Из-за двери не доносилось ни единого внятного звука. Как ни прислушивайся, до слуха доносится лишь невнятный шум, и невозможно понять, кто и о чём говорит. Разве что, интонации различаются, но нельзя точно распознать, принадлежит этот голос одному человеку, или же говорят все трое.
Чжулю нахмурился: ему не нравилось стоять снаружи в то время, когда молодой господин оставался наедине с двумя заклинателями из враждебно настроенных кланов. И не просто заклинателями, а одними из лучших учеников в своём поколении. Однако приказ есть приказ, и пока Вэнь Чао не позовёт его сам, или из комнат не послышатся звуки, характерные для схватки, Чжулю не имел права покидать свой пост.
Чужой меч приятно оттягивал руку и отдавался лёгким покалыванием и онемением в кончиках пальцев: оружию явно не нравилось прикосновение незнакомца. Красивый, очень качественный клинок, по которому сразу видно, что он был создан мастером своего дела — и к нему относились с заслуженным почтением. Если хозяин не считал оружие продолжением собственной сути, то любой меч, чьими руками он не был бы выкован, оставался всего лишь куском железа. Этот отличался яркой силой и колючим, но светлым характером, являясь воплощением Цзинь Цзысюаня. Значит, из юнца и впрямь может вырасти великолепный — и опасный — воин.
Вдруг из комнат послышался относительно отчётливый звук: молодой господин Вэнь внезапно повысил голос.
— Вы двое!.. — смог различить Чжулю, а затем Чао, словно спохватившись, вновь вернулся к прежней интонации.
После этой вспышки ничего нового расслышать не удалось, несмотря на все усилия. Что ж, по крайней мере, Вэй Усянь и Цзинь Цзысюань не стали испытывать судьбу и нападать на Вэнь Чао, чего можно было опасаться.
Чжулю задумчиво обвёл взглядом крыши построек. Раньше молодой господин ни за что не остался бы наедине с двумя людьми, от которых могла исходить хотя бы малейшая угроза. Да что там, раньше он даже не подумал бы о том, чтобы опуститься до чьего-то уровня и вызвать на равный поединок. Он никогда не действовал самостоятельно, предпочитая поручать всю работу многочисленным слугам. Вэнь Чао, судя по тому, что о нём рассказывали, был таким с самого детства, он даже не задумывался о том, что может быть как-то иначе. Однако в последнее время он стал… другим. Как будто бы резко повзрослевшим.
Могла ли так повлиять на него неудачная ночная охота на проклятую кошку? Сомнительно: странно вести себя он начал куда раньше, с приснопамятного падения с лошади. И с тех пор мелкие несоответствия постепенно накапливались, а молодой господин походил на прежнего себя всё меньше и меньше. Зато он чем-то начал напоминать другого человека — вернее, причудливую смесь характеров двух людей. Своих родителей. Таких, какими они были когда-то в юности, до того, как солнечный смех и детские улыбки навсегда исчезли из Знойного дворца.
И всё же из головы Чжулю никак не могла уйти одна весьма назойливая мысль. Вэнь Чао изменился слишком резко и сильно — будто бы стал совсем другим человеком. Он не мог объяснить себе, откуда вообще взялось подобное ощущение, однако и отстраниться от него не выходило. И чем дольше он наблюдал, тем всё больше запутывался.
Естественный процесс взросления? Или какое-то влияние извне?
Чжулю не мог дать чёткого ответа на этот вопрос, и это его мучило. Пока он не мог определиться со своими подозрениями, было слишком рано сообщать главе ордена Вэнь о том, что происходит с его младшим сыном.
Наверное, наблюдай он за Вэнь Чао чуть дольше, было бы легче понять, что с ним случилось. Однако Чжулю близко знал его на протяжении всего лишь нескольких месяцев, когда Бессмертный Владыка приказал ему охранять своего второго ребёнка, и полной картины никак не складывалось.
Патовая ситуация.
Когда у дверей послышались шаги, Чжулю слегка сместился в сторону. Вышедшие из покоев ученики не выглядели пострадавшими, но и слишком уж довольными не казались. У обоих юнцов был чересчур задумчивый и полусонный вид, словно они пытались что-то переосмыслить, и это вызвало ещё больше вопросов. Каким, в итоге, было наказание? Не было слышно ни криков, ни возни, вообще ничего, будто они просто сидели за столом и пили чай. О, небеса, какие только глупости не лезут в голову.
Цзинь Цзысюань слегка замедлил шаг, останавливаясь напротив Чжулю. Взгляд юноши буквально прикипел к мечу, однако же он ничего не сказал, лишь нахмурился сильнее и, встряхнув головой, стремительно унёсся прочь. Вэй Усянь состроил какое-то сложное выражение лица и, вдруг остановившись на половине шага, бросил через плечо:
— Молодой господин Вэнь, кажется, слишком утомился читать нам нотации.
И, странно хмыкнув, поспешил вслед за Цзысюанем.
Чжулю же немедленно вошёл в покои Чао — и бросился вперёд, увидев, что сын главы ордена буквально лежал на столике. Внутри взметнулась волна страха и ярости: эти двое что-то сделали с ним?! Но, опустившись рядом с молодым господином и проверив его пульс, Чжулю с облегчением перевёл дух.
Вэнь Чао всего лишь спал. Причём на удивление крепко, раз даже не вздрогнул от неожиданного прикосновения. Вряд ли дело было только в усталости после ночной охоты… Впрочем, Вэнь Цюнлинь приносил ему чай, так что, возможно, такой глубокий сон был вызван именно отваром.
Чжулю внимательно прислушался к потокам энергии, циркулирующим по телу Вэнь Чао. Никаких следов постороннего вмешательства или отравления, наоборот, казалось, что ци текла более спокойно и ровно, ощущаясь намного ярче и сильнее, чем раньше.
Что ж, похоже, это и впрямь всего лишь глубокий исцеляющий сон. Плохо было лишь одно: молодой господин заснул прямо за столиком, едва не задев носом чашечку с остатками отвара, и не успел привести себя в надлежащий вид. Спутавшиеся волосы, всё ещё влажные одежды, потерявшие свой белоснежный цвет, виднеющийся на шее грязный след — оставлять его в таком виде будет очень плохой идеей.
Чжулю тихо вздохнул, понимая, что готовить Вэнь Чао ко сну придётся именно ему. Других вариантов и не оставалось.
Он прошёл вглубь покоев, едва не наступив ногой в тарелочку с кусочками фруктов, и осторожно опустил руку в бочку. Похоже, слуги совсем недавно добавляли кипяток: температура воды великолепно подходила для умывания. Чжулю принёс полотенца и чистые нижние одеяния, положив их как можно ближе к бочке, убрал с пола зачем-то расставленную там посуду с остывшей уже едой, и только затем вернулся к молодому господину.
Спящим Вэнь Чао казался совсем юным: ушла тревожная складка меж бровей, не кривилось лицо, изменяя черты до неузнаваемости, из приоткрытого рта тянулась тонкая ниточка слюны. Прядь спутанных волос упала ему на лицо, и крылья носа раздражённо подёргивались каждый раз, когда кончики задевали чувствительную кожу. Совсем невинное дитя.
Чжулю, примерившись, осторожно потянул его за плечи, отклоняя назад. Молодой господин поморщился и что-то невнятно пробормотал, дёрнув ногой, но так и не проснулся. Его голова запрокинулась — Чжулю едва успел подставить предплечье, и волосы сбились в неопрятный ком в изгибе шеи. Мужчина скользнул взглядом по обнажившемуся кадыку и подтянул Чао чуть выше, а затем ловким движением поднял на руки.
— Мн-н… Чжлю… — пробормотал юноша, уткнувшись носом в изгиб шеи телохранителя. Неужели проснулся?
Чжулю замер, дожидаясь продолжения фразы, но молодой господин только засопел громче и завозился в его руках, устраиваясь поудобнее. Он скомкал пальцами одежду на груди мужчины и вцепился в ткань с неожиданной силой, требовательно потянув на себя. Заполучив добычу, Чао довольно улыбнулся и слегка потёрся щекой о плечо заклинателя.
Кто бы знал, что во сне он настолько тактильный.
Добравшись до бочки, Чжулю устроил свою ношу на низкой скамеечке. Пришлось податься вперёд, буквально нависая над Чао: юноша упорно не выпускал из руки ткань клановых одежд, и с этим оставалось только смириться.
Одеяния, пропитавшиеся влагой и грязью, оказалось не так легко снять, особенно когда свобода действий оказалась несколько ограничена. Но Чжулю успешно справился с этой задачей и вновь поднял молодого господина на руки, осторожно опуская в бочку.
Погружение в воду заставило Чао заёрзать и нахмуриться. Его веки дрогнули, но так и не открылись; с губ сорвался невнятный всхлип. Стоило Чжулю лишь слегка ослабить хватку, намереваясь потянуться за купальными принадлежностями, как юноша едва не ушёл под воду с головой.
В итоге, верхние одежды телохранителя вымокли насквозь, зато Вэнь Чао так и не проснулся, буквально повиснув в его руках безвольной куклой и уткнувшись мокрым холодным носом в шею. Чжулю прикрыл глаза и шумно выдохнул: похоже, это дело будет несколько сложнее, чем ему представлялось.
В конце концов, удалось устроить то и дело ёрзающего молодого господина так, чтобы он прочно упирался в стенки бочки спиной и коленями. Это стоило Чжулю нескольких минут борьбы, едва не выдернутой пряди волос и распахнувшихся одежд, но Чао, наконец, успокоился вновь и замер, слегка запрокинув голову назад.
Первым делом мужчина принялся за волосы. Скомкавшиеся, с запутавшимся в них мелким лесным мусором и кусочками грязи, они представляли собой воистину жалкое и ужасающее зрелище. На миг мелькнула в голове мысль, что отрезать их было бы намного проще, но Чжулю быстро справился с эмоциями и взялся за гребень, терпеливо распутывая неряшливый клубок.
В какой-то момент Чао отклонил голову ещё дальше и вновь простонал нечто несвязное, прерывисто вздохнув. Чжулю настороженно покосился на него, но, к счастью, юноша до сих пор находился в крепкой власти глубокого сна. Сложно было представить его реакцию, очнись он в эту минуту.
Когда с волосами, наконец, было покончено, Чжулю с нескрываемым облегчением отложил гребень в сторону и повёл занывшими от напряжения плечами. Самое сложное осталось позади, теперь нужно было всего лишь вымыть всю грязь и переодеть молодого господина в чистые одежды. Всего лишь…
Чжулю, вздохнув, зачерпнул ковшем немного воды из бочки и, аккуратно придерживая волосы Чао, осторожно полил его голову. Тот, издав сдавленный крик, вдруг дёрнулся в сторону и едва не перевернул бочку, но телохранитель вовремя смог его перехватить и прижать его голову к своей груди. Так мужчина и замер, дожидаясь, пока напряжённое тело в его руках расслабится вновь.
В следующий раз он действовал осторожнее, придерживая голову Вэнь Чао и не позволяя ему вновь уйти под воду. В таком положении промывать волосы оказалось не так уж просто, но Чжулю успешно справился и с этим затруднением, стараясь не тянуть за пряди слишком сильно.
Его пальцы неловко дёрнулись, и мужчина нечаянно царапнул ногтями кожу головы. Это вызвало неожиданную реакцию: молодой господин вдруг изогнулся в спине и несдержанно застонал. В этом звуке было столько откровенного наслаждения, что руки Чжулю мгновенно покрылись мурашками.
Мужчина с силой смежил веки и шумно выдохнул. Этот ребёнок… Вернее, молодой человек оказался совершенно невыносимым в полусознательном состоянии.
Больше не рискнув притрагиваться к голове Вэнь Чао, Чжулю принялся аккуратно смывать грязь с его тела, стараясь надавливать не слишком сильно. Заклинатель нахмурился, заметив расцветающие на светлой коже синяки и ссадины. Плечо, локоть, колено, внешняя часть бедра — создавалось ощущение, что юноша в панике убегал от чего-то и врезался буквально в каждый предмет, попавшийся ему на пути. Кожа у основания ладоней оказалась стёсана едва ли не до крови и выглядела довольно болезненно. Нужно будет обработать какой-нибудь настойкой, чтобы не допустить заражения.
Когда Чао оказался полностью вымыт, Чжулю не сдержал облегчённого вздоха. После всех приключений с бочкой его одежда оказалась мокрой буквально насквозь и неприятно липла к телу, так что хотелось как можно скорее от неё избавиться и надеть что-то чистое и сухое. Осталось только переодеть молодого господина и уложить его в постель.
Как ни странно, вытащить юношу из бочки оказалось намного проще, чем погрузить туда. Стоило Чжулю только приподнять его подмышки, как Чао тут же подался вперёд и буквально облепил мужчину руками, выразительно засопев ему на ухо. Смирившись с неизбежным, заклинатель вытащил его полностью и принялся вытирать полотенцем прямо так, стоя с молодым господином в обнимку. В конце концов, ещё более мокрой его одежда стать уже не сможет.
А вот одевать Чао в таком положении оказалось совсем неудобно. Поэтому Чжулю, завернув его волосы в полотенце, просто подхватил юношу на руки и донёс до кровати. Аккуратно опустив его на постель, мужчина с трудом высвободился из на удивление крепкой хватки, вызвав капризный стон и невнятное:
— Кда же т… Чжлю, иди… М-м-м…
Лицо его при этом приняло настолько забавное выражение, что Чжулю не сдержал короткого смешка. Вот уж действительно, невинное дитя.
Одев, наконец, молодого господина и просушив его волосы, заклинатель с облегчением потянулся, чувствуя, как расслабляются напряжённые мышцы спины и шеи. Вэнь Чао перевернулся набок, заворачиваясь в одеяло, и притянул ноги к животу. Всё ещё влажные волосы обернулись вокруг его шеи, прилипнув к коже, и Чжулю, не удержавшись, аккуратно убрал их в сторону.
Губы юноши дрогнули и сложились в мягкую улыбку. Мужчина, вздрогнув, отдёрнул руку прочь. Лишь отойдя от кровати на пару шагов, он вспомнил о ссадинах на ладонях Вэнь Чао, и пришлось вернуться, прихватив с прикроватного столика наполовину пустой пузырёк. Снадобье осталось ещё со времён падения молодого господина с лошади, и, судя по всему, пользовались им довольно часто.
Извлечь руки Чао из одеяльного кокона оказалось задачей невыполнимой, поэтому Чжулю, смочив настойкой чистую тряпицу, осторожно обработал царапины прямо так. Когда он уже потянул свою руку наружу, молодой господин внезапно подался вперёд и мазнул губами по его запястью, прижавшись щекой к тыльной стороне кисти. Чжулю буквально оцепенел.
И лишь когда Вэнь Чао, завозившись вновь, сдвинул голову чуть в сторону, мужчина осторожно высвободил руку. Кожу покалывало щекочущим теплом в том месте, где её коснулись мягкие губы.