В этом году Хэллоуин прекрасен — еще более яркий, непредсказуемый и сильный. Хотя детям все равно — они веселятся, бегают, визжат, пугают, заливаются хохотом и клянчат конфеты, хвастаясь костюмами перед друзьями. Взрослым и подросткам тоже весело, повсюду мини-карнавалы, гулянки, музыка, тот же запах тыкв, сладостей и осеннего бодрящего ветерка.

Дух Холода прогуливается по улочкам, но не присоединяется к веселью окружающих. Понуро опустив голову, он бредет, уже не чувствуя, когда через него пробегает очередная стайка детей в призрачных простынях. Уродливая ирония — дети призраки не замечают настоящего призрака. Он чувствует, как все это его добивает, медленно, но неотвратимо, как слабость накатывает волнами, а морось льда на посохе становится рекордной, из-за чего тот неудобно скользит в ослабевших пальцах. Если к нему вновь заявится Духа Хэллоуина Фрост ничего не сможет ему сделать — не с нынешним раскладом сил.

Удивительно, как все заканчивается — только вот вера, свет и тьма, само чудо и магия сохраняются, переходя в иное русло, и ему кажется, что вот-вот и появятся новые Хранители, начнутся новые битвы, дети же будут верить в других и с замиранием боятся нового чуждого. А он как последний свидетель старых правил игры сгинет под аплодисменты будущего.

Все равно. Уже пусто внутри и ничего не радует, ничего не хочется, даже тихий ужас от того, что он видел в замке Северянина не колышет, не дает даже искорки, чтобы взбодриться — серое уныние внутри поглощает, и лишь последнее чувство одиночества, боли и жадной тоски не дает сесть у ближайшего дерева и дать тварям Этой Ночи сожрать его с потрохами — выпить всю энергию и обезличить как Духа.

Чувство тоски подгоняет на крайнюю улочку, во мрак да несколько фонарей. Тоска и угасающий уголек надежды, а может он всё же увидит хоть одну истинную тень, хоть одного Кошмара — истлевают поминутно, грозясь через час и вовсе от себя ничего не оставить.

Увидеть же глаза хищника, горящие золотым огнем Ледяной Джек уже вовсе не надеется.

Он бредет медленно, по узкой плитке, забыв о правилах осторожности и даже уже не замечая, как приближается к более пугающему и насыщенному негативом месту, где за ним начинают следить из-под кривых теней домов, поджидая момент чтобы затащить в один из рассохшихся домов, используемых как местный аттракцион страха, и окончательно добить молодого, но слишком ослабевшего и переставшего бороться Духа Холода.

В такие дни, часть Духов и не упокоенных призраков особенно озлоблены и имеют право пакостничать или вовсе наказывать людей за их проступки или несоблюдения правил праздника, в некоторых случаях доходят до летального исхода. Но даже если сейчас на глазах Фроста будут человека тащить в какую-нибудь из этих заброшек, он и бровью не поведет; видимо добро и желание спасать — бороться за других до последнего — в нем выгорело аналогично своему.

Но всё же когда Джек слышит сначала выкрики, а вслед за ними и пакостливые смешки, вздергивает голову, чтобы убедиться очередная это галлюцинация или нет.

«Зря», — сухо резюмирует подсознание, когда Фрост наталкивается на того-же Духа Хэллоуина остервенело пытающегося затащить брыкающегося человека — парнишку подростка, не старше двадцати — на крыльцо мрачного и ссохшегося домины, что украшен горящими тыквами и неяркой фиолетовой подцветкой.

Сил у Хранителя Радости не прибавляется, и как по волшебству что-то не щелкает внутри, давая ему запал для внезапных действий, и потому он просто вытягивает правую руку, с зажатым в ней посохом, вперед, наставляя на «ребенка», что уже успел одеть мешок пугала на голову.

— Отпусти, — хрипло не то просит, не то приказывает Ледяной Дух, хотя прекрасно понимает, взбесись Хэллоуинское страшило и позови своих упокоеных дружков — ему не сдобровать — даже улететь не успеет, но по инерции Джек делает то что должен.

Что должен, но не то что хочет.

Он давит комок в горле и упрямо стоит напротив калитки, что ведет в тот самый двор, но более ничего не делает, надеясь, что его суровый вид и прошлый опыт помогут. И — после нескольких секунд затишья — это срабатывает: Сэм, взвизгнув, отшвыривает от себя человека и недовольный забегает в дом, не желая связываться с Фростом. Несостоявшаяся же жертва хоть и ранена, но быстро приходит в себя, и, так и не поняв, что это было, быстро ретируется, убегая в более освещённый и людный квартал, а Джек надеется, что ещё раз, чтобы тот парнишка не натворил, сегодня не попался Сэму — Духу Хэллоуина.

Ледяной опускает посох, понимая, что израсходовал все свои оставшиеся силы, и решает убраться из города от греха подальше. Да и если уж засыпать, то явно где-то в снегу — на Севере или уж в Гималаях. Главное, чтобы энергии на полет хватило.

Его размышления и первую попытку взмыть в воздух грубо прерывают, когда неведомая сила дергает назад, и, потеряв равновесие, Фрост падает на бетонную плитку тротуара, ударяясь больно головой и на пару мгновений теряя сознание, равно не успевая среагировать, когда у него выхватывают посох из рук.

Тьма словно специально пляшет перед глазами, но парень быстро трясет головой, не смотря на боль, изворачивается и поднимается на ноги, не понимая, как он в одно мгновение успел очутиться на заднем темном дворе того же жуткого дома, и как чертов Самайн, шипя невразумительно, вновь появился около него, доставая из своего кармана всё тот же надкусанный острый леденец.

Хуже только то, что этот малой Дух притащил с собой и неупокоеных, и словно издевкой над Ледяным Джеком — все они дети, погибшие трагической или насильственной смертью. Пятеро изуродованных полуразложившихся трупов детей, во главе которых ненормальный, жаждущий крови и чистой энергии Дух Хэллоуина.

«Ну что, Фрост, не светит тебе уйти мирно, да?» — подтрунивает паникующее подсознание, хотя парень прекрасно понимает, что без посоха у него вообще нет шансов, да и с его-то усталостью и болью, что разрастается в груди и голове… Расклад и иронию Джек оценивает, как одну из лучших шуток судьбы за последние три года.

Дух Снегов пытается быстро соображать, отходит на шаг назад, пугаясь наступления на него, шугается к стене небольшого сарайчика и так и замирает там, со злобой смотря на приближающуюся опасность. Но даже руки вперед выставить Фрост не может, хоть как-то себя защищая.

Да и зачем? Ему и так всё осточертело, а его маленький крохотный уголек внутри вовсе дотлел, выжигая последнюю крупицу веры и надежды. Только вот вместе с ними тоска с болью сгорать не хотят, твари.

«Последний твой шанс — попытаться заморозить все вокруг без посоха! Давай же, Оверланд! Иначе они тебя поглотят, уничтожат!»

Плевать. Пусть рвут.

Он настолько устал за всех и всё бороться. От всего сердца заебался. Джек улыбается в таком же оскале, как и тот, что скорее всего под мешковиной Сэма, что пугает трех самых нерешительных неупокоенных, и довольный последней реакцией вымотано откидывает голову на старое дерево позади, но не желая до самого конца закрывать глаза.

Одна секунда разделяет всё происходящее, и перед тем как все же выкрикнуть, когда ненормальные Духи кидаются сворой на него, сознание спасительно вырубает. И только с третьей секунды, полного мрака вокруг и резких испуганных визгов неупокоиных Джек махом понимает, что сознание у него не вырубило, а вокруг просто царит кромешная тьма, что до лютого ужаса пугает остальных Духов.

«Или ты окончательно спятил… Или они уже тебя убили и это последняя агония затухающей души, глупец!..»

Неутешительное и жестокое, под жуткие крики боли и скрежет зубовный, словно кто-то что-то жрет заживо, Джек теряет последнюю выдержку чувствуя, как его тело всё же сползает по стенке вниз.

Ну вот и замечательно, вот и зашибись… Он наконец прикрывает глаза, больше ни о чем не думая. Не подозревая даже, что в следующее мгновение его аккуратно подхватят, удерживая в вертикале и не давая сознанию уйти в небытие.

— Чувство самосохранение как не было у тебя, Фрост, так и не появилось!.. — недовольный шелестящий голос совсем близко заставляет вздрогнуть всем телом и распахнуть глаза, резко задирая голову.

Вакуум всё же существует, а его разорвали Духи.

Но он так давно не видел этих горящих наглых глаз, что глупый комок мышц заходится под грудиной в болезненном спазме… Джек не дает себе и шанса подумать, что это за шутки разума или же уже последнее посмертие, лишь ломано усмехается, жадно вглядываясь в Духа, что стоит вплотную к нему, придерживая за талию, но такое ощущение будто возвышается над всем миром самой чёрной тенью.

— Идеально… Идеален… — Фрост не узнает свой сиплый шепот, ну и пусть, лучше так, чем боль и просто темнота в конце. И если так чувствовали себя Хранители, уходя в свои реалии, то он даже не обижается на них и не винит.

А его личный желанный морок почему-то злится — странная фантазия… Ледяной может наблюдать, как эмоции в ярко-золотых глазах меняются, и на смену деланому равнодушию проявляется сначала озадаченность, а после и злость, та самая — как три года назад, когда Свет начал выигрывать, а он сам принял решение все же быть Хранителем.

Жаль слабость забирает власть себе, и вновь обрушивает на него всю усталость и апатию, с которой Дух Холода ничего не может сделать; парнишка так хочет продлить свою фантазию, тем более теперь, когда уже параллельно на все остальное, а такие понятия, как стыд и страх, улетучились, он бы хотел много чего сказать или просто побыть рядом с этим существом. Но сознание уходит, а его идеальная иллюзия растворяется перед ним, и почему-то так холодно становится рукам…

Духи Холода могут замерзать?

«Не смей говорить…» — но остальное Джек уже не может различить, и даже этот шелестящий глубокий голос не может дать сосредоточиться вернуть угасающее сознание, и из контекста вырывает лишь последнее, боле грозное — «…Фрост, не смей отключаться!»

А дальше покой, темнота и… Обжигающая боль током пронзает всё тело, заставляя вскрикнуть, дергаясь со всей силы и испугано распахивая глаза, оглядываясь, ощущая, как захлестывает его тепло, наполняя тело, а его по-прежнему прижимают к старому сараю, и горящий гневом взгляд пригвождает к месту.

Звуки возвращаются равно обжигающей боли по всей левой стороне лица, и Джек, не выдерживая, тихо шипит, хватаясь за горящее место. Гребаная фантазия, нельзя было нежнее?

— Может ещё раз, для надежности? — шипит до более серьёзный Король Кошмаров.

Право Кромешник не думал, что как всегда Фрост поступит как последний… ребенок, так ещё и силы свои пустит на саморазрушение, блокируя все свою дурь внутри и давая ничтожным тварям себя порвать. Идиот трёхсотлетний, а не Дух! Куда ему в Хранители?!

— Питч? — едва ли неверяще, все ещё держась за горящую щеку, переспрашивает Джек, игнорируя злой вопрос и во все глаза теперь смотря на потенциального и вроде как даже не иллюзорного Короля Кошмаров.

— Нет, твою ж, дух Матери Терезы! Фрост, ты совсем все мозги растерял на пару с остальными идиотами? Какого черта, я спрашиваю?! — злости и негодования, равно как и яда в голосе хватит на год вперед, но даже это не пугает младшего Духа, который постепенно начинает осознавать реальность происходящего — как будто с него мутную дымку стянули, и теперь все столь реальное, холодное, болючее, громкое вокруг, опасное за спиной Духа Страха, где прогуливаются огромные фыркающие Кошмары, да и он сам…

— Ты… настоящий? — Джек игнорирует все остальное происходящее, задавая главное и первостепенное, нисколечко не паникуя от того насколько сейчас может выбесить и так опасно к нему наклонившегося Бугимена; он не верит и хочет верить до одури одновременно, задерживая, прямо как человек, дыхание и пытаясь сдержать дрожь, расползающуюся по всему болящему телу…

— Доказать более хлесткой пощёчиной или дать наглядеться на потроха неупокоеных? Или может отдать тебя на часок Кошмарам? Заодно проверю насколько можешь выдержать боль, а они насколько искусно научились выуживать самые потаенные страхи… М? Что скажешь, мальчишка?

Джека начинает трясти от этих слов, от этого опасного шипения и взгляда словно прямо в душу, и опять эта дурацкая муть перед глазами которую он игнорирует, дёргаясь казалось бы назад, но ни сарай, ни стальная хватка на талии не дает даже пошевелиться. Ему так чертовски хреново от этих слов, что эту перемену замечает и Дух Страха, впервые за все эти года не понимая, как реагировать, и считая, что слишком напугал и так зашуганного мальчишку. Кромешник наклоняет голову чутка в бок, анализируя и считывая каждую эмоцию на лице Снежного Духа, но все же не выдерживает этой панической реакции на грани настоящей истерики.

— Фрост, переборщил да? — совершенно серьезным и ни грамма не злобным тоном спрашивает Питч, пытаясь предугадать… Если бы с Джеком всегда было так просто и предсказуемо.

С Джеком, который может отличить все ещё свою глупую фантазию от тона, с манерой издевки, настоящего Кромешника. Парнишка чувствует, как не выдерживает всего этого напряжения, прикрывая глаза, игнорируя холод, скативший по щекам, и решительно дёргается едва вперед, прислоняясь лбом к груди Темного Духа, давая дрожи пройтись по телу, и нерешительно обнимая, так боясь, что вновь исчезнет его долгожданная реальность.

— Не… — всё же сипло и довольно смущенно шепчет парень, отвечая на последний вопрос, — В самый раз… — боль вновь отчего-то душит, сдавливая горло, и Джек, зажмурившись, вжимается в мужчину, прерывисто обнимая, сцепляя руки у него за спиной.

— Я оставил тебя всего на один год, твою мать! А ты чуть с ума не сошел! Вот какого проклятого, ты потащился ослабленный в маленькие города, зная какие кровожадные бывают Духи Самайна в канун Дня всех Святых? — Король шипит на него вовсе не наигранно, злясь за столь глупые и неоправданные риски, злясь и на себя, за то что оставлял это недоразумение одно настолько долго.

— Отчитываешь, как ребенка! — Джек фыркает, стараясь придать голосу хоть толику наигранного недовольства, по правде сдерживая искрящее ликование где-то под грудиной, и закусывая до крови губы, стараясь сдержать глупую улыбку.

— Да ты и есть ребенок, Оверланд!

— Прости… — заветное слово шепотом срывается с его губ, и оба прекрасно понимают — не за эту ситуацию просит прощения Дух Холода.

«Прости…

Надо было тогда… Надо было тебя слушать. Слушать себя, когда внутри все щемило и выло, когда сбежал из подземелий, а после не согласился быть рядом.

Гребаный правильный мальчишка, пытающийся понравиться авторитетным Хранителям.

Прости что не послушал.

Прости, что пошел против.

Прости что не сказал моментальное «да»…»

Король Кошмаров не говорит ничего в ответ, лишь запускает когтистые пальцы в нежные белоснежные волосы глупого мальчишки, прекрасно зная, что объясняться им обоим — тратить время; чувствуя прерывистое дыхании Джека, его легкий холод и вновь возвращающуюся из спячки силу наравне с желанием жить.

Глупый Дух, так наивно полагающий, что его не простили ещё три года назад. Дух, который даже не подозревал, что на протяжении всего этого времени его оберегали и чуть-ли не маниакально следили…

С одним Король просчитался — вера и адаптация к новой реальности, а тупые Хранители потащили за собой этого молодого идиота, и он как бравадный смелый мальчик не решился избавиться от их общества и тяготеющего статуса Хранителя. Однако теперь всё закончилось, теперь ему не нужно отсутствовать, не нужно скрываться в тенях и переживать за проблему взбунтовавшихся вновь блюстителей веры. Теперь Джек никуда от него не денется.

Главное — привести его в норму, дать восстановиться силам и…

Блэк скидывает ненужные в данный момент мысли и моментально прищуривается, когда позади его Кошмары настораживаются, грозно начиная рыть землю копытами и порыкивать.

«Значит, ещё не всё?» — мелькает недовольное в мыслях Тёмного.

Да и Джек в его руках резко замирает, и после вздрагивает, едва отстраняясь.

— Он вернулся, да? — полушепотом спрашивает Фрост, прекрасно и так зная ответ, слыша вдалеке, где-то в доме мерзкий смех и топот детских ног.

Проклятый же ты Сэм. Но это Хэллоуин — его время, а не Ледяного Джека.

Однако Фрост не успевает по-настоящему вновь испугаться или даже придумать, что делать дальше, как Тьма, лениво клубящаяся до этого у них под ногами, поднимается выше, изменяясь острыми шипами, и в виде живой стены отгораживает, не давая увидеть неопытному Ледяному, как Кошмары сорвались со своих мест, поглощая вместе с тенями весь дом, накидывая непроглядным пологом Тьмы и заглушая визжащего наверху разрываемого зубами и копытами Духа Хэллоуина.

Король Кошмаров же на это смотрит с ленивой меланхолией, не давая Снежному мальчишке отстранится от себя даже на сантиметр. Всё, отбегался он, отыграл свою глупую игру в прятки, да и во взрослые Хранители.

Питч не говоря ни слова, чувствуя как вскоре не только в этом доме, но и на всей улице начнется резня неугодных ему Духов, исчезает из мрачного места, забирая Джека с собой, и даже не обращая внимание, как задохнулся от такой наглости паренек.

***

— Не дорос ещё, чтобы со мной тягаться, — единственное объяснение которое слышит Джек, как только перестает кружится голова от резкого перемещения через тени, и он вновь чувствует ровный, однако едва скрипящий пол под ногами.

— Я понимаю, что у тебя свои разборки с мелкими Духами Страха, но затаскивать меня в чужие, аналогичные страшные, дома, эдак на чердаки — это нормально? — выдает моментально Фрост и наконец отстраняется, стараясь тут же не грохнутся от лёгкой волны потери сил и всей той лавины эмоций и мыслей, что его захлестывают. Однако он вновь впивается взглядом в горящие злым сиянием золотые глаза, напротив.

— Значит, как им убивать — это ты спокойно воспринимаешь, мальчишка! А как мне, затащить тебя в один из безопасных домов, да самому полакомится всего лишь их страхом — вновь бравада о Тьме и Свете?

Джек слышит смешки и говор подростков на первом этаже, ровно под ними, но его интересует вовсе не это, а то насколько опасным взглядом на него смотрят, будто принимая вызов — скажи ещё хоть слово, и ты станешь первым лакомством. Потому парнишка, нервно сглатывая, не понимает почему от этой мысли бросает в жар, и страх омывается чем-то другим, более сильным — глубоким, жадным. Ровно потому Джек продолжает, ведясь на новый раунд, провоцируя того, кто в тысячу раз опаснее того же Духа Хэллоуина.

— Не изменился ни на грамм, а еще меня отчитываешь — да делай ты что хочешь, Король Кошмаров! Но не думай раз спас, можешь вот так просто переворачивать мою жизнь и утаскивать туда, куда тебе захочется! И я еще даже не начинал расспрашивать, где ты был все это время и почему вновь объявился!..

Провокация ли срабатывает или то, что на второй этаж поднимается разноцветно разукрашенная компания подростков, заглядывая в их пугающий узкий коридор, только Духа Снегов грубо откидывают к дальней стене, в самый темный угол, зажимая собой и больно дергая руки вверх, фиксируя над головой. И когда в этой кромешной тьме сам Ужас Ночи склоняется к нему столь близко, огонь в его глазах пылает хитростью и опасным предвкушением.

— Повтори… — последнее что раздается родным шелестящим голосом, прежде чем весь дом окутывая жаждущая страха Тьма, и повсюду слышатся испуганные крики и визги подростков, заглушая единственный долгожданный стон в самом темном углу чердака.

«Повтори, что тогда шептал мне, отдаваясь безрассудно Тьме, думая, что это всего лишь твой сон, Джек Фрост…»

***

Тепло мягкого окутывает его, тепло и тьма укутывают, словно в кокон, пока за старыми рассохшимися окнами без стекол слышны выкрики и громкий смех развеселившихся детей — праздник в самом разгаре. А ему и не нужно видеть, чтобы понять ещё одну истину — ничто так не идеально в эту ночь, как Страх, идущий рука об руку с Радостью.

Джек медленно раскрывает ладонь, позволяя, переплетая едва потеплевшие пальцы с чужими, наслаждаясь ласковой теплотой и этими черными матовыми когтями, что настолько бережно поглаживают его ладонь, не оставляя даже царапин на белой коже. Он пододвигается ближе, откидывая голову на плечо Короля Кошмаров и жмуриться от того насколько… неправдоподобно хорошо, хотя один язвительный Страх уже доказал, всё-всё это реальность и он не сошел с ума.

— И что я тебе говори о Холоде и Тьме? — всё же не может не вставить свое Блэк, прекрасно улавливая, о чем сейчас думает его Снежный наивный мальчишка.

— Ещё раз напомнишь какой я болван — уйду от тебя ещё на лет пять, — ворчит недовольно Джек, но тут же довольно улыбается, позволяя себе провалится в приятную легкую дрёму.

***

— Питч. — через долгие, тянущиеся топленым воском пару часов, когда еще темно, но точно знаешь, что час и уже будет светать, все же вновь окликает Фрост, решаясь таки спросить, — Ты… можешь им помочь?

Он не был бы собой, если б не спросил, не попытался, хотя прекрасно знает, какие отношения у Короля Кошмаров с Хранителями. Но всё же Джек многим им обязан, он просто привязался и на самом деле они не такие уж и плохи, пусть и старомодные, нудные, приторно правильные, но они стали, пусть маленькой, но важной частью его жизни.

А Кромешник не был бы собой, если б не знал, что Джек обязательно спросит, обязательно попытается в последний раз побыть правильным благородным мальчиком на побегушках Света. Однако обнадёживать его Древний Страх не собирается:

— Им не помочь. Не в этом мире уж точно. Тут выбирать: или дать им окончательно сойти с ума, до полного их развоплощения, или отправить на перерождения в другой мир. Неприятный переход, но там есть шанс, пусть и без этой памяти, но они смогут стать вновь Хранителями и дальше помогать, навязывать веру и свой Свет, в общем быть полными идиотами, как и здесь.

— И ты… — Джек справляется с неприятной волной, подкатывающей к горлу, и быстро выдохнув, чтобы не передумать, заканчивает вопросом: — Ты сможешь их перетащить в тот мир? Я не хочу, чтобы они полностью… потерялись здесь.

В конечном счете голос молоденького Духа стихает вовсе, становясь похож на блеклый шелест. Но его все равно расслышали и прекрасно поняли.

— Если это твое последнее желание, связанное с Хранителями, я это сделаю, Дух Снегов. Однако, тебе присутствовать там не дам… — Питч медленно гладит свободной рукой мальчишку по волосам, осторожно усыпляя, давая понять, что он это делает специально, — Попрощаешься с ними во снах, маленький Снежный…

Джек же… никогда не узнает, что, уснув по-настоящему спокойным и глубоким сном, Король Кошмаров отправил его в свое новое убежище — новые монументальные подземелья, приказывая старшим Кошмарам стеречь его покой и сон.

Равно Джек Фрост не узнает никогда и то, что было после…

***

Питч появился в замке Северянина совершенно спокойно, как в своем втором доме, расхаживая по залу, проверяя степень изможденности и безумия некогда бывших врагов.

Да, для Джека действительно такое зрелище вызвало бы шок. Для него же это лишь ещё один удачный эксперимент. Глаза Древнего Страха блеснули довольством, и он может констатировать, что его эксперимент, длившийся три года, успешно подходит к концу.

Отправить этих четверых кукол, что некогда давали ему серьезный бой, противостоя на равных, а ныне превратившихся в полностью безумных, выживших из ума, марионеток, в другой мир — нереально, да и не под силу даже ему. Равно как и силы тратить на тех, кто посмел три года назад отобрать его Снежного — уж слишком много чести.

Хранительница Памяти… Да, Фея была первой. Такая доверчивая, такая открытая, она так до конца своей болезненной кончины и не понимала, как вырывает пёстрые перышки у своих умерших от голода и истощения веры помощниц, пытаясь воткнуть в себя, дабы вернуть свои крылья… Она рассыпается первой, очень красиво, едва вскрикивая от боли, но так и не приходя в себя, оставляя после всего лишь кучку изумрудной пыли.

С Кроликом же, чью шкуру тени стягиваю наживую, и Николасом, захлебывающимся собственной кровью и ей же пытаясь разрисовывать ёлочные шарики, Питч не старается, предоставляя всё теням и Тьме.

А вот Сэнди… Хранитель Снов таки наконец получает свою высшую награду, выгорая-таки живьем из-за своего тупого Света, не в состоянии вымолвить хоть один звук, он, глазами полными первобытного ужаса, до самого конца смотрит на Короля Кошмаров, лишь в последнюю секунду осознав, кто три года назад отозвал всех своих теней и Кошмаров, давая возможность Свету разгуляться и перевесить хрупкий баланс.

Хранители Веры умирают навсегда, исчезая у него под ногами как какой-то незначительный дым — всё, как и предполагалось, как и планировалось.

Его Снежное сокровище, ради которого всё это начиналось ещё несколько лет назад, никогда не узнает об этом.

Джек проснется на рассвете, в заботливом кольце горячих рук, укутанный мягким бархатом тьмы, дабы начать свою новую беззаботную жизнь, в которой будет лишь одно значимое для него существо.

А то что у Джека на протяжении всей его вечности не будет никаких врагов, равно как и друзей, и вся его любовь и внимание будет отдана лишь одному единственному Духу… об этом Питч позаботиться непременно лично.

 Редактировать часть