Несмотря на то, что летняя жара ещё не успела уступить место осенней промозглости, на погребальных холмах в Илине царила привычная для этих мест прохлада. Яркие лучи солнца, ослепляющие каждого, кто рискнёт долго смотреть на безоблачное небо, здесь превращались в рассеянную светлую дымку, которой едва хватало для того, чтобы толком осмотреться. То, что в нормальных местах являлось днём, здесь становилось сумерками, вечер обращался ночью, а ночь… Ночь становилась непроглядной тьмой, с которой лучше было никогда не оставаться один на один.

Вэй Усянь провёл здесь практически три года, если не считать всех вынужденных перерывов, и он сам создал большинство правил выживания в этом месте. Всегда носить с собой источник света, желательно живой, настоящий огонь, а не талисман: любой проблеск духовной энергии пробуждает голод в местных существах, и они становятся свирепее. Не заходить в переходные и центральные территории без заговорённой и пропитанной специальными отварами маски: тёмная энергия там была настолько плотной, что смешивалась с парящей в воздухе пылью и травила тело с той же беспощадной эффективностью, что и трупный яд. Ступать размеренно и легко, всегда смотреть под ноги и избегать ненадёжных с виду участков, чтобы случайно не угодить в чужую могилу. Если нарвался на слишком сильную тварь, ни в коем случае не кричать и не бежать со всех ног, а активировать специальный отвлекающий талисман и неспешно отступить на безопасное расстояние. Если случайно поранился — плеснуть крепким алкоголем на всё, чего коснулась кровь, и так же неторопливо уйти подальше.

Каждое из этих правил было написано его потом и кровью, и, честно говоря, Вэй Ину иногда казалось, что он говорит о собаках, а не мертвецах различной свежести, свирепости и осознанности. Но мертвецы, по крайней мере, не заставляли своим воем стыть кровь в жилах и не доводили его до паники, так что в сравнении с мерзкими лающими созданиями они явно были лучшей компанией, чем свора обожаемых Цзян Чэном псов. Правда, шиди, заслышав его рассуждения об этом, забавно вспыхивал и начинал кричать о том, что тёмная энергия окончательно свела его с ума, так что о своих выводах Вэй Усянь старался слишком не распространяться. А то мало ли, подумают, что ему мёртвые люди нравятся больше живых, и Не Хуайсан снова будет слать ему письма с пересказами самых удивительных слухов и осторожно так выспрашивать, сколько правды содержалось в каждом из них.

Мог ли юный Вэй Ин, высказывая в лицо багровеющему Лань Цижэню свои смелые идеи об использовании тёмной энергии, представить, что он и впрямь займётся её изучением? Кто бы что ни говорил, совсем нет. Он не собирался отступать от классического, «светлого» пути самосовершенствования, и зыбкая неизвестность в те годы его не привлекала настолько, чтобы рискнуть своим положением, добрым именем аж двух великих кланов и собственным здоровьем, что ментальным, что физическим. Но посмотрите на него сейчас, продвинувшегося в освоении тёмного пути дальше, чем кто-либо из ныне живущих, воплощающего в жизнь сущие безумства — много ли в нём осталось от юнца, со смехом сбегающего из класса Облачных Глубин? На самом деле, даже больше, чем это приличествовало взрослому человеку. И это лишь укрепляло в Вэй Усяне уверенность в том, что не так страшна тёмная энергия, как о ней принято думать. Важен лишь подход, а он, как и в классическом самосовершенствовании, обязан быть грамотным.

Разумеется, без помощи Вэнь Цин он бы не справился так легко. Именно она вытаскивала его из лап местной нежити, чистила его раны, едва не пинками выгоняла прочь с погребальных холмов, когда замечала первые признаки отравления тёмной энергией. Лису-гэ был бесконечно прав, настояв на надёжной подстраховке и напарнике в изучении опасной неизвестности, и Вэй Ин, в очередной раз приходя в себя после не слишком удачного эксперимента, не переставал мысленно благодарить его за это. В одиночку он бы мало того, что ничего не добился, так ещё и встретил бы весьма печальный конец. Быть может, если и не смерть, то сумасшествие точно, а на что способен лишённый разума заклинатель его уровня, страшно даже представить.

Иногда ему снились армии мертвецов, управляемые его флейтой, горы трупов, кровь и пепел, сопровождающие каждый его шаг, и Вэй Усянь знал, что это вполне могло воплотиться в реальности. Всего одно неверное движение… Но хвала небесам, что у него были люди, способные удержать его на краю пропасти и вернуть обратно на твёрдую почву, как в фигуральном смысле, так и в буквальном. Забавно только, что значительная их часть носила фамилию Вэнь. И что один из них являлся настолько странным человеком, насколько это вообще было возможно.

Вэнь Чао, Вэнь Лису, тринадцатый глава Цишань Вэнь. Тот, кто раньше казался мерзким развращённым глупцом, но внезапно раскрылся как надёжный друг и мудрый правитель, чьи безумные идеи могли перевернуть весь мир. Всегда кажущийся открытым и во многом слишком простым и наивным, но прячущий в себе нечто жуткое, не доступное пониманию обычного человека. Ходячее противоречие, дремлющий хаос, притаившаяся опасность — таким его ощущали те, кто имел хотя бы толику чутья. Остальные же видели в чём-то нелепого, в чём-то пугающего молодого мужчину, не зная его достаточно близко для того, чтобы замечать странности.

Вэй Ин не просто об этих странностях знал — он скрупулёзно собирал и изучал их, пытаясь найти ответ на вопрос, который мучил его ещё с первой встречи. Не той, что случилась на совете кланов в Цишане, а той, что произошла в тренировочном лагере, когда от этого человека повеяло чем-то… иным. Потусторонним. Интересным.

Вэнь Лису нёс в себе отпечаток тёмной энергии, но при этом абсолютно точно оставался живым человеком. А ещё он говорил непонятные вещи, часто смотрел куда-то в сторону и вверх, будто вычитывал в воздухе какой-то текст, знал то, чего просто не мог знать никто, но при этом путался в самых банальных вещах. Даже реальность вокруг него будто бы искажалась, и к нему притягивалось всё чуждое, странное, отвергнутое всем миром и находящее покой только рядом с ним.

Вэнь Чао никогда не казался Вэй Ину чуждым этому миру. Вэнь Лису же выделялся из окружающей действительности так, словно кто-то вырвал из книги страницу и вставил на её место совсем другой текст. И то, что один и тот же человек оставлял совершенно разное впечатление, тоже являлось частью загадки, которая привлекла Вэй Усяня однажды и не отпускала до сих пор.

Кроме того, от Вэнь Лису пахло той тёмной энергией, которую Вэй Ин про себя называл «зыбкой». Он ещё не разобрался в этой теории до конца, просто не мог найти достаточно данных, чтобы суметь прийти к каким-то выводам, а не просто выжимке путанных ощущений, но у тёмной энергии на самом деле имелось несколько видов. Одна несла с собой могильный холод, другая — пепельный привкус крови. Одна заставляла мёртвые тела двигаться, другая давала нежити свирепую ярость и подобие разума. Одна отравляла тело, другая вгрызалась в душу. Одна была глиной, из которой можно было слепить то, что угодно управляющему ей заклинателю, другая будто бы обладала собственным сознанием и могла сожрать заклинателя сама, если он проявит хотя бы толику слабости.

Могильная, «мягкая» энергия — та, которую источали все мёртвые существа, даже те, кто при жизни проходил через ритуалы очищения. Она ощущалась густой, холодной, ею было легко управлять и манипулировать. Она отвечала за материальную часть, с её помощью можно было слепить куклу, каждым движением которой приходилось управлять. И она же была ядом, который разлагал живые тела.

Яростная, «зыбкая» энергия — та, что давала мертвецам свирепость, инстинкты, подобие сознания. Она ощущалась горячей, удушающей, похожей на едкий дым. Чем выше ранг монстра, тем больше в нём именно «зыбкой» энергии, и тем сложнее его подавить. И вот она уже влияла на разум, доводила до истощения и подобия искажения ци.

«Мягкая» энергия практически не несла в себе угрозы сама по себе, если только ей никто не управлял осознанно. «Зыбкая» энергия будто бы обладала собственным сознанием и стремилась разрушить всё, до чего могла дотянуться. Могильная энергия могла существовать в чистом виде, яростная же нет. И тем страннее было то, что на Вэнь Лису оставила свой отпечаток именно «зыбкая», но «мягкой» от него даже не пахло. И когда он использовал духовный огонь, этот след не стирался, а то, что содержало в себе хотя бы толику могильной энергии, сгорало дотла.

Сначала Вэй Ину казалось, что он запутался в ощущениях и всё-таки повредился умом, как и говорил Цзян Чэн. Но потом Вэнь Цин сказала, что ощущает то же самое, и… И дальше они эту теорию развивать не стали. Потому что оба чувствовали: ни мир, ни они сами пока не готовы разобраться в этом открытии до конца, а раз так, то не стоит рисковать.

Опять-таки, окажись Вэй Усянь один на один с тёмной энергией, он бы обязательно попытался покорить «зыбкую» её часть, ведь именно она давала такие возможности, которые не открывались даже перед величайшими из заклинателей. Призыв души, возвращение мертвецам полноценного разума, преобразование простых кукол в смертоносную армию, не боящуюся ни живых, ни мёртвых — и это только на поверхности, то, что могло прийти в голову почти кому угодно, что мог сотворить даже тот, кто просто найдёт нужный ритуал и проведёт его с соблюдением всех правил. В тех редких кошмарах Вэй Ин так и сделал — и заплатил за практически безграничную власть соответствующую цену.

Интересно, что принёс в жертву Вэнь Чао, чтобы договориться с тем, что жило в его разуме? И не пряталось ли за маской Вэнь Лису то существо, что всё-таки пожрало разум второго молодого господина Вэнь?

Вэй Усянь поклялся себе никогда не искать ответы на эти вопросы. Да и, в конце концов, ему куда больше нравился Лису-гэ, чем тот, кем являлся Вэнь Чао до тренировочного лагеря. Но всё-таки, как же иронично, что одним из величайших кланов заклинателей может управлять…

— Вэй Усянь, — за спиной стукнула резко открывшаяся дверь, и он невольно вздрогнул, едва не поставив на почти законченной схеме ритуального круга кляксу. — Нам придётся отменить сегодняшний эксперимент.

Вэй Ин недовольно застонал и обернулся, встречаясь взглядом с грозно хмурящейся Вэнь Цин. Поверх серого рабочего ханьфу, расшитого защитными заклинаниями, она уже накинула клановую бело-красную мантию и затянула волосы в хвост вместо тугого пучка, значит, ей срочно понадобилось вернуться в Безночный Город.

— Что случилось? — Вэй Ин проглотил готовые сорваться с языка жалобы и стенания и внутренне подобрался.

— Пока не знаю, — голос Цин-цзе звучал спокойно, но тревожная складка между бровей стала глубже, выдавая её беспокойство. — Глава сказал срочно явиться в Знойный дворец, а на экстренном послании сильно не распишешься. Но рука у него дрожала, так что это явно что-то серьёзное.

Вихрь мыслей тут же заполонил голову. Очередная осада? Но Цишань Вэнь вёл мирную политику последние пять лет, с тех пор, как Лису-гэ стал главой, и на открытый конфликт никто не нарывался. Кроме того, не так давно был заключён официальный союз с Цинхэ Не, да и с Гусу Лань, насколько ему помнилось, всё было спокойно. Ланьлин Цзинь? Старик Гуаншань, конечно, был в ярости, когда А-Юй сменил золото на багрянец, но развязывать из-за этого войну не в его стиле. Да и павлин наверняка был бы в курсе о готовящемся нападении, а он ни словом не обмолвился на недавнем праздновании дня рождения Вэнь Лису, не говоря уже о том, что шицзе точно предупредила бы их о шевелениях в Ланьлине.

Быть может, кто-то из своих решил поднять бунт? Тоже сомнительно: те, кто хотел выйти из-под влияния Цишань Вэнь, давно уже это сделали, а остальные вполне спокойно себя вели, а в последнее время и вовсе начали уважать своего главу. С другой стороны, как раз заканчивался срок договора, по которому нельзя было нападать на Цишань Вэнь после выхода из его состава, но вряд ли мелкие кланы, едва поддерживающие порядок на собственных землях, могли больно укусить. По крайней мере, достаточно для того, чтобы Вэнь Лису обратился за помощью к Вэнь Цин, хотя и он сам, и Вэнь Нин, и целители Знойного дворца могли справиться буквально с чем угодно, если это не касалось чьего-то воскрешения. Да и то Вэй Ин не был в этом уверен до конца.

— Я с тобой, — он уже поднялся на ноги, но оказался остановлен резким жестом.

— Лучше останься здесь и пригляди за детьми. Если А-Ян поймёт, что в Знойном дворце что-то произошло, то он окончательно сорвётся в искажение, — покачала головой Вэнь Цин и вздохнула, крепко сжав пальцами переносицу. — Как же всё это не вовремя.

Да уж, не вовремя — не то слово. Буквально на днях Сюэ Ян, до крайности раздражённый тем, что Вэй Усянь не учит его ничему новому касательно тёмного пути, а настаивает на классических тренировках, сбежал в самое сердце Луаньцзан и закономерно поймал отравление, да такое, какое даже Вэй Ину в лучшие годы не снилось. К счастью, А-Юй смог буквально выкопать его из обрушившейся могилы и притащить в дом, иначе…

Ладно, лучше об этом не думать. Достаточно и того, что Вэй Ин внезапно осознал, насколько ужасным ребёнком он был, и пообещал себе при случае горячо поблагодарить госпожу Юй и дядю Цзяна за то, что он дожил до своих лет. А Сюэ Ян, успешно очищенный от «мягкой» энергии, до сих пор медитировал, пытаясь вернуть свои духовные силы в нормальное состояние, ведь от влияния «зыбкой» энергии никакими ритуалами избавиться так просто не получалось. За ним и впрямь необходимо было приглядывать, чтобы он снова не натворил глупостей, даром, что, поняв, какой опасности он подверг Мо Сюаньюя, несносный мальчишка всё-таки присмирел.

Вэй Усянь любил наставлять детишек, но предпочёл бы кого-то более послушного и не такого похожего на него самого. Вэнь Юань был бы идеальным воспитанником, да только наследнику Цишань Вэнь явно не следовало связываться со столь сомнительными учениями, а то ведь снова пойдёт волна истерии вокруг того, что Лису-гэ выращивает под боком выводок тёмных заклинателей и мечтает уничтожить мир.

— Ладно, — вздохнул Вэй Ин, невероятным усилием воли заставляя себя опуститься обратно на пол. — Но если что, зови.

— Разумеется, — сухо кивнула Вэнь Цин и стремительно развернулась на каблуках. — Надеюсь к своему возвращению увидеть лишь одну жертву отравления тёмной энергией, а не двух.

— Да не собираюсь я ничего делать без твоей подстраховки!

Цин-цзе окинула его выразительным взглядом, но всё-таки ушла молча, не став прощаться. Вэй Ин, дождавшись, пока внешние барьеры сверкнут, возвещая о том, что кто-то покинул территорию Луаньцзан, сладко потянулся и улёгся прямо поверх собственных записей, окончательно погружая рабочий стол в кошмарный беспорядок.

Унять беспокойный зуд было не так просто, но Вэй Ин не смог бы продвинуться в смешанном пути самосовершенствования настолько далеко, не научившись вовремя усмирять порывы своей мятежной души. Выходило, конечно, не всегда, однако он вполне мог собой гордиться. Если уж даже Лань Чжань не то чтобы поддержал его, но хотя бы перестал отговаривать его от изучения тёмной энергии, то Вэй Усянь действительно добился многого. И останавливаться на достигнутом не собирался.

Впервые оказавшись на Луаньцзан, Вэй Ин не думал, что задержится здесь на целые годы. Тёмная энергия казалась ему интересной, но он полагал, что его любопытство быстро уляжется, как бывало со всем, чем он увлекался раньше. Однако копнув совсем чуть-чуть, он провалился в самую настоящую бездну, полную сокровищ и загадок, и сейчас мысль о возвращении к обычной жизни казалась ему практически дикой.

Бросить его исследования ради того, чтобы… что? Он и без того мог вернуться в Пристань Лотоса в любой момент, навести там беспорядок и спокойно сбежать хоть на другой конец света, уничтожая тёмных тварей и помогая обычным людям. Конечно, Цзян Чэн сначала ворчал, что Вэй Ин обещал всегда быть рядом, но по нему было видно, что ему стало гораздо спокойнее, когда на него перестала падать тень первого ученика Юньмэн Цзян. Теперь именно к нему шли за советом, если что-то не получалось на тренировке, на него равнялись все младшие, на него начал по-настоящему полагаться дядя Цзян, а мадам Юй начала замечать его успехи, а не одни лишь промахи. Разумеется, Вэй Усяня никто не выгонял из клана, но поддерживать отношения на расстоянии оказалось куда легче, чем каждый день попадать под горячую руку и чужое недовольство.

Кроме того, он уже ощутил вкус открытий, уже познал на себе, каково пролагать совершенно новый путь сквозь колючие заросли, и от этого чувства точно не смог бы отказаться. Да, Пристань Лотоса оставалась его домом, но его дух стремился в неизведанное, и он не был готов вернуться в тихую гавань, не получив ответов на все вопросы. И, к счастью, его семья понимала это и позволяла ему насыщать свою жажду подчас запретных знаний, не пытаясь заковать его в цепи правил.

Жаль только, что никто в Гусу Лань не сможет его понять, да и зачем бы им пытаться? Особенно Лань Ванцзи, который держался за свои рамки так, словно боялся рассыпаться, лишившись почвы под ногами. Когда-то Лису-гэ говорил, что у них гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд, однако он почему-то игнорировал одну важную, основополагающую деталь, с которой и сам Вэй Ин смог смириться совсем недавно.

Лань Чжань был истинным сыном своего клана, и ему просто незачем было ломать себя, чтобы по-настоящему понять Вэй Усяня. С ним можно было договориться, даже попросить о помощи, но при этом между ними всегда оставалась пропасть непонимания, которую никто не хотел преодолевать. Для Вэй Ина это бы значило добровольно подрезать себе крылья, для Лань Ванцзи — оказаться абсолютно беззащитным без привычной брони. Ни один из них не был готов к подобным жертвам, которые вполне могли оказаться бессмысленными.

Наверное, было бы легче, окажись хотя бы один из них менее упрямым, но что есть, то есть. И Вэй Ин запретил себе расстраиваться из-за этой глупости, пусть иногда его начинала глодать тоска, особенно когда он смотрел на Лису-гэ рядом с Вэнь Нином и Вэнь Чжулю или шицзе рядом с Цзинь Цзысюанем. Не стоило ему всерьёз думать о том, почему именно его тянуло к Лань Чжаню, ну да ладно. В конце концов, путь и без спутника не так уж плох, а в чём-то даже лучше. По крайней мере, он подвергает опасности только самого себя, а не кого-то ещё, и это уже громадное преимущество.

И кстати о пути. Вэй Усянь остался на погребальных холмах с детьми и парой-тройкой интересных придумок, за которые Вэнь Цин могла бы спустить с него шкуру. Умничка А-Юй наверняка приглядит за своим бестолковым шиди и не позволит ему прервать медитацию, в голове давно перестало шуметь после случайного взрыва на полигоне, так что самое время для новых открытий! На этот раз он точно разберётся с тем, как именно работает способность проклятого меча из пещеры Сюань-у искажать пространство, и тогда создание альтернативного перемещающего талисмана будет делом пары дней.

Вэй Ин улыбнулся и потянулся рукой к потолку, призывая толику тёмной энергии, всегда витающей в воздухе, несмотря на великое множество защитных и очищающих печатей. Пальцев коснулся тёплый, шершавый дымок, внутри которого, если посмотреть духовным зрением, переливались багряные всполохи.

«Когда-нибудь я пойму, что ты такое», — мысленно обратился он к струйке энергии, обвившей его запястье. — «И тогда ты мне покоришься».

Багряные всполохи сверкнули чуть ярче, словно бы насмехаясь над ним. Яростная, «зыбкая», демоническая энергия не собиралась так легко подчиняться самоуверенному юнцу. Ну да ничего, Вэй Ин обязательно сможет её переупрямить.

В конце концов, он всегда умудрялся совершать невозможное, не так ли?