***

Когда я очнулась, солнце уже начинало клониться к горизонту, а небо на востоке — темнеть, постепенно становясь чёрным. И к моменту моего пробуждения в лазарете был всего лишь один человек. Человек с просто невероятным запасом терпения и силой воли.

 — Какая же я дрянь… — прошептала я, встретившись взглядом с такими родными, полными боли глазами. — Почему ты всё ещё сидишь здесь, Северус?

 — Как ты себя чувствуешь, Тина? — тихо поинтересовался он, пропустив мои слова мимо ушей.

 — Ты не ответил на мой вопрос…

 — Я тебе на него ответил, — перебил меня Северус, а потом повторил: — Как ты себя чувствуешь, Тина?

 — Отвратительно, — честно призналась я.

 — Тебе больно? Рана? Может, мне лучше позвать Тома с Лестатом?

 — Северус!.. — от его искреннего желания сделать для меня всё что угодно, от его искренней… жертвенности мне стало в тысячу раз хуже, чем было в начале нашего разговора. — Господи, да как ты можешь так спокойно сидеть здесь и спрашивать о моём самочувствии?! Как ты вообще можешь спокойно смотреть, как твою жену целует другой мужчина?! Как ты можешь спокойно смотреть, как твоя жена целует другого мужчину?!

 — Я… я не… я не спокойно смотрел на всё это, Тина… — дрогнувшим голосом ответил он, а из моих глаз опять потекли слёзы. — Тина, перестань, тебе нельзя нервничать… успокойся… успокойся, пожалуйста.

 — Какое же я чудовище! — мои рыдания уже переходили в истерику, и Северус привстал со своего места, чтобы обнять меня, но я не дала ему сделать это. — Не надо!.. Ты правда хочешь, чтобы мне стало легче?..

 — Да, хочу, — тихо произнёс он, и я, немного успокоившись от его гипнотизирующего взгляда, так же тихо ответила:

 — Тогда выскажи мне всё, что ты обо мне думаешь… давай! Северус, давай! Скажи мне, какая я дрянь, сколько боли я причинила тебе своим поведением, как ты меня ненавидишь за то, что я целовала Тома и не только сегодня, давай! Скажи мне это…

 — Ты действительно хочешь узнать, что я о тебе думаю? — всё тем же тихим и спокойным голосом уточнил Северус, и я активно закивала. — Хорошо.

Он помолчал немного, как бы собираясь с мыслями, а потом, неотрывно глядя прямо в мои заплаканные глаза, продолжил говорить в прежней, успокаивающей манере:

 — Я тебя люблю, Тина. Ради тебя я готов сделать что угодно. И Том относится к тебе точно так же, я не слепой. И если ты испытываешь ко мне… хотя бы… немного… взаимных чувств, то ты не будешь продолжать изображать любовь там, где её нет. Мне кажется, что я… заслужил к себе достойного отношения, я заслужил честность по отношению к себе. И если ты хочешь сказать мне что-то исключительно из жалости или сочувствия, то не надо. Я достоин правды. Я хочу услышать только её.

 — Разве ты её не видишь? — тихо спросила я, замерев на месте от его слов.

 — Я хочу, чтобы ты сказала мне её в лицо.

 — Я люблю тебя, — прекрасно понимая, что эти слова больно отзовутся в его сердце после всего того, что было накануне, я всё же озвучила их, ведь Северус был прав: он был достоин знать правду, а она была именно такова. — Только вот Тома я люблю тоже и ничего не могу с этим поделать. Помнишь, ты как-то спрашивал, кого бы я выбрала, если бы передо мной вдруг встал такой выбор? Ты же узнал обо всём именно в тот день? Из-за этого ты тогда напился?

 — Да, из-за этого.

 — С того дня ничего не поменялось, Северус. Я не знаю, кого из вас выбрать. Мне проще пойти и утопиться в Чёрном озере, чем сказать кому-то из вас, что я выбрала другого.

 — Не говори так, Тина… — с болью в голосе произнёс Северус, но я его перебила:

 — Но это правда, Северус! Это правда… — я взяла его тёплую ладонь в правую руку и уже более тихим голосом добавила: — Это правда, именно та, которую ты просил. Я честно не знаю, что мне делать…

 — Ты же понимаешь, что долго так продолжаться не может? — сжав мою руку, едва слышно спросил он, и я тяжело вздохнула:

 — Да, понимаю. Но… мне нужно время. Я… я пока не могу… не готова…

 — Я тебя не тороплю, Тина, — мягко проговорил Северус, наклонившись ко мне. — Я понимаю. Том… тоже это понимает. После того как он вынес тебя из своей комнаты, где зашил твою рану… он сказал, что ты была права, и что больше он не собирается как-то… иметь с тобой связь, пока ты находишься в законном браке со мной. А ещё Том сказал, что если ты захочешь изменить это, то ты это сделаешь.

С этими словами Северус достал из кармана брюк знакомый футляр для ювелирных украшений и протянул его мне. Открыв коробочку, я обнаружила внутри два кольца, обручальное и помолвочное, а ещё кулон с сапфиром.

 — Тина, — обратился ко мне Северус, достав из футляра кольцо с камнем и взяв в тёплую ладонь мою левую руку, — пока ты всё ещё миссис Снейп. А если ты решишь изменить это, то не надо возвращать мне кольца и кулон. Они всегда будут принадлежать тебе, какое бы ты решение ни приняла.

Надев мне на палец кольцо, Северус нанизал второе кольцо на цепочку и спросил:

 — Тебе помочь?

 — Да, — прошептала я, привстав немного и ещё ближе пододвинувшись к нему. Когда цепочка с кулоном вновь оказалась на моей шее, по щекам опять предательски потекла солёная вода.

 — Просто скажи мне своё решение, — тихо попросил он, и я тут же кивнула, — когда ты будешь готова его принять.

 — Северус, я буду последней тварью, если попрошу тебя полежать со мной немного? — дрогнувшим голосом поинтересовалась я, и впервые за время нашей беседы на его лице появилась бледная тень улыбки.

 — Нет, вовсе нет. Только подожди немного, я сниму халат. Я точно тебе не помешаю?

 — Нет, — сразу же заверила его я и, дождавшись, когда мой муж ляжет рядом со мной, изо всех сил прижалась к нему. — Мне так спокойно с тобой.

 — Мне тоже. Я так рад, что ты пришла в себя, Тина… — услышала я мягкий шёпот рядом со своим ухом.

 — Куда вдруг исчезли все остальные? — снова поинтересовалась я, поскольку прекрасно помнила, что на момент нашей с Томом ссоры в больничном крыле было довольно много людей.

 — Нам деликатно дали возможность побыть вдвоём, — даже не смотря на лицо Северуса, я догадалась, что в этот момент он едва заметно улыбнулся. — Тина?..

 — Да?..

 — Почему ты не сказала мне, что была беременна?

Я была не настолько наивна, чтобы надеяться на то, что смогу избежать этого вопроса, но всё же сейчас он застал меня врасплох. Вдохнув побольше воздуха в лёгкие, я начала говорить:

 — Я сама узнала об этом за два дня до того, как всё произошло. И не спрашивай меня, как так получилось, я сама не знаю. Видимо, после того как Лестат перелил в меня свою кровь в начале февраля, те лекарства… которые я принимала… в общем, всё сбилось, и я забеременела. Но я честно об этом не знала. Знаешь, в прошлый раз, когда я умерла, я тоже была беременна…

 — Я знаю, — коротко ответил Северус, и я удивлённо посмотрела на него. — Том сам об этом рассказал, забыла?

 — И о чём ещё вы с ним разговаривали? 

 — Это неважно, Тина, — усмехнувшись, ответил он. — Пожалуйста, давай вернёмся к моему вопросу, ты ещё недоговорила.

 — Ладно, ладно, — хоть любопытство и ело меня изнутри, но я была так виновата перед Северусом, что была согласна на любую его просьбу. — В общем, я тогда тоже была беременна. И тогда… всё было по-другому. Тогда мы долго обсуждали этот вопрос, не один год и даже не два, и когда я узнала, что беременна… буквально через неделю после задержки у меня начался очень сильный токсикоз. Почти два месяца я практически не могла встать с кровати, меня постоянно рвало, и Тому пришлось брать отпуск и ухаживать за мной в таком состоянии, дошло даже до того, что мне нужно было внутривенно вводить препараты. Поэтому я и не обратила внимания на сбой в этот раз, потому что думала, что уж беременность точно не пропущу…

 — Почему ты всё-таки не сказала мне сразу, как узнала?

 — Я хотела, правда, — повернувшись к нему лицом, проговорила я. — Но ты в те дни был такой… задумчивый. Занятой. И к тому же я подумала, что будет намного приятнее сообщить тебе об этом тринадцатого мая. Но не успела… У меня был выкидыш, да?

 — Да, — с болью в голосе подтвердил он. — Ты потеряла очень много крови. Тому пришлось переливать тебе свою… и мою. У нас одна… группа?

 — Да, группа, — улыбнулась я такому невероятному совпадению. — Вторая положительная. Считается, что она примерно у сорока процентов людей, плюс минус. Не такая уж и редкая, если подумать, сотня человек в этом замке точно её имеет.

 — Но это всё же немного забавно, ты не находишь? — с нотками иронии в голосе спросил Северус, и я, усмехнувшись, кивнула ему. — Тебе надо отдохнуть, постарайся поспать…

 — Ты уйдёшь отсюда, когда я засну? — тихо спросила я, но он, уловив в моём голосе неприкрытую печаль, сразу же пообещал:

 — Нет. Если ты хочешь, чтобы я остался, я останусь.

 — Я хочу, чтобы ты остался, — прошептала я, крепко обняв его. И в этот момент мне было так спокойно, так… легко, что я не заметила, как снова провалилась в сон.

***

Тина была права, когда однажды сказала мне, что со мной и с Томом она — это два совершенно разных человека. Я настолько привык видеть рядом с собой свою Тину, что был ошеломлён, когда увидел Тину, которая была когда-то давно с Томом. Конечно, она рассказывала, что они часто ругались, но я даже и представить себе не мог, что когда-нибудь увижу это наяву. И вот я увидел. И Тина была права дважды, когда сказала, что только один человек мог справиться с ней такой. Только он мог довести её до такого состояния, и он же один мог её успокоить. У меня руки дрожали от злости, когда Том остервенело целовал Тину на моих глазах, но сделать что-либо я просто не мог: я прекрасно видел, что Тина сама хотела этого, видел, как она отвечала ему.

Когда Тина потеряла сознание, я хотел сразу же пойти за ними, но Лестат остановил меня, заверив, что это всего лишь небольшое кровотечение из раны, и её жизни ничего не угрожает. И он не ошибся, буквально через полчаса Том вернул Тину на её прежнее место, а сам ушёл прочь. За ним же постепенно больничное крыло стали покидать и остальные, чувствуя всю тупиковость сложившейся… ситуации. И в итоге к моменту пробуждения Тины вокруг нас не осталось ни одной живой души.

Я думал, что в этот же момент Тина скажет мне, что она будет с ним, что она жить без него не может, и я бы с лёгкостью поверил в это, я же не слепой. Но, похоже, я всё-таки был слепым: Тина любила меня точно так же, как и Тома, и именно в то мгновение я окончательно убедился в этом. И с осознанием этого ситуация стала намного безвыходнее, чем мне казалось до этого, потому что в конечном счёте выбор всё равно будет сделан, и мы трое прекрасно это понимали.

Но это будет потом. А тогда я наслаждался тем, как моя супруга, так мной горячо любимая, живая супруга лежала на моей груди, крепко обняв меня. Я наслаждался тем, как она мирно спала в моих объятиях. Наконец я ничего не ждал, ничего не боялся. Наконец я просто наслаждался настоящим моментом, совершенно не заботясь о том, что будет завтра.

Уже после полуночи в лазарет вернулся Том. Мельком посмотрев на то, как Тина крепко обнимала меня во сне, он тихо спросил:

 — Всё в порядке?

 — Да, — коротко ответил я, подразумевая, что ухудшений со стороны здоровья у Тины не было.

 — Хорошо, — прошептал Том в ответ и ушёл в свою комнату отдыха. И я, сам того не заметив, тоже погрузился в такое долгожданное забвение.

По старой привычке проснулся я очень рано, особенно учитывая ещё и то обстоятельство, что в последние недели я настолько привык спать по четыре часа максимум, что уже и не испытывал от этого какого-либо дискомфорта. А в конкретно то утро бодрости мне прибавляло ещё и то, что проснулся я в крепких объятиях Тины, которая забылась невероятно глубоким сном. Но несмотря на это я всё равно боялся пошевелиться и разбудить её, так что час или около того пролежал неподвижно, медленно гладя кончиками пальцев по спине Тины. А потом проснулся Том.

Видимо, он, как и я, тоже уже настолько привык высыпаться за экстремально короткое время, что выглядел весьма отдохнувшим, несмотря на то, что проспал даже меньше того времени, что тратил на сон тогда, когда Тина была без сознания. И видимо, Том решил, что у меня и так было достаточно времени, чтобы наслаждаться обществом своей супруги единолично, поскольку в его взгляде ехидство граничило с неприкрытой завистью. Но я ничего не стал говорить ему на этот красноречивый взгляд, так как у меня в душе была такая же зависть, ведь он мог наслаждаться обществом Тины не одну короткую ночь, а долгих семь лет.

В итоге лечащий врач моей супруги сел на своё рабочее место и стал тщательно заполнять историю болезни на своего единственного пациента, а спустя два часа, когда он закончил, то повернул стул немного вбок, чтобы ему хорошо было видно нас, и погрузился в чтение одного из тех невероятно объёмных учебников, которые ему привёз Лестат в один из своих отъездов. Только вот раз в пятнадцать минут минимум я чувствовал на себе пристальный взгляд, на что на моём лице сразу расцветала довольная усмешка. А потом, спустя ещё несколько часов, я почувствовал, как Тина крепко обняла меня во сне.

***

 — С добрым утром, любимая, — услышала я знакомый голос, как только проснулась. Наверное, Северус догадался, что я уже не сплю по тому, как я неосознанно крепко обняла его в ответ на его тёплые объятия.

 — С добрым утром, — прошептала я, не открывая глаз. — Прошу тебя, скажи мне, что это был всего лишь страшный сон, и мы сейчас лежим в нашей спальне…

 — Мы сейчас лежим в больничном крыле, любимая, — не оправдав моих надежд, проговорил Северус, а я, тяжело вздохнув, всё же открыла глаза и посмотрела на него. — И скоро к тебе придут твои друзья, сегодня же суббота. И уже почти время завтрака.

 — Не хочу больше здесь спать, — капризно ответила я, нахмурив правую половину лица, потому как бо́льшая часть левой была закрыта повязкой. — Я хочу обратно в нашу спальню.

 — Не думаю, что Том разрешит тебе это, — улыбнувшись моим словам, предположил Северус, мельком посмотрев в сторону.

 — А не пойти ли ему со своими разрешениями… — начала возмущаться я, но насмешливый голос за моей спиной сразу же перебил меня:

 — Куда, интересно?

 — Господи… — выдохнула я, а потом медленно повернулась лицом к хирургу в бордовом костюме, — и ты здесь… Да хотя бы за чаем!

 — Чаем? — удивившись моим словам, переспросил он.

 — Да, чаем. Скоро же завтрак. Сделай наконец хоть одно доброе дело.

 — Как скажешь… любимая, — широко улыбнувшись на последнем слове, Том закрыл книгу, которую читал до этого, и встал из-за рабочего стола, а затем быстрым шагом вышел из лазарета.

 — Тина, я бы и сам мог принести тебе завтрак… — усмехнувшись тому, как я прогнала бывшего мужа из больничного крыла, заметил Северус.

 — Нет, лучше полежи со мной ещё немного, — попросила я, снова прижавшись к его груди, — пока сюда никто не пришёл…

Но несмотря на то что я прогнала Тома из своей палаты, полежать нам так и не удалось, ведь буквально через несколько минут в лазарет потихоньку проникли все мои вчерашние гости и пара новых, и Северусу всё же пришлось покинуть мою кровать.

 — Тина, позволь тебе представить, Аластор Грюм, мракоборец, — Дамблдор с широкой улыбкой на лице представил мне обезображенного шрамами пожилого мужчину с искусственным глазом, а потом директор обратился к этому самому мужчине: — Аластор, это доктор Тина Снейп. Я думаю, что сейчас она намного лучше себя чувствует и сможет ответить на все интересующие тебя вопросы. И если честно, то все присутствующие здесь, включая меня, тоже хотели бы послушать. Ты же не против, Тина?

 — Нет, что ты, — скорчив рожицу, ответила я, прекрасно понимая, насколько всем было всё-таки интересно узнать о произошедшем, так скажем, от первого лица. И также я прекрасно понимала, что Тома они вряд ли рискнули допрашивать. И я уже собралась начать пояснения, но тут к нам присоединилась Луна с ещё одним новым гостем.

 — Тина! Ты уже проснулась! — воскликнула она, подойдя к моей кровати и приобняв меня. — Как ты себя чувствуешь?

 — Нормально, — улыбнулась я в ответ, крепко обняв её в ответ. — Ты тоже хочешь послушать увлекательную историю о моём прошлом замужестве?

 — Если ты не против… — с энтузиазмом подтвердила Луна, а потом подозвала к нам мужчину в странной одежде и такими же белоснежными волосами, как и у неё самой. — Тина, это мой папа, Ксенофилиус Лавгуд. Папа, это Тина, моя подруга, я тебе о ней рассказывала.

 — Приятно познакомиться, Тина, — вежливо поклонился мне он, и я попыталась тепло улыбнуться в ответ.

 — Да, мне тоже! Что ж, Луна, Ксенофилиус, присаживайтесь поудобнее… Итак… с чего бы начать?..

 — Может, всё же с чая? — со стороны перегородки, разделявшей лазарет, вновь раздался насмешливый голос. — Не зря же я за ним ходил?!

 — Как это мило с твоей стороны, — ядовито улыбнувшись, протянула я, взяв из рук Тома небольшую чашку с тёплым чаем. — С ромашкой?

 — Да, — ответил он, присев за стол неподалёку и отпив из второй такой же чашки. — Ромашка, насколько мне известно, обладает успокаивающим эффектом. Полезно для нервной системы. Не хочешь шоколадку?

 — Горький? — тут же спросила я, хотя особой надобности в этом вопросе не было, поскольку мне было прекрасно известно, что никакой другой сорт шоколада, кроме горького, Том не признавал. — Нет, спасибо.

 — Очень даже зря. Говорят, полезно для ума.

 — Ну, кому чего не хватает… — философски заметила я и, увидев выражение лица Тома, догадавшегося про мой намёк, сразу добавила: — Очень вкусный чай, спасибо. Как раз для моих расшатанных нервов.

 — Доктор Снейп, может быть, вы всё же расскажете нам?.. — закончив смеяться, вежливо обратился ко мне Грюм, но тут в лазарет вошёл последний гость.

 — Подождите, не начинайте без меня! — весело воскликнул Лестат, быстро подойдя к моей кровати и сев рядом с Северусом. — Как ты себя чувствуешь, дорогая?

 — Лестат, а ты-то что здесь забыл?! — возмутилась я, так как в присутствии двух последних вошедших в помещение людей о спокойной беседе можно было забыть. — Тем более в такое время суток?

 — К твоему сведению, Тинь-Тинь, я тоже помогал тебя спасать! — непринуждённо ответил братец и, вальяжно расположившись на стуле, закинул ногу на ногу. — А насчёт света, то Том наложил на окна какое-то потрясающее заклинание, и теперь мы с Арманом можем спокойно ходить по школе днём. Знаешь, твой бывший муж на самом деле отличный парень! Да и нынешний, кстати, тоже…

С этими словами он приобнял Северуса за плечо и продолжил свой монолог:

 — Ребята, я, кажется, знаю, как нам стоит поступить! Северус, Том… я предлагаю вам оставить в покое эту сумасшедшую, мою сестру, и… выбраться куда-нибудь исключительно мужской компанией. В бар, например. Мы бы отлично провели время, а вы бы после этого точно подружились, у вас так много общего! Не считая этой взбалмошной девицы, конечно же.

После этой фразы рассмеялись даже те, кто стоял в отдалении, а я, улыбнувшись, заметила:

 — Лестат, ты хоть понимаешь, что зовёшь в бар двух практически непьющих людей? Возьми лучше с собой меня, уж мы с тобой точно проведём время… с пользой!

 — Ну, это-то само собой разумеется! — рассмеялся в ответ братец, убрав руку с плеча Северуса, на лице которого, надо сказать, тоже играла широкая улыбка.

 — Дорогая, я надеюсь, ты прекрасно понимаешь, что в ближайшие полгода тебе не светит ничего, крепче воды?.. — тут же взял себе слово Том, встав со своего места, а затем пододвинул стул поближе к моей кровати и сел рядом прямо напротив Северуса и Лестата.

 — А это ещё почему? — повернувшись к нему лицом, возмущённо спросила я.

 — Во-первых, я, как твой лечащий врач, запрещаю употребление спиртных напитков в ближайшее время из-за возможного ухудшения состояния твоего здоровья, — самодовольно начал пояснения Том, так же как Лестат закинув ногу на ногу. — А во-вторых, после всего того, что ты творила в Малфой-Мэноре, я бы вообще запретил тебе прикасаться к алкоголю! И кстати, следить за этим буду совсем не я, а твой нынешний муж, правда, Северус?

 — Да, Том, — спокойно согласился он, мельком посмотрев на меня. — И я думаю, срок будет намного больше полугода…

 — Я думаю, мы попозже обсудим этот вопрос, — улыбнувшись, промурлыкала я, взяв в руку тёплую ладонь своего мужа. — Когда мы останемся… наедине.

 — Конечно, обсудим, любимая, — сжав мои пальцы, невозмутимо ответил Северус. — Но только не этот вопрос.

 — И ты, Брут?! — воскликнула я, а вокруг опять раздался дружный смех.

 — Тина, всё только для твоего блага, — мягко улыбнулся он, не отпуская из рук мою ладонь.

 — Кстати, Северус, — Том опять обратился к моему мужу, и тот заинтересованно посмотрел на него в ответ. — Обсудите ещё заодно и выбор нарядов на выход, а то последнее платье больше походило на пеньюар, чем на приличную одежду! Где ты вообще его взяла? Я же оставил тебе более приличный вариант!

 — В гардеробной, где же ещё?

 — Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь покупала настолько откровенные наряды…

 — А я берегла это платье для особого случая, — с вызовом ответила я, повернувшись к Тому и смотря прямо ему в глаза. — И надо же, он таки представился! Между прочим, это Ди сорок лет назад помогла мне его купить, так что…

 — Неужели ты серьёзно считала, что я позволю тебе выйти в таком виде хотя бы за пределы гардеробной?!

 — Ну, теперь-то это уже не тебе решать, — я снова повернулась к Северусу и, обольстительно улыбнувшись, ласково сказала: — Правда, дорогой? Тебе, надеюсь, хоть понравилось моё последнее платье?

 — Тина, если бы ещё те два кусочка ткани можно было назвать платьем…

 — Чёрт возьми, Тина, мне всё больше и больше нравится твой нынешний муж! — рассмеялся Том и, встав со своего места, обошёл мою кровать и подошёл со спины к зельевару, положив ему на плечи ладони. — Северус, я беру назад свои слова насчёт твоих умственных способностей! У тебя, оказывается, всё же есть зачатки ума, совсем даже неплохие!

 — Спасибо, Том, — вежливо улыбнулся он, повернувшись лицом к наглецу. — Моё мнение о тебе тоже немного улучшилось после твоих последних слов.

 — Я надеюсь, вы закончили обмен любезностями? — ядовито обратилась я к ним, хотя больше, наверное, всё же к Тому, чем к Северусу. — И кстати, раз уж ты так активизировался, дорогой, то не мог бы рассказать всем присутствующим, как так вышло, что мой самый блестящий ученик, моя гордость и отрада последних лет, стал вдруг Лордом Волан-де-Мортом и, заразившись какими-то абсолютно бредовыми идеями, занимался тридцать семь лет какой-то ересью?! Я, чёрт возьми, шесть лет потратила на твоё обучение, а ты!..

 — Моё обучение! — воскликнул Том, вернувшись на своё прежнее место. — И это говорит человек, который целый год строил из себя недотёпу-студентку и занимался какой-то ерундой вроде купания полуголой в проруби на глазах у кучи школьников! У тебя хоть не растряслись последние мозги за этот год, дорогая?

 — Что? — прошипела я, а моё лицо буквально перекосило от злости. — Последние мозги?! Устройство и показания к применению магнитно-резонансного томографа.

 — Что? — он даже оторопел от моих последних слов, поскольку произнесены они были тем же приказным тоном, каким я обычно опрашивала его на своих дежурствах, а я, заметив его растерянность, ядовито усмехнулась.

 — Ой, надо же, наш гений не знает, что такое томография, вот это да! Представь себе, сколько всего изменилось за сорок лет твоего отсутствия на поприще науки, намного больше, чем за год моего отсутствия. Ладно, я дам тебе ещё один шанс. Что мы знаем про эндовидеохирургию?

 — Эм… — протянул мой бывший ученик, а вокруг повисла неловкая пауза, потому что мои друзья не могли себе даже представить, чтобы я издевалась над кем-то. Но Том так разозлил меня, что меня уже было не остановить.

 — Ой, дай угадаю, ты впервые слышишь об этом замечательном слове, как печально. Последняя попытка, доктор Реддл. Препараты, изменяющие течение рассеянного склероза, хотя бы несколько групп и механизм действия.

Том ничего не ответил, но и так было всё понятно, ведь эти препараты ввели в оборот всего три года назад. Моя ядовитая улыбка стала ещё шире, а Лестат, чтобы хоть как-то заполнить образовавшуюся пустоту, тихо произнёс:

 — Девять, десять… нокдаун.

 — Заткнись, Лестат, — жёстко одёрнула я брата, но в душе была очень довольна тем, что смогла поставить этого выскочку на место. — Так-то, доктор Реддл, я бы на вашем месте не выделывалась, потому что сейчас вы всего лишь неплохой общий хирург, не более.

 — Я выучу всё, о чём ты сейчас говоришь, до завтрашнего дня, — тихо, но очень зло процедил Том, а в угольно-чёрных глазах заполыхал почти такой же огонь, как и во времена нашего противостояния в начале знакомства. Только вот я при виде него лишь громко рассмеялась.

 — До завтрашнего дня?! Я потратила три года на восстановление своей квалификации и ещё три на написание докторской о возможностях томографии в плане диагностики различной профильной патологии, и даже такой чёртов гений, как ты, не сможет выучить это всё до завтра. Мистер Грюм, так что вы там хотели спросить, я вас внимательно слушаю, — на этих словах я перевела пренебрежительный взгляд с Тома на мракоборца, которого мне недавно представил Дамблдор, но тот словно язык проглотил, лишь растерянно посмотрел на меня в ответ.

Немного удивившись такой реакции, я взглянула на Дамблдора, а потом на Северуса, но они молча смотрели на меня, словно ждали, что я сейчас вскочу с кровати и начну убивать голыми руками. И, почувствовав небольшую неловкость за то, что я вдруг включила в себе «профессора Реддл», я уже хотела сказать что-нибудь, чтобы как-то замять всё это, но тут слева от меня послышался насмешливый голос:

 — Если бы ты сейчас сказала: «Я вас внимательно слушаю, мистер Грюм, но у меня через полчаса экстренная операция, а после совещание у главного врача, так что надо закончить наш разговор в ближайшее время», то я бы поверил и пошёл искать ординаторскую!

Том так правдоподобно изобразил мой деловой, почти приказной тон, что напряжение сразу спало, и все дружно рассмеялись, а я, старательно сдерживая улыбку, поджала губы и ядовито заметила:

 — О, у кого-то ещё остались силы после нокдауна…

 — Так, похоже, намечается второй раунд, — продолжил комментировать наше противостояние Лестат, а Том, поудобнее устроившись на стуле, широко улыбнулся и самодовольно заявил:

 — Это была лишь разминка, дорогая.

 — Не «дорогая», а «доктор Снейп», соблюдайте субординацию, доктор Реддл, — вновь включив опцию «профессор Реддл», возразила я, сев в кровати в позе лотоса, полностью повернувшись к своему «противнику».

 — О… как приятно слышать про субординацию от человека, который вышел замуж за своего преподавателя…

На моём лице вырисовалось искреннее возмущение, но пока я придумывала достойный ответ, слово взял себе Северус:

 — Том, Тина — не волшебница, так что формально она не является моей ученицей… так, слушатель лекций…

 — Слушатель лекций?! — со смехом повторил Том, сконцентрировав весь яд на новой цели. — Северус, друг мой, что же это были за такие лекции, что их слушательница забеременела от тебя? Мне бы хоть краткий конспект посмотреть…

Мои друзья не посмели явно засмеяться подобным словам, поскольку шутка была… взрослой, но они очень хотели это сделать, и их красные лица красноречиво об этом говорили.

 — Эх, ничто так не бодрит с утра, как чашечка отборнейшего яда! Северус, дружище, где же ты нашёл такую прекрасную представительницу ядовитых змей, позволь спросить? Вдруг там ещё остались? Я же как истинный слизеринец тоже очень их люблю… — не унимался Том, а Лестат снова подвёл итоги нашей беседы:

 — Второй раунд, счёт «один-один».

 — А что, в вашем словарном запасе нет больше слов, кроме «змея» и «стерва», доктор Реддл? — я уже не смогла удержаться и, встав с кровати, подошла к Тому, оперлась рукой о спинку его стула и зло прошептала эти слова.

 — Конечно, есть, профессор Реддл, — усмехнулся он, а затем резко подхватил меня на руки и усадил к себе на колени.

 — Немедленно отпусти меня! — воскликнула я, хотя больше для приличия, потому как мне стало совсем не по себе от той мысли, что мне было очень хорошо… спокойно в его крепких объятиях. — Мой муж изучал Тёмные искусства, причём очень хорошо, так что…

 — Тина, дорогая, интересно, кто же учил твоего мужа этим самым Тёмным искусствам?.. — насмешливо перебил меня Том, продолжая бессовестно держать меня на руках.

 — Лучше бы ты его хирургии научил, и то бы больше пользы было, — раздражённо парировала я, на что получила лишь звонкий смех.

 — Ох, какой же редкий, но крайне ядовитый экземпляр! Может, ещё укусишь меня, чтобы добиться нужного эффекта, вот здесь? — он провёл рукой по неприкрытой коже шеи, а мне стало ещё хуже, ведь я прекрасно знала, как его заводили подобные вещи. А точнее, мне было плохо от той мысли, что я очень хотела так сделать, но… это было бы последней низостью по отношению к Северусу, так что я, собрав в кулак всю свою волю, прошептала:

 — Ты же дал обещание, что не тронешь меня…

 — Конечно, дал, профессор Реддл, — едва слышно ответил Том, но я не сомневалась, что остальные нас прекрасно слышали. — Я обещал активно к тебе не приставать. Но если ты вдруг захочешь поприставать ко мне… Северус, прости, но я точно не буду сопротивляться.

Я хотела уже ответить ему на последнюю колкость, но Дамблдор тактично перебил меня, правильно почуяв, куда шло дело:

 — Тина, я правильно понял, Том был твоим учеником? Но как?..

 — Ах да… — мне всё же дали возможность наконец вернуться к изначальной теме повествования, и я, выпутавшись из объятий Тома, вернулась на кровать и попыталась обрисовать то, что было сорок с лишним лет назад: — Ты же помнишь, где я работала до своей смерти в конце пятидесятых, Альбус?

 — Кажется, тогда ты работала в госпитале хирургом? — немного покопавшись в памяти, выдал он. — Но как вы могли познакомиться, если ты даже не волшебница, Тина?

 — А догадайся с трёх раз, кто в сорок пятом году вдруг оказался в моём отделении, да ещё и доводил доктора Джулс своими колкостями?

 — Да я уйти оттуда хотел! — выпалил Том, и я опять повернулась к нему и разгневано посмотрела в ответ, а обстановка вновь стала потихоньку накаляться. — Это был мой последний день в приюте, и я к тому времени уже десять раз пожалел, что согласился на эту несчастную экскурсию!

 — Так и шёл бы! — выпалила я в ответ, рассердившись, что он вот уже в который раз искал какие-то глупые оправдания своему высокомерию. — Кто тебя держал?!

 — Подожди, Тина, так это ты проводила эту экскурсию? — Дамблдор снова отвлёк нас от ругани и вернул к теме разговора.

 — Нет, я просто проходила мимо, меня вызвали в другое отделение на экстренную операцию, — пояснила я, но Том перебил меня:

 — Но всё же ты нашла время, чтобы наорать на меня за мою невинную шутку!

 — Невинную шутку?! Да ты чуть не довёл несчастную женщину до слёз!

 — Я надеюсь, все прочувствовали романтику момента? — это уже Лестат прервал нашу ругань очередным «смешным» комментарием. — Как всё красиво начиналось: она на него наорала, а он не простил и решил мстить.

Опять поднялся дружный смех, и даже мы с Томом улыбнулись тому, как же глупо прошло наше знакомство.

 — И что было дальше? — Дамблдор, да, впрочем, и все остальные с искренним интересом на лицах уставились на меня, но Том взял слово себе:

 — Дамблдор, ты же помнишь, что во время учёбы я никогда не позволял кому бы то ни было оскорблять себя?

 — Да, Том, это действительно так, — улыбнулся в ответ он.

 — Вот и в тот раз я тоже решил проучить эту выскочку, что наорала на меня за какую-то несчастную шутку. Подожди, дорогая, дай мне договорить. Так вот, я, обладая блестящим умом, легко поступил в медицинский университет, который непосредственно сотрудничал с этим госпиталем, и даже получил разрешение от ректора с младших курсов посещать операционную для… так сказать, наглядной учёбы.

 — Я так подозреваю, что получил ты это разрешение не вполне честным способом?.. — пристально посмотрев на Тома, заметила я, но тот лишь широко улыбнулся в ответ.

 — Сейчас уже трудно будет что-либо доказать, дорогая. Итак. Я поступил и… неожиданно для себя втянулся во всё это. Я думал, что быстро отомщу доктору Д’Лионкур и сразу же отчислюсь, но мне действительно понравилось изучать медицину, именно магловскую. Мне понравилось, что это очень сложно, требовало довольно много усилий, времени, ума. А ещё мне безумно нравилось, что каждый раз, когда я появлялся в ординаторской в пять тридцать вечера, кое-кто буквально сгорал от злости.

 — Я очень за тебя рада… — съязвила я, но Том пропустил мою колкость мимо ушей.

 — Кстати, Дамблдор, а ты помнишь, ставил ли мне кто-нибудь когда-нибудь отметки ниже «превосходно» во время учёбы?

 — По-моему, нет, Том.

 — Так вот, ты ошибаешься, мой друг! Перед тобой сейчас находится женщина, сумевшая завалить меня на экзамене по нейрохирургии.

 — Я тебя не завалила, — возразила я, опять повернувшись к нему и с прищуром посмотрев в угольно-чёрные глаза, поскольку это была ещё одна скользкая тема, в которой наше мнение было диаметрально противоположным. — Я поставила тебе «хорошо».

 — Нет, дорогая, ты активно пыталась меня завалить. И всё-таки нашла к чему придраться!

 — Ты мне теперь всю оставшуюся жизнь будешь припоминать этот несчастный абсцесс мозжечка?! Подумаешь, поставила ему «хорошо» вместо «отлично»! Представь себе, жизнь бывает несправедлива!

 — Несправедлива?!

 — Да, представь себе?! — продолжала возмущаться я, снова уже почти сидя на кровати. — Я вот вообще уже пятый раз замуж вышла, думала: «Надо же, наконец спокойная жизнь!» И тут объявляется мой бывший муж и пытается убить нынешнего!

 — То есть, по-твоему, я виноват во всём этом?!

 — А кто ещё?! Не моя же подружка насквозь пробила мою грудную клетку ножом!

 — Ещё раз назовёшь её моей подружкой, и я докажу тебе, что это далеко не так, и даже не посмотрю, что рядом находится твой супруг, — привстав с места и наклонившись ко мне, с угрозой в голосе произнёс Том, и даже мне стало немного не по себе этой его фразы. — И в чём же я ещё виноват, по-твоему, кроме того, что Беллатриса швырнула в тебя нож?

 — В чём ещё? — тихо повторила я, а потом вспомнила кое-что. — А это же именно тебя я видела тогда на Чёрном озере…

 — Прекрасно! — Том от возмущения даже вскинул руки кверху. — Ещё скажи, что это я виноват в том, что ты тогда навернулась на льду и расшибла голову!

 — Да, а кто же ещё, по-твоему?

 — Да зачем ты вообще пошла на этот чёртов лёд в такой мороз?! Я же специально близко к школе не подходил, чтобы меня никто не заметил.

 — Я заметила с берега какую-то точку на льду и решила посмотреть, что там… кстати… Ну-ка, доктор Реддл, какова первая помощь при открытых черепно-мозговых травмах?

 — Я уже давно не тот зелёный студент, каким был на пятом курсе, и не обязан перед тобой отчитываться, — гордо произнёс Том, сев обратно на стул, но я, жёстко смотря прямо ему в глаза, твёрдо повторила тоном «профессора Реддл»:

 — Первая. Помощь. При. Открытых. Черепно-мозговых. Травмах.

 — Оценить уровень сознания, наложить повязку, доставить в стационар, — как бы нехотя ответил Том заученный алгоритм, но я ядовито добавила:

 — Именно. И что-то я не помню, чтобы в клинических рекомендациях был пункт «послать патронус Лестату»!

Услышав мою фразу, он сразу же рассмеялся, а потом обратился к моему мужу:

 — Северус, а с тобой она тоже разговаривает в подобном тоне? И точно так же сваливает на тебя всю вину?

 — Как же ты мне надоел! — воскликнула я, теряя остатки терпения. — Это не я заставила тебя поступить в этот чёртов университет, ты сам захотел это сделать. Подожди, дай мне хоть раз закончить свою мысль! Это не я каким-то поистине магическим образом уговорила Генри повлиять на меня, чтобы ты смог попасть в ординатуру именно ко мне! Это не я, чёрт побери, заставила тебя отказаться от мировой славы и богатства в Лос-Анджелесе и устроиться на работу именно ко мне в отделение, а потом ещё и несколько лет изводить меня!..

 — Изводить тебя?! — так же рассерженно повторил Том, скрестив руки на груди. — Кто ещё кого изводил?! Не ты ли скидывала мне безнадёжных пациентов со словами о чудесном исцелении?!

 — Ах, ну надо же, что вспомнил! Между прочим, тот случай… был… всего лишь воспитательным моментом, — тщательно подбирая слова, ответила я, потому что прекрасно понимала в душе, что именно в тот раз я поступила весьма некрасиво.

 — Воспитательным моментом? — издевательски переспросил он. — Тина, дорогая, может, твой брак с Северусом тоже был воспитательным моментом для меня? Я честно всё понял и усвоил урок, так что давай разводись, и пусть всё будет как прежде! Обещаю, я буду паинькой!

В этот момент я почувствовала, как Северус очень крепко сжал мою правую ладонь, которую всё это время держал в руке, и я пристально посмотрела на него.

 — Я не собираюсь с тобой разводиться, — твёрдо ответила я, всё ещё кипя от злости, угадав причину этого жеста. — Пусть даже не мечтает.

 — Северус, ты же помнишь, да? — полушёпотом обратился к нему Том, немного наклонившись вперёд. — Делить на три как минимум…

 — А-а-а! Я так больше не могу, ты невыносим! — с отчаянием в голосе воскликнула я, догадавшись, что это именно мои слова надо делить минимум на три.

 — Тина, между прочим, Том сидит здесь всего лишь… сорок три минуты, — с нотками иронии заметил Лестат, взглянув на настенные часы. — А он уже тебе надоел… Северус, и как ты ещё не перешёл в эту категорию, с невероятной ветренностью этого недоразумения?

Опять поднялся дружный смех, а я обречённо легла на подушки, матерясь про себя, что сейчас в этом помещении находилось целых два человека, искренне любивших меня, но в то же время постоянно издевавшихся надо мной. И слишком много знавших.

 — Тина, а как вы всё-таки поженились? — нетерпеливо спросила Тонкс, заметив, что я в очередной раз собираюсь начать возмущаться.

 — Ну… — протянула я, прекрасно понимая, что глупее повода для похода к алтарю, чем был тогда у меня, вряд ли кто-то из присутствующих слышал до сих пор.

 — Она вышла замуж за меня назло мне, — ехидно ответил за меня Том. — Хотя я тебя, дорогая, вполне искренне любил к тому времени.

 — Да неужели?! — опять ядовито возмутилась я, открыв глаза и сев в кровати. — Что-то я не заметила особой любви с твоей стороны на тот момент…

 — Да ты вообще мало что замечаешь, если честно!..

 — Да уж, дамы и господа! — Лестат опять решился перебить нашу ругань. — Вот оно, наглядное изображение: два месяца брака, — он указал рукой на нас с Северусом, — и семь лет, — он указал на нас с Томом, и вновь все дружно засмеялись. — Кстати, Северус, дружище, если честно, я бы очень хотел с тобой поговорить.

Северус, так же как и я, удивлённо посмотрел на Лестата, а тот тем временем продолжил развивать свою мысль:

 — Да, дружище, знаешь, больше всего в этой ситуации мне жаль именно тебя! Ты же умный парень, весёлый, отзывчивый, храбрый, вот скажи мне, зачем тебе эта сумасшедшая?! — меня аж перекосило от такого «совета», но Лестат, не обращая на меня никакого внимания, продолжил говорить: — Сорок лет назад я уже говорил что-то подобное Тому, но сейчас я понял, что он, похоже, совсем отмороженный, так что в этот раз даже и пытаться не буду достучаться до него. Но ты-то же ещё в своём уме, не так ли? Ты посмотри на них: эти два мазохиста получают какое-то своё извращённое удовольствие от этих BDSM-игр, но тебе-то это всё зачем? Давай, не дури, дружище, у тебя же сейчас появился прекрасный шанс на нормальную и спокойную жизнь.

 — BDSM? — заинтересованно повторил Том, а у меня просто дар речи пропал от предложения Лестата бросить меня моему мужу. Братец внимательно посмотрел в глаза Тому, и спустя минуту тот звонко рассмеялся, а я недоуменно уставилась на него.

 — Да, точно, кто-то из нас определённо любит пожёстче… — усмехнувшись, пояснил Том, видимо, после того как братец показал ему объяснение в своей голове, а у меня волосы дыбом поднялись оттого, что он делится настолько интимными подробностями нашей с ним жизни.

 — Это личное! — воскликнула я, открыв рот от возмущения.

 — Что? — Северус тут же заинтересованно посмотрел на меня, а я готова была в этот момент сгореть от стыда.

 — Подожди-подожди, неужели ты… не знал?.. — ещё более заинтересованно обратился к нему Том, но я сразу зашипела ему:

 — Ещё хотя бы одно слово, и вместо Беллы Лестата я разберу на запчасти тебя!

 — Северус, вот оно, смотри! — Лестат опять взял слово себе и повернулся к Северусу: — Ты вроде говорил мне, что Том — один из самых могущественных волшебников в мире, и он держал в страхе всю Великобританию не одно десятилетие? Так вот, твоя жена угрожает ему! Да даже больше того, она довела одного из самых опасных преступников этого века до седых волос! Если ты сейчас не внемлишь моим словам, то уверяю тебя, через год будешь выглядеть точно так же. Если, конечно, не сляжешь раньше от инфаркта… Тебе ведь уже достаточно годиков, не правда ли?..

 — Лестат, прекрати нести чушь! — накинулась я на него, прекрасно понимая, что зерно истины в его словах всё-таки есть.

 — Знаешь, Тинь-Тинь, а у меня вот сердце уже давно побаливает… — Том картинно приложил руку к области сердца и добавил: — Да и годиков мне определённо больше, чем твоему нынешнему мужу…

Умом я понимала, что это была всего лишь игра, и вряд ли за этими словами стояло что-то большее, но ничего не смогла с собой поделать и быстро попросила:

 — Лестат, сними, пожалуйста, ЭКГэшку нашему страдальцу, а то ещё перенесёт инфаркт на ногах, а виновата во всём буду опять я!

 — Как скажешь, дорогая! — весело ответил братец, а потом обратился к Тому: — Ты не против, братишка?

 — Нет, что ты! Раз уж сама профессор Реддл решила посмотреть мою ЭКГ…

С этими словами Том, неотрывно глядя мне в глаза, снял с себя верх хиркостюма, демонстрируя всем хорошо накачанное тело, а потом лёг на одну из кушеток, к которой Лестат уже принёс электрокардиограф. Через несколько минут у меня на руках была лента с данными, и я задумчиво вгляделась в неё, а рядом со мной сел полуголый Том, тоже внимательно изучая свою ЭКГ.

 — Лестат, а ты бы не мог ещё снять ЭКГ Северусу? Так, на всякий случай…

 — Это обязательно, Тина? — с небольшой опаской спросил Северус.

 — Пожалуйста, — мягко попросила я, оторвавшись от плёнки и посмотрев на него. — Ради моего спокойствия.

 — Хорошо, — согласился он, а потом проследовал к прибору, попутно расстёгивая рубашку. А я пока начала шифровать первую запись.

 — По-моему, здесь всё нормально, — заметил Том спустя минуту, но я задумчиво возразила:

 — ЭКГэшки всегда были твоим слабым местом, дорогой. Нет, здесь всё-таки есть небольшая ишемия, вот, смотри, депрессия сегмента ST ниже изолинии. Но в целом ничего страшного, это ещё не инфаркт. Даже можно сказать, что о такой ЭКГэшке в твоём возрасте можно только мечтать, ни одного инфаркта в анамнезе к восьмому десятку! Так что пьём антигипоксанты и не нервничаем. И ты бы оделся…

 — Если ты не будешь вскакивать с кровати ещё недели три, то я буду абсолютно спокоен, дорогая. А тебя что-то смущает?

Я демонстративно закатила глаза, а тем временем у меня на руках оказалась вторая лента, на которой было куда больше данных.

 — Это инфаркт? — быстро спросил Том, пристально вглядевшись в линию ЭКГ.

 — Да, — задумчиво подтвердила я. — Совсем небольшой, в подострой стадии, то есть неделя или две уже прошло, в перегородке…

 — Северус, я же говорил тебе, что эта сумасшедшая доведёт тебя до инфаркта! — воскликнул Лестат, когда мой муж присел обратно на своё место рядом с моей кроватью. — Давай, будь умнее, не надо больше испытывать судьбу.

В этот момент даже я не посмела бы больше возражать Лестату, поскольку он был абсолютно прав: это я была причиной этого инфаркта, и никто не мог дать гарантий, что больше не будет подобных ситуаций, которые практически постоянно преследовали меня. И я уже была готова к тому, что сейчас Северус вслух скажет мне, что мы действительно заигрались и пора это всё прекращать, но…

 — Лестат, — вежливо начал говорить он, посмотрев сначала на братца, а потом на меня. — Я очень ценю твою заботу обо мне, но видишь ли… я, наверное, такой же отмороженный, как и Том. Значит, пожёстче?

 — О боги! — воскликнула я, а моё снова лицо покрылось багровыми пятнами, потому как теперь я точно не смогу избежать этого разговора. — Здесь же дети…

Вокруг опять раздался дружный смех, причём некоторые, в основном взрослая часть, ещё и выразительно посмотрели на нас, прекрасно понимая, о чём шла речь. От этого я ещё сильнее покраснела и рефлекторно закрыла одну половину лица правой рукой.

 — Тина, что это у вас? — услышала я полный изумления возглас Ксенофилиуса, всё это время сидевшего неподалёку и с интересом слушавшего о моей прошлой жизни. Я озадаченно посмотрела на него, и он сразу же пояснил: — Кольцо… не может быть! Откуда оно у вас?

 — Это моё обручальное кольцо, — ответила я, тоже взглянув на правую руку, на безымянном пальце которой всё это время было кольцо из жёлтого золота с чёрным бриллиантом, — от предыдущего брака. Что с ним не так?

 — Можно?.. можно мне взглянуть поближе?.. — Ксенофилиус даже присел ко мне на кровать, и я с опаской протянула ему руку, а остальные заинтересованно смотрели на нас, искренне не понимая, что в моём кольце так заинтересовало отца Луны. — Мерлинова борода, да это же Воскрешающий камень!

После этих слов повисла тяжёлая пауза, а Дамблдор моментально присел рядом с Ксенофилиусом и тоже уставился на моё кольцо. И чем больше он разглядывал его, тем большее изумление и даже ошеломление вырисовывалось на лице моего старого друга. Наконец, спустя пять минут гробовой тишины он дрожащим голосом произнёс:

 — Это действительно он, Тина… Воскрешающий камень… Откуда он у тебя?..

После этих слов все с крайним недоумением на лице посмотрели на единственного человека, который знал о реальном происхождении кольца. И я в том числе. Только вот Том, похоже, впервые слышал, что в его фамильной реликвии было такое сокровище…