Пробираясь сквозь заросли, в кромешной темноте, Чонгук натыкается на какую-то заброшенную хижину и думает, что это будет отличным местом, чтобы исполнить все указания вампира. Чон до последнего не верил, что ведьмы и вампиры существуют, он считал их сказками, в которые здравомыслящий человек никогда не поверит. И куда его это привело? Если быть откровенными, он до сих пор не уверен, что всё сработает, и это не глупая шутка, но терять ему нечего. Он осторожно заходит в разваленный дом, уповая на удачу, что ему удастся быть осторожным и он нигде не провалится и не свернёт себе шею прежде, чем сможет испить из склянки.

Он прошёл в угол комнаты и, смахнув рукой паутину, поудобнее устроился, чтобы была опора под спиной. Он открывает первую склянку и принюхивается, в нос ударяет странный запах и Чонгук не может до конца понять, что это, но кажется знакомым, он точно чувствовал его раньше. Решая не задумываться и не тратить времени на гадание, что бы это могло быть, он опрокидывает склянку и делает глоток, сразу же чувствуя металлический привкус, он резко убирает руку и плюёт на пол, — Что за чертовщина?! Это что, кровь?! - восклицает Чонгук и в недоумении смотрит на склянку в своих руках. Он что, серьёзно должен выпить чью-то кровь, чтобы стать вампиром? Да это точно какой-то бред. К чёрту! Зажмуривая глаза, он всё же выпивает содержимое склянки, сдерживая подступы рвоты, с трудом проглатывая всё до последней капли. Ничего не происходит.

Чонгук сидит неподвижно несколько долгих минут и прислушивается к ощущениям внутри. Он чувствует, как по телу поднимается жар и дышать становится труднее. Горло сдавливает и будто пронзает иголками. Сердце заходится в бешеном темпе. Всё тело начинает ныть, и чувство, что все его кости ломаются разом, он не может сдержать крик от той боли, которую испытывает. Ощущения не сравнимы ни с чем, будто он яд выпил, который медленно растекается по его телу, убивая клетку за клеткой в его организме. Он валится на колени, упираясь руками об пол, старается вдохнуть поглубже, но делает лишь хуже, грудную клетку сдавливает, будто камнем прижало и он падает ниц, не в силах больше держаться. Всё тело сводит судорогой и его трясёт. Чонгук сворачивается клубочком в позу эмбриона, но тут же хватается руками за голову от внезапной и резкой боли, переворачивается на спину, а с губ срывается очередной крик и он мыслями уже молится всем существующим силам, чтобы это прекратилось. Он бьётся в приступах ещё какое-то время и теряет сознание, не в силах больше выносить этот ад.

Неизвестно, сколько он провалялся без сознания в этом заброшенном домике посередине леса, может несколько часов, а может и несколько дней. Когда Чонгук только открыл глаза, по ним ударил яркий свет и он зажмурил их обратно, стараясь потихоньку открыть, его голова готова была расколоться пополам, он слышал звон в ушах, который в скором времени сменился на какофонию звуков, тут и пение птиц, шелест деревьев, звук ручья, ощущение, что он слышит даже то, как ходят маленькие жучки. В нос забиваются различные запахи, отличить которые друг от друга невозможно, и его начинает тошнить. Внезапно, он чувствует внутри себя настоящий пожар, из горла вырывается хрип, Чон хватается за него двумя руками и понимает, что его мучает жажда, внутри будто засуха. Он натыкается взглядом на склянку и вспоминает о том, что произошло. Быстрым движением, он поднимает её с пола и начинает жадно глотать кровь, в отличие от первого раза, когда его воротило от металлического вкуса, эту он выпивает с неописуемым наслаждением, но этого так чертовски мало.

Он с большим трудом пытается встать на ноги, но тело будто не слушается и точно тяжёлый мешок, Чон валится обратно на грязный пол. Спустя, наверно, сотню попыток, ему таки удаётся подняться и он пошатываясь направляется на выход из этой халупы. Распахнув настежь рухлую дверь, на него падают яркие лучи полуденного солнца, не успев привыкнуть к свету и насладиться ещё тёплыми лучами осеннего дня, Чонгук залетает обратно в дом и мычит от боли, по всему телу огромные ожоги, которые медленно, но сразу же заживают. Вместе с затянувшимися ранами приходит и понимание того, что больше он не человек.

На него будто ведро ледяной воды вылили и в чувства привели. В голове набатом бьёт осознание того, что он натворил. На задворках сознания проносится мысль, которая приводит его в неподдельный ужас. Ему придётся убивать. Нет! Ни за что! Чёрт возьми! Почему его мозг не подумал о последствиях?! Он никогда не сможет этого сделать. Если ему для выживания нужно кого-то убить, уж лучше он сам умрёт. Но тогда встречи с Миной ему не видать. Боже правый, за что ему всё это?! Чонгук запускает руки в волосы и оттягивает их у корней, что ему теперь делать? Его предупреждали, что пути назад не будет, но он никого не слушал.

Подождите… Всё верно… Всё, что ему нужно, это встреча с его женой. Ведь, покинув этот мир, она забрала его душу с собой. Так зачем ему сейчас переживать о ком-то?! Он столько вынес за такое короткое время не для того, чтобы так просто сдаться! Жалкие люди, что отняли у него самое дорогое, не заслуживают жизни! Так почему он должен проявлять хоть каплю сочувствия и сострадания к этим существам?! Нет… Мина бы точно не хотела такой жизни для него. Он станет подобен этим убийцам и что тогда? Как он сможет посмотреть в её глаза при новой встрече?

Чонгук поднимается с пола и начинает расхаживать из угла в угол, скрипя уже слегка прогнившими досками под его ногами. Его мысли разрываются от противоположности, будто на его плечах, по разным сторонам, сидят ангел и демон, пытаясь перетянуть его на чью-то сторону. Один пытается вразумить Чона, сказать, что он ещё человек и может всё исправить, а другой вторит забыть и отпустить, он уже не сможет вернуться к прошлой жизни, время вспять не повернуть, нужно двигаться дальше.

В конечном итоге побеждает сторона «ангела». Чонгук понял, что просто не сможет нарочно причинить вред другому человеку. Лучше он сгорит на солнце, чем станет монстром. У него появилась лишь одна тоненькая нить надежды на встречу с Миной и он за неё ухватился, вот только удержать оказалось непосильной задачей. Цена за эту возможность слишком высока. Он бы мог расплатиться своей жизнью, но, к сожалению, не чужой.

Чонгук знал лишь одно, ему нельзя приближаться к людям, иначе он не сможет сдержать своего внутреннего зверя. Он уже около недели сидит в этой хижине и говорит себе чёткое «нельзя». Его тело ломит и, по ощущениям, это не сравнимо ни с чем. Он бы сказал, что у него лихорадка, вот только температура тела больше никогда не сможет подняться. Чонгук хотел было закончить своё существование, несколько раз выходя на солнце, но самосохранение работает быстрее и он тут же скрывается в тени, с сожалением смотря на ожоги. Его ужасно мучает жажда. Клыки уже в миллионный раз режут его губу и язык, а раны больше не затягиваются, ведь для регенерации нужно поесть. Всё, на что Чон надеется, так это только на то, что он не сорвётся среди ночи в поиске еды.

Ещё через несколько дней, он теряет сознание, а когда просыпается, то понимает, что произошло самое худшее из того, что могло быть. Он смотрит на звёздное небо и свет от луны, и не может поверить в произошедшее. Сейчас он где-то в середине леса, его руки по локоть в крови, а рядом лежит бездыханное тело какого-то мужчины, видимо бедолага заплутал в близлежащих окрестностях, а монстр внутри Чонгука его почуял и сделал всё сам, пока он находился в беспамятстве. Его тошнит.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! Как я мог?! Чёрт! Чёрт! Чёрт! – словно в бреду шепчет Чонгук и на каждое слово бьёт со всей силы по земле. По его щекам текут слёзы. От обиды, от злости, от боли. Он истошно кричит, прощаясь со своей человечностью.

***

Следующие лет сорок, Чонгук учился пользоваться своим новым телом. Безошибочно определять запахи, различать звуки и использовать скорость, которая помогала ему охотиться на людей. Ещё после пятого или десятого человека он убивался и утопал в чувстве вины, а после стало легче. Он перестал воспринимать их за людей, он видел в них лишь еду. В его душе была пропасть, которую он пытался заполнить кровью.

Жизнь вокруг продолжалась, никому до него дела не было. Как-то он вспоминал родителей и порывался отомстить, но решил, что они и толики его внимания не стоят, да и навряд ли он бы смог что-то им сделать. Каким бы монстром он не стал, на такое не решился. Он просто решил, что жизнь сама их покарает. В любом случае, единственного сына они уже давно потеряли. Так пусть хотя бы это, будет наказанием, хоть и самым лёгким.

К Намджуну он решил не подходить. Он действительно был благодарен ему за всю его заботу, но ведь это именно Ким был тем, кто привёл старуху. Винить его за это было глупо, ведь пойти к вампиру Чонгук решился сам. Всё же, толика обиды засела в груди Чона, но он отгонял от себя эти ненужные мысли. В любом случае, навредить ему он не хотел, пусть лучше Намджун живёт спокойно дальше сам по себе. Хотя, Чонгук всё равно иногда наблюдал за тем, как живёт его некогда друг.

По прошествии ещё лет двадцати, он начал поиски Мины. Старуха тогда проговорилась, что первые сто лет искать нет смысла, но Чонгук и забыл уже, сколько прошло с того времени. Он просто существовал, не обращая ни на что внимания и пытался выжить. Жизнь стремительно пролетала мимо него. Но ни через сто, ни через четыреста лет, он так и не нашёл свою любовь. Всё, что ему оставалось, лишь существовать и верить в лучшее, верить в то, что его не обманули.