***

 — Слава богу!.. Прости меня, любовь моя… прости за всё… — прошептала я, с усилием вдыхая воздух в лёгкие, а по телу уже растекалась невыносимая боль, источником которой был нож, проткнувший насквозь мою грудную клетку.

Том с невыразимым страхом смотрел мне в глаза, а мной, несмотря на боль, завладевало спокойствие. Всё, что я сейчас хотела, — это умереть, по-настоящему умереть, совсем. Я не была достойна этой жизни после всего, что успела сотворить.

И вдруг я услышала голос Лестата. Он, как ангел смерти, как всегда появлялся в самый последний момент. Как всегда не вовремя. Том сразу приказал ему принести наркотический анальгетик, и буквально через минуту наркотик уже начал расходиться по моим венам, даря долгожданный покой. С этого момента я всё глубже и глубже погружалась в забвение, и до меня доносились лишь отрывки фраз.

«Она умрёт… сердце… моя кровь, — всё, что я смогла разобрать из полного страха голоса Лестата, а потом до меня донёсся голос Тома: — Она… Лестат».

Дальше слова стали сливаться в одну сплошную кашу, я уже не могла ничего понять. Я уже почти ничего и не чувствовала. Последним ощущением было то, как кто-то поднял меня на руки и куда-то понёс. И сознание погрузилось в небытие.

Боль. Первой всегда появлялась боль. Боль в груди. Я словно плыла в океане: то всплывала на поверхность, и мою грудь охватывали стальные тиски боли, то глубоко погружалась в тёмные воды, и боль исчезала, впрочем, как и всё остальное. Иногда до меня доносились отрывки фраз, но я не понимала их значения. Я не помнила голосов. Я просто слышала кусочки чьих-то разговоров сквозь толстый слой воды.

 — Тина…

 — Это он!..

 — Вернись ко мне, прошу…

 — Господи, помоги, умоляю… Забери меня… верни её…

 — Тинь-Тинь…

 — Как она?..

 — Ещё два кубика…

 — Я правильно делаю?..

 — Да…

А потом я вдруг начала слышать сквозь толщу воды стихи. Такие до боли знакомые стихотворения, читаемые таким до боли знакомым голосом. Сначала до меня доносились отдельные строфы, перемешанные с обрывками разговоров, причём голосов стало намного больше, чем было до этого. Но с каждым разом, когда я слышала строфы, слой воды становился тоньше и тоньше, а слышала я всё лучше и лучше.

Я вдруг стала понимать, что теперь иногда погружаюсь в сон, а иногда просыпаюсь. И после каждого… сна я чувствовала себя всё лучше и лучше. Лучше и лучше чувствовала, причём не только боль и звуки, ко мне возвращалась и вся остальная чувствительность. Мысли… становились быстрее, осознаннее. Мысли складывались в целые размышления. И появились сновидения. А ещё ко мне постепенно стала возвращаться память… Воспоминания перемешивались со снами, разные воспоминания, счастливые, печальные, кошмарные.

И вдруг я вспомнила, кому принадлежал чарующий голос, что читал мне стихи. Я вспомнила и сами стихи. Но когда я это осознала, голос внезапно замолчал на середине главы. Я немного подождала, вдруг это была вынужденная пауза, но Том не продолжил чтение. И тогда я решила продолжить сама, по памяти, так как этот отрывок знала в совершенстве:

 — Я к вам пишу… чего же боле?.. Что я могу ещё сказать?.. Теперь я знаю, в вашей воле… меня презреньем наказать… Но вы, к моей несчастной доле… хоть каплю жалости храня… вы не оставите меня…

 — С возвращением, Тинь-Тинь… — услышала я бархатный баритон спустя полминуты и, открыв глаза, улыбнулась.

 — Привет.

Я лежала на функциональной кровати, заботливо укутанная кем-то в лёгкое одеяло, а рядом со мной на стуле сидел он. Том. Красавец-Том в любимом хирургическом костюме тёмно-синего цвета.

 — Как себя чувствуешь? — с широкой улыбкой на лице поинтересовался он.

 — Нецензурные выражения использовать можно? — хрипло уточнила я, ведь грудную клетку всё ещё саднило от боли.

 — Здесь дети… — оглянувшись по сторонам, с усмешкой ответил Том.

 — Тогда нормально, — тяжело вздохнула я, а потом неуверенно спросила: — Я всё-таки умерла?

Услышав мою реплику, Том громко рассмеялся в ответ.

 — Знаешь, мне немного обидно слышать такое, потому что я почти две недели боролся за твою жизнь.

 — Но как такое возможно?.. — тихо проговорила я, поскольку в моих последних воспоминаниях он выглядел совсем по-другому. В тех самых ужасных воспоминаниях… — Неужели мне всё это приснилось? Какой… какой сейчас год? Что произошло?..

 — Ох, Тинь-Тинь… — с тяжёлым вздохом протянул Том, а потом с прежней улыбкой продолжил говорить: — За окном двадцать второе мая тысяча девятьсот девяносто шестого года. Ты хоть знаешь, где находишься?

Я растерянно посмотрела ему за плечо и по огромным оконным пролётам, выполненным в готическом стиле, быстро узнала место своего пребывания.

 — В Хогвартсе? — уточнила я и по широкой улыбке сразу поняла, что мои догадки верны. Внимательно присмотревшись к Тому, я всё же заметила, что в его внешности были кое-какие отличия от воспоминаний сорокалетней давности. — Твои виски… ты поседел…

 — Да, — рассмеялся он в ответ, проведя рукой по чёрным волосам средней длины. — Последняя остановка твоего сердца заставила меня сильно понервничать.

 — И сколько их было всего? — поинтересовалась я и тут же получила исчерпывающий ответ:

 — Четыре.

 — Надо же, — протянула я, всё ещё изумлённо глядя на того молодого хирурга, что сидел передо мной и насмешливо смотрел прямо на меня. — Неужели нейрохирург сумел зашить рану сердца?.. Где ты пунктировал перикард? В точке Пирогова-Делорма?

 — Нет. Ларрея.

 — Но откуда ты это всё знал?.. Я же не учила вас этому…

 — Тинь-Тинь, хочешь, я расскажу тебе одну очень интересную историю? — со смехом в голосе предложил Том, и я медленно кивнула, тоже широко улыбнувшись. — Во время моей учёбы в медицинском университете, а именно на пятом курсе, группу, в которой я учился, на цикле нейрохирургии взяла себе одна очень принципиальная стерва. Не знаю, почему, но я ей сразу не понравился… Конечно, это может быть связано с тем, что я пять лет до этого мозолил ей глаза своим присутствием в операционной, но не суть. В общем, на одном из семинаров, посвящённому закрытым черепно-мозговым травмам, эта стерва умудрилась завалить меня на пункции перикарда и технике открытого массажа сердца, хотя к теме занятия он имел самое косвенное отношение. И в итоге я две недели после занятий просидел в библиотеке почти до самой ночи и старательно учил показания, технику выполнения, доступы к сердцу, точки пунктирования перикарда и необходимое анестезиологическое пособие. А заодно и выучил возможные сочетанные и комбинированные повреждения.

 — Вот как! — теперь была моя очередь смеяться, правда, сильному смеху препятствовала боль в груди. — Знаешь, а я до сих пор помню кое-чьи слова: «Профессор Д’Лионкур, я уже всё решил для себя: я буду нейрохирургом, и ваш открытый массаж сердца мне абсолютно не нужен. Если будет необходимость, то я вызову на себя бригаду кардиохирургов в операционную».

 — Да, точно! — рассмеялся в ответ Том, расслабленно откинувшись на спинку стула. — Что ж, есть весомый повод занести в историю фразу: «Сознание ясное, когнитивные функции не нарушены». И кстати говоря, в свете последних событий я готов взять обратно все выражения, в том числе и нецензурные, которыми покрывал тебя в годы своей учёбы. И я даже вроде как обещал упасть к твоим ногам, когда ты очнёшься… но не хотелось бы это делать при свидетелях…

 — Я подумаю над этим, — широко улыбнувшись правой стороной лица, проговорила я. — И было бы очень интересно послушать эти самые выражения…

 — Примерно то же самое ты говорила про меня главному врачу, когда я устраивался на работу к тебе в отделение. Хотя о существовании многих выражений я тогда даже и не подозревал.

 — Знаешь, подслушивать — это очень нехорошо…

 — Я и не подслушивал, Тинь-Тинь! — снова звонко рассмеялся Том, выпрямив спину. — Я тогда сидел в приёмной за двумя закрытыми дверьми. Но мне кажется, что в тот день вся больница услышала, какой же я ценный специалист и как ты рада видеть меня в своём отделении!

 — Да уж… — с улыбкой заметила я, вспомнив, как же начинались наши с ним непростые отношения.

В итоге в нашей беседе наступила небольшая пауза, и я решила осмотреться вокруг и с удивлением заметила, что в больничном крыле, а именно в нём я находилась, присутствовало довольно много людей. И все с улыбкой смотрели на меня, причём некоторые люди были мне совсем не знакомы. Но было и пара очень знакомых лиц, перед которыми я была очень виновата.

 — Невилл… — дрогнувшим голосом произнесла я, посмотрев на своего друга, стоявшего неподалёку от моей кровати. — Прости меня, я так перед тобой виновата!

И в это же мгновение на всё крыло предательски запищал кардиомонитор, сообщая, что частота биения моего сердца вышла за пределы нормы. Но я ничего не могла с собой поделать, из глаз ручьём полились слёзы от нахлынувших воспоминаний о последних событиях.

 — Чёрт, Тина! — сразу же воскликнул Том, вскочив на ноги. — Пятую остановку я точно не переживу! Или успокаивайся, или я выгоню всех отсюда к чёртовой матери и запрещу входить!

 — Тина, успокойся, всё в порядке! — Невилл подбежал ко мне и сел на краешек кровати. — Ты ни в чём не виновата!

 — Как ты можешь такое говорить?!.. — сквозь слёзы воскликнула я, а частота сердцебиения повысилась ещё на десяток ударов.

 — Тина! — уже зло прорычал Том, но Невилл перебил его:

 — Тина, пожалуйста, успокойся! Я очень не хочу уходить отсюда! Я… я прощаю тебя! Успокойся…

И с этими словами он взял в ладони мою ослабшую руку и крепко её сжал.

 — Пожалуйста, успокойся… — повторял Невилл снова и снова, неотрывно смотря мне в глаза. — Я тебя прощаю.

 — Я не заслужила такого хорошего друга, как ты, Невилл… — прошептала я, всё же немного успокоившись, и писк кардиомонитора постепенно затих.

 — Это неправда, — улыбнувшись, возразил он. — Я очень рад, что у меня есть такой друг, как ты, Тина. Ты очень храбрая и смелая. А ещё очень добрая и отзывчивая. Я очень переживал за тебя, как и все остальные. И я рад, что тебе уже лучше. Я даже предлагал перелить тебе свою кровь, но доктор Реддл запретил мне это. К счастью, тебе подошла кровь профессора Снейпа…

 — Какая кровь?.. — широко открыв глаза, прошептала я, а потом картинка окончательно сложилась в моей голове: я наконец вспомнила всё — от начала до конца. — Северус!..

Кардиомонитор опять предательски запищал, но я резко поднялась из последних сил и стала судорожно искать глазами его, своего нынешнего мужа, а слёзы опять в два ручья полились из глаз.

 — Тина, чёрт возьми, прекращай истерику! — выругался Том, отойдя к стерильному столику, стоявшему неподалёку, и стал набирать какое-то лекарство в шприц. — Он стоит за твоей спиной!

Я хотела уже обернуться, но не успела: Северус сам быстро подошёл и сел ко мне на кровать, а Невилл тем временем тактично отошёл в сторону. Сорвав с себя датчики надоедного монитора, я кинулась к нему и крепко прижалась к его груди.

 — Господи, прости меня! — заливалась слезами я, вцепившись изо всех сил в плечи супруга, одетого в мятного цвета хиркостюм. — Прости меня за то, что я наговорила тебе! Прости меня за то, что так поступила с тобой… Прости меня, Северус! Прости…

 — Тина, успокойся, пожалуйста… — прошептал он, крепко прижав меня к себе и проведя ладонями по моей неприкрытой спине. — Иначе Том больше не подпустит меня к твоей кровати…

 — Прости… прости меня, Северус… — захлёбываясь в рыданиях, шептала я, хватаясь за его плечи как за спасительную соломинку.

 — Я тебя прощаю… всё в порядке… успокойся, прошу тебя… Мы попозже обо всём поговорим, хорошо? — его голос, такой мягкий, ласковый, родной, успокаивал меня.

На меня внезапно нахлынула волна спокойствия. Эмоции вдруг отступили, и мне очень захотелось спать. Я еле-еле выдохнула:

 — Да, потом… поговорим обо всём… — и в это же мгновение, закрыв глаза, вновь погрузилась в забвение.

***

 — Что ты ей ввёл? — спросил я у Тома, когда заметил, что буквально спустя полминуты Тина крепко заснула прямо у меня на руках.

 — Транквилизатор, — коротко ответил он, а потом, увидев недоумение на моём лице, пояснил: — Что-то вроде снотворного, только намного сильнее. Я, конечно, понимаю, что тебе очень не хочется отпускать из рук супругу, но нужно уложить её обратно в кровать и вернуть на грудь датчики кардиомонитора. После такой истерики ритм опять легко может сбиться.

 — Хорошо, — выдохнул я и аккуратно уложил Тину обратно в кровать.

 — Не могу поверить! — воскликнул Лестат, подойдя к нам и сев на стул рядом с кроватью сестры, на котором до этого сидел наш хирург, и обратился к Тому, возвращавшему на место датчики прибора. — Том! Неужели ты вот так просто сдашься?

 — Ты о чём, Лестат? — спросил тот, повернувшись лицом к Лестату.

 — Я имею в виду, что… неужели ты даже не попытаешься вернуть себе мою непутёвую сестру? — пристально посмотрев на Тома, пояснил он, и вдруг обратился ко мне: — Северус, дружище, прости меня, но… чёрт возьми! Да я ведь то же самое и тебе могу сказать… Чёрт… Вот она попала!..

 — Это точно, Лестат, — на лицо Тома опять вернулась широкая улыбка. — Вот скажи мне как человек… хм, ну, ты меня понял, дольше всего знакомый с ней: она и до этого попадала в подобного рода истории?

 — Да постоянно! — рассмеялся в ответ Лестат, следя за тем, как Том заканчивал накладывать датчики. — Нет, знаешь, всякое, конечно, бывало. Бывало и такое, что просто словами не описать… но эта… ситуация… если мне не изменяет память, фееричнее провала ещё не было! Что ты собираешься делать, Том?

 — Сейчас? — уточнил он, закончив с датчиками, а затем подошёл к своему рабочему столу и начал вносить записи в историю болезни Тины. — Лично я сейчас собираюсь идти спать, потому что вот уже две недели спал урывками по три-четыре часа в постоянном напряжении.

 — Неужели ты сможешь сейчас спокойно заснуть? — удивился Лестат, но Том невозмутимо подтвердил:

 — Да, смогу. Тина пришла в себя, нарушений ритма не было, а я просто с ног валюсь от усталости. Я написал дозировки транквилизатора, ты сделаешь ещё пару инъекций, пока я не проснусь, ладно? Тине тоже нужно как следует отдохнуть и набраться сил.

 — Не вопрос, братишка! А что планируешь делать потом?

 — Ну… я всё-таки очень хотел бы поговорить с… миссис Снейп по поводу сложившейся… ситуации, — посмотрев на меня, ехидно ответил Том. — Северус, я надеюсь, ты и сам прекрасно понимаешь, что этот брак всего лишь досадное недоразумение, и только?

 — Нет, не понимаю, Том, — невозмутимо произнёс я, смотря прямо ему в глаза.

 — Чёрт возьми, Арман, надо готовить попкорн! — рассмеялся Лестат, обратившись ко второму вампиру, всё это время сидевшему в отдалении и молча наблюдавшему за происходящим со стороны. — Похоже, здесь намечается что-то очень интересное! Том, только без меня не начинайте, ладно? Я очень хочу посмотреть на то, как она будет выкручиваться в этот раз!

 — Конечно, Лестат! — со смехом согласился Том, вновь выразительно на меня посмотрев. — Ладно, я спать. Будить только по экстренным поводам!

И с этими словами он скрылся за одной из дверей лазарета, за которой организовал себе отдельную комнату отдыха. Остальные посетители тоже стали потихоньку расходиться, невольно посмеиваясь над комичностью сложившихся обстоятельств. Я же остался сидеть рядом с кроватью Тины и, взяв в ладонь её тёплые пальцы, стал задумчиво поглаживать их левой рукой.

 — Северус, дружище! — Лестат даже пододвинул ко мне стул и теперь нетерпеливо смотрел на меня пронзительными фиалковыми глазами. — А ты-то что собираешься делать? Неужели ты вот так легко отпустишь её?.. Или… будешь бороться?..

 — Лестат!.. — тихо рассмеялся я, потому что ситуация действительно была просто наиглупейшей. — Я думаю, что Тина сама решит, с кем она хочет… быть дальше.

 — Да уж, решит она… — усмехнулся в ответ он, скрестив руки на груди. — Её любимая стратегия — это сидеть на месте и ждать, пока всё как-нибудь рассосётся само собой! Нет, честно, я же сам видел, как она смотрит на тебя! Она же любит тебя… но ты ведь сам понимаешь, что они с Томом были женаты семь с лишним лет? Чёрт, как же я хочу увидеть, как она будет выбирать между вами! Но я правильно тебя понял, ты не будешь держать мою непутёвую сестру, если она выберет не тебя?

 — Нет, не буду, — согласился я, проведя пальцами руки по тыльной стороне кисти своей жены, мирно спавшей на кровати прямо передо мной. — Только пусть она сама скажет мне об этом.

 — Думаешь, скажет? — задумчиво поинтересовался Лестат после непродолжительной паузы.

 — Не знаю, — просто ответил я, не сводя взгляда с лица любимой. — Но я хочу, чтобы она была счастлива. Пусть даже и не со мной.

Лестат, услышав мои последние слова, лишь тяжело вздохнул и, поднявшись со стула, пошёл заниматься своими делами. А я продолжил неспешно гладить руку Тины, которая наконец пришла в себя. И всё то время, что я просидел у её кровати, пока Лестат не сменил меня поздно вечером, на моём лице была искренняя улыбка.

***

Проснулась я на следующий день ближе к вечеру, то есть проспала где-то около суток, может, больше, и после такого продолжительного сна чувствовала себя намного лучше, чем накануне. И постепенно ко мне начало приходить осознание того, в какой же тупик я себя загнала… но всё же пришло оно не сразу.

Гораздо раньше ко мне в лазарет пришёл Дамблдор, искренне обрадованный моим пробуждением. С ним же пришли и пара незнакомых мне людей, членов Ордена Феникса: Кингсли Бруствер, Римус Люпин и Тонкс, попросившая называть её исключительно по фамилии. Потом спустя минут десять пришли и мои дорогие гриффиндорцы, а именно Невилл, близнецы Уизли, неразлучная троица и Ли Джордан. Сразу же за ними в мою палату буквально ворвались Луна с Джинни, которая, кстати, познакомила меня со своими родителями, поскольку те всё ещё оставались в школе. Мне очень понравилась миссис Уизли, заботливая мать семерых детей, правда, всё то время, которое она находилась в лазарете, она с опаской поглядывала на одну из дверей в стене, неподалёку от моего кабинета. Но я не придавала этой её особенности поведения абсолютно никакого значения, поскольку мои дорогие друзья, которых я так рада была видеть, были рядом со мной.

 — Тинь-Тинь! — воскликнул Фред, как только подошёл к моей кровати. — Дорогая!..

 — Как самочувствие?.. — дополнил вопрос Джордж, сев на стул рядом с братом.

 — Вполне сносно, — рассмеялась я, обрадованная таким большим количеством гостей. — Что интересного я пропустила, мальчики?

 — Ну… — протянула Джинни, присев на стул рядом с моей кроватью. — Тина, неужели это правда?..

 — Ты о чём?.. — недоуменно спросила я, в то время как Тонкс приставила к моей кровати ещё один стул.

 — Я вам не помешаю, девчонки?

 — Нет, конечно! Так что ты имела в виду, Джинни?

 — Что ты… и… доктор Реддл?.. — она не стала заканчивать вопрос, но мне и так была понятна его основная мысль.

 — О господи… — я закрыла рукой рот, всё больше понимая, какая же нелепая ситуация вдруг организовалась. — Это он сам попросил так обращаться к нему?

Джинни два раза медленно кивнула, а остальные с нетерпением уставились на меня в ожидании ответа. И я уже собралась попытаться как-то обрисовать произошедшее, но не успела, так как в дверь в перегородке в центре лазарета вошёл Северус, одетый в чёрные брюки и классический белый халат сверху. Увидев, что я уже проснулась, он широко улыбнулся и, подойдя к моей кровати, сел у изголовья её.

 — Привет, — тепло улыбнулся он. — Как ты?

 — Привет, — так же тепло улыбнувшись в ответ, проговорила я. — Нормально. Лучше.

 — Сколько у тебя гостей… я не помешаю?

 — Нет, что ты! — воскликнула я и, побоявшись, что он сейчас уйдёт, рефлекторно схватила его за руку. — Я очень рада тебя видеть. Джинни, даже не знаю, с чего бы начать… А кстати, где он?

Я быстро обвела взглядом лазарет, но так и не нашла того, кого искала, а Северус тем временем поинтересовался:

 — Кого ты имеешь в виду? Тома или Лестата?

 — Господи, и он здесь… — потрясённо пробормотала я, с широко открытыми глазами посмотрев на своего мужа. — Вот я вляпалась… эм… Северус, а ты… уже говорил с… Томом… о чём-нибудь?.. И он… что-нибудь сказал… вообще, он что-нибудь говорил… по поводу меня и?..

 — Да, он много что про тебя говорил, — изо всех сил сдерживая улыбку, ответил он, а у меня в этот момент было одно-единственное желание — сбежать куда-нибудь подальше. — И Том… Тина, он с середины марта знал, что мы женаты.

 — Твою мать… — с отчаянием в голосе протянула я, а мои друзья, увидев выражение моего лица, рассмеялись в голос, только вот мне было далеко не до смеха. — Чёрт возьми! Мне срочно нужно бежать куда-нибудь… на границу Мексики… или в Антарктиду… Северус, а он сказал тебе, что думает по этому поводу?

 — Тина, перестань говорить глупости, тебе нельзя вставать с кровати, — широко улыбнувшись, возразил Северус, ещё крепче сжав мою руку. — И если тебя это как-то успокоит, то Том вчера сказал, что всего лишь хочет поговорить с тобой… по этому поводу.

 — «Всего лишь поговорить»? — повысив голос на октаву, повторила я, немного приподнявшись с кровати. — Вот теперь мне точно нужно бежать отсюда! Ты очень плохо его знаешь, Северус…

 — Тина, думаю, я всё-таки знаю его достаточно хорошо… — мягко заметил он, но я сразу же растерянно перебила его:

 — К сожалению, я всё же знаю его лучше… Пожалуйста, мне точно нужно где-нибудь спрятаться, пока…

 — Тина, доктор Реддл очень беспокоился за тебя, пока ты была без сознания, — вмешалась Луна, тоже сев рядом с моей кроватью. — Он, оказывается, вовсе не такой плохой человек, как мы все думали до этого! И тебе точно нечего бояться… он же фактически вернул тебя с того света!

 — Луна! — воскликнула я, прекрасно понимая, что меня ждёт, когда в эту комнату войдёт мой бывший муж. — Он вернул меня с того света только для того, чтобы своими руками меня туда отправить! Твою мать, пожалуйста, мне нужно…

Но договорить я не успела, так как из-за перегородки раздался мелодичный смех, а потом к нам зашли два моих лечащих врача.

 — Том, посмотри, кто у нас проснулся! — воскликнул братец, одетый в пёструю футболку и приталенные тёмные джинсы. — Спящая красавица! Сейчас-то мы и соберём у неё и anamnesis morbi[1], и anamnesis vitae[2]!

Том, одетый в бордовый хирургический костюм, только увидев моё выражение лица, точно сразу догадался, что я успела проникнуться сложившейся ситуацией, поэтому без единой эмоции на лице взял свободный стул, стоявший за моим рабочим столом, и, поставив его по другую сторону кровати, сел на него и выразительно посмотрел мне в глаза, скрестив руки на груди. И хоть я какой-то частью души чувствовала перед ним вину, но признаваться в этом абсолютно не собиралась, поэтому максимально спокойным тоном произнесла:

 — Я отказываюсь что-либо говорить без своего адвоката.

 — Адвоката? — с вызовом переспросил Том, от удивления приподняв брови, а затем всё с той же невозмутимостью дополнил: — По какому праву, позволь уточнить, семейному или уголовному?

 — Можно сразу по уголовному, — протянула я, понимая, что моё замужество для Тома было точно преступлением, за которое положена как минимум смертная казнь.

 — Хорошо, дорогая, как скажешь. К сожалению, я не успел связаться со Стивенсоном или Морганом, точнее, с их сыновьями, но, думаю, ничего страшного в этом нет. Дамблдор, а ты у нас как-нибудь связан с судом? С Визенгамотом, например?

 — Да, Том, — изо всех сил сдерживая широкую улыбку, ответил мой старый друг, насмешливо посмотрев на меня, когда я быстро посмотрела ему в глаза. — Я являюсь Верховным чародеем Визенгамота, министр магии буквально на днях восстановил меня в этой должности.

 — Адвокат, — выразительно произнёс Том, двумя руками указав на Дамблдора, а потом уже более громко начал возмущаться: — Тина, твою мать, ЧТО ЭТО?!

В этот момент он вместо Дамблдора указал правой рукой на Северуса, до сих пор державшего меня за руку, и я, растерянно поморгав пару раз, дипломатично заявила:

 — Так… сложились обстоятельства…

Услышав мою фразу, Джинни даже прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться в голос, а близнецы Уизли с покрасневшими лицами изо всех сил старались удержать смех в себе, поскольку Тома, видимо, до сих пор боялись, причём далеко не безосновательно.

 — Обстоятельства? — будто не веря услышанному слову, тихо произнёс Том, а потом более громко повторил: — ОБСТОЯТЕЛЬСТВА?!

 — Братишка, ну что ты так разнервничался? — наигранно спокойным тоном обратился к нему Лестат, встав за его спиной. — Разве не видишь, с моей дорогой сестрёнкой нужно быть… помягче. Позволь мне?

 — Пожалуйста!.. — безразлично бросил он, продолжая испепелять меня обжигающим взглядом угольно-чёрных глаз.

 — Тина, дорогая, как ты себя чувствуешь? — чересчур заботливым голосом поинтересовался братец, присев на стул с противоположной от Северуса стороны и внимательно на меня посмотрев.

 — Превосходно! — уже чуя неладное, воскликнула я, приготовившись возмущаться их… внезапному тандему, но Лестат опередил меня и, повысив тон, произнёс:

 — Тина, тогда скажи мне, чёрт побери, почему я узнаю о том, что ты опять вышла замуж, от твоего бывшего мужа?! В этот раз ты превзошла саму себя! Посмотри, рядом первый муж, — он указал рукой на себя, — бывший муж, — он указал на Тома, — и нынешний! — братец махнул рукой в сторону Северуса. — Три короля, фул хаус, дорогая!

 — Что?! — меня аж перекосило от таких претензий, но теперь уже Том встал за спиной Лестата и, наклонившись, ядовито добавил:

 — Да, доктор Снейп, не могли бы вы пояснить нам, как так получилось, что моя жена умудрилась выскочить замуж, причём за моего главного помощника, который к тому же оказался двуличным предателем!

 — Том!.. — предостерегающе обратился к нему Северус, но я не дала ему продолжить фразу:

 — Ах, извините, ваша тёмная милость! — уже чуть ли не шипя от злости начала возмущаться я, сев в кровати и повернувшись к ним лицом, а в это время Тонкс и Джинни уже чуть ли не разрывало от смеха. — Как же я могла забыть попросить благословения у вас?! Великодушно прошу прощения! Но я вот одного понять не могу: если я так дорога тебе, что ж ты не объявился до того момента, пока я ещё не выскочила замуж! Ты же с марта знал об изменениях в моей личной жизни!

 — Да я до последнего отказывался в это верить, ведь мне даже в голову не могло прийти, что за какие-то несчастные три месяца ты умудришься обвенчаться буквально с первым встречным!

 — Первым встречным! — чуть ли не прокричала я, повысив голос на октаву, а потом повернулась к Северусу и уже зло спросила: — То есть ты три месяца прекрасно знал о том, что мой безмозглый бывший муж жив и здоров, и молчал?!

 — Тина… — растерянно ответил он, совсем не ожидая от меня такой реакции, но я тут же перебила его:

 — А я-то думала, что Лорд Волан-де-Морт — могущественный и опасный маг! А им оказался этот бездельник, семь лет доводивший меня до белого каления! Северус, да что бы он мне сделал-то?!

 — Бездельник?! — воскликнул Том, и я снова повернулась к нему лицом и разъярённо посмотрела в горевшие огнём чёрные глаза. — Не забывай, дорогая, что это именно я спас тебя! Это именно я зашил эту рану, это я выводил тебя из шока, это я переливал тебе свою кровь!

 — Да кто тебя просил это делать?! — ядовито поинтересовалась я, поскольку, честно говоря, совсем не планировала выжить в тот роковой день. — Вы за моей спиной устроили не пойми что! Я живой человек, чёрт возьми, а не какая-то дурацкая пешка на вашей шахматной доске!

 — Нет, дорогая, ты далеко не пешка! Ты как минимум королева, которая ходит, как ей вздумается! — с неимоверной злостью парировал Том. — И в этот раз ты умудрилась совместить два удовольствия в одном: вышла замуж и по глупости, и назло мне!

 — Да с чего ты взял что по глупости?!

 — Да потому что только идиот допустит то, чтобы его беременная супруга пришла в логово злодея и пыталась ещё кого-то спасать! — прокричал в ответ он, и я, уже сгорая от злости, резко вскочила с кровати, совсем не обращая внимания на пронзившую грудную клетку адскую боль.

 — Ах, извините! — так же прокричала я, с ненавистью смотря Тому в глаза. — Я же совсем забыла, что должна была где-то в промежутке между тем, когда пила коньяк в Малфой-Мэноре, и тем, когда целилась тебе в голову из ружья, произнести фразу: «Ой, дорогой, а не мог бы ты попросить свою подружку не швырять мне в спину ножи, а то я СЛЕГКА БЕРЕМЕННА!»

 — Она мне не подружка… — полным льда и скрытой угрозы голосом прошипел в ответ он. — А теперь немедленно вернись в свою постель, пока я не приковал тебя к ней!

 — Даже не подумаю! — прокричала я, отойдя от кровати на пару шагов, но сразу остановилась, так как грудь снова пронзила острейшая боль.

 — НЕМЕДЛЕННО. ВЕРНИСЬ. В СВОЮ. КРОВАТЬ, — выделяя каждое слово, громко проговорил Том, а с моих губ начала капать кровь от открывшегося лёгочного кровотечения.

 — НЕТ! — последнее, что я успела зло выкрикнуть, прежде чем он, сделав два быстрых шага, не подскочил ко мне.

Я моментально отступила на шаг, но Том больно схватил меня за запястье правой руки и попытался силой притянуть к себе. И прежде чем он прижал меня к себе, я успела замахнуться, и в воздухе повис громкий звук пощёчины. А в следующее мгновение я оказалась в стальных тисках его сильных рук и буквально сгорала от таких крепких, пьянящих, пропитанных болью, кровью и немыслимым наслаждением поцелуев. Тут же испарилась вся злость, вся ненависть, вся боль… остался только он, он, в ком я растворялась, полностью растворялась, едва его губы касались моих. Я изо всех сил вцепилась в его плечи, а Том ещё крепче обнял мою грудь так, что казалось, ещё немного и мои рёбра, уже не раз сломанные, треснут снова, и стал неистово водить широкими ладонями по моей спине, отчего я загорелась ещё сильнее. Но я так хотела, чтобы мои рёбра треснули! Я так хотела быть к нему ещё ближе, насколько это только возможно!

 — Том! — донёсся до меня голос Лестата, как будто он был в другой комнате, а не в двух метрах от нас. — Том! Опомнись! Рана!

В этот же момент голова закружилась, и я обмякла, а Том, немного отстранившись, со страхом в глазах посмотрел на мою пижаму, насквозь пропитавшуюся алой кровью.

***

 — Том! — донёсся до меня голос Лестата, как будто он был в другой комнате, а не в двух метрах от нас. — Том! Опомнись! Рана!

Я не сразу понял, что пытался сказать мне Лестат, так как разум полностью затуманил огонь, пожар, от одного только поцелуя Тины. Я сжимал её, крепко сжимал, словно не мог поверить, что она была здесь, рядом, и отчаянно целовал её влажные от крови губы, такие родные, горевшие неистовым пламенем губы. Только она одна могла так разговаривать со мной! Только она одна могла разжечь во мне этот огонь, сжигавший всё на своём пути.

Но смысл слов Лестата всё же дошёл до моего обезумевшего сознания, может быть ещё и потому, что я почувствовал, как мой хиркостюм тоже начал становиться влажным. Я совсем немного разжал объятия и заметил, как Тина начала терять сознание, а её белая пижама, которую я оставил ей днём, перед тем как уйти из лазарета, почти полностью пропиталась артериальной кровью.

 — Твою мать!.. — прошептал я, со страхом в глазах смотря на расползавшееся красное пятно, пропитавшее и мою одежду тоже.

 — Это… из… раны… — прошептала Тина, прежде чем потерять сознание.

Я моментально подхватил её на руки и понёс в свою комнату отдыха, в которой было достаточно пространства, чтобы организовать перевязочную и даже малую операционную. Положив свою пациентку на просторную кровать, я тут же создал всё необходимое оборудование, а Лестат тем временем переложил сестру на операционный стол.

 — Что же вы творите?.. — прошептал он, с болью в глазах посмотрев на меня, но я молча отвёл взгляд и стал быстро снимать насквозь промокшую повязку.

Тина была права: оттого, что она так резко вскочила с кровати, немного прорезался шов и открылся небольшой сосуд, из которого и текла маленькой струйкой кровь. Шов сердца был состоятельным, поскольку во время контрольной пункции перикарда я не получил крови. Перевязав сосуд, я вновь закрыл рану, а затем, очистив с помощью магии белую пижаму, надел её на Тину. И, подхватив её на руки, вынес в основной зал, где на меня сразу уставилось не меньше десяти испуганно-изумлённо смотревших пар глаз.

Аккуратно уложив Тину обратно в кровать, я сел на стул рядом и тихо попросил:

 — Лестат, поставь капать капронку[3]…

В эту же секунду мой помощник появился с набранной системой и, подсоединив её к катетеру в подключичной вене Тины, пустил лекарство по пластиковой трубке в системный кровоток.

 — Если вы думаете, что между этими двумя сорок лет назад была любовь и гармония, то вы сильно ошибаетесь… — обратился он к зрителям этой трагикомедии. — Между этими двумя психами сорок лет назад было вот это.

 — Ты опять прав, Лестат, — тихо согласился я, смотря на то, как капает лекарство из пластикового флакона. — Я псих… я спасал её, и я же невольно чуть не убил её, по своей же глупости… И Тина тоже была права: это последняя низость целовать чужую жену. Не смотри на меня так, Северус, я уже получил по заслугам. Я больше не прикоснусь к ней, пока она связана с тобой узами брака. Если Тина захочет что-то изменить — она это сделает. Она очнётся… минут через пять… будь рядом, ладно?

Я с болью в глазах посмотрел на Снейпа, и он, с такой же болью внутри, коротко кивнул в ответ. И, кинув последний взгляд на женщину, мирно лежавшую на кровати, женщину, ради которой я был готов на любое безумие, на любой подвиг, любую глупость, быстрым шагом вышел из больничного крыла, прекрасно понимая, что сейчас я там лишний. Сейчас ей нужен был он.