***

— Дастин, ты всё запомнил?

В покрасневших и опухших глазах Дастина стояли слёзы, но он обреченно кивнул. Они вдвоем стояли на парковке возле школы, ставшей временным центром помощи жертвам «землетрясения». Стив неловко похлопал его по плечу: — Мне не больше твоего нравится этот план, но время. Нам чертовски нужно время.

— В том числе на разработку менее ущербного плана, да? — сзади, криво улыбаясь, подошла Робин.

— Для всего, — Стив откинул со лба незалаченную челку. Растрепанный, он выглядел младше и неуверенней, а его глаза были не менее красными, чем у Дастина. — Хотя бы чтобы долбаные борцы с сатанизмом успокоились и отвяли, а лучше все провалились в свою любимую преисподнюю. Вот увидишь, после недавнего движа все очень быстро забудут, что было пару недель назад. — Стив обычно старался не ругаться при детях, но сейчас, когда в районе солнечного сплетения вот уже несколько дней как будто всё туже и туже закручивалась пружина, он был не в силах следить за языком.

— Но, чувак, ты не боишься, что мысли материальны и мы всем этим можем навлечь беду на… — Дастин сглотнул, в очевидной, хотя и небезуспешной попытке скрыть дрогнувший голос. — Если все посчитают его мертвым, вдруг это и вправду притянет смерть и он не выкарабкается? Уже прошло несколько дней, а новостей всё нет…

Стив гнал от себя эту мысль уже полтора дня, непривычно тщательно обдумывая малейшие детали их, наверное, никому не нужного плана… а потом гнал от себя уже эти детали. Он не был суеверным — вера в незримые потусторонние силы плохо соотносится с тем, что три года было его мрачной — и регулярно вполне осязаемой — реальностью, но даже в мыслях допустить, что Эдди умер, казалось вопиюще неправильным. А еще отзывалось где-то под ребрами неожиданно острой болью, хотя они были едва знакомы и до встречи в лодочном сарае вряд ли перебросились парой слов.

Почему его так беспокоила судьба Эдди, Стив толком не понимал. Наверное, потому, что все прошлые разы они никого не теряли. Боль же он списывал на шрамы от чертовых летучих демомышей. Во всем дерьме, что сейчас происходило в его жизни, в принципе были виноваты чертовы демомыши. Ну и немного мудак на канатах, который так здорово полыхнул от коктейля Молотова.

— Это только слова, Хендерсон. Не мысли. Мы же знаем, что он жив. Пусть весь в бинтах, в капельницах, обстриженный и бледнее подушки, на которой лежит, так что видно каждую чертову веснушку, и пальцы похудели так, что с них спадают кольца, но чертов Эдди Мансон жив и обязательно когда-нибудь вернется!..

Речь Стива оборвалась в звенящей тишине, и он понял, что последние слова практически прокричал. Описанная картина всё еще стояла перед глазами, и Эдди на ней был таким хрупким, таким уязвимым и беззащитным — даже больше, чем когда Стив тащил его, израненного, окровавленного, едва живого, с Изнанки на правильную сторону…

— Ты видел его? Ты знаешь, где он, и ничего нам не сказал? Почему тебя позвали к нему? Потому что ты старше или на машине? И ты не мог захватить меня? А еще друг, называется, — Дастин, кажется, снова был готов расплакаться — уже от обиды на Стива.

— Да не видел я никого, уймись. Просто… не могу перестать думать, как он там, совсем один, — ломким голосом ответил Стив и стиснул плечо Дастина. Тот в ответ уткнулся ему в грудь и все-таки разревелся.

— Веснушки, значит. Как интересно… — пробурчала себе под нос Робин, про которую все забыли.

— Подожди, а если дядя не поверит, что Эдди?.. Или начнет думать, что это мы его… того?.. — Хендерсон отстранился, оставив на груди Стива мокрые пятна. Спасибо, что не высморкался.

— Хендерсон, без обид, ты себя в зеркале видел? Только слепой может поверить, что ты кого-нибудь можешь «того». И то — пока рот не откроешь. — Дастин, продолжая всхлипывать, показал ему в ответ средний палец, но как-то без прежнего задора. Упоминать слепоту, наверное, не стоило. — Ты должен что-то ему отдать в доказательство своих слов. Какую-нибудь фигню из ваших подземных драконов или…

Дастин обреченно кивнул и, сжав что-то в кармане, похромал в сторону входа.

— Стив Харрингтон, ответь мне, пожалуйста, на один вопрос, — раздался из-за спины почти прежний голос Робин. — Как давно ты обращаешь внимание на веснушки Эдди Мансона?

Ответа Робин дожидаться не стала и ушла вслед за Дастином. Ей, вероятно, в принципе не был нужен ответ.

***

Хоппер рвал и метал.

Из-за приоткрытой на три дюйма двери Оди прекрасно слышала, как он ругал бывших коллег, и цензурными там были преимущественно предлоги.

— Эти ублюдки решили всё повесить на пацана, хотя с первого взгляда понятно, что такое не то что этот сопляк — гребаный чемпион школы по борьбе не сделает в одиночку. Тем более у второго молодчика, если копнуть, гораздо больше связей со всеми жертвами. Но нет, мы всем городом ловим несчастного металлиста. И всё почему? Потому что один живет в трейлерном парке, а второй в ебучем трехэтажном коттедже.

Оди не смогла самостоятельно продраться через цветистые обороты приемного отца, но после ее сбивчивого пересказа коллективный разум в лице Нэнси, Дастина и немного Стива при молчаливом участии братьев Байерсов пришел к выводу, что восстановленный в должности Хоппер методично, по камешку разнес все доводы официального расследования в пользу того, что убийцей был Эдди Мансон, а парой правильно сформулированных вопросов, приправленных рассказом Лукаса Синклера о драке в доме Криллов, направил следствие совсем в другую сторону — теперь полиция Хоукинса в меру своих сил искала Джейсона Карвера, осевшего черной пылью где-то в недрах изнанки. Правда, об этом тоже мог рассказать только Лукас, а его сейчас не занимало ничего, кроме состояния Макс. Пока же Карвер числился пропавшим без вести — как и десятки других жителей Хоукинса.

Стив чувствовал в этом некую высшую справедливость.

Возвращение в Хоукинс «блудного» шерифа было воспринято как манна небесная, а в подправленные «хорошими» военными документы никто даже не взглянул: людей в полиции города категорически не хватало, пусть даже его население сокращалось день ото дня. «Моменты сейсмической активности» не повторялись, но серо-алый разлом за городом, похожий на разверзшиеся врата в ад, не вселял особого спокойствия, хотя из всех каналов вещали, что ситуация под контролем. Жители Хоукинса относились к таким заявлениям скептически, однако поток уезжающих из города постепенно сокращался, а кое-кто даже вернулся назад. Хотя каникулы были продлены, Хоукинс-Хай обещала, что доработает хотя бы до конца учебного года, чтобы выпускникам не пришлось менять учебное заведение за три месяца до выпуска.

***

Живой. Живой-живой-живой-живой… Выжил и, кажется, идет на поправку.

Сердце гулко стучало где-то в горле, пока Стив метался по дому, переодеваясь в шмотки поприличнее, и заводил машину. Бумажка с наспех нацарапанным адресом, надиктованным по телефону суровым незнакомым голосом, жгла нагрудный карман. Вроде бы он не оставлял тогда своего номера?

Впрочем, незачем подозревать военных во всех смертных грехах — может, и оставлял. Все равно Стив практически не помнил того, как они увозили Эдди в госпиталь, помнил только его слегка подрагивающие бескровные веки, тихие всхлипывания Хендерсона и то, как комкал в руке что-то темное, что принял за носовой платок. Это оказалась бандана Эдди. Стив машинально стянул ее с его волос, когда каким-то чудом перевалился с ним из портала на нагроможденную Дастином гору непонятных тряпок. От падения волосы Мансона разметались, бандана сбилась и висела на одной пряди, и Стив снял ее, аккуратно выпутывая попавшие в узел волоски. Он ожидал ехидного комментария — но Эдди было не до ехидства, он практически не дышал, и, о боги, это было ужасно.

Потом, уже когда бесчувственного Эдди погрузили в самую большую из трех машин, Стив хотел дать зареванному Дастину носовой платок и чуть было не сунул бандану. Благо что Нэнси подозрительно покосилась на кусок темной ткани и дала Хендерсону свой — белоснежный и, кажется, отглаженный.

Через несколько дней Стив нашел бандану в кармане, когда наконец-то сообразил выстирать одежду, в которой был на Изнанке. Еще хмыкнул про себя, что только чудо спасло ее от соплей Дастина, хотел закинуть в стиральную машинку, но передумал. Пятен крови на ней вроде бы не было, был только запах — сладковатый запах травки, табака, хвойного шампуня и чего-то неуловимого, но очень успокаивающего. Успокаивающего настолько, что Стив, каждый раз после приключений на Изнанке испытывающий проблемы со сном, в этот раз усугубляемые неокончательностью победы и беспокойством о судьбе Эдди, засыпал только уткнувшись носом в его бандану.

Суровый аксессуар металлиста превратился в игрушку-сплюшку. Мансон посмеется.

Стив ни на минуту не позволял себе усомниться, что он лично расскажет об этом Эдди и даже не будет смущаться.

В общем, одним воскресным утром вояки позвонили именно ему. То ли как самому старшему, то ли как самому перспективному — без машины до госпиталя все равно было не добраться, — то ли у военных и вправду был только его номер.

На краю сознания мелькнула подлая мыслишка ехать одному. Стив постарался загнать ее куда подальше — Дастин имел право видеть Эдди куда больше, чем он сам.

Через 15 минут Стив притормозил у дома Хендерсонов. Дастин явно сопоставил два и два и понял, что незапланированный визит Стива воскресным утром может быть связан только с одним человеком. Пока Стив парковал машину и шел к двери, подросток успел накрутить себя, однако слегка успокоился, увидев Стива, напряженного, но не расстроенного.

— Мам, я до вечера! — Хендерсон схватил рюкзак, махнул матери рукой и, не дожидаясь вопросов, выбежал к Стиву, всё еще заметно припадая на раненую ногу.

— Чувак, что-то с Эдди? Есть новости? Ты же не просто так приехал с утра пораньше?

Стив ощутил укол ревности и — совсем легкий — стыда. Друг, называется, — не может заехать просто так.

— Мне только что позвонили и дали адрес. Точнее, это скорее координаты госпиталя в трех десятках миль отсюда. Не факт, что он не будет спать, но на полчаса нас обещали впустить.

***

Эдди спал. В стерильной белизне практически пустой палаты, как и в воображении Стива, он был еще более хрупким, чем всегда, даже более хрупким, чем когда Стив переваливал его с Изнанки на пол трейлера. Однако цифры на тихо попискивающем мониторе были оценены Дастином как приемлемые, и Стив слегка успокоился.

Вопреки их надеждам, в палату их не пустили, так что Стиву оставалось только гадать, обрезали ли Эдди его волосы. Вроде бы в больницах с этим не церемонятся, но по подушке все-таки змеились знакомые каштановые кудри… Колец не было — Стив долго смотрел на жилистые руки, безжизненно лежащие по бокам тела. Интересно, пальцы всегда были такими тонкими? Видимо, всегда — рука Эдди при рукопожатии каждый раз ощущалась для Стива неожиданно: сначала слишком узкая, потом — слишком сильная, слишком теплая, слишком долго задержавшаяся в его ладони, пока, наконец, не стала слишком окровавленной.

Глядя на Эдди через толстое стекло, Стив наконец-то почти перестал бояться за его жизнь, но ощутил новый страх — что Эдди так и не вернется в Хоукинс. Не после того, что с ним там было.

Да, Дастин рассказывал о последнем, как ему казалось, диалоге с Эдди. Никаких иллюзий насчет соседей у того не осталось. Хотя, наверное, его позабавит, что все преступления теперь повесили на Карвера и все чаще звучат разговоры о том, что Карвер подставил Эдди, со своими дружками-баскетболистами убив и Крисси, и Патрика, и Фреда. Последним гвоздем в метафизическую крышку гроба стало его нападение на Лукаса и Макс. Кажется, слухи модерировали и умело распространяли Эрика и Нэнси.

Хотя о Крисси они говорить не будут.

И о Макс, наверное, тоже.

Пока Стив перебирал в уме новости, о которых он потом безболезненно расскажет Эдди, мелкий Хендерсон успел докопаться до дежурной медсестры и вытащить из нее часть истории болезни Мансона.

— Самое страшное — это кровопотеря, — делился сведениями Хендерсон, когда они возвращались в Хоукинс. — Его чудом довезли до госпиталя, тут на руку сыграл болевой шок, Эдди фактически впал в кому, поэтому пульс замедлился, но до клинической смерти дело не дошло. А знал бы ты, как я испугался, когда он отдает мне медиатор, а он весь в крови, и такой: «Это был бы мой год… Я люблю тебя, чувак, » — и замолчал, и не отзывается, и глаза остановились и не мигают, и всё гремит, и эти красные чертовы молнии, и дохлые демомыши, и повсюду кровища… Я прямо всё это вспомнил, когда мистеру Мансону рассказывал, и медиатор ему отдал, и, кажется, только раз сказал, что Эдди умер, ну, чтобы не сглазить, а там прямо к слову пришлось, а потом мы просто сидели и молчали…

Дастина, видимо, полностью отпустило только теперь: он впервые рассказывает и о минутах наедине с Эдди, и о разговоре с его дядей в подробностях, и Стив даже не говорит ему следить за языком, тоже заново вспоминая то, что предпочел бы никогда не переживать.

Там действительно были считанные минуты — они с Нэнси и Робин прибежали почти сразу, как будто с исчезновением Векны расстояния на Изнанке резко схлопнулись, но тогда им было не до размышлений. До сих пор вся эта сцена стояла перед внутренним взором Стива как в тумане — начиная с того, как они пытались хоть немного остановить кровотечение толстовкой Робин, казавшейся самой чистой, и заканчивая черной правительственной машиной, которая увозила из спасенного города героя, о котором знали только они четверо. Его самого о чем-то спрашивала женщина средних лет со странным выговором, и он даже что-то ей отвечал, не переставая думать об Эдди и о том, успеет ли черная машина и не обманули ли их вообще эти странные всезнающие люди, которым так легко было всё рассказывать… Но другой надежды той ночью у них не было…

— В общем, еще ему сильно задело печень, и это странно, потому что я помню, что слева крови было больше, — продолжал Дастин, от волнения шепелявя сильнее, чем обычно. — Но, может, слева кровь была нестрашная, я в этом не очень хорошо разбираюсь. Хорошие новости, если можно так выразиться, в том, что именно этот орган, Стив, ты не поверишь, вроде бы может регенерировать и самовосстанавливаться. Есть и плохая, конечно, — он потерял больше полгаллона крови, ему тут что-то перелили, но он все равно не приходил в сознание несколько дней и сейчас в основном спит…

Дастин говорил что-то еще — про то, что раны вроде бы заживают нормально, что поврежденные ткани были удалены, что кормят Эдди пока внутривенно, но Стив почти не слушал. Полгаллона крови — это чертовски много. Особенно для такого маленького Эдди. Вот почему она в тот вечер была везде.

***

Как ни странно это было представить, Хоукинс и в этот раз вернулся к обычной жизни относительно быстро. После дополнительных недель каникул заработала школа, здание ратуши обнесли лесами и начали ремонтировать, машины всё чаще не уезжали из города, а возвращались в него. Стив мог понять людей: если думаешь, что это всего лишь землетрясение, не так уж сложно сделать выбор между родным домом и неизвестностью.

А тем, кто боялся убийств, полиция могла предложить взамен банды сатанистов не менее опасную шайку баскетболистов. Кое-кто из жителей Хоукинса, оказывается, не любил вторых больше, чем первых.

Жизнь Стива тоже постепенно начала входить в привычную колею. Регулярное волонтерство в школьном спортзале с открытием школы сошло на нет: на противоположной от разлома стороне города разрастался новый трейлерный парк, куда переселили в том числе тех, кто потерял жилье, а от центра помощи пострадавшим остался только пункт выдачи питания. Пожертвованные вещи давно были рассортированы и отданы нуждающимся, в «питании» обосновалась Вики, рядом с которой постоянно крутилась категорически не умеющая готовить Робин, и Стив отчаянно чувствовал себя лишним.

То, к чему, казалось, приспособиться было никак нельзя, постепенно приедалось. Иногда на смене в Family Video Стив даже мог на пару минут представить, что ничего не было и что вот-вот в прокат прямо на скейте заедет Макс в неизменных наушниках, под руку с Карвером, робко улыбаясь, придёт Крисси Каннингем, а Фред, пользуясь знакомством с Нэнси, опять попробует выклянчить кассету из секции 18+.

Между тем, двоих из них месяц как похоронили, Карвер числился пропавшим без вести и разыскивался полицией, а Макс… Макс по-прежнему лежала в больнице, и в ее состоянии не было заметно никаких изменений. Конечно, кости потихоньку срастались, заживали ссадины, но и только.

Стив навещал ее не очень часто — он переживал за девочку, но в своих частых визитах не видел необходимости. Макс почти никогда не оставалась одна — ей читали, пересказывали школьные новости, в изголовье кровати уже собралась мини галерея рисунков. Слишком эта палата была непохожа на другую, куда Стива с каждым днем тянуло всё сильнее.

Между тем, среди детишек росло непонимание и назревали конфликты. Даже весть о том, что Эдди жив и находится на пути к выздоровлению, была встречена без должного энтузиазма. Нет, они были рады, но собственные проблемы, реальные и надуманные, были ближе и важнее. Оди боролась с Лукасом за право сидеть с Макс, Лукас упирался, Майк ревновал Оди ко всем, включая Макс и Хоппера, Дастин без друзей не мог придумать себе занятия и сходил с ума от безделья, а на заднем плане молчаливым грустным призраком кружил Уилл, постоянно выглядящий так, будто у него свело шею. Стив с грустью наблюдал за всеми и понимал, что его советы, если он и будет их давать, все равно все с разной степенью язвительности отвергнут. Не то чтобы он настаивал — в таком возрасте нет ничего лучше самостоятельно набитых шишек, будь ты король старшей школы, ботаник или супергероиня.

Даже Робин его в последнее время озадачивала. Она по-прежнему много времени проводила с Вики, но иногда, когда в разговоре всплывала Нэнси, ее голос дрожал и она начинала неестественно частить и сразу переводила тему. Что до самого Стива, то первый же взгляд в сторону Нэнси в обнимку с Джонатаном заставил его с легкой грустью признать, что в его мечте про путешествия в трейлере с шестью детьми на пассажирском сиденье сидит не она. Сейчас там и вовсе был туман, в котором Стив, как ни старался, не мог разглядеть ничьи конкретные черты.

Стив не думал, что Эдди обманывал его, когда говорил о не увядших чувствах Нэнси, просто это была не та любовь, а девушка так же бесстрашно прыгнула бы в воду за любым из их маленькой компании — впрочем, как и он сам.

Тот разговор в Изнанке вспоминался теперь потому, что тогда они с Эдди впервые говорили о чем-то относительно серьезном, идя плечом к плечу по «изнаночному» лесу. Тропинка не была чересчур узкой, но Эдди все равно периодически касался его плечом, кажется, имея весьма условное представление о чужом личном пространстве. С другой стороны, тогда Стиву не очень-то и хотелось личного пространства.

В общем, к концу апреля Стив не то чтобы пребывал в душевном раздрае — всё было на порядки лучше, чем месяц назад, хотя бы потому, что Эдди был жив и вне подозрений — но остро ощущал, как день за днем утекает сквозь пальцы и абсолютно ничего не происходит. Стив боялся, как бы это не оказалось затишьем перед бурей.

Пожалуй, он мог гордиться только тем, что месяц спустя после «землетрясения» решительно настоял на том, чтобы Хендерсон все-таки сделал рентген своей до сих пор не пришедшей в норму ноги. Спортивное прошлое с обилием ушибов и растяжений подсказывало Стиву, что месяц хромоты — это немного слишком долго, а значит, там что-то более серьезное. Недовольный Дастин выполз от врача в лангете с диагностированной трещиной и разрывом связок, а миссис Хендерсон воспылала к Стиву еще большим доверием, если это, конечно, вообще было возможно.

Отдушиной для Стива этой безумной и бесконечной весной стали только его периодические поездки, которые начинались как простое кружение вокруг Хоукинса и всегда заканчивались в одном и том же месте, хотя после каждой из них он всё меньше понимал, что ему делать дальше.

***

Воскресным утром через две недели после звонка из госпиталя Стив решил, что у него нет совершенно никаких планов, так что он вполне может себе позволить небольшую прогулку на машине в окрестностях Хоукинса. И никакого Хендерсона — от его трескотни в замкнутом пространстве наверняка разболится голова, тем более что ему надо держать ногу в покое…

А потом каким-то чудом, не иначе, впереди показались очень по-казенному выглядящие ворота. Почему бы и не навестить больного, раз он просто проезжал мимо?

В этот раз его даже пустили в палату, правда, перед этим долго искали его имя в длинном списке. Стив мельком подумал, а что это вообще за место такое и какого рода пациенты сюда попадают. Госпиталь выглядел не по-настоящему — больше как декорация к больнице, чем как больница, по коридорам сновал персонал, но других больных, кроме Эдди, Стив не видел.

От конспирологических теорий его отвлекли слова дежурной медсестры, которая вела его по коридору с отвратительно мигающими лампочками. Она начала что-то говорить про осторожность и недавнюю операцию, и Стив сразу напрягся: две недели назад ни о какой операции речи не шло.

Подробности — в своей непередаваемой манере — ему рассказал сам Эдди. Он с закрытыми глазами лежал на знакомой койке и попеременно прикусывал нижнюю губу и пальцы на левой руке — к правой тянулся проводок капельницы, — но на открывающуюся дверь среагировал сразу. В палате резко пахло больничной чистотой, лекарствами и — немного — металлом.

— Божечки-кошечки, кого я вижу! Сам король старшей школы Стив Харрингтон почтил своим визитом Эдди-изгнанника! — черт, даже заглянувший за порог смерти, Эдди оставался удивительно артистичным и словоохотливым, разве что жестикулировал меньше, а за позерством шута Стив разглядел не только удивление, но и неподдельную радость. И что-то еще было в глубине карих глаз, на похудевшем лице казавшихся огромными, чего Стив никак не мог уловить: боль? отчаяние? надежда? — Только не говори мне, что по моим свежим швам сейчас начнут всей толпой прыгать мелкие, я этого не переживу. Мне сейчас как-то надо дотянуть до полудня, а обезболивают меня очень ограниченно — у меня из-за пары косяков, видите ли, «отягощенный анамнез», они решили, что я склонен к привыканию. А значит, тебе, Харрингтон, несказанно повезло помочь мне скоротать эти полтора часа, — Эдди был еще бледнее, чем в первый визит, а на его щеках пятнами расползся нездоровый румянец, хотя температурная кривая на мониторе показывала, что жара нет, только пульс слегка учащенный.

— Не скажу, — буркнул Стив, подтаскивая стоящий слева от койки стул поближе и не комментируя фактическое приглашение остаться. — Мелких не взял, так что прыгать буду только я.

Вот тут Эдди удивился по-настоящему:

— Серьезно? Ты приехал к черту на рога не из-за нытья Хендерсона?

— Мимо проезжал, — Стив почувствовал, что краснеет. Разговор явно шел не в то русло, в которое планировалось. Хотя что это, он и не планировал никаких разговоров, он просто коротал утро и заехал к товарищу. Имеет право.

— Мы с Хендерсоном навещали тебя пару недель назад, — надо же с чего-то начинать разговор. — Ты спал.

— Мне говорили, да. О, это было блаженное время! Я почти всегда спал, и здоровье отлично восстанавливалось, как будто на меня кастовали регенерацию, а потом они решили, видимо, что я начал выздоравливать слишком быстро, и меня направили на ебаную физиотерапию. Только почему-то забыли сказать им или, блядь, большими буквами написать на карте, что у меня ебаная транспозиция органов. А мясники-физиотерапевты не адаптировали упражнения, поэтому открылось внутреннее кровотечение, так что позавчера меня заново разрезали, почистили и сшили. Транс-по-зи-ци-я. Мне это теперь всю жизнь объяснять в каждой больнице, — Эдди заметно помрачнел, сказав про «всю жизнь», но Стив этого не заметил.

— Ничего, будешь носить армейский жетон. Или татуировку еще одну сделаешь. Кстати, а что это такое?

Эдди закатил глаза и шумно выдохнул:

— Харрингтон, и в кого у тебя такие умные дети? Транспозиция — это перенос, перемещение, по сути примерно то же самое, что в музыке. У меня буквально органы отзеркалены: сердце справа, печень слева, ну и всякая мелочь типа селезенки тоже. Редкая патология, между прочим, я такой один примерно тысяч на десять.

— Ого, чувак, это круто! Не в смысле операции и кровотечения, конечно, а в смысле уникальности. Один на десять тысяч, не то что я — в каждой старшей школе найдется похожий придурок с залаченными волосами, — криво ухмыльнулся Стив.

— Не набивайся на комплименты, Стиви, тебе не идет, — Эдди даже вроде бы слегка повеселел. — Ты, может, и придурок, потому что торчишь в выходной в ебенях в больничной палате с полудохлым Эдди Мансоном, но придурок с прической, которая встречается не чаще моей транспозиции. Серьезно, Харрингтон, всегда восхищался, как у тебя лежат волосы.

Не иначе как Эдди начал слегка бредить и заговариваться от боли. Хорошее объяснение, безопасное… для всех. До заветного укола оставалось чуть больше часа. Надо держаться и отвлекать Мансона дальше. Не то чтобы он был очень хорош в импровизации, но периодически бывал хорош во флирте.

— Чел, открою тебе страшную тайну, только умоляю сохранить ее между нами — это все-таки секретный ингредиент моего обаяния. — Стив наклонился поближе к подушке и практически прошептал: — Очень. Много. Лака.

Эдди, как мог, откинул голову на подушку и расхохотался. Щеку Стива обдало теплым воздухом, и он с запозданием понял, что это дыхание Эдди. Если бы это был настоящий флирт, Стив бы с уверенностью сказал, что всё продвигается неплохо. Пока Эдди не продолжил, отсмеявшись:

— Но ты же понимаешь, Стиви, что у парня должна стоять не только челка? — и с явным удовольствием посмотрел, как Харрингтон заливается краской по самые уши.

Это всего лишь чертов Эдди Мансон с его ядовитыми пошлыми шуточками. Наверняка демомыши сами им отравились. Ничего особенного.

— Пошляк, — беззлобно фыркнул Стив. — Хочешь проверить?

Эдди на провокацию не повелся:

— Хочу проверить кое-что другое. Позволишь мне… потрогать твои волосы?

Определенно, Мансон бредил. Впрочем, ему, должно быть, ужасно больно, судя по капелькам пота, выступившим над верхней губой. Как интересно — он чисто выбрит… Челка колечками облепила бледный лоб, и Стив в очередной раз задумался, не обстригли ли Эдди волосы. На подушке их лежало довольно много, но судить о длине было сложно.

Эдди истолковал его молчание по-своему:

— Ладно, проехали, это было тупо с моей стороны. Волосы же практически эрогенная зона и все такое, не стоит давать их трогать первому встречному… Забудь и извини, — Мансон тяжело задышал и прикусил губу — впервые с прихода Стива. Это стало последней каплей.

— Давай руку, а то у тебя сил не хватит ее поднять. Лучше левую, мы же не хотим вырвать к хуям собачьим твою капельницу?

— Плевать, там все равно физраствор с глюкозой. Хотя ладно, не хочу, чтобы мне снова все вены истыкали. — Стив против воли задержал взгляд на тонких синеватых линиях предплечья, пока Эдди с очевидным трудом поднял левую руку. Стив перехватил ее и поднес к своему лбу, для удобства пропустив свои пальцы между пальцами Эдди — холодными и липкими. Наверное, в других обстоятельствах он бы побрезговал чужими влажными прикосновениями, да и не позволил бы никакому парню трогать свои волосы, но здесь, в бледно-серой палате с чуть жужжащими потолочными лампочками и изможденным, но все-таки живым Эдди Мансоном с его чертовой узкой ладонью и волосами непонятной длины, всё происходящее казалось нереальным.

Эдди мягко и щекотно провел рукой по его лбу, коснулся щеки и левого уха. Прикосновение отдалось мурашками в шею.

— Обманщик, — с улыбкой выдохнул Мансон, уронив обе их руки на простыню, — чтобы выпутать пальцы, у него уже не было сил. — Никакого лака.

Стив с запозданием вспомнил, что и вправду этим утром пренебрег обычными процедурами по укладке — он же никуда не собирался. Но прекращать игру почему-то не хотелось:

— Ничего не обманщик. Если хочешь, в следующий раз проверишь, как там всё сто… — Стив оборвал себя на полуслове, а Эдди расхохотался:

— Какой же ты пошляк, Харрингтон, и как тебя только к детишкам подпускают? — Стив обиженно дернул рукой, чтобы разъединить пальцы, но Эдди вцепился в него неожиданно сильной хваткой.

— Если можно, не надо. Мне так, кажется, меньше болит, — поверх алых нездоровых пятен на щеках, кончике носа и ушах проступил бледный румянец. О мой бог, он только что вогнал в краску Эдди-чертова-Мансона?

— Окей, чел, без проблем. Не могу представить, как тебе сейчас должно быть больно, — Стив сжал узкую руку в ответ. Эдди слегка усмехнулся:

— Ну, Харрингтон, именно ты и можешь. Тебя они тоже успели надкусить.

Стив непроизвольно потянулся свободной рукой к шрамам на ребрах. Действительно, у них с Эдди Мансоном есть что-то общее. Конечно, не считая толпы детишек.

Эдди, видимо, подумал о том же самом:

— А как там остальные? Бакли, Уилер, рыжая? Всё нормально? Вы же… мы… победили?

Голос Эдди слегка дрогнул, но Стив поспешил объяснить это болью. Болью вообще всё прекрасно объяснялось. Стив откашлялся и начал с самого безопасного:

— Робин и Нэнси в порядке. Ты, понятно, не помнишь, но они тебя старались подлатать до приезда вояк, от меня-то с Хендерсоном никакой пользы не было, мы только под ногами путались. Векну мы, как ты можешь догадаться, уебали — он отлично горит, кстати, да и Нэнс с дробовиком была очень хороша, — по лицу Эдди пробежала тень, а улыбка чуть поблекла. — Но, кажется, он все-таки не подох, во всяком случае, тела мы не видели. Вообще, на Изнанке все твари мерзкие, но этот особенно. Вот смотри, — Стиву очень захотелось и развлечь Эдди, и, неожиданно, в рамках возможного блеснуть остроумием, — вены на члене представляешь же, ну?

Эдди удивленно поднял бровь и хмыкнул.

— Вот, а Векна — как много-много вен, только без члена, и цветом такой же. Хотя он, конечно, тот еще хуй — успел достать Макс, она в больнице. И порталы все-таки открыл, поэтому Хоукинс сейчас, как бы это сказать, немножечко разрушен.

— Я бы не расстроился, если бы весь город унесло к трем разным ебеням, — хмыкнул Эдди, отсмеявшись. — Видимо, не судьба.

— Не судьба. Хотя, конечно, куча раненых, есть погибшие, много домов разрушено. Люди сначала прямо колоннами валили из города, но сейчас ситуация более или менее нормальная, и кто-то даже возвращается. Прокат вон опять открыли… Изнанку вроде бы стабилизировали, но за городом все равно огромная ебалистика осталась, Оди ее пока не берется закрывать. Одиннадцать, наша супергероиня, ну да сам увидишь, — уточнил Стив, поймав непонимающий взгляд Эдди.

Парни помолчали. Стив бросил быстрый взгляд на часы — до полудня оставалось чуть меньше получаса. Эдди поморщился и попытался устроиться поудобнее, не выпуская, однако, руку Стива из своей.

— А что это мы всё о волосах да членах, — Стива искренне возмутило это «мы», хотя фаллическим описанием Векны в других обстоятельствах он бы, может, даже гордился. Но это было, кажется, его первое «мы» с Эдди, и сразу в таком контексте. Стив только хотел возразить, что не он первый начал, как Эдди задал вопрос, очевидно волновавший его больше всего:

— Вы как, смогли отправить толпу с вилами и факелами по ложному следу? А то меня только подлатали, обидно будет выжить в схватке с потусторонними монстрами и быть поднятым на вилах.

О. Стив улыбнулся. Именно это они и сделали.

— Ты восхитительно прав, чувак. Вернулся шериф Хоппер, и с его подачи все ищут Карвера. Мудака-баскетболиста, поехавшего на охоте на ведьм.

Эдди кивнул. Он прекрасно помнил, кто такой Джейсон Карвер.

— То есть меня ни в чем не обвиняют?

— Официально нет, да и неофициально многие верят, что это Карвер.

— Но не все.

— Не все. И искать его будут до морковкина заговенья, потому что он куда-то проебался. Представляешь, этот говнюк как-то догадался приехать в старый дом Криллов и помешал Лукасу вовремя надеть на Макс наушники. Синклер говорит, что вырубил его, а потом очнулась Макс, ему стало не до того… В общем, он упустил момент, куда делся Карвер, но говорит, что тот тупо мог провалиться в Изнанку, — трещина вроде прошла там, где он лежал…

Эдди сухо кивнул. Он явно не собирался скорбеть.

— И ещё один момент, Эдди, — Стив, кажется, впервые назвал его по имени, — ты там вроде как бы… умер. В первые дни мы не знали, как ты, не знали, где рыщут ебаные баскетболисты, и решили, что безопаснее будет сказать, что ты погиб при землетрясении.

— Оу, — Эдди саркастически поднял бровь, — вы организовали мемориал возле трейлера? Ну как, там много цветов и мягких игрушек или всё сразу обоссали и сожгли? Ладно-ладно, — подергивание верхней части туловища можно было принять за пожатие плечами в лежачем положении, — я просто уже немного привык быть живым, понимаешь ли…

— Ну, Хендерсон поговорил с твоим дядей еще до нашего приезда сюда, когда мы не знали, выкарабкаешься ли ты, потому что, чувак, той ночью ты реально стремно смотрелся. И ты знаешь Дастина, он наверняка нашел нужные слова. И, если хочешь, мы в любой момент расскажем мистеру Мансону, что ты в порядке… — зачастил Стив, отводя глаза.

Эдди невесело рассмеялся:

— Да не, я всё понимаю, вы всё сделали правильно. В конце концов, умереть и воскреснуть лучше, чем просто умереть… или чем надеяться, что кто-то выжил, и разочароваться. Дядя поймет, он отличный мужик. И Дастин у нас умненький мальчик, согласись?

— Конечно, не в меня же, — вернул Стив шутку. Ему почему-то хотелось, чтобы Мансон улыбался.

— Сколько там осталось? — Эдди попытался вытянуть шею, чтобы взглянуть на запястье Стива, но безуспешно.

— Почти десять минут. Скоро избавишься от моего общества.

— На самом деле, я хотел попросить… — кажется, в первый раз на памяти Стива Эдди Мансон не мог подобрать слов, — меня после укола почти сразу отрубит, но я хотел попросить тебя дождаться, пока я засну. Пожалуйста… Стив?

Еще один «первый раз» — Мансон назвал его по имени. Не издевательским «Стиви», а нормальным. И ничего, не переломился. Стив поудобнее перехватил его пальцы, которые почти согрелись от тепла его руки, и небрежно бросил:

— Без проблем, чел.

Неожиданно от осознания того, что он просидел вдвоем с Эдди Мансоном почти два часа, из которых полтора держал его за руку, стало неуютно и как-то щекотно в области лопаток. И, как назло, Эдди замолчал, хотя в иные моменты мог не затыкаться часами.

Они молчали, думая о своем, до прихода медсестры, которая поменяла мешок на капельнице и ловко, через уже вставленную в вену иглу, ввела дозу обезболивающего. Интересно, что ему колют? Опиаты или что-то поновее, типа кетамина? Лицо Эдди почти сразу начало расслабляться, нездоровый румянец потихоньку пропал. Сейчас он выглядел почти как обычно, хоть и похудевшим, и Стиву было легко представить, что он просто прилег подремать после вылазки на Изнанку. Хотя, конечно, в таком случае то, что они держались за руки, смотрелось весьма… двусмысленно.

Эдди после укола и вправду начал отрубаться. Ему становилось все тяжелее держать глаза открытыми, но он упорно боролся со сном и даже пытался что-то говорить. Возможно, ему хотелось подольше быть в компании, чтобы не оставаться одним в безжизненной бело-серой палате. Ну, Стиву бы хотелось.

— …Прикинь, Харрингтон, у меня эта… транспозиция органов. Я будто зеркальный: сердце справа, печень слева, или я тебе уже говорил? Если бы не эти ебамыши — Харрингтон, тебе нравится слово? Сам придумал! Очень долго каждый раз говорить «ебаные летучие мыши», согласись? — никогда бы не узнал. Отличный персонаж может получиться… Rorrim, например. И на нем не будут срабатывать криты в сердце — сердце-то справа.

— Все по имени догадаются, — обычно Стив не мог поддержать разговор о «Драконах и подземельях», но сейчас ему были понятны почти все слова. — Rorrim — mirror, чел, даже я сразу просек фишку.

Эдди даже не расстроился:

— Значит, буду думать дальше. В конце концов, надо пользоваться уникальностью — я такой один на десять тысяч… — Эдди говорил всё неразборчивей, отчаянно борясь со сном, а Стив невпопад думал, что такие, как он, встречаются гораздо реже, чем просто люди с транспозицией органов. Возможно, таких, как Эдди Мансон, вообще больше нет…

— Ты же все еще со мной, Стиви? Я так боюсь, когда свет начинает мигать… — Эдди еле ворочал языком, но огромные глаза всё еще были широко открыты и смотрели умоляюще. Они тоже карие, как и у самого Стива, только гораздо темнее и с расширенными сейчас зрачками — наверное, от обезбола. А ресницы слегка светлее глаз, густые и длинные, но тонкие, и наверняка летом кончики выгорают…

— Я тоже, Эдди. Я тоже. Я еще и гирлянд немного боюсь, и собственного бассейна… Хорошо, что от вашего трейлера мало что осталось, — не представляю, как бы ты в него вернулся…

Глаза Эдди медленно закрывались, а дыхание выравнивалось, и вот, наконец, пальцы в руке Стива разжались, потеплевшие и расслабленные. Стив осторожно высвободил руку, воровато оглянулся и как можно более аккуратно вытащил из-под шеи Мансона тонкую пушистую прядь. С трудом подавив желание накрутить ее на палец, он попытался разложить ее так, чтобы ответить на давно мучивший его вопрос. Прядь, почти не сопротивляясь, достала до ключицы. Кажется, примерно так и было.

А вот никаких веснушек в этот раз Стив не увидел.