Закончив работу на СТО, Ярослава не спеша шла домой. Не

торопилась она потому, что было немного страшно возвращаться в родную квартиру.

Вдруг Диана всё-таки сорвалась, и дома её ждёт привычно пьяное тело вместо

матери. Разочаровываться не хотелось. Слишком больно, в конце концов.

Конечно, как ответственная старшая сестра она должна была

мчаться домой во весь опор, чтобы в случае чего Кириллу не пришлось оставаться

один на один с шумной нетрезвой Дианой. Но за эту вечернюю прогулку, призванную

оттянуть почти неизбежное, Князева съест себя с потрохами чуть позже. А пока

можно ей хоть немного побыть живой, живой и уязвимой? Потому что, как только

она войдёт в квартиру, места уязвимостям уже не останется, хочет Яра того или

нет.

Эйфория первой половины дня прошла, и надеяться на чудо

становилось с каждым шагом всё сложнее. Трезвая мама — это далёкие детские

мечты. А в реальности — алкоголизм Дианы, наркозависимость Анфисы и

стремительно теряющий зрение брат.

Из невесёлых дум Князеву выдернул женский крик, призывающий

на помощь. Не раздумывая, девушка метнулась на голос.

Пара щуплых гопников пыталась вырвать у светловолосой

женщины сумку. Жертва с упорством, достойным лучшего применения, тянула

означенный аксессуар на себя и, видимо, расставаться с ним не собиралась.

Феерическая дура, подумала Яра, но ладно, предположим, адреналин.

Девушка возблагодарила всех богов, что комплекцией мальчики

явно не вышли — справиться с ними труда не составит.

С рявком: «Вы чё делаете, ушлёпки?!» — Князева кинулась в

драку. Хотя и дракой то, что произошло дальше, назвать было нельзя. Один убежал

сразу, второй был, похоже, не таким сообразительным, и пару приёмчиков девушка

на нём отработала.

— Дополнительная тренировка никогда не помешает, — фыркнула

Ярослава вслед хромающему горе-грабителю. — Женщина, вы как?

— Э-э-э… Нормально, кажется, — растерянно пробормотала та.

Какой голос, подумала Князева. С такими бы вокальными

данными на телевиденье вещать или на радио. Хотя внешность всё-таки диктора

новостей, как минимум. Светлые волосы, горящие то ли от испуга, то ли от гнева

голубые глаза, фигура, насколько позволяла разглядеть приталенная кожаная

куртка, — тоже вау. Эх, будь Яра постарше, обязательно бы рискнула. А так,

скорее всего, без шансов — всё-таки женщина выглядела лет на сорок, и потенциальная

невестка была бы старше обеих мам девушки.

— Ну и чего ради вы в эту сумку вцепились? Там что-то особо

ценное?

— Ну… Кошелёк, ключи… Косметичка…

— Да, косметичка — это самое важное, — фыркнула Ярослава. —

То есть документов нет? И в кошельке небось не миллион. Так ведь?

— Я вообще наличку не сняла…

— О Господи, женщины, — Князева закатила глаза. — Давайте, я

вас провожу, что ли? А то мало ли — вдруг они недалеко убежали.

— Спасибо…

— Яра.

— Калерия… Калерия Викторовна.

— Учительница, что ли?

Услышав предположение, Калерия удивлённо приподняла бровь.

— А как вы догадались?

— Представляетесь по имени отчеству — либо большой

начальник, либо преподаёте. Калерия Викторовна, на будущее: в таких ситуациях

отпускайте сумку и хрен с ней, потому что некоторая гопота не только носит с

собой ножи, но и умеет ими пользоваться. Косметичка и стопка тетрадок не стоят

вашей жизни.

— Я растерялась, — голос женщины почти перестал дрожать.

— Да я поняла, что растерялись. Это естественно. Просто

примите как факт: бросайте всё и бегите нахрен, а отбежав за угол, можно и

ментов вызвать… Ну, то есть милицию, простите.

— Спасибо, Яра.

— Да на здоровье. Куда идём-то?

— Тут недалеко.

***

Проводив даму в беде до самой квартиры (вид родного подъезда

вызвал у Калерии лёгкую панику), Ярослава отправилась домой. Теперь, пожалуй,

нужно было ускориться — Кир, наверное, заждался.

Но уйти далеко девушка не успела. Стоило немного отойти от дома

Калерии, дорогу ей заступило двое незнакомцев. Под тусклым светом одинокого

фонаря Яра почти не могла различить их внешности.

— Поговорим? — начал тот, что повыше.

— Не курю, — соврала Князева, нащупывая в кармане связку

ключей.

— Мы тоже не курим, — улыбнулся второй мужчина.

Физиономия второго Ярославе вблизи совсем не понравилась:

весь какой-то прилизанный, глазки масляные, бегают.

— Курить — вредно, — улыбнулся тот, что начал разговор —

видимо, за коммуникацию в их тандеме отвечал он.

— Ага, пить — противно, а умирать здоровым — жалко, —

буркнула девушка. — Чё надо?

— Мы видели, как ты шваль эту разогнала.

— Вы чё, крыша, что ли?

— Девочка, это слишком примитивно, — фыркнул

«коммуникабельный».

— Примитивно, говоришь? Тогда вам-то какая печаль?

— Ну, у нас к тебе предложение, — хитро ухмыльнулся

«Прилизанный».

— Ливера и почек?

— Деловое.

— Деловое — это хорошо. И какого рода?

— Заработать хочешь? — оглядевшись по сторонам, спросил

Коммуникабельный.

— У меня есть работа.

— Так мы поболе чем месячный оклад предлагаем, —

заговорщическим шёпотом пояснил Прилизанный. — Периодически появляться в

определённой точке и заниматься спортом. Как ты там сказала: «Дополнительная

тренировка никогда не помешает»?

— Ну, допустим, сказала, но вы пока ничё конкретного не предложили.

— Какая нетерпеливая девочка, — осклабился Прилизанный и

попытался приобнять Яру.

— Девочек в борделе найдёшь, — рявкнула Князева, выворачивая

запястье мужчины.

— Тихо, тихо, мой друг погорячился, — Коммуникабельный

выразительно зыркнул на спутника.

— Чё ты нервная такая? — Прилизанный потирал пострадавшую

руку.

— Не люблю, когда хмыри всякие руки распускают.

— Да понял, понял. Нет — так нет.

— Мой приятель погорячился. Он больше не позволит себе

таких… Вольностей. И мы просим прощения у… Как вас зовут, милая девушка,

умеющая за себя постоять? — Коммуникабельный примирительно поднял руки.

— Милые девушки в кабаре канкан пляшут. Ярослава. А теперь

больше конкретики, господа. А то пока вы лясы точите, я жопу отморозила.

Князевой было по-настоящему страшно. Именно страх она

маскировала нарочитой грубостью. Яра знала: даст слабину — эти двое точно

сожрут, особенно скользкий типок, не знающий меры в использовании геля для

волос.

— Конкретики — так конкретики, — пожал плечами

Коммуникабельный. — Ярослава, давай, встретимся завтра днём, мы тебе всё и

расскажем. Мы — люди приличные, понимаем, что на тёмной улице дела не решаются.

— А у нас с вами пока дел никаких нет. Послушайте, вы же

явно меня дожидались. Нахрена? Выкладывайте да и разойдёмся. Чё кота тянуть за

яйца?

— Как скажешь. Мы предлагаем тебе участвовать в боях, не

совсем легальных, разумеется, но хорошо оплачиваемых, — Коммуникабельный

замолчал, позволяя девушке осмыслить услышанное и среагировать.

— Вот оно чё? А что за бои? Какой вид единоборств?

— Смешанный.

— Тотализатор, что ли? — деловито уточнила Князева.

— Он самый.

— И что мне за это будет?

— Хорошие деньги.

— Хорошие деньги, дядь, понятие растяжимое. Насколько

хорошие?

— Ну, в случае выигрыша за бой три косаря, не деревянных,

разумеется.

— А проигрыш не оплачивается?

— Почему? Честный косарь.

Ярослава задумалась. У неё Кирилл, которому нужно спасать

глаза, и тёмная опасная работёнка, которая позволит ей оплатить операцию. С

другой стороны, деньги можно попросить у мамы, Полинки, Незабудки, в конце

концов. Ну, попросит она, и что? Отдавать-то как? А не отдать Яра не сможет —

себя уважать перестанет.

— Ну и по какой системе высчитываете турнирную таблицу? А

то, знаете, неохота проиграть один бой, а потом обнаружить, что всё нужно

начинать сначала.

— Предусмотрительная девочка, — улыбнулся Коммуникабельный.

— Такая система нам невыгодна. Вы приедаетесь публике. Поэтому предлагаем пока

контракт на десять боёв. Дальше всё будет зависеть от твоих успехов,

популярности и личного желания.

— Так просто?

— Ну да.

— А где подвох?

— А подвох в том, что публика у нас серьёзная, дерёмся не

по-детски.

— А, то есть в случае чего вынесут меня ногами вперёд?

— Ну, врать не будем, такое тоже случалось. Не ногами

вперёд, конечно, но в реанимацию наших бойцов увозили. А там уж, сама

понимаешь, выживают не все.

— Значит, десять боёв с вероятным летальным исходом? Как

оплачиваете?

— На руки, после каждого боя. На этот счёт можешь не

переживать, — Прилизанный попытался приветливо улыбнуться — получилось больше

похоже на акулий оскал.

— Знаешь, Ярослава, у тебя перед некоторыми нашими бойцами

есть одно преимущество, — снова заговорил Коммуникабельный.

— Вес, что ли? Ну, если ты в боях не первый год, должен понимать,

что это преимущество легко компенсируется скоростью соперника. Поэтому всё

относительно.

— Что же, отсутствие излишней самоуверенности — это хорошо,

— потёр руки Коммуникабельный.

Прилизанный молча кивнул.

— Ну так что, согласна?

Яра понимала, что творит несусветную хуйню, но, кажется, ей

и правда помогает сама судьба. Пусть и таким небезопасным способом. И кто она

такая, чтобы отпихивать любезно предоставленный шанс?

— Ну… — осторожно начала девушка. — Можно попробовать. Предусмотрены

у вас какие-то тренировочно-показательные? Вдруг я вам не подойду? Одно дело —

гопников раскидать, а другое — с профессиональным бойцом в ринг выйти.

— А как же без этого. — И даже оплачиваемый. Свои пятьсот за

показательный получишь, — алчно ухмыльнулся «Прилизанный».

— Куда и когда подъехать?

— А что у тебя с работой — уйдёшь или будешь совмещать?

— С работой решу, когда с вами к чему-то придём. Ближайший

выходной, если что, у меня в среду.

— В среду мы тебя и ждём, вот по этому адресу, —

Коммуникабельный достал из кармана блокнот и ручку и накарябал пару строк. —

Часика в четыре.

— Ну, в четыре — так в четыре, — Ярослава забрала бумажку,

попрощалась и неторопливо, чтобы не выдать собственного волнения, пошла в

сторону дома.

***

Девушка подходила к подъезду с тяжёлым сердцем. Конечно,

ничего не мешает ей отказаться после пробного боя, но Князева уже сейчас знала:

не сможет. Слишком удачный шанс заработать нужную сумму быстро и… Почти без

проблем. В конце концов, драться ей придётся не впервые, только теперь не

бесплатно.

О Кирилле, маме и Полине Яра старалась не думать. Может

быть, ей повезёт, и бои не превратят её в котлету или, что ещё хуже, в

бессловесный овощ. Здесь остаётся уповать только на удачу и собственные навыки.

Если всё выгорит, семья даже, возможно, ни о чём и не

узнает. А если нет… Ну, ей будет уже всё равно, скорее всего. Вопрос только

один — с кем останется брат, когда её вынесут вперёд ногами. И, чёрт возьми,

что будет с Дианой?

Диана… Наверняка, очередной вечер разочарования. Надеяться,

конечно, хочется, но Яра уже давным-давно не верит в сказки. А всё-таки как же

хочется надеяться…

Князева приложила магнитный ключ к домофону и вошла в

подъезд.

У родной двери девушка стояла секунд тридцать, не решаясь

повернуть ключ в замке. Наконец, собравшись с силами, она открыла дверь и тихо

зашла в квартиру.

— Диан?

— Яська, — встречать Князеву, к её удивлению, вышла Полина.

Сердце Ярославы рухнуло вниз.

— А ты чего тут? Где-то пиздец? — шёпотом уточнила девушка.

— Ну, пиздец, только не у вас дома, а у нас, но все живы. Я

тут методично ввергаю Диану в охуенез. А вообще, к тебе пришла.

Стало легче, но ненамного.

— А в чём заключается ваш пиздец? — спросила Яра, избавляясь

от рюкзака и куртки.

— Ты проходи, щас всё расскажу.

— А где Ди?

— На кухне, медитирует над духовкой: запекает картоху с

бёдрами. Будешь жрать?

— Полин, я отработала смену, а по пути домой отбила какую-то

тётку у гопников. Конечно, буду.

— Ты цела? — Полина шагнула к Яре и повернула её лицо к

свету.

— Да всё со мной нормально. Господи, мне даже не прилетело.

Два щупленьких хмырёнка, — отмахнулась Ярослава и, наклонившись к уху

Зеленовой, уточнила. — С Ди всё нормально?

— Трезва как стёклышко, — кивнула Полина. — На этот счёт

можешь не волноваться, по крайней мере, сегодня.

Князева облегчённо выдохнула.

— Ты вернулась, — Диана вышла в коридор и улыбнулась дочери.

— Ага. Чуть-чуть подзадержалась, правда, но не сильно. Ты

Кирюху покормила?

— Естественно. Покормила и отправила в ванную. По идее, он

скоро оттуда извлечётся, а я пойду подтирать лужи, потому что с собой он взял

два кораблика.

— О-о-о, — протянула Яра, предвкушая локальное наводнение. —

Вы хоть это, пол застелили?

— Да, но, скорее всего, тряпка уже мокрая насквозь.

— Ну, это не смертельно. Но если он давно там сидит, можно

его поторопить, а то вода остынет — простудится.

— Тоже верно. Можешь, кстати, постучаться к нему. Он тебе

обрадуется и выскочит.

— Ща, — Яра отставила берцы и, подойдя к двери в ванную,

постучалась. — Кирю-у-ух, пустишь меня ручки помыть?

— Неть, пока не выиграю сражение, — раздался из-за двери

категоричный голосок.

— А что за сражение?

— Между пиратским бригом и испанским галеоном, —

отрапортовал Кирилл, сопроводив ответ смачным «Быдыщ!»

Как могла догадаться Князева, пиратский корабль только что

дал решающий залп. У испанцев не оставалось никаких шансов, потому что её

братишка всегда выступал на стороне пиратов.

Через пару минут дверь открылась и на пороге показался

Кирюша, замотанный в огромное полотенце на манер халата.

— Мы выиграли. Ванная в твоём распоряжении.

— Вот уж спасибо, а то пришлось бы идти ужинать, не помыв

руки, а это? — Яра выжидающе замолчала.

— Негигиенично, — дополнил мальчик.

— Моя умница, — Князева чмокнула брата в нос. — Именно,

негигиенично.

— Ди, тут действительно озеро! — крикнула девушка, шлёпая

носками по одной большой луже.

— Мой руки и за стол, а с этим я сама разберусь!

— Спасибо, а то я зверски голодна.

— Не трудно догадаться, — Диана показалась на пороге ванной.

— ЁПРСТ, — присвистнула женщина. — Яська, тут Великие озёра, никак не меньше.

Как ему всегда это удаётся?

— Талант, который мы с тобой в силу возраста про… Кхм,

пролюбили, — вспомнив, что братик всё ещё не убежал к себе, Яра вовремя подобрала

эвфемизм.

— Это квалификас-сыя, — улыбнулся Кирилл, в улыбке не

хватало одного клыка.

— Ки-и-ир? Ты где зуб потерял?! — Яра с умилением посмотрела

на брата.

— В садике выпал.

Щас, — мальчик, шлёпая босыми ногами по полу, унёсся в детскую. — Вот,

смотри, — вернувшись так же быстро, он протянул сестре раскрытую ладонь, на

которой лежал трофей. — Я его сам вырвал. Он шатался-шатался, я и вырвал.

— И что, совсем не плакал?

— Неть, а зачем? Это не больно. Раз, и всё. А мама мне за

этот зуб монетку дала. В копилку.

— Э-э-э… Монетка — это хорошо. Я тоже дам тебе монетку.

Только после того как опустишь её в копилку, ручки помой, ладно?

— Ладно.

Князева вытащила из кармана джинсов десятирублёвую монету и

протянула её брату. Мальчик, не забыв поблагодарить, понёс своё сокровище в

детскую, где на комоде его ждала свинья-копилка.

Наконец, вымыв руки, девушка добралась до кухни. К радости

Яры, Полина уже успела разложить картошку по тарелкам.

— Поля, я на тебе женюсь, — хищно оскалилась Князева,

плюхаясь на табурет.

— Ну, готовила не я, а Диана, — Полина села на стул, который

всегда занимала на их кухне.

— А тут всё просто — на Диане я жениться не могу, сама

понимаешь. А вот на тебе — с удовольствием, потому что я умираю с голоду, а ты

обеспечила мне большую порцию еды.

— Вот так всегда. Готовишь, а все лавры достаются

кому-нибудь другому, — деланно возмутилась Диана, входя на кухню.

— Окстись, женщина, если бы я сказала, что хочу жениться на

тебе, это было бы очень нездорово. Даже Кирюха уже не заявляет, что собирается

на тебе жениться, когда вырастет.

— Ну да, недавно он провозгласил, что хочет жениться на Поле,

— серьёзно сказала Диана.

Полина прыснула.

— Вот оно как? — Яра сделала вид, что расстроилась. — Ну что

ж, Поль, тогда мне ничего не остаётся. Кроме как снять свою кандидатуру — не

выдерживаю конкуренции.

— Ну да, с таким знатным кавалером тебе не тягаться, —

Зеленова взялась за вилку.

— Так где пиздец? — осведомилась Ярослава, утолив первый

голод.

— У нас. И мамы.

Князева выронила вилку.

— У мамы Анфисы, я имею в виду, — быстро добавила Полина,

торопясь успокоить подругу.

— Ты прости, Полинка, но что может быть пиздецовее её зависимости?

— Яра тяжело вздохнула и отвела глаза.

— А вот тут начинается кулстори. Нет никакой зависимости,

прикинь?

— Чё? Ди, где твой охуенез?

— Мой охуенез уже был, — пожала плечами старшая Князева. —

Полинка пришла где-то час назад и… В общем, её распирало. Дети, чай будете?

— А как же, — бойко согласилась Полина. — Тем более с твоим

наполеоном.

— Где наполеон? — Ярослава принялась оглядывать кухню.

— Нигде наполеон. Это тизер, — рассмеялась Диана. — Ему ещё

пропитаться надо, поэтому до утра вы без тортика.

— Ну вот, так всегда. Только губу раскатаешь и тут же

обратно закатывать, — Полина скорчила женщине рожицу.

— Закатывать, закатывать. Машинку дать? Или вручную

справишься?

— Бе-бе-бе, — Зеленова высунула язык.

— И чё?

— Слушайте, давайте, вы этот вечный спор, что первично

«бе-бе-бе» или «И чё?», На потом оставите! — возмутилась Яра.

— Круг не имеет начала, — хором ответили невыносимые

женщины.

— Да-да, изящная формулировка! Но блин… Поль, что там с

Анфисой?

— Прости, Ясь. И правда, не время дурошлёпить, просто у нас

это… Нервное, что ли? В общем, слушай…

***

— Охуе-е-еть, — ошарашенно протянула Яра, услышав запутанную

историю Полининой семьи.

— Вот и мы с Денисом сказали примерно то же самое — охуеть

не встать.

— Диан, ты шибко потрясённой не выглядишь, — девушка

посмотрела на мать, домывавшую посуду.

— Чем, по-твоему, я должна потрясаться больше всего?

— Ну, не знаю… Тем, например, что у Полины и Дени разные

отцы.

— Что они разные, я, положим, знала.

— Серьёзно?! — хором воскликнули девушки.

Диана спокойно пожала плечами.

— Знали все, кроме нас? — нахмурилась Полина.

— Ну, так уж и все. С транспарантами ваши родители, конечно,

не ходили, но близкие знали — я, Марина Витальевна, Эмилия, Николай Иванович.

Может быть, Людмила Фёдоровна ваша догадывается, но она никогда ни о чём не

спрашивала.

— Короче, все, кроме нас, — повторила Зеленова.

— Ну, директор ваш, опять-таки, ничего не знает. Я как-то первого

сентября рядом стояла с администрацией, вы классе в третьем, что ли, были. Так

он отмечал, что вы с Денисом уж очень непохожи. У Борзовой был такой покер-фейс,

что… В общем, я так понимаю, она догадывается, Савченко — нет.

— Ну офигеть теперь. Наш Терминатор, кстати, сыграла в этой

истории не последнюю роль.

— Как так? — хором уточнили Князевы.

— Родители и их третий когда первый раз разбежаться решили,

Борзова случайно стала маминой жилеткой. А потом такая приходит к их третьему и

говорит, мол, Васька, делайте что-нибудь, хоть втроём любитесь, но чтобы

аттестат Воробьёва не загубила. Ну, они восприняли этот совет буквально, —

Полина нервно засмеялась.

— Кто бы мог подумать, что наша Борзова такая мировая тётка!

— с восхищением в голосе выдохнула Яра.

— Мировая, мировая, — подтвердила Диана. — Если бы не она,

не факт, что вас запихнули бы в один класс.

— А вот это что-то новенькое. Расскажешь, Ди?

— Ну, когда вас в садике по разным группам определили, у вас

же трагедия была…

— И не говори, — хихикнула Ярослава, вспомнив, как

возмущённо называла маленькую Лужину козой, за то что Полина, попавшая с Ритой

в одну группу, начала с ней дружить.

— Ну да, ну да. И Аня была дурой, и Рита — козой. В общем,

мы подумали, что второго такого потрясения вы не переживёте да и незачем. И тут

Анфиса говорит, у меня, мол, в школе районной, куда дети наши приписаны, связи

старые, всё устроим. Мы скооперировались и пошли. Приходим к вашему суровому

завучу. Борзова как заправский Терминатор выдаёт: «Чего тебе, Воробьёва?» А

Фиса начинает строить глазки и ныть, что, мол, Людмила Фёдоровна, миленькая, не

за себя прошу, за детей!

Все трое громко расхохотались.

— Я и не знала, что мама так может.

— Я тоже не знала, что Анфиса так может, — Диана собрала

кружки и снова наполнила их чаем. — А вот Людмила Фёдоровна ваша, по-моему,

знала, потому что рявкнула: «Воробьёва, прекращай ныть! Говори по существу,

чего тебе надобно!» Ну Фиса и говорит, глазки в пол опустивши: «А нельзя ли

детушек наших…» «Общих?» — деловито уточняет Борзова. «Ну, почти… В один класс

определить?» «Фамилии!». Слушайте, ваша Борзова на флоте не служила? — уточнила

Диана, делая глоток. — Потому что я её тогда впервые увидела и перепугалась

жутко. А я вообще мало чё боюсь.

— Ну, ты побаивалась бабушку, — хихикнула Яра.

— Твоя бабушка была моей хтонической фигурой. Ничё не знаю,

— отмахнулась Князева-старшая.

— И мою побаивалась, — добавила Полина.

— А это вторая хтоническая фигура, поэтому тоже не в счёт —

как-никак, строгий преподаватель. Ты вообще представляешь, насколько твоя

бабушка сурова, когда входит в лекторий?

— Не, она белая и пушистая.

— И не дай Бог тебе узнать! — Диана передёрнула плечами.

— Бли-и-ин, Марина же моя родная бабушка, — взгляд Зеленовой

на секунду остекленел.

— Поль, всё нормально? — напряглась Яра.

— Не обращай внимания. Позднее зажигание сработало. Вот мы

столько раз слышали, что у неё сын есть, а не видели никогда…

— Где она, с кем она, что с ней, об этом

узнать не пытайся. Это была просьба, и ваших родителей, и самого Васи. Я

его, если что, видела только мельком, — пояснила Диана.

— Да, мне ещё долго переваривать эту историю… — нахмурилась

Полина.

— Думаю, это нормально, — Ярослава сжала ладонь подруги.

— Ты ещё стойко держишься. А могла и истерика случиться, —

улыбнулась Диана.

— Ди, ты же знаешь, я не по этим делам.

— Ну да. Хотя это и не очень хорошо.

— Почему? Какой толк бить посуду и орать?

— С точки зрения решения проблем — никакого. А вот с точки

зрения организма, которому ты позволяешь выплеснуть напряжение, очень даже

большой. Ну, знаешь, чисто с медицинской стороны.

— А-а-а. Ну, я не умею.

— Ни ты, ни Фиса, ни ёжик, — тяжело вздохнула старшая

Князева.

— Лучше было бы, если бы мы все, как бабушка Мила и Денис,

делали «Фыр-р-р»?

— Опять же, с позиции эмоциональной разгрузки — да. В том и

дело, Полинка, что у вас в семье две крайности — либо берсеркствуют, либо…

Вымораживаются. В теории должна быть золотая серединка, но у вас никто не

умеет.

— Чего нет, того нет, — пожала плечами Полина, признавая

правоту Дианы. — Так что там с Борзовой? — вернулась к теме девушка.

— Ну, мы такие: «Зеленовы, Лужина, Князева и Прокопьева».

— А она не уточнила, сколько Зеленовых?

— Нет.

— А то мама могла бы сказать: «У меня мальчик и… М-маль…

Девочка».

— Нет, такого повода Борзова Фисе не дала. Хотя, возможно,

потому и не дала, что хорошо знает твою маму.

— Слушай, Ди, — Ярослава с интересом посмотрела на мать.

— Ум-м?

— Вот мы с Полей и Денисом друг друга знаем с пелёнок.

Сколько себя помним, мы семьями дружили. А как так получилось?

— О, это ещё одна прекрасная история. Мы с родителями,

значит, переехали сюда буквально перед моими родами. Я родила, выписалась из

роддома, ну и как где-то даже порядочная мать, с тобой регулярно гуляла.

Детство Васи и Анфисы прошло в нашем доме. Собственно, съехала Анфиса, только

после того как за Серёжу вышла. Но как-то так получилось, что с ней до родов я

не пересекалась — выходила очень мало, а потом она и переехала. Васю, как уже

сказала, замечала издали — видный парень. Короче, однажды, когда родились уже

вы с Денисом, — Диана посмотрела на Полину, — я гуляла с Ясей и ко мне

прицепилась тётя Света, а тётя Света, вы знаете, это умеет.

— Она суперчеловеколюбива, — фыркнула Яра.

— Не то слово. Она, значит, меня увидела и давай костерить:

«Вертихвостка малолетняя! Чему дитё научишь? Сама недавно из пелёнок вылезла!»

А я пузырь из жвачки выдуваю и выдаю: «Как чему научу? Пить, курить,

материться, бить татуировки на ж-жопе», — последнее слово женщина произнесла

особенно выразительно.

— А вот татуировки на жопе у меня ещё нет. Не порядок, Ди, —

деланно возмутилась Яра.

— Ну, к чести меня сказать, материться и курить я тебя тоже

не учила — ты с этим сама справилась.

— Что есть, то есть.

— В общем, тёть-Света так офигела, что даже на какое-то

время замолчала. И вот я только заканчиваю свою отповедь, наслаждаюсь триумфом,

так сказать, и выруливает из-за угла Фиса с двойной коляской — к Марине

Витальевне пришла. И просто сходу, вместо «здрасте»: «Тёть-Свет, как так можно?

Не успела я съехать — вы уже себе другую вертихвостку нашли?» Поворачивается ко

мне и выдаёт: «Нефиг присваивать мои лавры!»

Девушки снова рассмеялись.

— Чё ты шаришься по моему району? — пробасила Яра,

передразнивая образцовых гопников.

— Ну, примерно так и было, чуть, конечно, поинтеллигентнее,

потому что Фиса — девочка-девочка, но суть такова. Пока мы выясняли, чей

всё-таки район…

— Вы ссорились? — удивилась Полина.

— Да нет, конечно, разговорились о колясках, кому сколько

лет и месяцев, кто под пелёнками… А надо сказать, что и ты, Яська, до этого

хныкала, и Поля возмущалась. Денис как золотой ребёнок спал.

— Ничё не знаю, мы были идеальными детями, — безапелляционно

заявила Полина.

— Самыми лучшими, — Диана с нежностью посмотрела на девочек.

— Были и остаётесь. Ну так вот, пока мы болтали, вы лежали, друг другу агукали

и успокоились совершенно. Плюс две Яськины погремушки перекочевали к тебе в

коляску.

— Я уже в… Сколько мне было? — Князева младшая вопросительно

посмотрела на мать.

— Одиннадцать месяцев.

— Я уже тогда знала, как подкатывать к девушкам.

— Кобель, — фыркнула Полина.

— Не кобель, между прочим, а щедрый галантный кавалер, — Яра

взлохматила волосы подруги.

— Яська, я потом это не расчешу!

— Я тебя расчешу, если сама не справишься. Так что там было,

Ди? Прости, я тебя перебила.

— Ну вот, вы, значит, наладили свою коммуникас-сыю, как

говорит Кирилл, и тут выходит Марина Витальевна. А я тогда уже училась на

первом курсе и Золотову боялась как огня. У нас все её боялись — что-то на

уровне академического инстинкта. Направляется к Анфисе, а я пытаюсь

мимикрировать под обстановку и по-тихому свалить. Я, пискнув: «Здрасте, Марина

Витальевна», отхожу на десяток метров, и тут вы начинаете реветь дуэтом. Кристина

и призрак, ёпта! Денис просыпается и, естественно, подключается. Фиса с

коляской подъезжает к нам. Вы прекращаете, успокаиваем на три голоса Дениса.

Снова расходимся. Дуэт плакальщиц исполняет свою арию на бис. На этот раз

возвращаюсь я, снова успокаиваем Дениса, потому что вы замолкаете сами. Пробуем

разойтись в третий раз, история повторяется. Тут уже Марина Витальевна выдаёт:

«Князева, а вы погулять-то успели?» «Нет», — честно говорю я. «Ну пойдёмте

вместе», — безапелляционно заявляет Золотова.

— Охренеть, — удивлённо произнесла Яра.

— «Охренеть» было, когда нам пришло время всё-таки

расходиться по домам, потому что вы расставаться никак не желали. Пришлось вас

укачивать и разлучать спящими. Через пару дней мы встретились в парке, и наша

песня хороша. В итоге договорились гулять вместе. Так всё и началось. Потом я

познакомилась с Серёжей, с его родителями, я их познакомила со своими. Так

как-то и спаялись. Но у вас, девчонки, это была любовь с первого взгляда.

Ярослава приложила все усилия, чтобы, услышав последние

слова, удержать лицо, а потому не заметила, как порозовели щёки Полины.

— Вечер о-о-охуительных историй, — справившись с собой,

подытожила Яра. — Фиса — Незабудка, у неё нет зависимости, а Эмилию вы

подозреваете в… А в чём, собственно?

— На самом деле, вариантов несколько. Сложно сказать без

консультации психиатра, — Диана нахмурилась. — У неё может быть биполярка,

какое-нибудь шизоидное расстройство — их на самом деле дофига… Блин, хрен её

знает. Так или иначе, она может быть опасна и ей определённо нужна помощь.

— Ди, пиздец по части менталок необратим, да? — в глазах

Полины плескалась боль.

Да, Эмилия лишила их с Денисом матери на долгие четыре года,

но, если её действия — результат помешательства, она всё ещё останется любимой

бабушкой.

— Ну почему необратим, Полинка? Во-первых, стоит исходить из

диагноза. Во-вторых, даже если всё очень серьёзно, возможна ремиссия. Скорее

всего, ей придётся принимать какие-то поддерживающие препараты, но она вполне

может выйти на ремиссию, — женщина успокаивающе сжала руку Зеленовой.

— Думаешь?

— Ну, скорее всего. Большую-то часть времени она адекватна?

— Ну да, — кивнула Полина.

Яра чудовищным усилием подавила зевок.

— О-о-о, кому-то, кажется, пора баиньки, — прокомментировала

Диана.

— Я домой, — Полина встала со своего места.

— Куда? Поль, ну что за фигня? — Диана положила руку девушке

на плечо. — Во-первых, начало двенадцатого. А во-вторых, кто-то, кажется, хотел

завтракать наполеоном? Оставайся. Я вам даже утром какао сварю. Хотите?

— Хотим, — с одинаковым энтузиазмом отозвались дети.

— Ну вот и нефиг нафиг.

Полина рассмеялась и хотела, было, обнять Диану, но

подумала, что это поставит Ясю в неловкое положение.

— Кто первый в ванную? — уточнила женщина.

— Пускай, наверное, Яська — она всё-таки с работы. А я чашки

помою, — Полина пошла к раковине.

— Это пожалуйста, а то я чёт заебалась, — Диана широко

зевнула. — Пойду, загляну к Кирюхе и тоже на боковую.

— Чёрт, я забыла прочитать ему сказку! — всплеснула руками

Ярослава.

— Он компенсировал мультиками, — улыбнулась Диана. — И так

намотался, что быстро вырубился. Я, когда лужи убрала, заглянула к нему, телек

работает, Кирюха спит. Поэтому не переживай, о мытарствах Урфина Джюса он

сможет узнать и завтра.

— Пойду, маме позвоню, предупрежу, что у вас останусь, — с

этими словами Полина, справившаяся с посудой, взяла со стола мобильник и вышла

из кухни.

Яра, пожелав Диане доброй ночи, отправилась в ванную.

***

— Как ты, Поль?

Девушки лежали в обнимку на большом диване Ярославы.

— Как я… Знаешь, когда вот охуел, а выхуеть обратно не

можешь, — Полина рассеянно запустила пальцы в волосы подруги. — То есть вроде

бы мне и радоваться надо, ну, что мама не наркоманка и, как Денис говорит, всё

обратимо, но… Ахуй мой, кажется, только растёт. А теперь ещё знаешь, что думаю?

— Что?

— Что из-за меня Денис остался без отца. Ну, Сергей, видимо,

устал воспитывать не своё и уехал, оставив даже родного.

— Что? Поль, к бесоёбствам Сергея ты вообще никакого отношения

не имеешь! — в голосе Яры удивительно смешались убеждённость, боль и

возмущение. — Он сам выбрал свалить.

— Я и говорю, заебался.

— Как бы то ни было, твоей вины в этом нет. Сергей —

взрослый человек, и это только его решение. И ты же слышала, Диана говорит, что

все знали, что ты не Серёжина, и он тоже знал. Ты же помнишь, он всегда был

мечтой, а не отцом. Значит, нигде его не дёргало, что ты фактически Васильевна,

— Князева хихикнула. — Полина Васильевна. А что, звучит. Думаю, там в другом

причина.

— И в чём же?

— Не знаю, солнышко. Возможно, он не мог видеть Анфису

наркоманкой.

— Он сваливать стал раньше, ещё до её отравления.

— В любом случае, Полинка, что бы в нём ни болело, вы с

Денисом тут ни при чём, — Яра поцеловала подругу в нос.

— Предатель, — зло выплюнула Полина. — Никогда его не прощу.

— Я тебя понимаю. Я тоже Смирнова не прощу.

Девушки какое-то время помолчали.

— А с мамой что будешь делать? — тихо спросила Яра.

— Ох, я… Набесоёбила, ну, резкостей ей наговорила, сказала,

что простить не смогу.

— А не сможешь?

— Яська, мне больно, четыре года было больно, ты лучше всех

об этом знаешь. Но она мама, и я её люблю. Конечно, «она мама» — это далеко не

всегда аргумент, чтобы простить — мы об этом с мамой Ирой говорили сегодня. Но в

случае Анфисы… Блин, вот что я ей? Она четыре года провела в вакууме, при этом

видела нас с Денисом каждый день, но не могла даже обнять. Но как могла

участвовала в нашей жизни. Помнишь, как она мне почки выбила?

Девушки рассмеялись, вспомнив эту Полинину формулировку и

предшествующую ей ситуацию. Тогда Эмилия подписала за Полину годичный контракт

с брендом подростковой одежды. Одной из вещей, которые Зеленова должна была

рекламировать, оказалась крайне неудачная зимняя куртка, едва прикрывающая

почки. Увидев Полину в этом шедевре дизайнерской мысли, Анфиса села на коня и

заставила дочь переодеться. Полина не знала, что мать сказала Эмилии, но уже на

следующий день бабушка сообщила ей об отмене сделки. А тем же вечером Полина

подошла к Анфисе с сакраментальным вопросом:

— Это ты мне почки выбила?

Женщина поперхнулась водой, которую пила.

— Ч-что, прости?

— Ну, почки. Бабушка разорвала контракт. Я теперь смогу

носить нормальную куртку.

На это Анфиса облегчённо выдохнула и улыбнулась.

— Да, твои почки — это, конечно, и смешно, и грустно, —

кивнула Яра.

— Ну, если бы мама не рявкнула, было бы только грустно.

Послушай, можно долго рассуждать на тему, что она могла сделать, чего не могла…

Но… Блин, четыре года страха и одиночества. Я вообще не понимаю, как она

взаправду на какую-нибудь дрянь не подсела.

— К счастью, у неё был Фикбук, потом появились Хвост и Боец.

Была работа. Помнишь, это Незабудкино постоянное «Перевод горит»?

— Сегодня он тоже горел, — флегматично подтвердила Полина. —

Помнишь, как у Фрая — «Горящие переводы сами собой формируются из инфомусора в

моей голове»? Вот, кажется, у мамы так и происходит.

— Ну, если судить по Фисиной художке, в генерации перевода

участвует явно не инфомусор, — прыснула Князева.

— Как говорит мама, кофеин и никотин.

— Постоянные сопереводчики?

— Подозреваю, что да, — нахмурилась Полина. — Чёрт, Яська, я

уже очень давно не видела, чтобы она дома ела что-то, — девушка схватилась за

мобильник.

— Поль, да ты что? Начало первого! Они с Денькой спят, наверное,

давно.

— Когда я звонила предупредить, что остаюсь, мама сказала,

что этой ночью ей не до сна. Опять, блять. У неё как-то дохера часто свет после

полуночи из-под двери пробивается. Надо Дениса сагитировать и пилить её

налаживать режим питания и сна.

— Ну, или, хрен с ним, хотя бы сна. Потому что если спать

нормально начнёт, то и жрать — тоже. Если что, я в деле.

— Спасибо, Ясенька, — Полина приложила трубку к уху.

— Да, солнышко, — раздался на том конце провода истерично

бодрый голос.

— Скажи, пожалуйста, что ты сегодня ела?

— Э-э-э?

— Содержательно, мам. Хорошо, поставим вопрос по-другому: ты

сегодня ела?

— Полинка, ты чего не спишь? Завтра в школу, — попыталась

перевести тему Анфиса.

— Не-не-не-не-не, ты стрелки-то не переводи! Спать мы непременно

ляжем! Так всё-таки, ты сегодня ела?

— В кофе, который я пью, есть сахар.

— Меня этот ответ не устраивает, — категорично отрезала

Полина. — Если что, Яся укоризненно поджимает губы.

— Лосёночек, ну что ты начинаешь?

— Начинаю. И продолжу. В общем, так, в холодильнике суп с

курицей и гречка с мясом. Иди пожри по-человечески!

— Хорошо-хорошо, дочь, — слишком быстро отозвалась Анфиса.

— Не «хорошо-хорошо», а отрывайся от монитора и двигай на

кухню.

— Ну, страничку добью и пойду.

— Не прокатит. Вставай прямо сейчас. А то нам с Яськой

придётся одеваться, тёмной ночью идти домой, контролировать тебя. В итоге мы

поздно ляжем спать, проспим первый урок, Борзова рассвирепеет. Ко второму мы,

конечно, придём, но будем варёные, понахватаем двоек. Мам, тебе оно надо? А всё

из-за того, что в кузнице не было гвоздя, то бишь кто-то не поел.

— Маленькая шантажистка, — рассмеялась Воробьёва.

— Не шантажистка вовсе. Я просто обрисовываю тебе

перспективы.

— Понимаешь, Поль, если я сейчас поем, меня сморит и

доперевести за ночь не успею.

— Когда тебе сдавать?

— Послезавтра.

— О Господи, твой переводческий перфекционизм доведёт тебя

до истощения! Потому что ты же хочешь за ночь перевести, потом два часа поспать

и по тридцатому разу редактировать текст, так?

Анфиса покаянно вздохнула.

— Ма-а-ам, я с тебя не слезу.

— И я, — буркнула Яра.

— Ладно-ладно, уже встала. Но, лосята, это нечестно.

— Вполне себе честно, — не смутилась Полина. — Спасибо, мам.

— За что?

— За то что всё-таки пойдёшь и поешь. Денис спит?

— Вырубился.

— Надеюсь, ты последуешь его примеру.

— А знаешь, да. Потому что слова в буковки уже не

складываются, но сначала и правда поем.

— Тогда приятного аппетита и доброй ночи.

— Вы тоже не болтайте до утра. Вы ещё растущие организмы и

вам надо спать. Спокойной ночи, лосята.

Полина отсоединилась, отложила телефон и удобно устроилась

на руке Яры.

— Сама ты как, Яська?

— Всё ещё хуею с истории, которую ты рассказала. А ещё очень

устала. Зато знаешь, тётка, которую я сегодня отбила… У неё та-а-акой голос. А

внешность… В общем, будь я постарше, попыталась бы взять телефончик.

Краси-и-ивая, — протянула Князева.

— Яська, ты кобель кобелём, — беззлобно фыркнула Полина.

— Если б, Полинка, ты её увидела, меня бы поняла.

— Может, и поняла бы, но разве что с эстетической точки

зрения. Хотя, по-моему, тебе просто нравится волочиться за девушками.

— Нравится. Я никогда этого не отрицала. Попробуй, может, ты

тоже найдёшь в этом что-то.

— Не-а, ты же знаешь, я, как ты говоришь, прискорбно

гетеросексуальна.

Яра уже научилась не слишком остро реагировать на подобные

реплики. Ну да, Полина гетеросексуальна. А Князева, к своему несчастью,

нарушила первую заповедь лесбиянки — никогда не влюбляться в натуралок.

— Вообще, я тебя не о посторонних женщинах спрашивала, — вернулась

к изначальной теме Зеленова. — Как ты себя чувствуешь по поводу того, что Ди

пытается в ремиссию, и вот этого вот всего?

— Боюсь надеяться, Поль. Ни обид, ни мыслей о прощении у

меня нет. Я просто боюсь надеяться. Домой с СТО-шки шла медленно-медленно. Не

хотелось прийти и увидеть, что… Она сорвалась. Ну, то есть я буду её

поддерживать, конечно… Но чувствую себя, знаешь, как будто подо мной бомба, а я

на ней сижу и не представляю, сколько ещё на таймере осталось.

Тяжело вздохнув, Полина обняла подругу.

— Ну, пока мы с ней сидели, она не подавала никаких

признаков тремора или желания выпить — ничего такого. Может, Ди и выскребется,

— ободряюще улыбнулась Зеленова.

— Вот я и говорю, боюсь надеяться. А насчёт обиды… Ты же

помнишь, что я маме говорила — для меня Ди как бы двоится. Трезвая Диана —

мама, которую я не прекращала любить. Пьяное тело — это просто пьяное тело, к

моей матери не имеющее никакого отношения. Ничего не изменилось. Возможно, было

бы дилеммистее, если бы в пьяном состоянии она делала какие-то жуткие вещи… Ну,

знаешь, как все представляют алкоголиков: буянят там, дерутся, обвиняют в своих

бедах всех вокруг, стёкла бьют, газ открытым забывают или под себя ссутся…

Ничего ведь такого не было, нам с Кирюхой повезло, ну, если можно так

выразиться. Она даже никогда меня из-за ситуации со Смирновым не упрекала.

Только, знаешь, наблюдать её пьяной изо дня в день всё равно было дохуя тяжело.

Это болит. Но если это исчезнет… Поль, я просто хочу, чтобы мама вернулась.

— Мы все хотим, Ясенька, — Полина поцеловала подругу в

волосы.

Так они и уснули, в объятьях друг друга и с надеждой на

лучшее завтра.