Соулмейт есть у всех. Имя появляется на любой части тела по достижению девятнадцати лет, если за это время ты всё ещё его не встретил. Мир, сжалившись над людьми, не скрывал их родственные души, лишь прятал среди знакомой (и не очень) толпы.

Говорят, чем раньше встретишь своего соулмейта, тем сильнее будут чувства, и тем меньше боли испытаешь при появлении имени на теле.

Натаниэль считал это ложью, потому что боль была невыносимая. Или просто ему настолько не везло, что его отцу пришлось прижигать имя утюгом. Плечо больше не болит, но Нил помнит эту боль. Он не хочет знать, проходил ли кто-либо другой через то, что пришлось пройти ему.

Нил также не хочет знать, было ли это одной из причин, почему они сбежали. Он просто хотел спокойной жизни и играть в экси. Вот только бежать от мафии — то же самое, что бежать от судьбы. А от неё, как Нилу кажется на опыте, сбежать невозможно — всё равно поймает.

Джостен задерживает дыхание — то ли от шока, то ли от мысли, что сейчас умрёт — и не может оторвать взгляд от чужой шеи. Шеи с его именем. С этим грёбаным именем, от которого он бежал даже после смерти матери и встречи с Рико, который обыскивал его тело на метку.

Натаниэль Веснински.

Это не имя, считает Нил, это проклятие.

Оно расползлось на белой коже от шеи до левого уха, не портя аристократический вид мужчины. Казалось, что ей там самое место, что сама судьба решила показать, насколько это правильно.

Нил хотел закричать.

В голове смешалось всё: от причин, почему отец был так зол и жесток, избавляясь от имени, и до вопросов, какого чёрта Ичиро не скрывает метку. Не просто не скрывает, Морияма-старший не чувствует даже дискомфорта, одним своим взглядом говоря: «Она здесь, и я с этим согласен».

Возможно, Нилу кажется. Он хочет верить, что его мозг настолько в диссонансе, что его догадки — реакция на стресс. Нил правда очень хочет верить, что Ичиро не согласен с меткой.

Ну, то есть, у Нила Джостена есть «Лисы», возможность играть в экси и Эндрю. (Нилу, как и Миньярду, всё равно на чужое имя. Нил был слишком мал, чтобы суметь прочитать, а Эндрю не представлял, как и где искать и — давайте будем честными — не хотел.)

У Натаниэля Веснински нет абсолютно ничего.

Выбор очевиден, верно?

Или нет, тянет Нил, оставаясь с Ичиро наедине.

Глава клана Морияма определённо отличается от остальных. Амбициозен, спокоен, рассчётлив, рассудителен, не лезет на рожон, знает, чего хочет и как этого добиться. Он превзошёл своего отца, и Рико даже близко не стоит.

Ичиро подходит первый. Тянется и берёт чужой подбородок, заставляя поднять взгляд. Нил понимает, что тот ищет, но Джостену не нравится мысль дать ему это. Нилу не нравится мысль, что он имеет связь с Ичиро.

Нил хочет отвернуться, вылететь из кабинета и вернуться в общежитие к Эндрю. К Эндрю, который, имея чужое имя на запястье, выбрал Нила Джостена. Выбрал сам, а не за него выбрала судьба.

— Лорд Морияма, — обращается Нил, стараясь не опускать взгляд на шею. Он пропускает «мой» намеренно, отчего-то уверенный, что ему простят. — Мясник обжёг метку много лет назад, не позволяя даже моей матери узнать имя, а я ещё не умел читать. — Он сглатывает, заключая: — Можно считать, что метки нет.

Взгляд ичировых глаз темнеет, а руки едва заметно напрягаются. Нил уверен, что то — реакция на самовольность Мясника и нанесение вреда собственности Морияма.

Ичиро отступает. (Или Нил хочет в это верить.) Кивает головой на водолазку и не говорит ни слова. За него глаза говорят.

Нил предпочитает думать, что тот хочет удостовериться в правдивости слов. Нил предпочитает думать, что это просто вынужденная мера, после которой всё закончится и он вернётся домой. Нил предпочитает думать, что взгляд Ичиро ему совсем не мешает, а руки, коснувшиеся треугольного шрама, не отдают горячим холодом.

В какой-то момент Нил предпочитает больше не думать и просто ждёт. Чего? Вероятно, первой же возможности свалить отсюда и больше никогда не появляться. И когда она наступает, Нил хватает три папки (он подумает о договорённости позже, вместе с Кевином и Жаном) и сбегает уходит.

Он добирается до общежития быстрее, чем когда-либо. Оставляя документы в сейфе, Нил берёт пачку сигарет и поднимается на крышу. Он не курит, нет, но вдыхает дым минут пять, пока не слышит тихие шаги (не то чтобы дверь не скрипнула так, будто её не трогали десятилетиями, а не сегодня утром).

Эндрю не спрашивает. Он вообще не говорит, молча забирает сигареты и, закурив, убирает в карман. Нил замечает, что дышать стало легче, и дело не в табаке. Он улыбается, едва заметно, но спокойно, и повинуется руке Миньярда, удобно устраивая голову на чужом плече.

Прикрыв глаза, Нил думает, что его решение — послать судьбу к чертям — было самым правильным. И плевать на чужие имена, на шрамы, на договоры с Морияма, на прошлое и боль, которую он пережил. В конце концов, он выжил и выбрал своё будущее.

Выбрал сам, добровольно, без уловок и взвешиваний на шанс выжить.

Нил чувствует свободу и больше не бежит от, только к.

К будущему.

К победе.

К Эндрю.

Он сбросил с себя оковы.