё-таки успеть хоть чем-то перекусить.

Быстро добежав до основной лестницы, ведущей в подземелье, я пробежалась вверх по ступенькам и нос к носу столкнулась в холле с Невиллом, тоже спешившему на ужин.

 — Тина! — удивлённо воскликнул он, сделав от неожиданности шаг назад. — Что ты здесь делаешь?

 — Тороплюсь на ужин! — рассмеялась я, совсем не ожидая встретить здесь своего друга, а затем быстрым шагом направилась в сторону обеденного зала. — Когда он, кстати, начался? Я не слышала звона колокола…

 — Минут десять назад, — торопливо сказал Невилл, когда мы уже вместе подходили к огромным дверям Большого зала. — Тебя уже отпустили из больничного крыла?

 — Почти, — согласилась я, остановившись непосредственно у входа в зал. — В понедельник я снова буду на занятиях.

 — Здорово! — искренне обрадовался он, а потом озадаченно спросил: — А что ты делала в подземелье-то?

 — Мне нужно было показаться профессору Снейпу, ведь без его разрешения мне больничное крыло не покинуть, — я решила, что было глупо скрывать от Невилла, от кого я только что вышла.

 — Понятно… Знаешь, я так рад, что он нашёл способ тебя вылечить! Мы тогда очень сильно испугались за тебя!

 — Да, конечно, я понимаю, — я внимательно посмотрела ему в глаза, потому как мы уже несколько минут стояли у входа, но Невилл настойчиво тянул время.

 — Тина… — поняв, что я раскусила его намерения, он неуверенно поинтересовался: — А ты собираешься завтра на бал вечером?

 — Собираюсь, — уклончиво ответила я, уже заранее зная, какой вопрос за этим последует.

 — А ты не хочешь пойти завтра со мной? — на одном дыхании выпалил Невилл, но я лишь виновато улыбнулась и тихо пояснила:

 — Невилл, я не собираюсь танцевать завтра, — я сразу же заметила, как эта новость расстроила его. — Лестат попросил меня сыграть несколько вальсов на рояле, и всё. Ты же видел, что со мной было всего несколько дней назад. Неужели ты считаешь, что я смогу весь вечер танцевать?

 — Да, прости, я забыл, — согласился Невилл, почесав затылок. — Просто ты тогда так хорошо танцевала с профессором Снейпом…

 — Невилл! — рассмеялась я, представив, как всё это выглядело со стороны. — Тебе не кажется, что дело было в профессоре Снейпе, а не во мне? Я не смогу так уверенно двигаться сама…

 — Ясно, — улыбнулся он, видимо, поняв, что я действительно была права. — Тогда до завтра, Тина!

 — До завтра, Невилл! — попрощалась я с ним, и мы, войдя в зал, направились каждый к своему столу.

Когда мои друзья с Когтеврана заметили меня, то оживлённо начали приветствовать, радостно интересуясь моим самочувствием и тем, когда я смогу вернуться в их дружные строи. Я, сев рядом с Луной, у которой тоже было весьма весёлое настроение, принялась отвечать каждому и старалась поддерживать непринуждённую беседу весь вечер. И к концу его я порядком устала от такого количества разговоров, что была даже рада вернуться не в гостиную своего факультета, а в больничное крыло.

И я уже собралась направиться туда, как только директор и большинство преподавателей покинули помещение, но меня вдруг окрикнул знакомый голос:

 — Эй, Велль! Как самочувствие? — Эдриан Пьюси в своей неизменной зелёной мантии с таким же зелёным с серебристым галстуком подошёл ко мне поближе и, широко улыбаясь, ждал от меня ответа.

 — Знаешь, Пьюси, ты бы мог раньше поинтересоваться этим вопросом, например, когда я ещё лежала в лазарете, а не когда уже почти поправилась… — самодовольно ответила я, наклонив голову немного в сторону.

 — Я не мог прийти туда, и ты прекрасно знаешь почему, — он выразительно посмотрел на меня и, наклонившись ко мне, едва слышно прошептал: — Профессор Снейп не отходил от твоей кровати ни на шаг, тем более что он как-то узнал, что я тогда приходил к тебе…

 — А ты, значит, боишься его? — так же шёпотом спросила я и звонко рассмеялась.

 — Я бы не хотел портить с ним отношения, особенно перед самым выпуском… — немного раздражённо пояснил Пьюси, а потом более громко добавил: — Так, это всё неважно. Слушай, ты собираешься завтра на бал в честь Дня святого Валентина?

 — Собираюсь, — кокетливо ответила я и, увидев, как мой «поклонник» уже собрался задать тот самый вопрос, сразу же сказала: — Эдриан, я не танцую.

 — Как, совсем? — было видно, что он искренне удивился моему отказу. — А как же тот раз, когда профессор Снейп?..

 — Эдриан! — рассмеялась я, осознав, что вся школа уже несколько раз промусолила эту шалость Северуса. — Вот если профессор Снейп вдруг пригласит меня завтра, то я с радостью соглашусь, поскольку он прекрасно знает, насколько я неуклюжа, и готов смириться с этим. А ты должен радоваться, что не знаешь этого! И не узнаешь…

 — Велль, к твоему сведению, я тоже весьма неплохо танцую! — гордый слизеринец явно не собирался сдаваться, но мне уже порядком надоела его настойчивость.

 — Пьюси, я иду на завтрашний бал исключительно по просьбе моего любимого брата и исключительно для того, чтобы сыграть на рояле. Я не собираюсь ни с кем танцевать! — насмешливо прояснила я и, направившись к выходу, кинула: — До встречи, Пьюси!

 — До встречи, Велль! — крикнул он вслед, когда я уже дошла до самых дверей.

«Надо же, сколько внимания к моей скромной персоне!» — усмехнулась я про себя, направляясь в лазарет и уже сейчас осознавая, насколько трудным будет завтрашний день. И я, как всегда, была права.

***

Да, Северус как всегда не ошибся: с самого утра в субботу началось какое-то невообразимое безумие. Не успела я прошмыгнуть в больничное крыло на рассвете, ещё до того, как мадам Помфри проснулась, и прилечь на полчасика, как в лазарет привели первую жертву жестокой силы любви.

К счастью, Северус уже поздно вечером закончил готовить универсальное противоядие от всевозможных вариантов любовных зелий, поэтому целительнице не составило особого труда привести беднягу, а им оказался шестикурсник с Гриффиндора, в чувства, а именно в собственные, а не навязанные извне. И уже догадавшись, что поспать здесь мне точно сегодня не дадут, я всё-таки отпросилась пойти к себе в спальню на целый день до самого отбоя. И я действительно проспала несколько часов, до половины двенадцатого, а потом с небольшим страхом направилась в кабинет своего декана, который пригласил меня к себе ещё в среду.

 — Присаживайтесь, мисс Велль, — добродушно предложил профессор Флитвик, указывая на мягкий стул рядом со своим рабочим столом. Профессор МакГонагалл, как и обещала, тоже присутствовала на этой встрече, стоя за спиной своего коллеги.

 — Мисс Велль, для начала я бы хотел поговорить с вами насчёт вашего дальнейшего обучения. Вы единственная со всего пятого курса не заполнили документ о тех предметах, которые вы бы хотели изучать в дальнейшем. Не могли бы вы сейчас продиктовать их?

 — Эм… — растерянно протянула я, а потом вспомнила, что мне говорил по этому поводу Северус, и начала перечислять: — Зельеварение.

 — Так. Дальше, — отметив в пергаменте нужное слово, попросил профессор Флитвик.

 — История Магии. Нумерология. Прорицания. Уход за магическими существами. Астрономия. Травология. Магловедение.

 — Всё? — удивлённо уточнил он, и я быстро кивнула. — Довольно странный набор предметов… Кем вы планируете быть, мисс Велль, по окончании обучения в Хогвартсе?

 — Хорошим человеком? — попыталась пошутить я, и мой декан тепло улыбнулся, а вот профессор МакГонагалл только поджала тонкие губы.

 — Мисс Велль, от того, какие предметы вы сейчас выберете, зависит всё ваше дальнейшее будущее. Так что я бы на вашем месте относилась к этому серьёзнее, — строго произнесла она, и моё хорошее настроение сразу куда-то улетучилось.

 — Я пока ещё не определилась с будущей профессией, профессор, — безразлично ответила я, горя искренним желанием побыстрее уйти из этого кабинета.

 — Мисс Велль, когда вы наконец определитесь, будет поздно что-либо менять!

 — Я постараюсь избежать этой ситуации, профессор МакГонагалл, — невозмутимо произнесла я и перевела взгляд на профессора Флитвика, показывая этим, что больше не хочу разговаривать на эту тему. — Это всё, что вы хотели мне сказать, сэр?

 — Нет, мисс Велль, — неуверенно проговорил он, видимо, почувствовав тот холод, что возник между мной и Минервой МакГонагалл. — Мисс Велль, вы не можете не понимать, насколько сильно вы напугали нас в прошлую пятницу… Поэтому мы совместно с профессором Дамблдором решили, что вам не следует больше посещать в этом году Хогсмид и отходить далеко за пределы территории школы в качестве своеобразного наказания. И мы попросили вашего брата основательно поговорить с вами по поводу вашего поведения в школе. Я надеюсь, вы со мной согласны?

 — Да, сэр, — вежливо проговорила я, а про себя усмехнулась: «Как же, рискнёт Лестат говорить со мной на эту тему!»

 — Чудесно! — воскликнул профессор Флитвик, убрав пергамент, который только что заполнил на моих глазах, в ящик своего стола. — Я рад, что мы с вами достигли понимания! Вы можете идти, мисс Велль.

Я быстро встала со своего места и поспешила покинуть кабинет под полный льда взгляд декана Гриффиндора. Уже закрыв за собой дверь, я облегчённо выдохнула и отправилась обратно в свою спальню набираться сил перед предстоявшим выступлением вечером.

***

Проснулась я вечером, после наступления темноты, то есть примерно часов в шесть. В спальне к тому времени уже никого не было, видимо, мои соседки начали собираться на торжество почти сразу же после обеда и, скорее всего, стояли сейчас в холле в ожидании начала бала. И первой вещью, что попалась мне на глаза, был плотный чехол, висевший на стуле рядом с моей кроватью. «Без моего дорогого братца точно не обошлось!» — промелькнуло в голове, когда я медленно поднялась с кровати и расстегнула молнию чехла. Внутри оказалось коктейльное платье из невесомого шёлка насыщенного бирюзового цвета.

«Да, с моей белоснежной кожей — самое то», — усмехнулась я, но особого выбора всё равно не было, да и не собиралась я в тот день особо долго задерживаться в Большом зале.

У меня было в запасе ещё полчаса, чтобы переодеться и прибрать непослушные длинные волосы в более или менее приличный вид. И также на своей тумбочке я обнаружила небольшую коробочку из чёрного бархата, на которой была записка:

Небольшой подарок от меня в честь праздника.

С.С. 

Я снова усмехнулась про себя, ведь ни я, ни Северус и не считали сегодняшний день за праздник, но с любопытством открыла коробочку. Внутри был небольшой кулон из невероятной чистоты сапфира пронзительного синего цвета, висевшего на цепочке из белого золота. «Как раз то, что нужно, — подумала я, увидев украшение. Видимо, Лестат заранее показал платье Северусу, и он самостоятельно подобрал к нему аксессуар. — Как же он прекрасен!»

Хотя меня немного испугала высота каблуков туфель, которые приготовил для меня братец, но я тешила себя мыслью, что всё, что от меня потребуется вечером, — это нажимать в них педаль рояля, поэтому, окончательно приведя свой внешний вид к условно приемлемому для выхода в свет, я осторожно вышла из спальни и направилась в сторону Большого зала.

По пути мне не встретилось ни одной живой души, видимо, все уже собрались в ожидании начала танцев. И все коридоры, которые я проходила в тот вечер, были украшены разных размеров сердечками всех мыслимых и немыслимых оттенков розового. «Вот почему Амбридж всё это разрешила!» — злобно подумала я, понимая, что за весь день розовый ещё больше начал меня раздражать.

Наконец, я дошла до огромных дверей Большого зала, в котором уже собрались практически все обитатели замка, живые и не очень. Тот, кто отвечал за декорирование зала, а я почему-то не сомневалась, что Лестат точно приложил к этому руку, явно превзошёл сам себя. Огромные столы исчезли из помещения, вокруг было просторно и почти всё пространство по периметру зала было заполнено вазами с белыми розами, а сверху висели большие сердца из розовых цветов, и приведения посыпали всех конфетти в форме маленьких розовых сердечек.

На часах была ровно половина седьмого, так что пришла я как раз вовремя. Аккуратно, вдоль правой стены, я прошмыгнула мимо молодёжи, одетой в праздничные мантии и нарядные платья, к чёрному лакированному роялю, стоявшему как раз на том возвышении, где раньше находился стол для преподавателей, и рядом с которым Лестат непринуждённо разговаривал с Дамблдором, тоже принарядившимся по случаю «праздника». Я подошла к ним, и братец, одетый в безупречный тёмно-синий классический костюм, выгодно подчёркивавший его фиалковые глаза, сразу же заметил меня и радостно воскликнул:

 — Тинь-Тинь, как ты вовремя! Прекрасно выглядишь! Я надеюсь, ты оценила по достоинству убранство зала?

 — Спасибо, Лестат! Разумеется! — ядовито произнесла я в ответ, поскольку прекрасно понимала, для кого были приготовлены все эти белые розы. — Добрый вечер, профессор Дамблдор!

 — Вы очаровательны, мисс Велль, — игриво произнёс тот и, слегка наклонившись, поцеловал мою руку, которую до этого взял в ладонь. — Пожалуй, мы можем начинать!

Услышав эту фразу, все присутствующие обернулись на нас троих, и я смущённо посмотрела вниз, так как очень не любила быть в центре внимания, но Лестат самоуверенно приобнял меня за талию и прошептал на ухо:

 — Улыбайся, сестрёнка, он смотрит на тебя!

Я так же смущённо подняла взгляд, посмотрела перед собой и действительно увидела стоявшего в отдалении Северуса, одетого в чёрный облегающий смокинг, идеально пошитый по его подтянутой фигуре. Он, до этого восхищённо наблюдавший за мной, тепло улыбнулся, и ко мне вернулась вся моя былая уверенность.

 — Дорогие друзья! Мы можем начать наш небольшой праздничный бал в честь Дня святого Валентина, — в полной тишине начал говорить директор школы. — И нам стоит поблагодарить милорда и миледи Д’Лионкур за организацию и проведение этого восхитительного мероприятия!

После этих слов нам с Лестатом начали горячо аплодировать, а я с грустью подумала про себя: «Ну вот, теперь вся школа узнает про мой титул, которым я так не хотела светить… И опять мне не избежать лишнего, абсолютно ненужного внимания…» Хотя было очень сомнительным то, что близнецы станут теперь называть меня вместо «Тинь-Тинь» «миледи Д’Лионкур», ведь по школе благодаря стараниям братца уже несколько дней ходило моё дурацкое прозвище, которое я так ненавидела. Затем, когда аплодисменты затихли, я направилась к мягкому чёрному пуфу, стоявшему у рояля, присела на него и, открыв крышку инструмента, быстро провела пальцами по клавишам, проверяя звучание. Убедившись, что инструмент находился в превосходном состоянии, и акустика в зале прекрасно передавала его звук, я начала играть быстрые аккорды старинного французского вальса, который первым пришёл на ум.

 — Профессор МакГонагалл, позвольте пригласить вас! — Лестат ловко спустился с возвышения, подошёл к преподавателю Трансфигурации и, протянув вперёд ладонь, склонился в изящном реверансе, приглашая её на первый танец.

Эта суровая на вид женщина в бордового цвета праздничной мантии неожиданно для окружающих кокетливо улыбнулась моему братцу и приняла приглашение. Я краем глаза заметила, как он начал кружить её по центру танцевальной площадки, а потом полностью погрузилась в мелодию, которую легко наигрывала всё это время.

Я ловко перескакивала с одного вальса на другой, делая небольшие паузы для отдыха танцевавших, во время которых старалась наигрывать спокойные и непринуждённые мелодии. И вдруг сильно пожалела, что так редко садилась до этого за инструмент, ведь мне нравилось с лёгкостью перебирать клавиши рояля. Мне нравилось слушать звучание инструмента, особенно когда от меня самой зависело его звучание. Всё это время Северус сидел за небольшим столиком, что стояли вдоль стен зала, чередуясь с вазами с цветами, и неотрывно смотрел на меня, периодически улыбаясь, когда замечал, что я мельком поднимала на него взгляд, отрываясь от чёрно-белых клавиш.

Да, в этот вечер я играла исключительно для него и старалась изо всех сил. Одна мелодия за другой то мягко струилась, то своими быстрыми аккордами заставляла танцевавших ускорять и ускорять движения, но играла я только для одного человека, который неподвижно сидел всё это время неподалёку от меня и внимательно слушал. Периодически ко мне подходили и Невилл, и Эдриан, и с надеждой смотрели на меня, но я с улыбкой мотала им головой из стороны в сторону и продолжала невозмутимо наигрывать мелодии.

Наконец, спустя десять или одиннадцать вальсов, мои руки начали постепенно уставать. Я сделала небольшую паузу, и вдруг за моей спиной раздался весёлый мелодичный голос:

 — Тинь-Тинь, я думаю, что твоим прекрасным пальчикам стоит немного отдохнуть…

И с этими словами Лестат взял мою правую руку и, резко потянув её на себя, заставил подняться со своего места и последовать за ним на паркет, где уже начинали собираться пары в ожидании следующего вальса.

 — Лестат, что ты делаешь?! — возмутилась я, так как поняла, что тот начал кружить меня по центру зала, а мои каблуки были явно не предназначены для этого. — Я сегодня совсем не собиралась танцевать!

 — Но один танец тебе всё же придётся подарить, дорогая… причём не мне, а своему спасителю! — громко, так чтобы все в зале услышали его слова, произнёс Лестат и, закружив меня, ловко оттолкнул от себя, и чьи-то сильные руки тут же поймали растерянную меня.

Братец моментально оказался за роялем и начал наигрывать ту самую колыбельную, которая звучала в новогодние каникулы, когда мы с Северусом лежали в моей спальне, окутанные вечерними сумерками. А я отчётливо услышала рядом с собой мягкий, как бархат, звучный баритон:

 — Не подарите мне танец, мисс Велль?

 — Конечно, профессор Снейп, — так же громко произнесла я в ответ, и он с лёгкостью подхватил меня и начал непринуждённо вальсировать.

Я мельком заметила удивлённый взгляд той самой шестикурсницы со Слизерина, ведь она уже видела подобную картину однажды и догадалась, с кем в тот вечер танцевал декан её факультета. Но, судя по надменному виду блондинки в чёрном приталенном платье, она никогда в жизни не призналась бы, что какая-то пятикурсница с Когтеврана, выглядевшая обычно больше как свой парень, чем как изысканная леди, может обойти её по красоте и изящности.

 — Ты сегодня так прекрасна… — донёсся до меня едва заметный шёпот, когда мы совершали очередной поворот.

 — Спасибо, — еле слышно прошептала я в ответ, крепче обхватив Северуса за плечо, так как всё ещё неуверенно себя чувствовала на такой высоты каблуках. — И спасибо за кулон. Он чудесен.

 — Не за что, — спустя минуту услышала я мягкий голос, и вот уже был сделан один большой круг на импровизированном паркете. — Ты сегодня изумительно играла. Я восхищён.

 — Северус, тебе осталось только остановиться сейчас и встать передо мной на одно колено, чтобы даже слепой понял, что между нами происходит… — растерянно прошептала я своему партнёру по танцу, всё больше понимая, что все, кто сейчас не танцевал, неотрывно следил за нашими движениями.

 — Если ты этого хочешь… — усмехнулся он и действительно чуть не остановился посреди зала, но я быстро выдохнула:

 — Нет!

Северус, всё так же продолжая непринуждённо вальсировать, немного отстранился от меня и пристально посмотрел мне в глаза, и тут я внезапно осознала, что же только что сказала ему.

 — Я не то имела в виду… — смущённо прошептала я на очередном повороте. — Давай потом поговорим на эту тему?

 — Обязательно поговорим, — серьёзно произнёс он, завершая последнее движение, и с ним же прекратила звучать и музыка, которую всё это время наигрывал Лестат.

Северус галантно поклонился мне и быстро направился прочь из зала, а я продолжала растерянно смотреть ему вслед, не в силах даже пошевелиться.

 — Что ж, уважаемые дамы и господа, это был последний вальс, и нам всем пора расходиться по своим спальням! — Альбус вновь встал в центре возвышения и произносил прощальные слова. — Надеюсь, что все чудесно провели эти несколько волшебных часов, и каждый пригласил на танец именно того человека, с кем давно хотел потанцевать. Приятной всем ночи!

Услышав напутственные слова директора Хогвартса, многие студенты, особенно старших курсов, тяжело вздохнули, но делать было нечего, и все потихоньку начали расходиться по гостиным своих факультетов. Я тоже, придя в себя, влилась в общую толпу и послушно направилась прочь из Большого зала.

Вдруг кто-то подхватил меня под руку, и рядом со мной раздался знакомый мальчишеский голос:

 — Ты же не собиралась ни с кем танцевать сегодня, Тина!

 — Прости, Невилл, — я уловила обиду в голосе своего друга, и у меня возникло чувство вины перед ним за свои слова накануне. — Это всё мой несносный братец подстроил… Я правда не собиралась танцевать сегодня.

 — Знаешь, Тина, Снейп так смотрел на тебя весь вечер… — едва слышно начал говорить Невилл, и теперь в его голосе звучала неприкрытая ревность.

 — Как? — устало переспросила я, так как уже окончательно запуталась в происходившем вокруг.

 — Не знаю… таким взглядом, словно… словно он… Словно ты принадлежишь только ему. Как будто он любит тебя больше жизни.

 — Невилл, о чём ты вообще говоришь? — растерянно спросила я, прекрасно понимая, что мне не удастся переубедить его. — Он старше меня лет на двадцать точно, зачем я ему вообще нужна? Как… как ты вообще понял, что именно это было в его взгляде?

 — Потому что таким же взглядом я целый вечер смотрел на тебя, Тина… — печально прошептал он над самым моим ухом, и моё сердце замерло на несколько секунд. — А ты этого даже не заметила… ты смотрела только на него. Спокойной ночи, Тина.

И с этими словами Невилл резко свернул вправо, в сторону гостиной Гриффиндора, а я лишь растерянно посмотрела ему вслед, пока меня снова не подхватила толпа студентов и не понесла дальше в сторону движущихся лестниц. «Что же сегодня за день такой?! — чуть не плача, спросила я саму себя. — Как же всё сложно… Как же всё так получилось?» Но ответа на свой вопрос я так и не получила.