— Натаниэль, смотри на меня.

Натаниэль упорно удерживал взгляд на белом махровом ковре, чудом не запятнанный кровью. Мужчина подошёл ближе, поднял чужое лицо за подбородок и повторил:

— Я сказал: посмотри на меня, Натаниэль.

Рыжеволосый сжался, побледнев, но подчинился. Глаза Ичиро были непозволительно близко, как и его рот, роняющий жестокие слова. Морияма приказывал, показывал свою власть и силу, заставлял Натаниэля смотреть и запоминать, на что он способен.

— Не забивай свою умную голову глупыми мыслями. — Он целует пересохшие губы и едва улыбается, отстраняясь.

Ичиро уходит со своими людьми. Натаниэля подташнивает: запах крови ненавистен с детства, и сейчас ощущается слишком мерзко. Пошатываясь, он медленно подходит к человеку, заранее зная ответ — тот мёртв. Ичиро выполняет свои обещания и избавляется от того, что приносит проблемы — обычный способ правления Морияма. И даже если парень ему незнаком, Натаниэль чувствует удушье и тугой узел в животе. Он косвенно причастен к чужой смерти, и от этого ему никогда не избавиться. Новые кандалы сковали его руки, а камни упали на плечи.

Он выбегает из комнаты и прячется в своей, прочищая желудок в туалете. Слёзы застилают глаза, но он упорно смаргивает их, тяжело дыша. Из-за него снова гибнут люди, и теперь это делает Ичиро. Предупреждения Морияма игнорировать нельзя.

Натаниэль бежал так долго и быстро, как мог, сменив более двадцати имён и несколько стран, а в итоге оказался пойман Ичиро на границе и заперт в его доме. («Заперт», конечно, грубое и преувеличенное слово.) Новому Главе клана не нужны доказательства их связи на теле Натаниэля — хватает его собственной метки на шее. (Натаниэль старается не вспоминать, как Ичиро выцеловывал чужой шрам и подолгу обводил пальцами, не отводя взгляд.)

Веснински выдыхает, прислонившись к плитке душевой — прохладный душ всегда помогал привести мысли в порядок. Заодно он смыл с себя липкое чувство чужой крови, будто бы впитавшееся в его тело.

Замечательно.

Что там сказал Ичиро? Не забивать голову? Не к тому обратился. Натаниэль слишком привык забивать свою голову всякой ерундой, чтобы прислушиваться к Ичиро.

Подведём итог: какой-то парень сталкерил за Натаниэлем пару недель, Ичиро поймал его и наказал. Вроде ничего ужасного, но всё закончилось убийством. Натаниэль поморщился.

Он переодевается в чистую одежду и вместо того, чтобы вернуться в комнату, садится на пол, полотенцем суша волосы. Ему нужно подумать ещё немного.

Ичиро одержим им — это Веснински понял очень быстро. Парень, может быть, назвал бы его безумцем, но он уже знаком с Рико. (Где-то на кромке сознания он шутит, что у сыновей Кенго это в крови — быть одержимыми собственниками.)

По крайней мере, Ичиро не применяет физическую силу, чтобы указать Натаниэлю на его законное место. (Натаниэль пробыл Нилом Джостеном недолго, Лисом — ещё меньше, но, потеряв это, понял, насколько хотел жить обычной жизнью. Ичиро не вернул его на поле и прогнал взашей дядю с его предложением сделать из Веснински Ворона.) Младший был свободен в передвижениях по особняку и городу, но всегда был с охраной (слежкой, исправляет себя Натаниэль). Ичиро слишком хорошо знал Веснински, чтобы давать тому полную свободу и доверие — при любом удобном случае тот мог сбежать. Лишняя головная боль Морияма не была нужна.

— Ты заболеешь, если продолжишь здесь сидеть. — Знакомый голос заставляет Натаниэля вздрогнуть от неожиданности и распахнуть глаза. Мужчина подходит ближе и опускается на одно колено. — Так переволновался из-за случившегося?

Ичиро не спрашивает — ответ ему известен.

— Мне не нравится кровь и боль, — честно говорит Натаниэль, встречая взгляд напротив. Ичиро называет его глаза ясным небом, в то время как для самого Натаниэля они — море, в котором он тонет, задыхаясь, но Морияма ненавидят ложь, и Веснински не рискует носить линзы. — Мне не нравятся убийства. Даже зная, что у тебя есть причины, мне... я не хочу за этим наблюдать.

Ичиро молчит, внимательно смотря на младшего. Наклоняется так, что Натаниэль чувствует горячее дыхание на своих губах. Замирают, почти не моргая.

— Предпочитаю избавляться от проблем до того, как они станут назойливее и опаснее.

Натаниэль отчего-то думает, что Ичиро говорит не только о сталкере. Но пытаться разобраться в думах Морияма — рыть самому себе яму, а Натаниэлю ещё не настолько скучно и надоело жить.

— Ты мой, Натаниэль, — неожиданно говорит он, внимательно изучая чужие эмоции и реакцию. — Твои мысли, желания, страхи, душа, тело — всё принадлежит мне. Только я в праве обладать тобой.

Натаниэль вспыхивает, отводя взгляд. Кусает внутреннюю сторону щеки, сжимает пальцами ткань своих джинс и старается дышать ровно. С каких пор я так реагирую на его слова?

— Запомни, Натаниэль, — шепчет в самое ухо, заставляя кусать губы и мелко дрожать. — Ты принадлежишь лишь мне одному. Не клану. Мне.

На краю мысли Веснински понимает, что имеет в виду Ичиро — Натаниэль подчиняется только ему, следует только его воле и получать выговоры или поощрения тоже может только от него — другие члены клана над ним не властны. Младший думает, что Рико или его дядя снова что-то пытаются провернуть, и Ичиро лишь напоминает истину. В конце концов, Натаниэль — соулмейт Ичиро, а не клана. Вероятно, это одна из причин, почему Глава не отдал его «Воронам» и наглядно показал Рико, что будет за неповиновение.

С другой стороны, слова звучат слишком двусмысленно. Что удивительно, Натаниэль не чувствует в сказанном ни намёка, что Ичиро считает его вещью или безвольной куклой. Свобода, дарованная мужчиной, лишь подтверждает эту мысль. Не считайся Ичиро с ним, стал бы возиться? Может, Натаниэль и чувствует себя запертым, но лишь потому, что бежал от отца, а в итоге оказался у якудза. В перспективе спокойной жизни без напоминаний о прошлом это такой себе результат.

— Я понял, — наконец говорит парень, вернув самообладание, и откидывает полотенце в корзину для грязного белья.

Ичиро усмехается, встаёт и дёргает Натаниэля на себя. Ведёт несопротивляющегося парня в комнату, освещённую лишь жёлтым светом ночника, и что-то успевает для себя решить. Он садится на край кровати, хитро блестит глазами и устраивает Натаниэля на своих коленях, лицом к лицу, заставляя того зардеться.

Они не были близки уже очень давно. Когда Натаниэля только поймали, мужчина держал дистанцию, но когда понял, что Веснински привык, перешёл к действиям. Сначала это были прикосновения, затем поцелуи, под конец — дрочка. В последние три месяца Ичиро обходился короткими сухими поцелуями, как сегодня ранее, не заходя ни на секунду чуть дальше, дразня и позволяя Натаниэлю выбрать. Сейчас, смотря в чужие омуты, парень понимал, что что-то будет. Возможно, он даже не против этого чего-то.

— Мне нравится, как ты реагируешь на меня, — шепчет Ичиро, выцеловывая его шею. Он не оставлял засосы, казалось, ему нравилось просто целовать чувствительную кожу и водить по ней языком. В другое время Натаниэль может и смутился бы, но сейчас он был занят сдерживанием стонов.

Руки мужчины оглаживают бёдра и талию младшего, забираются под одежду, щекочут, едва прикасаясь к коже, и снимают футболку, открывая вид. Ичиро, не изменяя себе, проводит кончиками пальцев по ожогу, мягко целует и переходит к соскам, поднимая взгляд к чужому лицу. Наблюдает, запоминает реакции: как жмурится, кусает губы, приоткрывает рот, но так и не роняет стона, — и улыбается весь из себя довольный. Его мальчику приятно и не страшно — зелёный свет.

Натаниэль не замечает, как остаётся без одежды и меняется положение — теперь они лежат вдоль кровати, взгляд младшего упирается в потолок. Ичиро возится с рубашкой (он бы честно её разорвал, но она слишком удобная), откидывает к остальным вещам и возвращается к чужим губам, проникая языком. Натаниэль шумно дышит, зарывается пальцами в тёмные волосы и ёрзает. Ичиро знает, что́ нравится парню, как возбудить сильнее, где прикоснуться, заставив прохныкать. Знает, как распалить, чтобы никакие другие мысли не лезли в расслабленную голову, отдаваясь моменту.

Целует шею, ямочку над ключицей, грудь, недолго задерживаясь на сосках, переходит к животу и, наконец, к изнывающему члену. Тот покраснел и выделил естественную смазку на самом кончике. Ичиро знает, как мало надо его мальчику, поэтому лишь на секунду целует головку, удержав дёрнувшиеся ноги. Младший стонет и хнычет, сминая простынь (одеяло в какой-то момент оказалось на полу).

Натаниэль давится воздухом и выгибается, сжимаясь, когда Ичиро раздвигает его ноги и входит пальцем до конца.

— Тише, — хрипит мужчина, не узнавая свой голос. Целует внутреннюю сторону бедра, медленно двигая рукой. У них достаточно времени, чтобы всё сделать осторожно и правильно. Презервативов и смазки — тоже. — Постарайся расслабиться, так ты делаешь себе хуже.

Натаниэль кривит лицо, сжимая челюсть. Они никогда не затрагивали эту тему даже косвенно, и происходящее отличается от ожиданий парня. Кажется, это то самое что-то.

Приятного становится ещё меньше, когда добавляется второй палец. Натаниэль старается свести ноги и отодвинуться, но Ичиро удерживает парня на месте, отвлекая поцелуями. Мужчина бормочет под нос, что-то ища, и Натаниэль не успевает спросить — чувствует.

Выгибается от неожиданности и срывает тихий стон наслаждения с губ. Волна чего-то приятного проходит по всему телу, и Ичиро снова задевает комок внутри. Натаниэль стонет, закидывая голову назад, хватается за простынь и сорванно дышит. Возможно, это даже приятнее дрочки, успевает подумать он.

Ичиро льёт смазку на пальцы и растягивает уже тремя, время от времени задевая простату. Он останавливается, заметив, что младший готов кончить.

— Нетнетнетнетнет, — в бреду шепчет Натаниэль, тянется к члену и всхлипывает, когда Ичиро перехватывает его руку. — Пожалуйста, пожалуйста, я хочу кончить!...

Ичиро водит руками по его телу (уже выкинул использованный презерватив), успокаивая; он хочет дать младшему ещё больше наслаждения, и сейчас тому нужно немного потерпеть.

— Ещё немного, — целует в висок. — Вот так, всё хорошо, хороший мальчик. — Ичиро говорит тихо, специально, чтобы Натаниэль прислушивался, отвлекаясь.

Дождавшись нужного результата, Ичиро достаёт коробку презервативов (Натаниэль не хочет знать, когда тот её взял, он вообще не хочет знать, готовился ли Ичиро заранее на сегодня) и раскатывает по своему члену резинку, выдыхая сквозь зубы — к себе он не притрагивался ни разу за это время.

Веснински сглатывает и жмурится, не представляя, как это поместится в нём. Что удивительно, сбежать всё равно не хочется.

— Посмотри на меня, — просит Ичиро, и Натаниэль повинуется. Кажется, тьма чужих глаз стала ещё темнее — он видит жгучее желание. Сглатывает ещё раз, начиная волноваться. А если он сейчас совершит ошибку? Что, если его просто порвёт? — Натаниэль, — тяжелее зовёт мужчина. — Посмотри на меня.

Младший смотрит, но не видит. Кажется, это запоздалая реакция, и сейчас Натаниэля накроет с головой.

Ичиро замечает бегающий взгляд дрожащих глаз и всё понимает. Лёгким касанием проводит по шее, щеке, обхватывает подбородок и наклоняется, мягко целуя. Не проникает внутрь, лишь обводит чужие губы языком и иногда прикусывает.

— Я здесь. Я буду медленным и осторожным. Ты доверишься мне?

Натаниэль крупно вздрагивает, когда смысл слов доходит до него. Ичиро впервые просит о доверии. Возможно ли, что для него это не просто секс?

— Мне страшно, — хрипит младший, хватаясь за чужие плечи. Он, кажется, испытывает слишком много разных чувств и эмоций, чтобы конкретизировать своё состояние чем-то помимо страха.

— Я здесь, — повторяет Ичиро, будто это особый способ успокоить. Возможно, так оно и есть, и причин достаточно, чтобы поверить.

В конце концов, Ичиро всегда держит своё слово.

Натаниэль кивает и хватается руками за подушку, отворачиваясь. Ичиро не настаивает.

Шире разводит чужие ноги, закидывая на поясницу, проводит смазанным членом по пульсирующему анусу и пару раз надавливает, пробуя. Натаниэль хмурит лицо, кусая губы, и заставляет себя расслабиться, зная, что будет хуже, если сжаться.

Ичиро покрывает его лицо поцелуями, хозяйничает языком во рту Натаниэля и наконец входит, удерживая дёрнувшегося парня на месте.

— А!... Кх!

Больно — как бы хорошо он не был подготовлен, он всё ещё девственник, и её не избежать. Ичиро не сказал, что боли не будет, но и не сказал, что она будет. Изворотливый придурок, фыркает Натаниэль.

— Вот так, ты молодец.

— Стой! — в панике вскрикивает младший, когда Ичиро начинает входить глубже. — Кха! Б-больно!

— Тише, я здесь, — он послушно замирает, закрыв глаза. В Натаниэле узко и горячо, и хочется погрузиться полностью. Нельзя спешить, напоминает себе Ичиро. — Как ты?

Натаниэль промычал что-то в ответ и судорожно втянул воздух, когда Ичиро обхватил его член ладонью. Тот успел немного упасть, но всё ещё требовал разрядки.

— Можешь войти за раз?

Ичиро не сразу понимает сказанное Натаниэлем. А когда осознаёт, хмурится и сжимает челюсть.

— Это будет больнее.

Натаниэль кивает. Было бы странно, будь иначе. Но лучше перетерпеть один резкий, чем несколько долгих. (Не повторять в домашних условиях, шутит Натаниэль, вспомнив надпись из рекламы.) По крайней мере, он считал, что так будет лучше.

— Тебе действительно будет очень больно. Натаниэль, это опасно. — Не сказать, что он не задумывался об этом, но это в Натаниэля тут входят, а не в Ичиро. Порог боли у них тоже разный.

— Пожалуйста, — хнычет тот. — Я... я быстрее умру, если это будет медленно, чем один раз быстро.

— Ты можешь потерять сознание, — всё ещё пытается мужчина. Кажется, это заставляет Натаниэля ещё раз всё обдумать.

— Не очень хочется, — морщится тот. И всё же решения это не изменило, понимает Ичиро.

Мужчина вздыхает, кивая. В любом случае, если до этого дойдёт, они остановятся. Он же не насиловать пришёл, в конце-то концов. (Ичиро даже себе не признается, что согласие Натаниэля дойти до конца его безумно радует.)

— Расскажи о чём-нибудь, — просит старший, проводя пальцами по его телу. Натаниэль на секунду теряется, но соглашается.

Он рассказывает о Лисах и Кевине, о том, как был Нилом Джостеном и старался сохранить свой секрет, как встретил Рико и послал его на всю страну. Он с улыбкой вспоминает пироги Эбби и ворчание тренера Ваймака.

Когда речь заходит о Ники и Эрике, Натаниэль прерывает себя на полуслове резким криком.

— Всё хорошо, скоро пройдёт, — говорит Ичиро, целуя и проводя руками по телу младшего. Тот хрипит, шмыгает носом и не обращает внимание на собственные слёзы.

— У-у-у... Больно... — утыкается в подушку, крупно дрожа всем телом, и старается отодвинуться, но Ичиро не позволяет. — П-почему-у?...

— Тш-ш-ш, — сцеловывает слёзы. — Будет больнее, если двигаться, нужно привыкнуть. Скоро тебе будет приятно.

Натаниэль верит и терпит. И всё же не жалеет о принятом решении — это действительно лучше, чем терпеть несколько раз.

Уходит много времени и запасов воды, прежде чем становится лучше. Натаниэль на пробу двигает бёдрами и выдыхает, не чувствуя боли. Кивает на вопросительный взгляд Ичиро, хватается за подушку и снова выдыхает.

Ичиро всё равно осторожен. Выходит почти полностью и входит до конца, вырывая задушенный стон с чужих губ. Он делает пробные толчки, ища простату, и позволяет себе расслабиться лишь когда Натаниэль стонет, дёргаясь и выгибаясь.

— Вот так, — сбивчиво шепчет Ичиро, завладевая губами парня, и начинает двигаться чуть быстрее.

Натаниэль под ним не может сдерживать стоны, жмурится, тяжело дышит, хватается за подушку, простыню и чужие плечи, как за спасательный круг, выгибается в спине, дрожит от наслаждения, вертит головой, не зная, куда себя деть, — и всё это даёт ему Ичиро.

Мужчина улыбается, жарко целуя парня, и вбивается сильнее. Он дождался. Добился. Смог. Натаниэль отдаётся ему не просто телом, и для Ичиро это важнее всего остального.

— Что ты?... Ыкх!

Ичиро подхватил младшего за бёдра и сорвался на бешеный темп, не давая Натаниэлю и секунды передышки. Его трясло ещё сильнее, а член постоянно задевал простату, из-за чего разрядка не заставила себя ждать — он кончил, так и не притронувшись к себе.

После оргазма Натаниэль становился ещё чувствительнее, ощущал всё ещё ярче, а Ичиро даже не замедлился.

— Ст-ах! Это уже слишком!

Он заметался по кровати и попытался дотянуться до мужчины, собираясь оттолкнуть, но вскрикнул и на секунду потерял связь с реальностью.

Ичиро вошёл глубоко в последний раз и замер. Уткнулся носом в шею, щекоча дыханием, и улыбался — довольный, сытый, счастливый.

— Ты восхитителен.

Они тяжело дышали, приходя в себя постепенно. Уставшее тело младшего, испытавшего два оргазма почти подряд, не хотело двигаться и погрузилось в сладкую негу.

Ичиро выкинул завязанный презерватив и осмотрел Натаниэля. Захотелось запечатлеть этот момент на камеру, но мужчина детально сохранил его в своей памяти.

— Разве можно так издеваться над девственниками, — сонно прошептал парень, когда Ичиро поднял его на руки и понёс в ванну. Проворчал, нахмурившись, не открывая глаз: — Я только кончил, а ты заставил испытать ещё и сухой оргазм.

— Прости. — Улыбка, не сходившая с его лица, портила картину извинений. — Тебе понравилось?

Повисло молчание. Ичиро уже решил, что младший уснул, когда тот искренне ответил:

— Да. Спасибо. Ты тоже был восхитительным.

Натаниэль встречает его губы на полпути и устало, но счастливо улыбается.

***

Ичирово «ты мой» — гарантия безопасности: бери сколько хочешь, я сдержу своё слово. И эта безопасность не просто от прошлого Натаниэля, клана Морияма и Рико — это безопасность от самого Ичиро, граница, которую тот позволил определить самому Натаниэлю. «Ты мой, и ты можешь делать с этим, что захочешь, потому что я твой в равной степени».

Возможно то, что Натаниэль считал оковами, было его спасением. Вероятно, поверить и довериться Ичиро было самым правильным решением.