— Что я могу сделать для тебя, Кит? Я могу помочь?

— Можешь, Пи. Только ты и можешь, — уверенно ответил Крист и тут же снова улыбнулся: — Ты так смотришь, как будто уже готов сорваться и помогать изо всех сил.

— Я и готов, — ничуть не засомневавшись, подтвердил Сингто. — Осталось придумать — как?

— Я придумал. Вернее, загуглил, — Кит, похоже, смутился, но не умолкал ни на миг. — Я читал, что в работе с жертвами насилия психологи используют какие-то приемы, научного названия которых я, конечно, не вспомню. Но суть в том, чтобы перекрыть негативные эмоции позитивными. Замещение, что-то такое. Вот скажи, Туан, зачем доктора придумывают такие названия, от которых можно вывих мозга заработать? А нам ведь надо что-то решить. На носу куча совместных мероприятий. Думаешь, фанаты не заметят, если я от тебя шарахаться буду, как от чумного? Заметят! Они ж глазастые. Я и подумал: если он вызывает самые неприятные эмоции, то ведь ты — наоборот! У меня нет друга ближе тебя! Нет, слова «друг» тут, конечно, недостаточно, но с этим мы решим позже. Да?

Сингто тут же кивнул, соглашаясь, что — да, что позже, что не друг, вернее, не совсем друг, а еще вернее — совсем не друг, как вдруг заметил, что Кит снова потускнел. Передумал?

— Кит, что? — спросил опасливо.

— Я только об одном не подумал — охота ли тебе со мной возиться?

Он набрал воздуха в грудь, чтобы сказать, что-то еще, как Синг перебил:

— Охота! — бескомпромиссно и без доли сомнений.

И пока младший больше ничего лишнего не надумал, заговорил сам:

— Если я правильно понял, мы должны создать тебе новые воспоминания и новые эмоции от этих воспоминаний, так?

— Так, — кивнул Перават.

— Тогда начнем с самого простого — ты останешься здесь так надолго, как это будет нужно. Идет?

— Зачем? — смущенно отвел глаза Крист.

— Во-первых, так тебе будет проще ко мне привыкнуть. Во-вторых, рядом с твоим домом слишком много плохих воспоминаний, и лучше возвращаться туда, когда будешь к этому готов. В-третьих, Кит, неужели ты серьезно думаешь, что я тебя отпущу от себя далеко?

— Кажется, я попал.

Улыбнулся. Крист снова ему улыбнулся. А Сингто завис, разглядывая эту легкую улыбку, ловя себя на мысли, что ему впору начинать считать эти улыбки и складывать в памяти, как самые дорогие сокровища. За этими размышлениями он почти прослушал, что младший что-то, оказывается, ему говорил.

— Что, прости?

— Прошепчи что-нибудь, говорю, — Перават слегка нахмурился. — Интересно, это сработает вообще?

— А что прошептать? — Сингто растерялся.

— Да что хочешь, тут же не смысл важен, как я понимаю, — Кит поерзал на табурете, опустил голову на сложенные на столе руки и закрыл глаза.

 — Эммм… — в голову, как назло, ничего не приходило.

— Пи, — поторопил Крист. — Все, что угодно.

— Хорошо, — Прачая кивнул своим мыслям и мягко, с расстановкой зашептал: — Сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы. Сила действия равна силе противодействия. Ускорение материальной точки с постоянной массой прямо пропорционально равнодействующей всех приложенных к ней сил и обратно проп…

— Пи, ты зануда.

— А? — Сингто моргнул.

— За-ну-да, — по слогам повторил Перават. — Я-то думал, ты мне отрывки из «50 оттенков» зачитаешь, ну или «Ван Пис» перескажешь на худой конец, но уж на школьную программу точно не рассчитывал.

— Ты сам сказал — тебе все равно, что я шептать буду, — обиженно поджал губы Сингто, но тут же заинтересованно вскинулся: — Кстати, о шепоте. Как, Кит? Хоть что-то вышло?

— Да фиг знает, — пожал плечами Крист. — Я, как услышал, что именно ты бормочешь, слегка выпал из реальности. Я шучу! — он замахал руками, чтобы Синг снова не вздумал обижаться. — Пи, мне всегда нравился твой голос. Так что тут по-другому и быть не могло, я думаю. Рядом с тобой спокойно, а когда ты так шепчешь, кажется, что меня кто-то в теплое одеялко укутывает. Только пусть в следующий раз это будет не физика!

Крист зевнул, видимо, в мыслях уже кутаясь в то самое теплое одеялко. Сингто же, ужаснувшись про себя при взгляде на часы, направился в комнату:

— Кит, все остальное обдумаем завтра. Ты иди пока в душ, а я приготовлю тебе постель и найду одежду.

Крист уже мерно сопел, донельзя уставший, а Сингто все никак не мог успокоиться. Не мог прийти в себя от рассказа младшего. Прокручивал в голове события последних дней и чувствовал, как обмирает все внутри — Кит так долго держался, оставаясь наедине с самим собой, со своей ношей. Как он выдержал? Почему так долго молчал? А если бы он, Сингто, не заметил, так и продолжил бы молчать?

Прачая чувствовал, как внутри все клокочет от ярости, но понимал, что Крист был прав — в полиции рассказывать было нечего. Он даже не представлял, что младшему пришлось пережить, но был твердо уверен — сделает все, что только сможет, чтобы помочь, облегчить, разделить на двоих.

Шагом вперед было уже то, что Крист согласился остаться, что, казалось бы, нормально реагировал на присутствие старшего рядом с собой. Да, с внутренним напряжением, но хотя бы без тревоги. Он привыкнет, — уговаривал себя Сингто. И верил в это. Не верить было нельзя.

И шепот, — Синг усмехнулся про себя — надо же было вспомнить геометрию и физику, — не вызывал отторжения. В следующий раз он подготовится получше. Завтра у них свободный день. Завтра он продумает, что рассказывать, а пока надо попытаться поспать.

Еще какое-то время поворочавшись с боку на бок, Сингто, наконец, провалился в беспокойный сон.

***

А среди ночи его разбудил крик Криста. Запутавшись в одеяле, сшибая в темноте стул, ударяясь пальцами о ножку тумбочки, но не чувствуя боли, Сингто метнулся в соседнюю комнату, где на кровати метался его младший. Прачая подскочил, тронул за плечо, пытаясь разбудить. Крист отшатнулся, забормотал что-то неразборчиво. Синг понимал — с кошмаром надо бороться, но что именно делать — не знал.

Запрыгнул с ногами на постель, обнял Криста, тут же забившегося в его руках, прижал к себе, зашептал отчаянно, касаясь губами уха:

— Кит, проснись, Кит, хороший мой, ну же. Проснись. Я с тобой, ты в безопасности.

Он не понимал сам, что говорит, слова вырывались сами собой. Сингто гладил напряженную спину, плечи, вжимал в себя сопротивляющегося парня и не замолкал:

— Тише, Кит, тише. Все прошло, Кит. Ты не один. Я с тобой, Кит.

Вдруг Перават затих. Выдохнул в шею:

— Туан?

Сингто, наконец, смог перевести дыхание, услышав тихий голос, чувствуя, как расслабляется в руках тело младшего. Он перехватил Криста удобнее, прижимал к себе, покачивал, убаюкивал, чувствовал, как пальцы Перавата комкают его футболку.

— Это я, Кит. Я никуда не уйду, все хорошо.

Ощутил, как судорожно выдохнул Крист, обнял сильнее:

— Ты проснулся, Кит? — и почувствовал легкий кивок.

Он не знал, сколько просидел вот так, баюкая Криста, мягко поглаживая спину, чувствуя, как от этих поглаживаний из мышц уходит напряжение, легко касаясь губами волос. Сингто так погрузился в эти ощущения, что вздрогнул от едва слышного шепота:

— Я в порядке, ты можешь меня отпустить.

Нехотя Сингто все же расцепил руки, понаблюдал за едва заметной в темноте возней устраивавшегося под одеялом Перавата и уже было собирался пожелать еще раз доброй ночи, как от следующей фразы перехватило дыхание:

— Ты можешь спать со мной?

— Конечно! — даже получилось не заикнуться. Получилось даже договорить искреннее: — Я не хочу тебя оставлять сейчас.

— Хорошо, — Крист откатился подальше от края, освобождая место старшему. — От тебя так приятно пахнет, Туан. Я хочу тебя нюхать.

Последние слова были сказаны уже глухо, невнятно — Крист засыпал.

Сингто поерзал, устраиваясь, и подумал, что сам-то уснуть точно не сможет. Не после таких слов. «Хочу тебя нюхать», — надо же. А сам продолжал ощущать тело Перавата в своих руках, прикосновение к губам его волос, его дыхание на своей шее.

И незаметно для самого себя, находясь в плену этих ощущений, провалился в сон.