Шли дни. Сурамар после победы над Гул’даном постепенно возрождался. Многие из союзников, сражавшихся плечом к плечу с ночнорожденными, остались в городе, чтобы восстановить порядок. Особенно много возни было с садами на Террасе шал’дорай и во внутреннем дворе Цитадели Ночи. За их восстановление ответственным назначили верховного ботаника Тел’арна, как эксперта по растениям, а в помощь ему выделили ночнорожденных с Террасы шал’дорай. Садам, конечно, досталось немало, в частности из-за оскверненных ночнорожденных… Да, что касалось этих недалеких шал’дорай, некоторые из них все же сумели пережить битву за Сурамар. Но их ждала либо смерть, либо изгнание; Элисанда больше не стала терпеть прислужников Легиона.

Арианну Лунарх решили похоронить недалеко от усадьбы Дома Лунарх. В день похорон и сестру Анари, Лилет Лунарх, некогда посаженную под домашний арест за мятеж, Мать Сурамара приказала освободить. Ведь теперь шал’дорай больше не делились на сторонников Элисанды и ее противников, они вновь стали единым народом.

Похороны прошли в соответствии с традициями ночнорожденных. Собравшиеся во дворе Дома Лунарх шал’дорай, опустив головы, хранили молчание. На похоронах также присутствовали и Нериалина с Микасой, и две сестры, две дочери Арианны — Лилет и Анари — с небольшими букетиками в руках. На лице старшей сестры отражалась не только скорбь, но и чувство вины. Долгое время Лилет, как и их покойный отец, думала, что Великий магистр Элисанда заключила сделку с Легионом не ради спасения своего народа, а ради собственной власти, и это только еще больше обостряло соперничество с сестрой. Сейчас, когда сурамарцы, объединив силы своего народа и союзников, выкорчевали из города Пылающий Легион, Лилет понимала, что та ужасная сделка была лишь формальностью, которую ночнорожденные соблюдали до тех пор, пока не пришло время, как говорится, сорвать покровы или рассеять иллюзии. Понимала, как была неправа, когда, восприняв то, что произошло, слишком однозначно, решила выбрать сторону Талисры. По щеке скатилась слеза. Взглянув на сестру, Лилет поняла, что Анари тоже беззвучно плачет, и протянула ей руку. Лунарх-младшая посмотрела на сестру, улыбнулась сквозь слезы и протянула руку в ответ. Так сестры и стояли, держась за руки и в абсолютной тишине скорбя по матери. Между тем Элисанда, стоя у открытого саркофага, в котором лежало тело матроны Дома Лунарх, начала свою речь.

— Возлюбленные мои жители Сурамара! Мы собрались здесь, чтобы почтить память уважаемой леди Арианны Лунарх, верховной матери Второго Дома Сурамара. Она отдала жизнь за свой народ в бою с Пылающим Легионом, как и многие из нас. Именно Арианна и ее младшая дочь, — кивнула головой Мать Сурамара в сторону своей советницы, которая на этих словах смахнула слезы и выпрямилась, — вели свой Дом к процветанию на протяжении долгих лет изоляции, несмотря на то, что в их семье… были разногласия, — Элисанда предпочла умолчать о подробностях, чтобы не задеть Лилет. — Своей верной службой в течение многих тысячелетий Арианна добилась не только места в Правящем Совете, но и того, что сейчас Дом Лунарх всего лишь на одну ступень отстает от Дома Бэлл’анр, Первого в городе, — Мать Сурамара умолкла и медленно перевела взгляд на Арианну, которая неподвижно лежала в саркофаге, сложив руки. — Мы никогда не забудем твоей жертвы, Арианна Лунарх.

После этих слов правительница ночнорожденных осторожно опустилась перед саркофагом на одно колено. Словно по команде, преклонили колени и другие шал’дорай, и две ночные эльфийки, проявившие активное участие в битве за Сурамар, исключением не стали. Наступила минута молчания. Даже музыканты перестали играть траурную мелодию. Лишь когда эта минута прошла, сестры Лунарх вышли вперед, чтобы попрощаться с матерью. Анари положила на тело Арианны два цветка силоцвета и три звездных розы, не проронив ни слова. Лилет тоже положила свой букетик на тело матери, лишь вымолвив:

— Прости меня, мама…

Когда похоронная процессия стала расходиться, сестры остались у мемориала, чтобы обсудить будущее их семьи. Их Дома. Анари предложила Лилет стать вместо нее матроной-матерью Дома Лунарх. Однако старшая сестра отказалась, понимая, что, несмотря на то, что Анари младше, она все же больше достойна унаследовать власть в Доме, нежели Лилет, которая сделала ошибочные выводы и долгое время была не на той стороне.

— Но я останусь жить в особняке и буду иногда по вечерам устраивать приемы. Ты же будешь навещать меня? — с надеждой посмотрела Лилет на младшую сестру.

— Конечно, Лили, — немного поломавшись для приличия, улыбнулась Анари. — Все наши распри остались в прошлом. Мы вновь стали одной семьей.

И сестры Лунарх впервые за много тысяч лет обнялись. Подумать только — еще недавно Анари хотела раньше Лилет получить место в Совете, и не в последнюю очередь благодаря младшенькой амбициозной Лунарх Элисанда уличила Лилет в предательстве и посадила под домашний арест, а Лилет в свою очередь тщетно пыталась воззвать сестру к разуму, а сейчас… Сейчас и Лилет на свободе и больше о восстании против Элисанды не помышляет, и в голосе Анари более нет тех надменных ноток, какие слышались тогда, когда Лунарх-младшая привела в усадьбу Дома Лунарх двух ночных эльфиек… Безусловно, битва за Сурамар и смерть Арианны Лунарх изменила ее дочерей.

Что до Силгрина, подхватившего простуду за время отбывания наказания в холодном водоеме зверинца, то его лечением занимались сурамарские лекари на окраине города, прежде чем он смог вернуться в касту воинов. А Талисра… Вопрос о ней был взят на обсуждение в Совете. С одной стороны, бывшая первая чародейка была инициаторшей мятежа. Но с другой… она капитулировала и присоединилась к объединенному Сурамару перед лицом общего врага. Предлагались разные варианты ее дальнейшей судьбы, но в конечном итоге Элисанда со свитой пришли к одному решению. Талисре было разрешено остаться в Сурамаре. Более того — она и Вальтруа вступили в Сумеречную стражу и были зачислены в касту магов.

Немногим позже в зале для аудиенций в Цитадели Ночи на собрании, куда были приглашены в том числе Тиранда, Лиадрин, Вериса, две неразлучные калдорай — Нериалина Прохладная Ночь и Микаса Вечерняя Звезда, а также архимаг Кадгар, был поднят вопрос о будущем народа шал’дорай и о Ночном Колодце в частности. Глава Кирин-Тора настаивал на том, чтобы Око Амантула, как один из Столпов Созидания, было доставлено в Даларан. Но без этого артефакта Элисанда не смогла бы управлять временем и видеть будущее… Кроме того, без Ока Амантула сила Ночного Колодца могла иссякнуть. А ночнорожденные за время долгой изоляции настолько привыкли к Колодцу, что без него могли легко стать помраченными, а потом и иссохшими… Как ни удивительно, решение нашла Талисра.

— В нашем бывшем убежище Фародин заботится о древе Аркандор, о котором я говорила, — констатировала бывшая первая чародейка. — Поскольку мы все вернулись в Сурамар, надобность в Шал’Аране, как в пристанище, отпала. Я предлагаю переместить наше древо на Террасу шал’дорай. Я уверена, верховный ботаник Тел’арн будет ухаживать за Аркандором как должно, и новые плоды будут появляться на радость всем нам.

— Переместить древо, говоришь? — задумчиво обхватила ладонью подбородок Твен. — Мне кажется, даже наших с Окулетом сил не хватило бы на это, я уже молчу о тех студентах академии, которые только учатся познавать азы телемантии.

— Ну, это не такая уж и большая проблема, — усмехнувшись, заявил Кадгар. — Только скажите — и я призову на помощь весь Совет Шестерых через портал.

— Уж это Кадгар точно сможет сделать, — смеясь, поддержала Нериалина. — Я-то помню, как он в Долине Призрачной Луны через портал призвал людей из Штормграда, чтобы построить гарнизон…

— А когда грянуло вторжение Легиона, Совет Шестерых во главе с Кадгаром перенес целый летающий город Даларан к Расколотым Островам! — сказав это, Микаса даже назидательно подняла указательный палец вверх.

— Значит, так и поступим, — заключила Элисанда. — Кадгар и его маги вместе с нашими телемантами — Окулетом и Твен — займутся телепортацией Аркандора. А я сделаю так, чтобы вход во двор Цитадели Ночи был доступен всем, даже неприкасаемым — на время, пока весь наш народ не избавится от маназависимости. И только тогда, когда это произойдет, наши героини — Нериалина и Микаса — отнесут Око Амантула в Даларан. Все согласны?

Мать Сурамара обвела взглядом толпу. Никто не высказался против.

— Что ж, хорошо, — удовлетворенно кивнула Элисанда. — Тогда предлагаю заканчивать собрание, — при этих ее словах все присутствующие стали расходиться. — Леди Тиранда, а вот вас я попрошу остаться, — коротко бросила она жрице Элуны, и та, повиновавшись было закону толпы, остановилась. — Нам нужно многое обсудить. Нериалина, Микаса, — обратилась Элисанда теперь к склонившимся перед ней ночным эльфийкам, — вы тоже остаетесь. То, о чем мы сейчас будем говорить, касается непосредственно нас с ночными эльфами.

После того, как все разошлись, кроме трех ночных эльфиек и Матери Сурамара со свитой, Элисанда первая взяла слово:

— Победа далась нам нелегко в битве, однако мы все-таки выдворили Легион из нашего города. Сурамар свободен, и ночнорожденных ждет новая эра. Слишком долго мы пробыли в изоляции, пришло время нам найти место в Азерот.

— Все это, конечно, красиво сказано, — осмелилась перебить ее Тиранда, — но каким образом это касается нас?

— Вот к этому я и подвожу, — невозмутимо ответила Элисанда. — Я должна поблагодарить вас за то, что вы сделали для Сурамара. Конечно, нам в немалой степени помогли также и высшие эльфы, и эльфы крови, и особенно Кирин-Тор во главе с Кадгаром. Но тем не менее, вам, ночным эльфам, я признательна больше. Вот эти две представительницы от калдорай, — она кивнула сначала Нериалине, потом Микасе, и девушки поочередно сделали по одному шагу вперед, — помогли не только найти нам союзников в борьбе с Легионом, но и привнести порядок в Сурамар. Так вот. Время нашей изоляции прошло. Я хотела бы узнать, найдется ли в вашем Альянсе место для ночнорожденных.

Вопрос Элисанды заставил Тиранду призадуматься. До Войны Древних, десять тысяч лет назад они были единым народом. Шелест Ветра прекрасно помнила, какую сторону выбрали высокорожденные под началом Матери Сурамара в той войне. Свое сомнение в искренности Великого магистра она выразила еще в разговоре с Нериалиной и Микасой тогда, в Дарнасе. Особенно — когда Тиранда узнала из официального извещения Элисанды, что той пришлось заключить сделку с Легионом. Жрица даже предполагала, что Мать Сурамара недалеко ушла от Азшары… Но в конечном итоге Тиранда все-таки поверила двум ночным эльфийкам и согласилась участвовать в битве за давнюю родину. И за время этой битвы Элисанда сумела доказать, что она вовсе не новая Азшара, а ее тогдашняя сделка с Легионом действительно была вынужденной, да и то Мать Сурамара этот контракт потом разорвала. Но еще одно зерно конфликта имело место быть — Ночной Колодец. Ночные эльфы признавали только чистую, природную магию, и Тиранде не очень-то нравилось, что ночнорожденные в течение своей изоляции были похожими на эльфов крови с их Солнечным Колодцем, разница была только в том, что шал’дорай деформировались от недоедания, а син’дорай — от переедания. Однако Элисанда и тут стала убеждать Тиранду:

— С Ночным Колодцем будет покончено, когда весь мой народ обретет свободу от зависимости благодаря Аркандору. Ради этого я даже сделала так, чтобы во двор Цитадели Ночи можно было входить всем, даже неприкасаемым.

— Даже неприкасаемым? — не сдержала улыбки Шелест Ветра. — Не думала, что вы так изменились, Великий магистр.

Элисанда только вздохнула.

— Поверьте мне, леди Тиранда… Каждый из нас так или иначе изменился после всего, что мы пережили. Я много раз это говорила и скажу теперь — времена меняются.

— Если так, то очень надеюсь, что эти перемены — к лучшему, — пожала плечами верховная жрица. — Что касается вашего предложения… Прежде я бы засомневалась, но сейчас готова его принять. Однако нашу встречу в Дарнасе придется отложить, пока, во-первых, не будет покончено с Ночным Колодцем, а во-вторых… Все же Легион одним Сурамаром не ограничился.

— Тиранда права, — встряла в разговор Нериалина. — Как только ночнорожденные избавятся от маназависимости с помощью Аркандора, и мы доставим в Даларан последний из Столпов Созидания, мы должны будем подготовиться к штурму Расколотого Берега и Гробницы Саргераса. Помнишь, Мика, мы однажды там уже высаживались и бились с Легионом?

— Конечно, помню, — горестно вздохнула Микаса. — В той битве мы потерпели поражение. Мы потеряли короля…

Воспоминание о том дне, когда Орда предала Альянс, оставив на растерзание демонам, а Вариан героически пожертвовал собой, было еще свежо как в памяти Нериалины, так и в памяти Микасы. Друидесса снова, будто бы наяву, видела, как Вариан Ринн отважно отбивает атаку порождений Скверны, как демоны выбивают у него из рук обе половины знаменитого Шала’мэйна, с двух сторон пробивают насквозь броню короля… и слышала слова Гул’дана, посмеивающегося своим старческим голосом:

— Тебя будут помнить как короля, который отдал свою жизнь впустую…

— Во имя Альянса… — сколько твердости было в тот момент в голосе Его Величества! Даже мускул на щеке не дрогнул… И это было последнее, что Вариан успел вымолвить перед тем, как Гул’дан оскверненной сферой разорвал тело великого короля на куски — только прах остался…

— Но теперь мы готовы, — успокаивающе сжала руку Микасы Нериалина, будто выдергивая друидессу из омута памяти. — С поддержкой ночнорожденных мы сможем сделать так, чтобы жертва Вариана не была напрасной.

— И мы будем готовы внести свой вклад, — торжественно и безапелляционно заявила Мать Сурамара. — Ну, а теперь собрание действительно закончено. Храни вас Ночь, леди Тиранда Шелест Ветра, — милостиво кивнула она жрице Элуны, прежде чем та телепортировалась из зала аудиенций на нижний ярус Цитадели. — И вы, Нериалина и Микаса, тоже можете идти.

— Позвольте, я скажу, Великий магистр, — шаг вперед сделала Алуриэль. Обернувшись к ночным эльфийкам, она глубоко вдохнула и начала: — Позвольте мне от имени Матери Сурамара и всего нашего народа выразить искреннюю признательность. Казалось бы, вы лишь недавно вернулись на родину, претерпевшую столько изменений за десять тысяч лет… И вот вы стали уже полноправными героинями, спасительницами Сурамара. Однако моя… наша благодарность выражается не только на словах. Следуйте за мной, — пригласила заклинательница клинков, делая несколько шагов в сторону телемантической сферы, и Нериалина с Микасой, переглянувшись, не замедлили тоже подойти к телепорту. Их разбирало любопытство — что же это за таинственная награда, которую подготовила для новоявленных героинь Алуриэль?

Удивлению эльфиек, смешанному с восхищением, не было предела, когда главнокомандующая Сумеречной стражи привела их на капитанский двор. Два великолепных манапарда, похожие на того, который был в собственности Ивенны, стояли посреди этой части двора Цитадели Ночи и были готовы к тому, чтобы новые хозяйки их оседлали. Нериалина даже не могла выговорить ни слова от изумления, когда подошла к одному из этих блистающих представителей семейства кошачьих. Нет, не то чтобы она думала, что они с Микасой вовсе не заслужили такого великолепия… Просто это было все так ново для них. Казалось бы, еще недавно они только-только вернулись на родину и были для ночнорожденных чужеземными гостьями, а теперь принимают почести…

— Аланнадар и Зендарил — одни из лучших чародейских манапардов нашей конюшни, — гордо усмехнувшись, презентовала Алуриэль. — Теперь они по праву принадлежат вам.

— Благодарю вас, леди Алуриэль… — прошептала Микаса, не сводя глаз с манапардов, пытаясь определить, кто из них Аланнадар, а кто Зендарил. Но, кроме подсветки глаз — у одного белой, у другого лиловой, они практически ничем не отличались друг от друга.

— У Зендарила белые глаза, — решила облегчить эльфийкам столь сложную задачу ночнорожденная. — А Аланнадар… он более послушный, и на нем легче летать. Выбирать вам, кому на каком ездить. А теперь мне пора в Цитадель Ночи. Ан’рата адорэ, — улыбнувшись, попрощалась Алуриэль и грациозной походкой направилась к Цитадели.

Между тем дверь поместья справа от ночных эльфиек отворилась, и на пороге показалась ночнорожденная с короткой прической и в длинном темно-синем платье. Нериалина и Микаса сразу узнали в этой женщине Анари Лунарх — любовницу и советницу Элисанды, а также новую матрону Дома Лунарх.

— Тэну’бала, — улыбнулась она, сделав изящный реверанс. — Элисанда решила, что новый особняк Второго Дома Сурамара должен быть поближе к Цитадели Ночи, так что я теперь живу здесь, — Анари негромко рассмеялась. — Но спать я в любом случае буду в Цитадели, в покоях Великого магистра. Как и прежде, — хитро сощурилась шал’дорай.

— Как поживает твоя сестра, Ан… матрона Анари? — вовремя исправила оговорку Нериалина.

— Когда мы не на аудиенции у Элисанды, можно и без титулов, — эльфийка подмигнула собеседнице. — А Лили по-прежнему в усадьбе на окраине Сурамара живет. Мы с ней давно уже больше не соперничаем, даже договорились время от времени навещать подруга подругу. Кстати, завтра в два часа дня будет большой праздник в Квартале Звезд. Моя сестра уже приглашена, и вы, как героини Сурамара, тоже должны там быть. И попробуйте только не прийти! — Анари шутливо погрозила пальцем, но ни Нериалину, ни Микасу это не испугало, напротив — рассмешило. — Ладно, не буду вас задерживать. Увидимся на вечеринке, — отвесив легкий поклон, Лунарх скрылась за дверью.

Долго заморачиваться с выбором между верховыми животными девушки не стали. Микаса легко оседлала Аланнадара, а вот Нериалине пришлось немного вымуштровать Зендарила, который сперва смотрел на новую хозяйку с небольшим недоверием. Вот тут-то и пригодились ее навыки командира, когда ей доверили оплот стрелков в Крутогорье… Как только оба манапарда были оседланы, Микаса сразу предложила лететь в Квартал Звезд, где располагался фамильный особняк ее семьи. Девушки старались держаться на одной высоте, не отставать и не перегонять подруга подругу.

О, как же красиво смотрелся Сурамар с высоты птичьего полета! Особенно сейчас, когда улицы города более не заполонены демонами и им подобными шал’дорай. А это закатное небо, создающее атмосферу вечной ночи… Что и говорить, Сурамар был жемчужиной империи эльфов десять тысяч лет назад — он этой жемчужиной останется и теперь. Легиона больше нет. Народ шал’дорай свободен. Конечно, им предстояло еще освободиться от маназависимости, но это не было такой уж большой проблемой, учитывая перемещение Аркандора на Террасу шал’дорай и тщательный уход ботаника Тел’арна за заветным древом для появления новых и новых плодов.

В Квартале Звезд порядок тоже был восстановлен. Больше не было ни скверноподданных, ни стражей Скверны, ни даже шиварр. Когда Нериалина и Микаса проходили мимо беседующих между собой ночнорожденных-дворян, те, завидев ночных эльфиек, сразу становились навытяжку и отдавали честь. Это новоявленным героиням очень льстило, но в то же время им было даже как-то неловко, ведь до того они для ночнорожденных любых каст были всего лишь «дикарками», как их тот гондольер в порту Сирены обозвал… Но времена, как совершенно справедливо заметила Мать Сурамара, менялись, а вместе с ними менялось и мировоззрение шал’дорай, которые веками пробыли в изоляции и теперь хотели найти свое место в Азерот.

***

Теперь, когда никто больше двух ночных эльфиек не торопил никуда, у них было время досконально осмотреть покинутое поместье Вечерней Звезды, а у Микасы — еще и предаться ностальгии по давним временам. Сердце друидессы учащенно билось, когда они с Нериалиной смотрели на книги на полках, антикварную посуду на столах, ковер на нижнем этаже, бархатные подушки… Тут взгляд Микасы остановился на небольшом деревце, светящемся синим, и эльфийка от неожиданности отпрянула, схватившись за плечо Нериалины.

— Откуда взялось это деревце? — прошептала она, не веря своим глазам. — Когда мы в последний раз тут были, его не было.

— Могу предположить, что кто-то из подручных Тел’арна решил нам сюрприз сделать, — краешком рта улыбнулась Нериалина. — Должна сказать, оно очень красиво смотрится в нише стены.

— Конечно, красиво, — вполголоса согласилась Микаса. — Просто я все еще… не могу привыкнуть, что мы — героини давнишней родины.

— Я тоже, Мика. Но, я думаю, скоро мы привыкнем к этому, — лучница коротко вздохнула. — А сейчас неплохо бы отдохнуть. Надо же выспаться перед завтрашним приемом.

Эльфийки, держась за руки, неторопливо поднялись наверх, где стояла незаправленная двухместная кровать. Но не успели они даже присесть на нее, как услышали звуки будто бы из потустороннего мира. Это был голос, так хорошо знакомый Микасе, тот, что она слышала в этом особняке еще в тот день, когда Анари устроила двум «чужестранкам», а на самом деле уроженкам Сурамара экскурсию. Голос Бэлондоры Вечерней Звезды — Микасиной матери. Спустя некоторое время появился и дух почившей эльфийки. В этот раз на лице женщины была не печаль, а скорее грустная улыбка.

— Мы освободили Сурамар, мама, — прошептала Микаса, словно боясь спугнуть призрак. — Теперь ночнорожденные свободны от гнета Пылающего Легиона.

Призрачная высокорожденная еще несколько минут смотрела на дочь. Если бы духи умели плакать, Бэлондора бы всхлипнула. Сама она в годы своей жизни предпочла последовать тому пути, что избрала их излюбленная королева Азшара. Юная Микаса тогда отчаянно пыталась убедить мать, что Азшара предала их всех. Но тщетно. Бэлондора была слишком опьянена мечтами об идеальном для высокорожденных мире, что королева с Саргерасом якобы собирались создавать, и не только не желала слушать дочь, но и даже предлагала присоединиться… И к чему это привело? Старшая Вечерняя Звезда погибла, и ныне призрак ее витал в старом особняке на Полуночном дворе, а Микаса не только осталась жива и здорова, но и даже вернулась в Сурамар вместе со спутницей-сородичем, Нериалиной, и они помогли Великому магистру Элисанде избавиться от навязанной ей Гул’даном сделки и освободить город ночнорожденных от Легиона.

— Дочь моя… — наконец вымолвила Бэлондора потусторонним голосом. — Я должна сказать тебе… прости. Прости меня за то, что я тогда выбрала не ту сторону. Если бы я тебя послушала… возможно, я бы дожила до сегодняшнего дня, — женщина протянула призрачную руку навстречу Микасе и коснулась ее щеки. Правда, калдорай ничего не почувствовала, только увидела, ведь Бэлондора была всего лишь духом. — Знай, что я бесконечно горда тобой и безмерно благодарна твоей соратнице за помощь тебе и Сурамару.

Нериалина заметила, как при этих словах слезинка скатилась по щеке Микасы, и осторожно подцепила капельку пальцем левой руки, правой при этом приобняв подругу и положив голову ей на плечо. Призрачная Вечерняя Звезда тем временем вздохнула и проговорила:

— Мне пора уходить. Прощай, дочь моя. И помни, я всегда буду рядом с тобой.

— Прощай, мама… — только и вымолвила Микаса, наблюдая, как дух высокорожденной эльфийки медленно растворяется в полумраке.

В особняке воцарилась тишина. Две ночные эльфийки еще долго стояли рядом, глядя друг на друга, потом медленно, почти одновременно присели на двухместную кровать. Никто из них обеих не находил, что сказать. Наконец Микаса первой нарушила тишину:

— Нери… Я думала, как отблагодарить тебя за все, что ты сделала, и решила… — она немного помолчала, а затем выудила из походной сумы что-то блестящее. — Это кольцо — то, что осталось мне на память о матери. Она мне подарила его очень давно… Сказала, что оно может принести удачу, когда я вырасту и захочу выйти в мир.

— Тебе не жаль расставаться с памятной вещью? — просто спросила Нериалина, чувствуя небольшое смущение и думая, принимать дар или нет.

— Бери, бери, даже не думай отказываться, — Микаса даже протянула ладонь, на которой лежало золотое кольцо с сапфиром. — Я давно хотела тебе сказать: ты — лучшая из всех, кого я только знала. Сколько раз мы с тобой путешествовали вместе, ты всегда приходила мне на помощь, даже если я не просила об этом…

— Ты тоже очень помогаешь, Мика, — принимая колечко из рук друидессы, проговорила лучница. — Даже не знаю, что бы мы без тебя делали там, в Катакомбах Сурамара… Знаю только одно: когда мы вместе, ничто в Азерот не посмеет встать у нас на пути. Не в этой жизни.

Сказав это, Нериалина неожиданно заключила Микасу в объятия. Друидесса сперва смотрела на спутницу с изумлением, а затем, словно сопоставив что-то, обняла ее в ответ, проведя рукой по длинным волосам Прохладной Ночи, в которые было вплетено несколько веточек. Микаса чувствовала, как учащенно бьется сердце Нериалины, и как с такой же частотой и бешеным ритмом колотится и ее собственное. Если бы не цвет кожи ночных эльфов, было бы заметно, как кровь прилила к щекам Нериалины, когда Микаса заглянула ей в глаза, а затем неожиданно для эльфийки-лучницы осторожно коснулась ее губ своими. Нериалина ответила не сразу и как-то робко и неуверенно. До этого эльфийка ни с кем отношения не заводила, только чувствовала привязанность к Микасе за все то время, пока они вместе странствовали. Но их отношения дальше теплых дружеских объятий не заходили до этого момента. Даже глава Пантеона Титанов, великий Амантул, управляющий временем, не мог предвидеть того, что первый поцелуй у Нериалины будет именно с женщиной. Нет, конечно, у ночных эльфов эти отношения вполне приемлемы, не говоря уже о ночнорожденных, но что сказали бы об этом другие расы Альянса, например, люди, которые считают это странным и нетрадиционным?

Впрочем, лучница предпочла не тратить остаток дня на подобные размышления. Сейчас Нериалине было далеко не до того; она смотрела, как Микаса, медленно отстранившись, руками взялась за левое кожаное оплечье, чтобы отстегнуть его. Большого труда этого не составило, как, впрочем, и с правым оплечьем. Немного сложнее было разобраться с креплениями кольчужного доспеха Нериалины и застежками друидского одеяния Микасы. Но тем не менее, друидесса справилась с застежками достаточно быстро, а спустя пару минут вслед за ее одеянием на ковер рядом с кроватью неторопливо отправился и доспех лучницы. Нериалине было не привыкать проводить манипуляции с креплениями своей брони перед ночевкой в любой таверне — хоть в Дарнасе, Штормграде или Даларане. Микаса даже невольно закусила губу, рассматривая хоть и не лишенный эльфийского изящества, но достаточно тренированный торс своей спутницы. Годы обучения стрелковым навыкам под руководством наставницы Иокасты, определенно, сделали свое дело. А ведь предполагалось, что и Нериалина, и Микаса поступят в сурамарскую академию и будут учиться тайной магии… С большой вероятностью так и случилось бы, если бы Азшара не предала свой народ и весь мир.

Немая сцена длилась недолго; вскоре, оставаясь лишь в легких кожаных штанах, Микаса вновь потянулась к Нериалине, а та осторожно положила слегка дрожащие руки на плечи друидессы. Казалось, время без всяких заклинаний Элисанды замерло, когда губы девушек снова встретились. В данный момент все заботы, Легион, Кадгар, Расколотый Берег — все это было где-то за пределами Сурамара. Для двух эльфиек существовало только здесь и сейчас.

— Знаешь, а я ведь действительно сначала не очень-то поверила Элисанде и искренности ее намерений, — проговорила Микаса, когда они уже лежали под одним одеялом в обнимку. — Просто я бы никогда не согласилась с этими мерзкими отродьями Скверны сотрудничать. Мне даже казалось, что она поступила, по сути, так же, как и Азшара… Но тем не менее, я шла тем же путем, что и ты, ибо голос разума подсказывал, что ты сделала правильный выбор. И я не ошиблась.

— Магистр просто хотела обмануть демонов, она еще тогда, на церемонии об этом сказала, — Нериалина зарылась пальцами в длинные волосы друидессы. — И потом разорвала контракт с Легионом. Мать Сурамара просто выжидала благоприятного момента, сделав вид, что она и Легион на одной стороне, а потом втайне обратилась за помощью к Кадгару и к нам.

— Да, ты права, — ровно выдохнула Микаса и, прижав к себе Нериалину, повернулась на бок. — Все же не все поступки можно трактовать лишь с одной точки зрения…

За всю ночь они не сказали подруга подруге более ни слова. Впрочем, этого и не требовалось. Завтра Анари Лунарх закатит пир в Самоцветном дворце, и две ночных эльфийки впервые за десять тысяч лет посетят вечеринку в Квартале Звезд. Возможно… нет, даже не «возможно», а скорее всего, на праздник не замедлит явиться и сама Элисанда. Они поднимут бокалы чародейского вина за победу Сурамара над Легионом, и за то, чтобы этот прекрасный город процветал долгие тысячелетия.

А потом, когда все ночнорожденные без исключения — от касты дворян до неприкасаемых — вкусят плоды Аркандора, и в Ночном Колодце надобность отпадет. Ночнорожденные войдут в новую эпоху, без всяких Гул’данов и прочих скверных личностей, а Око Амантула перейдет в Палату Хранителя в Даларане вместе с остальными Столпами Созидания — Слезами Элуны, приливным камнем Голганнета, молотом Казгорота и Эгидой Агграмара. Эти Столпы еще послужат во благо Азерот. Но каким именно образом — это скажет архимаг Кадгар… Когда придет время.

***

Анари стояла перед круглым зеркалом, рассеянно проводя серебряным гребнем по своим коротким, чуточку отросшим волосам, и оставалась довольна тем, что видела в отражении. Из зеркала на новую матрону Дома Лунарх смотрела ночнорожденная в платье, которое очень напоминало одно из любимых платьев Арианны Лунарх, что она часто надевала на приемы. Только Арианна всегда предпочитала красно-золотые тона, а Анари больше любила лиловые или темно-синие. И ее новое платье, заранее сделанное лучшими сурамарскими портными на заказ, было как раз темно-синего цвета. Длинная юбка была расшита светящимися узорами, от которых исходила магическая аура. Сердцевина серебряного пояса сияла чародейским светом. Конечно, не таким, как у Элисанды, но смотрелось также прекрасно. Серебряные наплечники, зачарованные при помощи тайной магии, крепились к рукавам. Довершала все это великолепие красивая диадема, подаренная Анари Великим магистром еще на церемонии вступления младшей дочери Арианны в Совет.

— Смотрю, ты не можешь налюбоваться, — констатировала Элисанда, неспешно подойдя к зеркалу и аккуратно приобняв Анари за наплечники. Варендаар тоже смотрел на выряженную советницу, и в глазках его можно было прочесть восхищение, смешанное с ревностью. Но Мать Сурамара пока не обращала внимания на своего питомца. Она наблюдала за тем, как Анари, закончив расчесывать волосы и гордо усмехнувшись, подмигнула своему отражению. — Арианна бы тобою гордилась. Вся в мать.

При этих словах Магистра в голове Лунарх пробудились давние воспоминания. Еще когда Анари была совсем маленькой, она очень любила смотреть, как ее мама наряжается, готовясь к очередному званому вечеру в Квартале Звезд. Приемы в этом квартале проводились всегда с присущим сурамарцам блеском, а уж если учитывать внезапное повышение Дома Лунарх с Седьмого до Третьего Дома Сурамара, то его матрона, несомненно, должна была блистать на вечеринках. И Арианна Лунарх старалась подбирать такие наряды, чтобы быть одной из ярчайших звезд крупнейшего квартала сурамарской знати. А когда Анари немного подросла, Арианна стала брать ее с собой на приемы. Конечно, мать также одевала дочь в особенные наряды. Анари до сих пор помнила первую вечеринку, на которой она побывала. Тогда ночнорожденная была еще совсем девочкой. Она ходила рядом с Арианной, стараясь не отставать от матери, с восторгом озиралась по сторонам и иногда даже рукой показывала в сторону особенно шикарных мест Полуночного двора. А мама с улыбкой ерошила своей маленькой дочери волосы и говорила: «Когда-нибудь и ты, Анари, станешь одной из самых ярких звезд на таких вечеринках. Недаром же этот квартал называется Кварталом Звезд»

— Мама… — улыбнувшись воспоминаниям из далекого прошлого, прошептала Анари и прикрыла глаза. — Если бы ты только могла меня сейчас видеть… — маленькая слезинка скатилась по щеке эльфийки. Безусловно, радость от сегодняшнего грядущего праздника по случаю победы над Гул’даном и объединения Сурамара будет немного омрачена тем, что Арианна не сможет присутствовать на торжестве по той причине, что она погибла во время битвы за Сурамар. От этой мысли Анари сделалось грустно, и она глубоко вздохнула. Впрочем, печаль недолго длилась. Эльфийка собралась с духом, еще раз оглядела себя, затем, отойдя от зеркала, положила серебряный гребень на столик возле кровати. Сейчас не время предаваться унынию. Праздник в Квартале Звезд вот-вот начнется, и Анари, как и ее мать когда-то, будет на нем блистать.

— Что ж, Анари, тебе пора идти, — Мать Сурамара с довольным видом осмотрела свою советницу и фаворитку. — Зачарованный паланкин Арианны уже тебя ждет во дворе.

***

В Квартале Звезд всегда устраивали довольно пышные вечеринки, но такого размаха, как в этот день, еще не достигали. И, пожалуй, впервые даже не за десять тысяч лет, а за все время существования Сурамара на грандиозное празднество были приглашены не только кастовые ночнорожденные, но и даже — кто бы мог подумать! — неприкасаемые. А ведь раньше клейменых дальше Квартала Вечной Луны не пускали. Воистину, как и сказала Великий магистр Элисанда, времена менялись… Ну и, конечно, не обошлось без двух ночных эльфиек, которых шал’дорай знали теперь как героинь, что помогли освободить Сурамар от Пылающего Легиона.

Полуночный двор был просто заполнен ночнорожденными разных каст — от дворян до Сумеречной стражи, от ремесленников до неприкасаемых. Приглашенные со двора поместья Лилет Лунарх гуляки нарядились в разные костюмы — кто-то стал лунной рыбой, кто-то птицей-рухом, а кто-то манапардихой. Эльфы из касты торговцев ходили по площади и раздавали булочки из маны и чародейское вино, а ночнорожденным детям манасок — и все это совершенно бесплатно. Микаса Вечерняя Звезда и Нериалина Прохладная Ночь тоже взяли себе по бокальчику изысканного манавина. Они звонко чокнулись и отпили каждая из своего бокала почти одновременно. Эльфийкам даже немного грустно стало, что, когда ночнорожденные избавятся от маназависимости с помощью плодов Аркандора, нужда в Ночном Колодце отпадет, и вкус вина станет уже… не таким, как был раньше. Именно в Сурамаре, на родине, Нериалина и Микаса впервые буквально попробовали тайную магию на вкус. Сурамарские вина могли быть разных сортов, но чародейский привкус сущности Ночного Колодца делал как кисловатые, так и более сладкие вина особенными.

Пока девушки наслаждались вином, одна ночнорожденная девочка в нарядном платье подбежала к Нериалине и протянула ей венок из цветков силоцвета. Лучница рассмеялась и, осушив свой бокал, передала его Микасе, а сама приняла венок из рук девочки и надела на голову. Девочка тоже засмеялась, подмигнула обеим калдорай и побежала играть с другими детьми. Что и говорить, сегодня атмосфера в Квартале Звезд царила на редкость шумная и веселая. А уж когда заиграли музыканты, стало совсем весело. Подвыпившие ночнорожденные, а с ними и две ночные эльфийки, выбежали на главную площадь перед Самоцветным дворцом и пустились в пляс. Конечно же, Нериалина в пару выбрала себе Микасу, свою спутницу, которая теперь для нее была даже больше, чем просто подруга. А советница Элисанды, матрона Анари Лунарх, облаченная в особенный наряд, сделанный на заказ, вовлекла в общий танец не менее выряженную старшую сестру — Лилет. Непосвященные удивлялись этому, ведь среди знати было известно, что доселе Анари и Лилет всегда соперничали, а Лунарх-старшая, к тому же была оппозиционеркой. Но то, как увлеченно кружили две сестры под веселую музыку, ясно указывало на одно: Лилет изменилась, и в лучшую сторону. Ее повстанческий настрой растаял окончательно, и теперь она видела в Анари именно родную сестру, а не соперницу. Также изменились бывшая первая чародейка Талисра и ее сообщница Вальтруа, которые тоже пришли на праздник. Кто бы мог подумать, что главная фигура в повстанческом движении «Сумеречная лилия» капитулирует перед Элисандой и поймет, что неверно трактовала судьбоносное решение Магистра… Но это все же произошло. Сурамар сейчас не делился на лоялистов и оппозиционеров. Город ночнорожденных был един как никогда. Даже строгой кастовой лестницы словно и не бывало — знать приветствовала неприкасаемых на этом торжестве как своих.

Музыка между тем играла все быстрее и быстрее, танцующие пары вконец смешались в одну кучу, и Нериалина с Микасой даже, смеясь, выбежали из толпы, чтобы не потерять подруга подругу. Анари Лунарх, на удивление, быстро отыскала в суматохе Лилет. Музыканты сыграли последнюю, самую звонкую ноту, и сестры Лунарх со смехом обнялись. Постепенно гомон стих, и гости стали ждать главный номер этой грандиозной вечеринки. Ждать пришлось недолго — спустя какое-то время распорядительница приемов с балкона Самоцветного дворца объявила магически усиленным голосом о прибытии Великого магистра Элисанды. Мать Сурамара приехала в своем роскошном паланкине, который Нериалина и Микаса видели еще тогда, когда вернулись на родину никому не известными «чужестранками». Транспорт, как обычно, несли четверо мужчин-ночнорожденных из касты слуг. Справа от паланкина шагала Мирана Стелларис, вместо привычных доспехов Сумеречной стражи облаченная в шелковое, расшитое серебром лиловое платье. Впереди торжественного шествия твердой, уверенной походкой шла заклинательница клинков Алуриэль Бэлл’анр, а замыкали это шествие Этрей и Тел’арн. При виде верховной матери Первого Дома шал’дорай разразились восторженными криками. Воины и маги из Сумеречной стражи, как по команде, стали навытяжку и отдали честь. А недавние танцоры расступились, и Анари Лунарх, как советница, вышла вперед и подала Элисанде руку, когда та соизволила выйти из паланкина. В сопровождении Алуриэль и двух своих фавориток, одна из которых числилась в Совете, Мать Сурамара прошествовала ко входу в Самоцветный дворец. За ней последовали и остальные гости вечеринки, включая и Микасу с Нериалиной. Однако пустить смогли не всех — пространство во дворце было не таким большим, как собравшаяся в Квартале Звезд толпа шал’дорай. Но двери было решено оставить открытыми, чтобы те, кто остались у входа, могли хоть одним глазком посмотреть на пиршество.

Во дворце все было готово к торжественной трапезе. Все столы, которые нашлись, были собраны големами-уборщиками в один длинный стол, уставленный возбуждающими аппетит яствами и бокалами, едва ли не до краев заполненными изысканным чародейским вином. Скоро шал’дорай избавятся от зависимости от Ночного Колодца, и вино будут изготовлять уже обычное, без того привкуса тайной магии. Этот прием был для ночнорожденных одной из крайних возможностей насладиться вкусом именно того вина, к которому они так привыкли.

Элисанда присела на элитный стул, стоящий у середины единого стола. Анари и Алуриэль сели соответственно слева и справа от Великого магистра. Лилет присела рядом с Анари, а справа от Алуриэль по очереди сели Мирана Стелларис и две нынешних героини Сурамара, ночные эльфийки Нериалина Прохладная Ночь и Микаса Вечерняя Звезда. Остальные гости, из тех, кому посчастливилось попасть в Самоцветный дворец, расселись по свободным местам, не заботясь о том, кто с кем сядет. И вот наконец, когда все места за столом были заняты, Элисанда медленно встала со своего элитного стула с бокалом манавина в руках. Ночнорожденные в предвкушении обратились в слух — они понимали, что сейчас Магистр будет говорить речь.

— И ты вставай, Анари, — прошептала Мать Сурамара любовнице. — Ты же советница, значит, и ты будешь говорить.

— Как прикажете, Магистр, — с энтузиазмом отозвалась нынешняя матрона Дома Лунарх и тоже встала, перед этим взяв в руки свой бокал, наполненный вином. Элисанда удовлетворенно кивнула, затем прокашлялась и вдохновенно начала:

— Дорогие наши гости, возлюбленные мои жители Сурамара! Как известно, наш прекрасный город не так давно переживал далеко не лучшие времена. Несмотря на волшебный барьер, долго оберегавший нас от всех напастей, Пылающий Легион нагло вторгся и навязал нам чудовищную сделку. Нам пришлось вспомнить годы обучения иллюзиям в нашей академии и сотворить иллюзию поддержки Легиона, чтобы потом быть готовыми выкорчевать демонов изнутри…

Мать Сурамара неожиданно прервалась. Она почувствовала, что в ее горле пересохло, и сделала несколько глотков из своего бокала. Да, виноградари, конечно, постарались на славу. Они вообще превосходили самих себя, когда дело касалось манавина, изготавливаемого специально для Великого магистра и ее свиты. Элисанда и до времен изоляции и Ночного Колодца обожала такой сорт вина — со вкусом лесных ягод, с оттенком небольшой кислинки и добавлением редких вальшарских трав. Но тайная магия, даруемая Ночным Колодцем, придавала этому напитку особенный привкус. Такой, что если начнешь пить, то пьешь и пьешь, прикрывая глаза и мыча от удовольствия… пока бокал не опустеет. Но в этот раз Мать Сурамара удержалась от соблазна выпить все до капли. Все же нужно было договорить свою часть речи, дождаться, пока договорит первая фаворитка и советница, Анари Лунарх… А потом еще чокнуться бокалами в первую очередь с Анари, а потом — и со всеми остальными, кто пожелает. Еще разок глотнув отменного вина, правительница ночнорожденных почувствовала, что жажда отступила, и лишь тогда соизволила продолжить:

— В это смутное время нас пытались разорвать на части. С одной стороны — демоны Легиона. С другой — мятежники. Но сейчас мы преодолели обе напасти. Конечно, весь Пылающий Легион мы еще не уничтожили. Нас еще ждет немало сражений и на Расколотом Берегу, и, возможно, мы отправимся даже на родину Легиона — Аргус… Но Гул’дан и его демоны нам больше не угрожают, а недавние мятежники присмирели и сейчас сидят за одним столом с нами, — Элисанда выразительно посмотрела на сидящую с противоположной стороны Талисру и, как той показалось, подмигнула. — И во многом это заслуга наших сегодняшних героинь! — провозгласила Мать Сурамара и кивнула головой в сторону Нериалины и Микасы. Обе эльфийки при этих словах торжественно встали со своих мест, а внимание ночнорожденных понемногу с Элисанды переключилось на «чужестранок», на поверку оказавшихся уроженками Сурамара, покинувшими город десять тысяч лет назад во время Войны Древних, но вернувшихся на родину уже во время третьего вторжения Пылающего Легиона. Тем временем Магистр милостиво кивнула Анари Лунарх, и та, вдохнув побольше воздуху, продолжила речь:

— Раньше мы даже представить себе не могли, что помочь Сурамару объединиться перед лицом врага сможет не кто-нибудь из ночнорожденных, а две иноземки… которые оказались вовсе не иноземками, — добавила Анари, мельком взглянув на ночных эльфиек. — Вот эти две калдорай — прекрасная Нериалина Прохладная Ночь и очаровательная Микаса Вечерняя Звезда — являются героинями нашего сегодняшнего торжества. Они — уроженки Сурамара, которые вернулись на родину в это непростое время. Они помогли усмирить бессмысленный мятеж, вернуть в строй дезертиров, — взгляд Анари пробежался по Талисре и Вальтруа, затем перешел на Викторию Неларос. — И, безусловно, эти ночные эльфийки поспособствовали единению шал’дорай. Нашего народа. Единению Сурамара, — торжественно подытожила советница и, улыбнувшись, посмотрела сначала на свою сестру Лилет, которая смотрела на Анари с нескрываемым восхищением, а потом на Элисанду. Мать Сурамара тоже улыбнулась в ответ, и воодушевленная Анари подняла свой бокал.

— Я предлагаю тост за героинь Сурамара, за калдорай, которые внесли неоспоримый вклад в нашу победу над Легионом, — после этих слов амбициозной советницы гости начали по очереди вставать со своих мест с бокалами в руках. — За Великого магистра, которая правит нашим великолепным городом уже больше двух десятков тысячелетий, — Лунарх вновь с обожанием взглянула на правительницу ночнорожденных. — За то, чтобы народ шал’дорай процветал долго… вечно, — заключила матрона Второго Дома и провозгласила: — За Сурамар!

— За Сурамар! — нестройным хором подхватили гости, а следом за ними — те ночнорожденные, которые хоть и не смогли попасть на пиршество во дворец, но слышали каждое слово, произнесенное Элисандой и ее советницей. И после этих возгласов все, кто присутствовал на сегодняшней вечеринке — и те, кто во дворце, и те, кто у входа, — звонко чокнулись бокалами чародейского вина друг с другом. Причем чокались даже по нескольку раз. Такого звона от бокалов еще ни на одном приеме не было. Вероятно, потому что до этого на пиршества не собирался весь Сурамар — от знати до неприкасаемых. Более того, к общему празднику присоединились и бывшие мятежники — Талисра и Вальтруа, которым нашлось место за столом, и Окулет с Силгрином, оставшиеся у входа. Анари Лунарх торжествовала. Наконец-то случилось именно то, о чем она грезила. Легион из Сурамара выдворен, порядки в городе — восстановлены, а очаги мятежа — потушены. Впереди еще поход на Расколотый Берег, но это в будущем. А сейчас можно в кои-то веки раскрепоститься и насладиться прекрасной музыкой, идеально дополняющей праздничную атмосферу, и незабываемым вкусом чародейского вина, пока шал’дорай еще окончательно не избавились от своей маназависимости с помощью плодов Аркандора.

Десять тысяч лет назад Сурамар был гордостью империи эльфов и вторым по красоте городом после Зин-Азшари. Империя была развалена после Великого Раскола, но город ночнорожденных стоит и по сей день. Народ шал’дорай обязательно заявит о себе всей Азерот, а Великий магистр Элисанда, Мать Сурамара, матрона Дома Бэлл’анр, Первого Дома Сурамара, поведет ночнорожденных в будущее, которое обещает быть светлым.