***

Как же быстро летит время, когда ты счастлив! Казалось, что мы с Северусом поженились буквально вчера, а на самом деле это было уже несколько недель назад. И как же хорошо мне было с ним в эти несколько недель!

Все эти дни были наполнены спокойствием и гармонией, пропитанных счастьем. Поскольку Филиус был прав, и мне уже как-то несолидно участвовать в тех проделках, которые всё ещё устраивали близнецы, то я за всё это время ни разу не попала в какую-нибудь сомнительную историю. За эти несколько недель я как будто… успокоилась, как будто нашла внутри себя именно то, что так долго искала. Теперь я непринуждённо со всеми общалась, ведь все потихоньку узнавали меня настоящую. И что самое удивительное, никаких сплетен по поводу себя или Северуса я до сих пор не слышала, и, подозреваю, что их не было вовсе. Это был слишком… серьёзный повод, слишком… запретная для школьников тема, замужество, чтобы вот так легко обсуждать её. Для них это казалось таким далёким, недосягаемым, взрослым, что никто даже и не пробовал сказать что-то по этому поводу. И в итоге все разом успокоились так же, как и я.

За эти несколько недель мы с мужем словно заново узнавали друг друга. Теперь каждый день почти всё свободное от поцелуев время мы говорили, причём на абсолютно разные темы. Мы обсуждали все мелочи совместной жизни, которые беспокоили нас обоих, обсуждали возможные претензии, вкусы, предпочтения, пожелания… обсуждали всё, что только приходило нам в голову.

 — Тина, а ты помнишь, мы как-то говорили с тобой, у кого какие сильные стороны? — спросил Северус во время одной из многих наших бесед в конце марта, когда мы как обычно лежали в нашей кровати.

 — Да, конечно, — согласилась я, тепло улыбнувшись в ответ.

 — А как насчёт слабых сторон? — заинтересованно предложил он, и я, на минуту задумавшись, начала рассуждать:

 — Слабых сторон?.. Что касается меня, то я мало что понимаю в моде, особенно современной. За это обычно отвечает Лестат, и я полностью доверяю ему в этом вопросе. Да и что касается домашних дел, то я в них абсолютно беспомощна. Именно поэтому мы с Томом и наняли Паттерсона, потому что за таким огромным домом, какой был у нас, ни я, ни он не могли уследить.

 — Хочешь сказать, что Паттерсон работает у тебя почти сорок пять лет? — удивлённо переспросил Северус, немного повернувшись набок.

 — Да, — невозмутимо подтвердила я, тоже повернувшись к нему лицом, — около того. Когда мы его нанимали, ему было двадцать два или двадцать три. И всё это время он работал сначала на нас с Томом, а потом уже на Лестата, когда мы… погибли.

 — Тина, но он же не мог не узнать тебя, когда ты… вернулась?

 — Разумеется, он меня узнал, — рассмеялась я, взяв в руки тёплую ладонь Северуса и начав её рассматривать, — но за что я больше всего ценю старину Паттерсона — так это за его невозмутимость. Ты думаешь, он не догадывается, что Лестат — тоже не вполне нормальный человек? Но он никогда не задавал нам лишних вопросов, он вообще на все странности реагирует очень спокойно. Знаешь, мы с Лестатом очень беспечные наниматели, если честно. Вот уже больше тридцати лет Паттерсон один следил за нашей квартирой и особняком. Лестат выделил отдельный счёт, с которого Паттерсон берёт деньги на текущие расходы и на зарплату себе. Поверь мне, на этом счету такая внушительная сумма, что хватило бы на пять поколений вперёд. Но за все эти сорок лет он не взял себе ни одного лишнего пенни, хотя другой на его месте давно бы сбежал со всей суммой на руках, прекрасно зная, что его даже искать не будут.

 — Какое благородство, — усмехнулся Северус, следя за тем, как я гладила его ладонь. — Но как же ты жила в Мельбурне, если Паттерсон всё это время следил за вашей квартирой и особняком в Лондоне?

 — В Мельбурне у меня есть своя домработница, Глория. И она, кстати, готовит не хуже Паттерсона. Надо будет как-нибудь познакомить тебя с ней… Я вообще не очень люблю все эти лишние дела, вроде шопинга, оформления документов, домашних дел. Для каждого такого дела у меня есть свой человек.

 — Хочешь сказать, что у тебя есть свой секретарь?

 — Да. Свой секретарь, ещё нотариус, адвокат, банкир, даже личный водитель, правда, внештатный, я больше сама люблю садиться за руль. Впрочем, как и у Лестата. Все эти люди вот уже несколько поколений от отца к сыну или дочери работают на нашу семью. И они не разглашают наши с Лестатом… особенности. Поверь мне, мы очень хорошо вознаграждаем за работу на нас, и все эти люди очень дорожат своими должностями.

 — Кстати, Тина, а когда ты собираешься менять фамилию в нужных документах?

 — Северус, вот чем ты меня сейчас слушал? — картинно возмутилась я, приподнявшись и легко поцеловав его губы. — Оформлением всех необходимых документов сейчас занимается один из моих помощников. По-моему, он даже уже закончил… Да, точно, я позавчера получила от него письмо, к которому он приложил копии подтверждающих документов. Теперь я официально Тиана Клодетта Снейп.

 — Ты забыла «графиня Д’Лионкур», любимая, — ласково поправил меня Северус, но я с улыбкой покачала головой в стороны.

 — Нет, не забыла. Поскольку я вышла замуж за человека, не имеющего соответствующего титула, то мой титул автоматически исчезает.

 — То есть из-за меня ты лишилась наследственного титула? — с недоверием переспросил он, когда я снова устроилась у него на плече.

 — Да, Северус! — рассмеялась я в ответ, опять взяв в руки его левую ладонь, и задумчиво посмотрела на обручальное кольцо. — Но это такая мелочь, я тебя уверяю. Все мои счета и половина замка во Франции, и много чего другого так и остались со мной, несмотря на «потерю» титула. В современном мире это всё уже почти не играет никакой роли, так, дань прошлому. И к твоему сведению, мне будет вполне достаточно моего звания «доктор медицинских наук», которое у меня точно никто не отнимет. Может быть, мне даже скоро дадут должность профессора на кафедре, я ведь почти защитила нужную работу, она сейчас находится на рассмотрении.

 — То есть у нас в семье будет два профессора Снейпа? — с улыбкой уточнил Северус, и я так же тепло улыбнулась ему в ответ.

 — Тебе этого не хочется, любимый?

 — Я не против, совсем даже наоборот, — крепко прижав меня к себе, ответил он. — Ты заслужила это звание. И кстати, если ты будешь преподавать в Хогвартсе, то к тебе будут обращаться так же, как и ко мне. Вот будет потеха!

 — Да, это точно… — рассмеялась я, наслаждаясь такими крепкими объятиями.

 — Значит, если бы мы жили вдвоём, то завтраки готовил бы я, впрочем, как и ужины? — Северус вновь вернулся к первоначальной теме, и я, усмехнувшись, согласилась:

 — Да, пришлось бы тебе заняться этим. Я на кухне совершенно беспомощна! Как-то раз, когда Паттерсон заболел, а такое вообще очень редко случалось, я вдруг проголодалась вечером и решила сама себе сделать сэндвич. Так вот, я умудрилась дважды порезаться, хотя с холодным оружием у меня очень тёплые отношения. И после этого Том запретил мне появляться на кухне. Хотя, я и сама очень редко там появлялась, если честно…

 — Что ж, тебе повезло, что я очень даже неплохо умею готовить! — рассмеялся Северус, а я изумлённо посмотрела на него.

 — Правда?!

 — Да! — со смехом подтвердил он. — Правда, до Паттерсона мне ещё очень далеко, но всё же я могу приготовить пару весьма сложных блюд.

 — И когда я смогу попробовать ваши кулинарные изыски, профессор Снейп? — нетерпеливо спросила я, приподнявшись и внимательно посмотрев ему в глаза.

 — Когда угодно, доктор Снейп, — поцеловав меня, сказал Северус. — Я весь в вашем распоряжении! Знаешь, мы бы могли устроить небольшой ужин, например, послезавтра…

 — Северус, ты точно шутишь! — рассмеялась я и, выбравшись из-под одеяла, села к нему на живот. — Послезавтра первое апреля, это всё какой-то розыгрыш, да?

 — Нет, Тина, я действительно приглашаю тебя на ужин, — спокойно произнёс он, взяв мои ладони в руки и потянув меня на себя. — А если тебя смущает дата, то давай перенесём наш ужин на пятницу, второе апреля. Ты согласна?

 — Конечно, согласна! — тут же воскликнула я, наклонившись над ним и легко поцеловав. — И весь ужин ты приготовишь собственноручно и без помощи магии, не так ли?

 — Именно! — подтвердил Северус, проведя тёплыми ладонями по моей спине. — И чтобы ты не сомневалась, что я на такое способен, я приглашаю тебя на кухню быть независимым экспертом. Только нам, наверное, стоит дождаться отбоя, чтобы не мешать домовикам…

 — Хорошо, я с радостью понаблюдаю за этим! — с улыбкой согласилась я, устроившись на его груди. — Только не жульничать!

 — Разумеется, любимая, — выдохнул он, продолжая медленно гладить моё тело. — Тина, а если я справлюсь с ужином и тебе понравится?..

 — Если ты самостоятельно приготовишь ужин, и он даже будет съедобным, то ты получишь моё безграничное уважение на всю оставшуюся жизнь! — со смехом ответила я, закрыв глаза и полностью сосредоточившись на его касаниях. — И плюсом ещё любое желание на выбор. Но только если всё будет честно!

 — Любое желание на выбор? — лукаво переспросил Северус, но я, приподнявшись и посмотрев ему в глаза, уверенно повторила:

 — Любое. Абсолютно. Только использовать его ты сможешь в течение следующей недели, договорились? А то я умру от предвкушения!

 — Конечно, любимая, — после мягкого шёпота последовал не менее мягкий поцелуй. — Тогда в пятницу в десять вечера я жду тебя на кухне.

 — А что мы будем делать до десяти вечера в эту самую пятницу? — промурлыкала я, сдвинув края расстёгнутой рубашки с его груди и соблазнительно проведя по ней кончиками пальцев.

 — Я думаю, мы найдём чем заняться, — прошептал в ответ Северус и начал покрывать мою шею обжигающими поцелуями.

«Точно найдём», — подумала я, прежде чем раствориться в огне страсти.

***

 — Итак, что вы хотите сегодня на ужин, доктор Снейп? — поинтересовался Северус, когда мы проникли на пустынную кухню в начале одиннадцатого, и я удобно расположилась на одном из больших столов, дублировавшихся в таком же огромном зале.

 — М-м-м… — задумчиво протянула я, посмотрев в потолок. — Как насчёт итальянской кухни?

 — Прекрасно! — с улыбкой воскликнул мой повар, подойдя на несколько шагов ближе ко мне. — Я тоже её очень люблю! Итак, паста, ризотто, каннеллони?..

 — Паста, — тут же остановила его я.

 — Болоньезе, Карбонара, Маринара, Песто?.. — опять принялся перечислять он, но на втором слове я его снова остановила:

 — Карбонара.

 — Превосходно! — расплылся в довольной улыбке Северус. — А на десерт? Панна котта, тирамису, кростата, амаретти?..

 — Сможешь приготовить кростату? — с недоверием спросила я.

 — Конечно, — невозмутимо подтвердил он, подойдя ещё ближе ко мне и приобняв. — С чем бы ты хотела?

 — С клубникой! — рассмеялась я, положив руки ему на плечи. — Северус, если ты действительно всё это приготовишь, то можешь просить у меня потом что угодно!

 — Я верю вашему слову, миссис Снейп, — с улыбкой проговорил Северус и легко меня поцеловал. — Приступим?

 — Да! Только без магии, помнишь? — шутливо пригрозила я, но он достал из кармана палочку и положил на стол рядом со мной.

 — Всё это время она будет здесь. Не хочешь немного поучаствовать?

 — Я не думаю, что это будет хорошая идея… — неуверенно протянула я, но мой муж пригласительно протянул мне руку, помогая слезть со стола, и тепло улыбнулся в ответ.

 — Я не дам тебе испортить блюдо, дорогая. Но мне бы пригодилась твоя помощь…

 — Хорошо-хорошо! — сразу согласилась я, спрыгнув на пол. — С чего начнём?

Хоть Северус и сам предложил поучаствовать мне в приготовлении ужина, но спустя всего несколько минут он явно пожалел об этом, ведь я, потянувшись за кувшином с водой, опрокинула банку с мукой. Поскольку в этот вечер мы договорились обойтись без магии, то нам пришлось и убираться без её помощи. И это был ещё только первый эпизод моей патологической неуклюжести на кухне. Но в итоге как бы я ни «старалась» саботировать ужин, к началу первого всё было готово, и мы, уставшие и довольные, сели наконец за стол, и я смогла оценить результаты нашей долгой и кропотливой работы.

 — Как тебе? — немного волнуясь, спросил Северус, когда я попробовала немного пасты.

 — Потрясающе! — воскликнула я, поскольку мне действительно показалось, что ничего вкуснее я до этого не ела. — Я очень люблю итальянскую кухню и была во многих известных ресторанах, но такого я ещё не пробовала!

 — Спасибо, — широко улыбнулся он, тоже попробовав блюдо. — Мне очень приятно слышать, что тебе понравилось!

Ужин действительно удался на славу, и всё это время я удивлялась, как же плохо, оказывается, знала своего мужа! Поскольку ограничение на использование магии было только в период приготовления еды, то Северус быстро убрал с помощью волшебства весь беспорядок за нами, чтобы не расстраивать эльфов, и мы, стараясь особо не шуметь, проскользнули обратно в свою спальню.

 — Я уже тебе говорила, что ты можешь просить меня о чём угодно, не так ли? — прошептала я, когда Северус, страстно целуя, опрокинул меня на кровать.

 — Да, я помню… — ответил он в перерывах между поцелуями. — И у меня действительно есть пара пожеланий… которые я бы хотел сейчас выполнить…

 — Что угодно, — серьёзно посмотрев ему в глаза, произнесла я, а потом с жаром принялась отвечать на полные страсти поцелуи. — Что угодно…

***

Зайдя в свой кабинет после пятичасовой операции, я устало подошла к окну и печально в него посмотрела: пушистый снег огромными хлопьями валил вот уже целый день, и до отпуска было ещё очень далеко. Потом я не менее печально окинула взглядом ту огромную стопку историй на проверку от студентов и ординаторов, и на моей душе стало в десять раз тоскливее. Но делать было нечего, и я скрепя сердце села за стол и принялась за муторную работу по исправлению вечных и неизменных ошибок пятого курса, которые никуда не исчезали и к обучению в ординатуре. Так бы я и утонула во всей этой рутине, если бы не нашла небольшую записку рядом со своей любимой автоматической ручкой марки Parker, к которой потянулась для того, чтобы начать проверку.

Развернув аккуратно сложенный листочек, я сразу поняла, от кого была эта записка, ведь рукописные истории этого человека уже не единожды были в моих руках.

Хотя на дворе середина января, но, может быть, мы немного забудем об этом и окунёмся в волшебную атмосферу солнечной Италии? Приглашаю на ужин, и если ты согласна, то жду тебя в восемь вечера в холле нашего дома. Форма одежды парадная, давно не видел тебя в чём-то, помимо хиркостюма.

Т. Р. 

Несмотря на всю накопленную за день усталость я широко улыбнулась, прочитав записку до конца. Вот уже месяца два или три в наших отношениях с моим мужем было много… странного, непонятного. До этого мы открыто враждовали, потом, после свадьбы, у нас была холодная война, а теперь… я не могла сказать, что между нами было теперь. Между нами словно появилась какая-то недосказанность.

Мы были вот уже восемь месяцев как женаты, но только за последние два или три месяца мы перестали постоянно ругаться словно кошка с собакой. За последние месяцы каждый из нас вдруг стал… терпимее по отношению к другому. Вот уже полгода как мы спали с ним в одной кровати, потому как Том приходил ко мне каждую ночь ровно через полчаса после того, как я уходила в свою спальню. Хоть я и притворялась спящей, но в глубине души подозревала, что он прекрасно знал, что я ещё не сплю. И что самое удивительное — так это то, что Том ни разу даже не прикоснулся ко мне за всё это время, хотя рядом с ним лежала его законная супруга, и он вполне имел на это право. Том ни разу не прикоснулся ко мне со дня нашей свадьбы, когда поцеловал меня в щёку вместо первого поцелуя супругов. И это самое обстоятельство вводило меня в ещё большие смятения: хотел ли он вообще быть со мной, как… с супругой? Хотела ли я сама этого?

Но вот сегодня мой муж приглашал меня на ужин, и, похоже, это будет наше первое… свидание? Мне так забавно было думать об этом, ведь все нормальные люди сначала ходят на свидания, а потом уже создают семью, но мы с ним явно не входили в категорию нормальных людей. И мне было ещё забавнее оттого, что я весь оставшийся день не могла ни на чём сосредоточиться, хотя работы у меня было немерено, и до этого я никогда не жаловалась на рассеянность и недостаточную концентрацию внимания.

В конце концов мой рабочий день завершился, и я, волнуясь ещё больше прежнего, отправилась к нам домой, чтобы подготовиться к предстоявшему ужину. Несмотря на то что у меня в запасе было три часа, я из-за волнения не смогла уложиться в этот временной отрезок. Я с отчаянием целый час выбирала платье, потом ещё час доводила свой образ до ума, а в последний час резко передумала, и пришлось всё начинать заново. В итоге когда я спустилась по главной лестнице с третьего этажа, где находилась моя просторная гардеробная, на часах было двадцать минут девятого.

И внизу, почти у самого входа, я заметила его, Тома, прислонившегося к одной из стен и невозмутимо ждавшего меня. Я остановилась на мгновение и с удивлением посмотрела на него. Мой муж был одет в прекрасно сидевший на нём чёрный смокинг с белой сорочкой и белой бабочкой, и я отметила про себя, что уже и забыла, как же ему идут классические костюмы, в которых он был на нашей свадьбе или на своём выпускном. Так я бы и простояла на середине лестничного пролёта, если бы Том, наконец заметив меня, не улыбнулся мне такой тёплой и искренней улыбкой. Я неуверенно улыбнулась в ответ и на ватных ногах подошла к самому входу.

 — Прекрасно выглядишь, — спокойно заметил красавец, и я смущённо произнесла:

 — Спасибо. Из-за меня мы, наверное, сильно опаздываем?

 — Нет, мы нисколько не опаздываем, — мельком посмотрев на настенные часы, невозмутимо ответил он, и я удивлённо посмотрела в ответ.

 — Но ты же сам написал, что в восемь?..

 — Я почему-то так и думал, что ты не уложишься в отведённое время, поэтому столик забронировал на девять, — с лёгким смехом проговорил Том, а потом протянул мне руку и дополнил: — И мы как раз сейчас успеваем. Позвольте проводить вас, миссис Реддл?

 — Конечно, — тепло улыбнувшись в ответ, прошептала я, протянув ему ладонь, и мы отправились в путь.

Я никогда не волновалась так, как в тот вечер, пятнадцатого января, когда мы с моим супругом сидели в шикарном итальянском ресторане и пробовали знаменитую средиземноморскую кухню. Весь вечер мы непринуждённо болтали, а уже ближе к концу его я смущённо посмотрела на Тома, не зная даже, как сказать, что этот ужин был просто замечательным.

 — Тебе нравится? — как бы невзначай поинтересовался Том, и я широко улыбнулась в ответ.

 — Да, очень. Я всегда была в восторге от итальянской кухни, а сегодняшний ужин был просто великолепен. Как ты узнал, что я люблю именно эту кухню?

 — Я и не знал, — со смехом пояснил он, отложив столовые приборы в сторону. — На самом деле, я выбрал наугад, ведь надо же было с чего-то начинать. Но мне и самому она очень нравится.

 — Вот знаешь, что меня больше всего раздражает в тебе? — рассмеялась я, взяв в руку бокал с вином, и Том непринуждённо полюбопытствовал:

 — Что же, интересно?

 — Что тебе всё время везёт! Причём абсолютно во всём! — начала я картинно возмущаться с улыбкой на лице. — У тебя ещё не было ни одного по-настоящему жёсткого дежурства, какие обычно бывают у меня, хотя мы работаем вместе уже больше двух лет. А если ты дежуришь в ночь, то оно будет спокойнее морской воды в солнечный день!

 — Да, я и сам это замечал! — теперь уже была очередь моего мужа искренне смеяться, а я в это время сделала глоток восхитительного красного вина. — А ещё забавнее становится оттого, что именно у моей супруги есть исключительно редкий дар постоянно притягивать к себе катастрофы вроде того гнойного менингита, что мы вытащили несколько недель назад. Без моего везения мы бы точно не справились!

 — Это точно, — усмехнувшись, согласилась я, поставив бокал на стол. — И наверное, даже хорошо, что мы вот так вот встретились… Мы как две противоположности: удача и невезение, которые вместе дают равновесие.

 — Да уж, — тоже усмехнулся Том, откинувшись на спинку стула, — теперь, когда мы с тобой дежурим с одним графиком, я наконец начинаю понимать, что такое по-настоящему трудные смены.

 — И теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему мне так необходима хоть маленькая частичка твоего везения? — я с надеждой посмотрела на него, и он невозмутимо ответил:

 — Понимаю. И я не собираюсь больше ни с кем меняться, обещаю тебе! А то без моего везения ты совсем потонешь в этой череде катастроф. Нам уже пора возвращаться домой…

 — Да, конечно… — смущённо проговорила я, а у самой душа ушла в пятки от чувства неизвестности, потому как мы сейчас будем дома совсем одни, и после такого ужина… неужели, после него не будет ничего?

Том галантно открыл дверь автомобиля и помог мне сесть, а затем сам сел за руль, и мы направились домой. Как только мы зашли в холл нашего особняка, я неуверенно сделала несколько шагов до середины зала и остановилась в полной растерянности, не зная, что мне следовало сделать дальше: пойти в свою спальню и всё так же притворяться спящей или… Вдруг за моей спиной раздался отчётливый звук уверенных шагов, и я, не поворачиваясь, почувствовала, что кто-то остановился буквально в десяти сантиметрах от меня.

Он аккуратно положил ладони мне на талию и подошёл совсем близко. Мне было так непривычно, так странно ощущать прикосновения этого человека, которого я знала вот уже больше восьми лет, но в то же время мне очень хотелось, чтобы они продолжались. Я осторожно повернулась к нему лицом и внимательно посмотрела в глубокие чёрные глаза. Я бы никогда не поцеловала его первая, но мне так хотелось, чтобы он набрался уверенности и…

Словно прочитав мои мысли, Том наклонился и неуверенно, едва заметно коснулся губами моих губ. Я так же неуверенно ответила ему, ведь уже больше полувека точно никого даже близко не подпускала к себе, не то что целовала. И почему-то в этот момент мне показалось, что это был и его первый поцелуй тоже.

Спустя минуту этого нежного касания он отстранился от меня и прошептал:

 — Я три года этого ждал…

 — Вот дурак… — смущённо выдохнула я, крепко прижавшись к нему. — Ты мог намного раньше поцеловать меня, у тебя же было столько возможностей…

 — Но мне хотелось, чтобы ты сама этого захотела, — спокойно прошептал Том и так же крепко обнял меня. — И теперь, спустя три года, я увидел это…

 — Знаешь, сколько поцелуев ты задолжал мне за эти три года? — немного отстранившись от него, с улыбкой спросила я.

 — Примерно. Когда я могу начать отдавать свой долг? — рассмеялся в ответ он, и я быстро прошептала:

 — Прямо сейчас! — и уже более уверенно и страстно начала целовать его, обхватив холодными ладонями его лицо. — И может, лет через десять, ты сможешь погасить его…

 — Пока я буду отдавать старый, уже образуется новый… — резонно заметил Том, войдя во вкус и так же крепко целуя меня в ответ.

 — Ничего, я умею ждать… — произнесла я, скользя руками по его спине.

 — Я тоже, — с улыбкой выдохнул Том, и это были далеко не пустые слова: он действительно долго шёл к своей цели. И наконец пришёл.

***

«Да, в этот раз всё по-другому, — размышляла я, лёжа в объятиях Северуса, который совсем недавно крепко заснул. Мне же совсем не хотелось спать, и я невидящим взглядом смотрела в темноту, а передо мной мелькали тени прошлого. — В этот раз всё совсем не так…»

Том ждал три года, чтобы поцеловать меня, а Северус — нет, хотя это, наверное, всё из-за того, что характер у меня в этот раз был совсем другой: в этот раз он не был таким жёстким, таким стервозным. За Тома я сначала вышла замуж, а потом полюбила, с Северусом же всё наоборот: я сначала полюбила его, а потом уже вышла замуж. Том отказался ради меня от мира магии, а теперь я ради Северуса отказывалась от своего мира, пропитанного антисептиками и лекарствами. Для Тома я была преподавателем, я учила его всему, что знала сама, а он был моим самым блестящим учеником, моей гордостью, опорой. В этот же раз я ученица, а Северус — мой учитель, правда, научить меня чему-нибудь полезному он не в силах, поскольку я совсем из другого мира…

Наша с Северусом любовь такая правильная, такая… романтичная, ни одной ссоры, ни одного конфликта. А с Томом… с ним всё было подобно американским горкам: день мы не могли оторваться друг от друга, а потом неделю ругались из-за какой-нибудь мелочи. А потом, после бурной ссоры, снова не могли оторваться друг от друга. Северус боится говорить мне напрямик о каких-то неловких… моментах, а Том… он всегда говорил мне обо всём прямо, ничего не скрывая. Наша с Томом любовь была… такой неправильной, странной, патологической. Но я до сих пор не могла забыть всё это.

Отпустила ли я? Я ведь уже снова вышла замуж… Принятие? Да, наверное… Но сердце щемит до сих пор от воспоминаний о том, как же было хорошо тогда. Сейчас мне тоже очень хорошо, даже слишком, и в глубине души я понимала, что совсем этого не заслужила. Если бы я могла вернуться, я бы сделала тогда по-другому?

Нет. Если бы я тогда рассказала ему обо всём — его бы сразу же убили. Я отдала свою жизнь, жизнь нашего нерождённого сына только для того, чтобы жил он. Чтобы у него была возможность жить дальше, прожить эти жизни и за нас тоже. Он не обязан был расплачиваться за мои ошибки прошлого.

«Я надеюсь, ты счастлив, любовь моя, — прошептала я в пустоту, а на щеках появились две солёные дорожки слёз. — Я так виновата перед тобой… Всё на свете отдала бы, чтобы сейчас попросить у тебя прощения. Хотя бы попросить… большего мне и не нужно… Большего я не заслужила, после всего того, что наговорила тебе тогда… Прости меня, если сможешь. Прости».