***
Следующие несколько дней в жизни Стива снова практически ничего не происходило. Робин во время совместных со Стивом смен уже не выглядела такой подавленной, как в понедельник, просто была чуть тише и серьезнее, чем обычно, а сам Стив тренировался не думать ни о каких скрытых смыслах и вывертах своего подсознания.
Получалось хреново. Кажется, он разучился в самообман.
Тем более что совсем не думать всё равно не получалось. Любая деталь направляла мысли Стива по проторенному за последние месяцы пути, каждая мелочь казалась связанной с недавно собранным паззлом, на который он, правда, боялся лишний раз посмотреть.
Потому что вот она — собранная головоломка, а что дальше? Причем не в смысле «что-дальше-у-нас-чертовски-маленький-и-стремный-город-для-таких-отношений», ведь там хотя бы подразумевались бы отношения, а гораздо более неопределенное, бесящее и пугающее «а-что-если-он-пошлет-меня-со-всеми-моими-чертовыми-головоломками-потому-что-они-ему-никуда-не-упирались-что-дальше».
Потому что, как всякий нормальный и не очень человек, Стив, только сделав полшага в сторону от отрицания своих собственных чувств, сразу же ужасно захотел взаимности. Но был ли он сам достаточно интересен Эдди Мансону — во всех смыслах?
Иногда Стиву казалось, что да, что часть деталек его паззла появилась не сама по себе, а была подкинута самим Эдди (та, из угнанного трейлера, — определенно), гораздо чаще — что он сам всё выдумал от одиночества и безысходности.
Зато Стиву удалось хотя бы в общих чертах выяснить, кого еще может быть семеро, если не считать назойливую компанию мелких говнюков. Как он и планировал, под руку удачно подвернулся Уилл Байерс.
Вечером в четверг он неожиданно для Стива пришел в прокат, и не один, а привел с собой Оди, чтобы она самостоятельно выбрала фильм для пятничного семейного просмотра. Робин вызвалась помочь, Уилл остался у стойки:
— От Оди очень сложно добиться, чтобы она сказала, что нравится лично ей, поэтому я предложил, чтобы она выбрала что-то, а мы это обязательно посмотрим, даже если это будет полный бред.
— Это правильно, — сочувственно кивнул Стив, — за нее чертовски долго всё решали другие.
Оди потерянно бродила по Family Video, вполуха слушая Робин, и очевидно совершенно не представляла, чего бы ей хотелось.
— Как вообще дела? — Стиву всегда было слегка неловко с младшим Байерсом. — Не жалеешь, что не остались на забег в мешках?
Шутки про Пауни Стиву уже слегка приелись, но ничего более умного он придумать не смог. Уилл ожидаемо хмыкнул:
— Лучшей в той поездке была обратная дорога. Нет, кроме шуток, Стив, ты действительно мне тогда очень помог.
Это, черт возьми, было приятно.
— Обращайся, Байерс. И, кстати, можешь мне тоже помочь? — Уилл удивленно покосился на него, но кивнул, и Стив продолжил: — Кого во всяких ваших мирах с магией и единорогами должно быть семь? Ну, кроме гномов?
Уилл знакомым жестом потер шею и через пару секунд ответил:
— Тебе точно никакие гномы не подойдут? [Стив говорит о гномах при Белоснежке, Уилл имеет в виду гномов-кольценосцев]
— Если есть специальное слово для их обозначения, то могут быть и гномы. Что-то типа «фэа…»?
— А, наверное, сыновья Феанора? Их иногда называют Феанорингами, — Уилл удивленно улыбнулся. — Не знал, что тебе такое может быть интересно…
— Да не то чтобы прямо интересно, просто в мыслях периодически всплывает, как навязчивая мелодия. Наверное, услышал от Дастина или Майка…
— Или от Эдди?
— Или от Эдди, — ровным голосом повторил Стив, мысленно дав себе подзатыльник за то, что не уследил, когда Робин успела опасно приблизиться. — Говорю же, не знаю, что это вообще, а понять хочется. Ну и кто они?
— Честно говоря, я не особо помню, — Уилл пожал плечами и будто немного съежился, — я «Сильмариллион» так и не осилил, только Дастину не говори, пожалуйста, — Стив понимающе улыбнулся, — но сам Феанор был великим мастером среди эльфов, создал кучу артефактов, в том числе сильмариллы, такие волшебные драгоценные камни, вокруг них там всё вертится в итоге, а еще у него единственного было семеро сыновей, их и называют Феанорингами. Там еще какая-то клятва была и все со всеми воевали, но это лучше у Дастина спросить, или вообще возьми у него «Сильмариллион» и сам прочитай.
— Он не умеет, — драматическим шепотом заявила Робин. Оди засмеялась. В руках у нее было несколько кассет, и она торжественно поклялась Уиллу, что выбрала все сама. Байерс тепло улыбнулся сводной сестре, расплатился и бережно забрал у девочки стопку кассет. Что-то в его поведении показалось Стиву необычным, но дети ушли и додумать он не успел.
— Они милые, — Робин нарушила молчание первой.
— Да, и Байерс сегодня гораздо бодрее, чем в субботу. Они с Уилером тогда так поссорились, что Нэнси попросила меня забрать Уилла ко мне в машину.
— Мне казалось, они не разлей вода всегда были? — Робин озадаченно прикусила губу.
— Люди меняются, — пожал плечами Стив. — Взрослеют, например.
— Ага. И начинают ревновать.
— Что?
— Что? Там безотносительно любовных интересов каждый может ревновать к другому: Майк к Уиллу за то, что Оди объективно проводит с ним больше времени, Майк к Оди по той же самой причине, Оди к Уиллу, потому что у него с Майком все равно больше общего, Уилл к Оди, потому что он больше не лучший друг…
— Знаешь, после твоего… случая с Вики я начал подозревать всех лучших друзей в том, что они… не совсем друзья, — хмыкнул Стив. — Прости, Роб, я не хотел напоминать…
— Проехали, — отмахнулась Робин. — Скорее всего, я сама скоро пойму, что она… ну, допустим, фальшивила, играя на трубе, как было с Тэмми и ее пением? Это же ты мне сказал, что она поет как в «Маппет-шоу»?
Они молча поулыбались, вспоминая разговор по душам в туалете «Старкорта», потом Робин снова заговорила:
— Знаешь, я в каком-то смысле теперь даже рада, что у нас с Вики не сложилось… Мне было чертовски трудно контролировать себя, чтобы не сболтнуть лишнего или не поссориться с ней: что землетрясение не землетрясение, что «Старкорт» не просто сгорел, что Эдди не убивал Крисси и остальных…
— Блин, она в это верит? — Стив предсказуемо среагировал только на последнее.
Робин пожала плечами:
— Сначала верила, потом начала сомневаться, потому что даже если ты отрицаешь всю сверхъестественную дрянь, ты можешь воспользоваться логикой, которая подсказывает, что один человек без специальных пыточных устройств и за ограниченный период времени не может нанести такие повреждения. Человеческие кости так просто не ломаются, знаешь ли.
— Знаю, знаешь ли, — передернул плечами Стив. — Тоже читала всякую дрянь после «Старкорта»?
Робин невесело рассмеялась:
— Ага, про пытки, концлагеря, секретные разработки, сыворотку правды и прочие приятные вещи. И еще немного русской классики, потому что там тоже все страдают. Поняла, что мы тогда дешево отделались.
Стив помолчал. Ему тогда сломали несколько ребер, а в голове звенело еще несколько недель, но, если подумать, остальное и вправду уцелело, даже ногти и зубы.
— В общем, я никогда не могла с Вики до конца расслабиться, довериться ей, — Робин вернулась к теме. — На таком фундаменте, если говорить языком «Космо», который ты наверняка тайком читаешь, — Стив бросил в нее ручку, — нормальных отношений не построить.
— А помнишь, ты интересовалась, есть ли у меня друзья-ровесники? Добро пожаловать в клуб, Бакли!
— Ну, ты мог бы общаться с Джонатаном, — задумчиво протянула Робин. — Хотя вряд ли тебя вдохновляет то, что Нэнси ушла от тебя к нему, а его — что ты буквально недавно опять пытался ее клеить.
— Спасибо, дорогая, что не даешь мне забыть, какой я дурак, — Стив грустно рассмеялся и откинул со лба лезущую в глаза челку. После того, как перестали выпускать его любимый спрей для волос, он пытался подобрать альтернативу, и пока лучший результат давало, как он и сказал Эдди, «очень много лака» самой слабой степени фиксации, но это все равно было не тем. — У меня для дружбы с ним слишком… — Стив сделал паузу, но всё-таки вспомнил подходящее выражение, — отягощенный анамнез. Даже с Нэнс я был меньшим мудаком, чем с Байерсом, и мне, честно говоря, до сих пор немного неловко.
Робин смотрела заинтересованно, и Стиву пришлось в общих чертах рассказать и про разбитую камеру, и про надписи на кинотеатре, и про драку в переулке…
— Он меня тогда здорово отделал, я даже не ожидал. Хотя я в принципе редко побеждаю в схватках с людьми.
— Не напрашивайся на комплименты, Харрингтон, не дождешься! — засмеялась Робин. — Хотя тому русскому ты хорошо вмазал. Ладно, возвращаясь к нашим баранам [Revenons a nos moutons — известная французская поговорка, а Робин знает французский], теперь я не понимаю, почему тогда после всего этого он вообще с тобой нормально взаимодействует.
— Ну, эм… Я, по ходу, им с Нэнси типа жизнь спас. Они три года назад в доме Байерсов ловили на собственную кровь демогоргона — ты эту тварь не видела и, надеюсь, не увидишь — но что-то пошло не так…
— Кто бы мог подумать, — скривилась в усмешке Робин.
— …Он их раскидал и неизвестно, чем бы всё закончилось, но я, к счастью, успел до них добежать, схватить биту с гвоздями и выбить отличный хоум-ран. Не помню, ты ее видела? Всегда теперь вожу ее в багажнике.
— Должно быть, это было впечатляюще. А ты — настоящий герой, Стив. Если ты вдруг забыл, конечно, — мягко улыбнулась Робин и потрепала его по волосам.
Стив почувствовал, как к горлу подступает непонятный комок.
— Спасибо, Робин, — ответил он непривычно высоким голосом. — И за героя, и вообще за то, что ты такая замечательная. Зачем мне какие-то еще ровесники, когда есть ты?
Робин коварно сощурилась:
— И все-таки я не буду рядом с тобой вечно — ведь рано или поздно я-то налажу личную жизнь и, возможно, даже поступлю в колледж.
— Это было подло, признай, — обиженно фыркнул Стив. — Обрекаешь меня вечно тусоваться с малолетками.
— Я же не виновата, что в этом городе всякая хрень происходит исключительно с малолетками. Хотя точно — странно, что я раньше не подумала, — ты же можешь начать тусоваться с Эдди. Вы вроде неплохо поладили, вы почти ровесники, он в курсе, на какой гребаной пороховой бочке стоит Хоукинс, он в принципе очень классный…
Стив сглотнул и прикусил даже не щеку, а язык, но каким-то чудом нашел в себе силы на шутку:
— А потом он тоже найдет себе кого-нибудь и свалит к чертовой матери, оставив меня в одиночку нянчить Хендерсона? Нет уж, я побуду эгоистом и понадеюсь, что ты еще некоторое время не встретишь свою вторую половинку. Тем более что, сама посуди, у нас с Эдди, по сути, кроме Дастина и Изнанки, нет особых точек соприкосновения…
Всё. Он сказал это.
Робин посмотрела так, будто знала про Стива то, чего он сам еще не подозревал, — впрочем, наверняка так оно и было — и, уходя в недра проката, многозначительно протянула, оставляя последнее слово за собой:
— А на это я могу тебе сказать, Стиви, что в столь часто поминаемом нами в последние дни «Космо» пишут, что противоположности как раз таки притягиваются.
***
Следующие выходные Стив посвятил выполнению родительских обязанностей — сводил детишек в кинотеатр на «Зубастиков», которые вообще-то вышли еще в апреле, но тогда Хоукинсу было не до премьер.
Хотя после исписанной Томми в 1983-м афиши и ее последующего отмывания Стив предпочитал обходить это место стороной, а переулок рядом с кинотеатром до сих пор вызывал фантомные боли в челюсти и невольное уважение к тяжелой руке Джонатана Байерса, но в этот раз он был даже доволен тем, как всё прошло. Они были вчетвером — сам Стив, Дастин, Уилл и Лукас («Минимум один вечер в неделю с друзьями и приличные оценки — и Лукас может навещать Макс когда хочет», — прошепелявил Дастин на ухо Стиву), а фильм оказался неплохим: умеренно интересным, местами страшным и, наверное, забавным. Вообще-то в монстрах из другого мира, по мнению Стива, не было ничего смешного, но с их мест все равно периодически раздавались взрывы хохота, а уничтожение тварей петардами определенно имело много общего с закидыванием аватара Свежевателя разума фейерверками. Так что уже после фильма, в кафе напротив, Стив и Дастин в очередной раз выслушали эту в высшей степени эпичную историю, а потом Стив вспомнил, что неделю назад Хендерсон с Синклером собирались как-то усовершенствовать его рацию.
— Ну что, как у вас все прошло с вашим «цербером»?
— «Церебро», неуч! — Дастин зашипел так, что ц получилось больше похожим на ч. — В переводе с латыни "мозги", то есть то, чего тебе не хватает.
Стив дружелюбно улыбнулся в ответ:
— Окей, понял. Знаешь, мне кажется, моя машина скоро перестанет справляться с перевозкой твоего огромного мозга.
— Чувак, это низко, — влез в разговор Синклер. — Ты не можешь манипулировать нами тем, что у нас еще нет прав.
— Поэтому в знак благодарности мы должны быть со Стивом вежливыми, — неожиданно заступился за него Байерс, — тем более что он тратит на нас время, деньги и нервы. Что? Я видел цены на бензин, и да, мы знаем друг друга с детства и все равно способны вынести друг другу мозг, тогда что говорить о Стиве?
Определенно, этот пацан нравился ему всё больше и больше. Дастин выглядел оскорбленным до глубины души, но не сдавался:
— Взамен он получает нашу компанию и чувство, что он небесполезен, да, чел?
Стив иронично поднял одну бровь, зная, что Хендерсон безуспешно пытался научиться делать так же, и протянул:
— О да, что бы я без вас делал. Но не уходи от ответа, чел, что там с вашими «мозгами»?
Дастин погрустнел:
— Ничего. А самое обидное, что мы смогли поймать Аляску и Монреаль, но не несчастный Солт-Лейк-Сити в каких-то жалких полутора тысячах миль. О, слушай, Стив… — Хендерсон по-щенячьи посмотрел на него, — может, съездим в твой следующий выходной на Хузьер-Хилл? [самая высокая точка Индианы — Хузьер-Хилл (383 метра над уровнем моря)]
— Хендерсон, ты совсем свихнулся? Это почти на границе с Огайо! И безотносительно этого, ты же не думаешь, что я готов каждый свой выходной вас выгуливать?
— Ой, будто бы у тебя есть планы достойнее, — скривился Дастин.
Планов у Стива и вправду не было, тем более что в госпиталь — ставший привычным маршрут выходного дня — дорога ему была заказана, но об этом вредному и чересчур много знающему говнюку знать было не обязательно. Стив многозначительно улыбнулся и ничего не ответил — пусть поломает голову.
Они посидели еще немного, перебрасываясь ничего не значащими репликами, потом Стив развез их по домам и поехал к себе. Его родители в кои-то веки проводили выходные дома, и Стив без удовольствия думал, что ему придется коротать вечер в компании отца и американского футбола, потому что сидеть в своей комнате, пока родители дома, недостаточно уважительно. Однако от почти неизбежной очередной стычки с родителями его спасла Робин: пока он был в кино, подруга позвонила и убедительнейше попросила миссис Харрингтон передать Стиву, что ему срочно нужно к ней заехать. Мама очевидно не была рада такому повороту событий: она не любила Робин, и, хотя она никогда прямо не выражала свою неприязнь, Стив замечал, как она кривила и поджимала губы, говоря о ней. В качестве девушки Стива Робин ее совершенно не устраивала — слишком бедная и неперспективная, — а в то, что в их возрасте между парнем и девушкой возможна платоническая дружба, миссис Харрингтон никогда бы не поверила.
Стив поблагодарил за передачу сообщения, взял из холодильника банку содовой и уехал к Робин, спиной чувствуя неодобрительный взгляд матери.
Он нашел Робин читающей на качелях возле ее дома.
— Интересно?
— Пока скорее ничего не понятно, — Робин показала, что прочитала от силы страниц тридцать, — но мне ее советовал Эдди, а его вкусу я доверяю. «Прекрасная книга, чтобы перестать чего-то ждать от этого долбаного мира», — цитата.
Стив покосился на оранжево-лиловую обложку с нарисованными женскими силуэтами. [Робин читает «Сирены Титана» Воннегута.]
— Звучит не очень. И вообще я думал, что он больше по всяким драконам, эльфам и единорогам.
— О, ну, тогда тебя ждет множество сюрпризов, — Робин захлопнула книгу и сунула ее в сумку. — Поехали, а то моя матушка прожжет в нас дыру. Знаешь, она уже намекает мне, что будет не против, если я от тебя залечу, и мы поженимся, и пошел к черту колледж.
— А моя уверена, что я постоянно развлекаю детишек исключительно потому, что подкатываю таким образом к Нэнси.
— О, да мы с тобой — одно сплошное разочарование для мамочек, — нервно рассмеялась Робин, садясь в машину. — Поехали есть мороженое?
— Бакли, нет… Мы же знаем, как это работает!
Но они всё равно приехали в небольшую кондитерскую неподалеку от библиотеки, удивительным образом практически не пострадавшую от весенних событий. Стив взял молочный коктейль, Робин — вазочку мороженого, и они устроились в дальнем углу, со стороны и вправду напоминая парочку на первом свидании, только без смущенного молчания и попыток облапать.
Робин ковыряла мороженое и не решалась начать разговор. Стив решил дать ей время и начал говорить сам — о дневном походе в кино с частью детей, терзаниях Дастина и неожиданной поддержке со стороны Уилла.
— А ты не думаешь, что он к тебе тянется? — задумчиво протянула Робин, облизывая ложечку. Стив чуть не поперхнулся коктейлем. — Нет, правда. Вы с ним почти не общались, но ты к нему нормально относишься, ваш… — Робин запнулась, — анамнез не так отягощен. Черт, чел, я почти неделю понять не могу, где ты мог нахвататься медицинских терминов.
От неожиданности Стив закашлялся, заплевав весь стол, так сильно, что Робин пришлось пару раз стукнуть ему кулаком по спине, а потом почти убежал в туалет умываться и приводить в порядок дыхание. Разумом Стив понимал, что ему не следовало опасаться Робин и именно ей он мог бы полностью довериться, но пока решил сделать вид, что ничего не происходит. Он всё расскажет Робин позже… если вообще будет что рассказывать.
Робин смотрела на него с насмешливым интересом и, очевидно, собиралась продолжать допрос, поэтому Стив решил перехватить инициативу:
— Что ты там говорила про мелкого Байерса?
Робин подозрительно прищурилась, явно раскусив его уловку, но все-таки ответила:
— Да ничего особенного. Мне кажется, он хочет с тобой общаться.
Стив задумался.
— Возможно, ты права, но тут дело не только во мне. Я думаю, ему после возвращения из Калифорнии стало некомфортно в Партии. Детишки себя так называют, — уточнил он в ответ на непонимающий взгляд Робин. — Он и с Эдди, по ходу, пытается заочно наладить контакт — когда я отвозил Дастина, тот передал для Мансона какую-то хрень от Уилла.
Хаотически-доброго лесного эльфа.
Чтоб он так запоминал по-настоящему нужную информацию…
Робин пожала плечами.
— Удачи ему. Я его почти не знаю, но он хороший мальчик, и, если сменит прическу, девочки будут на нем гроздьями вешаться. Если ему, конечно, это интересно.
Стив уже начал думать о ее последних словах, но следующая реплика Робин озадачила его еще сильнее:
— Стив-ты-пойдешь-со-мной-на-бал? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — и, поскольку Стив не ответил сразу, продолжила: — Я, конечно, типа нонконформистка и всё такое, но мне жутко стремно от мысли, что я окажусь в этом рассаднике жаб и гадюк в одиночестве, а если пропущу, то родители проедят мне всю плешь, потому что мама не закончила школу, и не была на выпускном, и поэтому я должна сделать это всё как бы ради нее, чтобы она что-то там доказала бабуле, хотя она и говорит, что ее мнение ее уже не волнует, но я знаю, что это не так… Это 20-го, я понимаю, времени уже в обрез, но я до последнего рассчитывала, что…
— Стоп-стоп-стоп. Конечно, Роб, я пойду с тобой на этот чертов выпускной, только, если не возражаешь, в прошлогоднем костюме, — Стив сначала думал потянуть время и не давать окончательного ответа, но его молчание вызвало в глазах Робин настоящую панику, так что он решил не нагнетать. Робин выдохнула и облегченно рассмеялась:
— Как, Стив, ты готов надеть один и тот же наряд дважды?
— Я сделаю такую прическу, что никто и не взглянет на мой прикид. И на тебя, кстати, тоже, — ухмыльнулся парень. — Ты начинала говорить, что до последнего рассчитывала — на что?
Робин дернула плечом:
— Да уже не важно. Что Эдди успеют выписать из больницы, мы вроде с ним предварительно договаривались.
— Вы же с ним и парой слов наедине не перекинулись, — вырвалось у Стива прежде, чем он подумал, что закапывает себя еще глубже.
— Оу, чувак, ты недоволен тем, что ты у меня не первый? — жеманно хихикнула Робин, и Стив выдохнул — кажется, пронесло. — Не, я с самого начала хотела тебя пригласить, но Эдди вроде как сам меня позвал, когда Нэнси тебя бинтовала, — неудивительно, что ты ничего вокруг не замечал. Сказал, что после всей этой фигни с Изнанкой у нас будет минимум одна тема для разговора, что на одну больше, чем у него со всеми остальными одноклассницами.
— Пожалуй, даже я настолько бездарно не подкатывал. Думаешь, он на тебя запал? — Стив растянул губы в улыбке, не дошедшей до глаз. Робин улыбнулась в ответ:
— Думаю, что в его арсенале есть такие изящные подкаты, что тебе и не снилось, но вот пользуется ли он ими, для меня большой вопрос. Тем более что я никогда не видела, чтобы Эдди Мансон общался с девчонками — и в школе, и вообще. Так что можешь считать меня тупой, хотя мы оба знаем, что это не так, но я ни разу не подумала, что он меня клеит. То, как он держал себя с тобой или даже с Нэнси, и то было больше похоже на флирт.
Эдди флиртовал с Нэнси?! Он же не сказал это вслух? Кажется, нет. Стив несколько успокоился, но сразу же напрягся по другому поводу: почему «даже с Нэнси», но просто «с тобой»?
Разговор ощущался ледяным булыжником где-то в низу живота. Вот оно каково — первое слово придуманного ими кроссворда. А Робин между тем продолжала:
— Эдди вообще загадка для меня. Иногда я думаю, что он асексуален и не интересуется ничем, кроме своей музыки, книг и настольных игр. Иногда — что он способен соблазнить и трахнуть всё, что движется. Но в одном я уверена совершенно точно: в этом омуте водятся настолько упитанные черти, что я не удивлюсь даже, если окажется, что Эдди столько раз оставался на второй год, потому что безуспешно добивался взаимности мисс о’Доннел.
Стив против воли рассмеялся и ответил:
— Могу сказать только, что мы сами кормим своих чертей, — и, раз уж разговор невольно зашел в совершенно непредсказуемое русло, он решил воспользоваться этим и узнать мнение Робин о вопросе, который не на шутку занимал его:
— …А я всегда думал, что ему нравилась Крисси Каннингем, тем более Дастин говорил, что перед тем как сыграть в Изнанке, он сказал что-то типа: «Крисси, это для тебя».
Робин на несколько секунд задумалась, потом раздраженно тряхнула волосами:
— Нет уж, поверь моей интуиции, тщательно следящей за любыми флюидами, чтобы подпитаться. Ну, то есть, если бы Крисси… — Робин запнулась, — осталась в живых, то не исключаю, конечно, но нет, искры там не было, только стыд и чувство вины, ну, может быть, еще симпатия, а для более сильных чувств он был чересчур спокоен. Сам представь: непонятная хрень происходит с человеком, которого ты знаешь полтора понедельника, и с тем, кто тебе по-настоящему дорог. В первом случае ты слегка огорчен, во втором сходишь с ума. О, вот, например, как с Эдди и Макс — в первые дни они были примерно в одинаковом положении, но Лукас, я думаю, про Мансона даже не вспомнил…
Стив хотел сказать, что у Робин не очень получилось провести параллель, но ее следующие слова заставили его осечься:
— А вы с Дастином даже не пришли тогда к ней в больницу, зато разработали целый план по сокрытию улик, еще не зная, где Эдди и выкарабкается ли он. Немного разная реакция, не находишь?
Стив нервно повел плечами:
— Только тут именно я знал Эдди полтора понедельника. Аналогия не засчитана, Бакли. И, если хочешь знать, мне стыдно перед обоими: вы с Нэнс прекрасно справились и без меня, а я был бы гораздо полезнее, оставшись с Дастином и Эдди или имея возможность наконец-то съездить Карверу по ебалу…
Прохладные, немного липкие пальцы сжали его руку.
— Всё получилось так, как получилось, Стиви. Бесполезно думать, что мы могли бы изменить, главное — не косячить в дальнейшем. — Робин невесело рассмеялась. — Хотя я, кажется, намерена продолжать косячить.
— В смысле? — обеспокоенно взглянул на нее Стив.
— Ты подал мне дурной пример, Харрингтон. Вы все — и Нэнси, и Джонатан, и ты. Я решила взять gap year [год перерыва между школой и высшим учебным заведением, направленный на формирование взглядов о пользе высшего образования] и остаться в этом проклятом городе еще на год.
Вот сейчас Робин удалось его удивить.
— Но… нахрена? У тебя будут хорошие баллы, ты можешь податься в несколько колледжей и хоть куда-то тебя возьмут?
— Я не хочу хоть куда-то, — скривилась Робин. — Правда в том, что я вообще никуда не хочу. Представляешь, мне не нравится ни-че-го…
— Кроме сисек, — неудачно пошутил Стив. Робин покрутила пальцем у виска и закатила глаза, но продолжила: — Я понимаю, что мне не нравится, а к чему у меня лежит душа, вообще не представляю, поэтому решила, что еще год буду думать. И с сиськами поэтому будет неважно — я не думаю, что за год в Хоукинсе что-то глобально изменится.
— Ты… ты останешься в Хоукинсе? — Стив даже не попытался приглушить радость в голосе.
— Пока Кит не закрывает прокат, меня всё более или менее устраивает — конечно, кроме твоих безысходных подкатов к клиенткам, — ухмыльнулась Робин. — Может, конечно, я возьму еще какую-нибудь подработку, чтобы мне светил не только муниципальный колледж. Тем более что, оставшись, я смогу не тратить деньги на аренду. Так что единственный минус — это плюс год без личной жизни.
Стив улыбнулся неуклюжему каламбуру.
— В большом городе было бы легче?
— Я слышала, что даже в Инди есть специальные кварталы, кафе и клубы, не говоря уж о Чикаго или Калифорнии. Да и без клубов можно просто знакомиться, не боясь, что о твоем подкате станет известно половине города.
— Что, прямо подходить к любому понравившемуся человеку на улице или там в кафе? — присвистнул Стив.
— Ну, не совсем к любому, но я слышала, что существуют всякие опознавательные знаки, типа колец на больших пальцах и всего такого. Я тоже хотела попробовать, но они меня страшно бесят и за всё почему-то цепляются.
— Спасибо, что предупредила. Буду иметь в виду, чтобы не облажаться, если вдруг захочу надеть кольцо на большой палец.
Робин хитро улыбнулась:
— О, тебе надо быть крайне внимательным. Если я правильно помню, там куча всякой символики, связанной с тем, как носить кольца, ключи, платки и банданы, и считается, что корни всего восходят еще ко временам ковбоев: куда повязать, какой цвет выбрать, с какой стороны положить в карман…
— Робин, нет… Теперь я не смогу нормально смотреть вестерны, представляя, как трепетно относятся друг к другу героические ковбои и шерифы, — рассмеялся Стив.
— Может, наоборот, как раз начнешь их смотреть, — съехидничала Робин в ответ.
Они съели еще по мороженому, болтая о пустяках, и до возвращения домой Стив не обращал внимания на зудящее в затылке чувство беспокойства, как будто за всей информацией, что на него вывалила Робин, он упустил что-то важное.
Дома, перед сном, увидев кусок черной ткани рядом с подушкой, Стив понял, что именно не давало ему покоя.
Он совершенно точно видел в Хоукинсе человека с банданой в заднем кармане.
***
На следующей неделе Стив, оставив Робин на пару часов в одиночестве, поехал в библиотеку. Казалось, что на каждую разгаданную головоломку в его жизни появлялось минимум пять новых, требующих своих разгадок, и ипомея была одной из них.
Стив припарковал БМВ, мельком отметив, что неслучившийся конец света пошел на пользу площади перед публичной библиотекой: на его памяти асфальт здесь никогда не был таким ровным.
Библиотека снаружи выглядела как прежде, но Стиву все равно показалось, что с ней что-то не так. Мгновение спустя он понял, что на угловой башне не было часов.
И самой башни тоже не было.
Город пытался продолжать жить обычной жизнью, но ему это не всегда удавалось. Как и им всем.
А впрочем, что значило отсутствие привычных часов, если за городом Изнанка по-прежнему пыталась прорваться на правильную сторону?
Однако подавляющее большинство оставшихся в Хоукинсе людей непрекращающийся подземный пожар уже мало волновал. В конце концов, в пенсильванской Сентрейлии люди с таким больше 20 лет уже живут.
Стив легко поднялся на несколько ступеней и вошел в прохладное помещение библиотеки. Внутри не было никого, но это его не удивило: ботаники-школьники набрали свои стопки занудных книжек еще с утра, а остальные жители Хоукинса либо еще работали, либо, как он сам, со школьных времен обходили библиотеку по кривой дуге.
Стив напряженно звякнул кнопкой звонка, который должен был призвать библиотекаршу из недр хранилища. Потом еще и еще. Послышались торопливые шаги. Утром он с трудом раскопал в бумагах, которые давно пора было выбросить, библиотечную карточку, которой не пользовался, кажется, со средней школы. Конечно, можно было плюнуть на старую карточку и завести новую, но Стив неизвестно почему категорически не любил так делать. Он нетерпеливо дзынькнул еще раз, и к стойке наконец вышла библиотекарша. Она выглядела несколько раздраженной и торопливо поправляла помаду. Стив выложил перед ней изрядно затертую библиотечную карточку.
— Мисс… — на ней не было бейджика с именем, а сам Стив совершенно не помнил, как ее зовут, — мне бы хотелось почитать что-нибудь про язык цветов.
Кажется, ему удалось произнести фразу без запинки. Женщина за стойкой заинтересованно подняла брови:
— Интересный запрос, мистер… Харрингтон, — его имя она прочитала на карточке, — хотите наверняка очаровать девушку?
— О, если бы, — заученно улыбнулся Стив, подумав про себя, сколько раз за последнее время ему приходилось быть любезным с незнакомыми дамами. И всё ради того, кто вряд ли оценит его мучения. — Скорее, наоборот: подарил цветы, а теперь боюсь, что он…а могла меня неправильно понять. Хотел уточнить, не растет ли на клумбах в Хоукинсе что-то… неприличное.
Женщина понимающе кивнула и застучала по клавиатуре, а потом черкнула что-то на клочке бумаги и ушла назад в глубь хранилища.
Ее не было довольно долго, но как только Стив начал беспокоиться, она вернулась с двумя довольно толстыми томами.
— По вашему запросу в каталоге есть только это — сами понимаете, наш Хоукинс не очень романтичный город, — проговорила библиотекарша, заполняя формуляры. - Довольно странное сочетание, но вам в каком-то смысле повезло — познакомитесь сразу и с классическим, и с современным подходом. Срок стандартный — две недели.
— Мэм, а могу я посмотреть то, что меня интересует, здесь, в читальном зале?
— Вообще читальный зал до сих пор на реконструкции, но вы можете сесть за стол с электронным каталогом — им все равно никто не пользуется.
Стиву не очень хотелось сидеть практически у входа в библиотеку, но брать на дом такие нехарактерные для себя книги хотелось еще меньше. Оставалось надеяться, что он быстро найдет все интересующие сведения.
Первая книга выглядела многообещающе — солидно выглядящее британское издание конца прошлого века, с изящными ботаническими иллюстрациями на нежной желтоватой бумаге…
…которой так легко было порезаться. Стив ойкнул и сунул поврежденный палец в рот, надеясь, что библиотекарша не заметила, что он слегка размазал кровь по одной из страниц.
Несколько минут Стив с удовольствием рассматривал картинки — честно сказать, в книгах они всегда привлекали его больше, чем текст. Помимо знакомых названий и изображений попадались и откровенно странные, на его вкус, варианты: овёс, который почему-то должен был означать музыку, или символизирующий преодоление трудностей одуванчик. Стив хмыкнул и попытался вспомнить, какие цветы послужили основой для его букета.
Первыми Стив нашел люпины — «целебная сила, магические отвары, пожелание выздоровления» — и даже почувствовал неожиданный душевный подъем: ничего двусмысленного, ничего криминального, прекрасный вариант для букета в больничную палату.
С колокольчиком оказалось сложнее: во-первых, их обнаружилось несколько видов, и с уверенностью Стив мог сказать только то, что он никогда в жизни не видел зеленых ирландских колокольчиков, которые были символом удачи. Во-вторых, оставшиеся были между собой удивительно похожи, правда, и означали примерно одно и то же — благодарность, с вариациями в виде постоянства и смирения. Стив уже решил, что это тоже нормально смотрелось (они все были благодарны Эдди, вот если бы в его самоубийственной выходке еще бы был хоть какой-нибудь смысл…), но заметил сноску мелким шрифтом: «Французское же истолкование цветка колокольчика в букете более романтично и подразумевает, что даритель испытывает к одаряемому, помимо благодарности, чувство вечной любви».
Стив про себя решил придерживаться английской школы толкования и искренне надеялся, что и Эдди тоже являлся ее адептом.
Но и английская школа таила в себе неприятные сюрпризы. Стив не ожидал никакого подвоха от незабудки — в конце концов, само ее название было не чем иным, как призывом не забывать, — но вишенкой на торте и французское, и английское толкование добавляли, что этот цветок также во все времена являлся символом истинной любви.
Он был практически уверен, что прочитает в статье, посвященной акации.
Тайная любовь.
Стиву захотелось умереть страшной смертью прямо в библиотеке.
Оставались только ипомеи.
Они должны быть важнее всего, потому что Эдди вспоминал именно их.
Однако на И упоминаний об ипомеях не было.
Стив в очередной раз пробежал глазами по страницам: ирис, символизирующий чистоту и непорочность, а также почему-то радугу, иссоп, отвечающий за жертвенность, ифейон (см. асфодель), еще какие-то непонятные слова, но ни одной ипомеи.
Стив понимал, что от одного толкования смысл его послания мог принципиально измениться, и сейчас чувствовал себя так, будто разгадка была на расстоянии вытянутой руки, но ускользала дымом сквозь пальцы. Однако среди ифейонов, ирисов и иссопов ипомеи по-прежнему не появлялись…
От отчаяния Стив решил посмотреть, что про язык цветов думают в восьмидесятые.
Его язык споткнулся уже на названии книги — «Семасиология, семиотика, семантика. Знаки эволюции и эволюция знаков. Сборник трудов факультета исследований женской культуры университета Таллахасси». Стив почувствовал себя униженным: если ему непонятна половина слов названия, то что же будет внутри? — и с трудом поборол желание попросить у библиотекарши толковый словарь.
Однако статья про язык цветов оказалась не особо сложной для понимания, но почти ничем не помогла. Автор долго рассуждал об истории вопроса, дойдя чуть ли не до Древнего Рима, но закончил, на взгляд Стива, очевидным выводом: что язык цветов настолько зависим от эпохи, контекста и доступной флоры, что в настоящий момент говорить о какой-то единой семантике каждого цветка бессмысленно. И, естественно, никаких упоминаний ипомеи в тексте не было, только банальные розы, камелии и, для разнообразия, акация.
Стив решил ещё поискать чего-то в указателе в конце сборника и зацепился взглядом за несколько названий. Первое выглядело донельзя интригующе: «Гетеро-, гомо-, а-, би- и пансексуальность поэтесс Викторианской Англии», Леонора Стерн [героиня романа А. Байетт «Обладать», которая вполне могла бы написать подобную статью]. Любопытные вещи изучали на факультете женской культуры. Наверное, Робин могло бы там понравиться. Затем взгляд Стива упал на сочетание слов, отозвавшееся знакомым зудом в затылке: «Эволюция самопрезентации квир-сообщества: от игр с переодеваниями Викторианской эпохи до современного кода платка».
Он уже начал листать сборник, надеясь, что в нем будет что-то про бандану в заднем кармане, но где-то за спиной библиотекарши тихо звякнули часы, давая понять, что ему пора было возвращаться в прокат. Стив закрыл книги и отнес их на стойку.
Женщина благосклонно улыбнулась и полюбопытствовала:
— Выяснили, что сказали своей возлюбленной?
У Стива заалели уши.
— Не до конца, мэм, поэтому, если не возражаете, я все-таки возьму на пару недель труды университета Таллахасси — не успел дочитать. И нет ли других сборников с толкованиями цветов? В этом, — Стив провел рукой по обложке старинного тома, — я не смог найти ипомеи.
Библиотекарша слегка задумалась.
— Нет, ничего другого по вашей теме у нас нет, но, мистер Харрингтон, это старое британское издание, а значит, в качестве заглавного слова может быть использовано не латинское ботаническое название, а описательное. Посмотрите на «утреннее сияние»…
Стив начал листать прямо на стойке, не боясь снова порезаться, но «утреннего сияния» в книге не оказалось.
Он уже начал думать, что зря потратил полдня на бессмыслицу, когда на ум пришло, что Эдди называл ипомею лунным цветком.
Сердце подскочило куда-то к горлу, когда Стив долистал до «m». Кажется, есть.
Иллюстрация к статье выглядит ровно так же, как то, что Стив полжизни назад последним впихнул в свой букет. Стив, боясь упустить хоть что-то, жадно проглатывает факты, показавшиеся интересными создателю сборника: огромное количество разновидностей, то, что семена использовались для предсказания будущего еще в Средние века, да-да-да, как это все бесполезно… Вот.
«Ипомея — напрасная или безответная любовь, любовь, заранее обреченная на неудачу».
Стив хватает сборник университета Таллахасси и практически убегает из библиотеки.
«Когда-нибудь я тоже подарю тебе ипомеи», — дрожью отзывается внутри ставший таким дорогим за последние месяцы голос.