Мягкий ветер приятно обдувал лицо, забирался под одежды и остужал разгорячённое невыносимой жарой тело. Летать на мече в такую погоду было удовольствием весьма сомнительным, учитывая палящее солнце и непреодолимую жажду, но Вэнь Лису не жаловался: сидеть в Знойном дворце оказалось бы и вовсе мероприятием, близким к пытке.
Инхуа мягко вибрировал под ногами, рассекая воздух, и это почти убаюкивало. Лису не сдержал широкого зевка и невольно вильнул в сторону, на короткий миг потеряв равновесие; его тут же подхватили под обе руки, выравнивая полёт.
— Тебе стоит передохнуть, — мягко произнёс Вэнь Нин, с лёгким беспокойством вглядываясь в его лицо.
Чжулю кивнул, уже выискивая взглядом подходящее место для небольшой передышки. Внизу растекались реки леса и горных выступов, среди которых, на первый взгляд, не находилось достаточно удобных и ровных полянок.
— Нам ещё долго лететь? — поинтересовался Лису, осторожно освобождая руки.
Делать перерыв не хотелось: слишком велик шанс того, что он вырубится прямо на месте, и дальнейший путь придётся отложить на неопределённый срок. Добавлять неприятностей своим почти-супругам не хотелось.
— Чуть менее двадцати ли, — отозвался Чжулю, окидывая не слишком устойчивую позицию своего падкого на различные приключения партнёра пристальным взглядом.
— Тогда без перерыва, — Лису решительно прибавил ходу, вырываясь вперёд. — Догоняйте!
— А-Лису! — тут же догнал его короткий вскрик не ожидавшего такой прыти Цюнлиня.
Он только рассмеялся и полетел ещё быстрее; свист встречного ветра заглушил прочие звуки, кроме судорожного биения сердца где-то в горле.
Сейчас они направлялись к озеру Байху, которое пряталось среди гор где-то на краю территорий Цишань Вэнь. Лису по-прежнему был откровенно плох в географии здешнего мира, знал лишь то, что это место находилось на самой границе с владениями ордена Цинхэ Не, да и то только потому, что ему об этом сообщили прямо перед выходом, показывая направление полёта. А причина их внезапного — на самом деле, весьма тщательно спланированного — побега была проста.
Отпуск! Они все давно уже заслужили чёртов отпуск!
Практически пять лет без нормального отдыха — да кто бы вообще смог выдержать такой отвратительный график?! Да ещё и купаясь в непрекращающейся вялой грызне что с дражайшими «коллегами» из других заклинательских кланов, что с собственными подчинёнными, которые всё ещё не желали мириться с мнимым предательством своего нынешнего главы, так и не устроившего карательный поход во имя мести. Знали бы они, что в ином варианте истории их кости давно бы уже покоились в земле — да и то при весьма благоприятном исходе, то точно замолчали и дали Лису нормально заняться собственными обязанностями. Но нет, приходилось молчать и мысленно иронизировать над тем, что методы Вэнь Жоханя с обезглавливанием неугодных не так уж и плохи, если подумать.
В прошлом месяце его нервы всё-таки не выдержали, и он послал одного из «больших начальников» вместе с его неуёмными запросами прямиком к фермерам: если ему так хочется отхватить больше риса, то пускай сам поработает на полях, а не доводит до тихого бешенства главу своего клана. Может, тогда до него и доползёт здравое соображение, что собственные аппетиты можно немного поумерить. Как будто Лису был не в курсе того, как именно некий господин Лун пополняет свои запасы золота и дорогих тканей, в самом деле.
При единой мысли о делах виски заломило с новой силой, и Лису поспешно выкинул всё лишнее из головы. Сейчас он направлялся на отдых, и ничто другое не должно его волновать. Хотя бы пара дней в полной изоляции от мира — и его душевное спокойствие будет восстановлено.
Вот только некоторые вопросы всё никак не давали окончательно отринуть все тревоги.
— У них точно всё будет в порядке? — обернулся Лису к Вэнь Нину. Чжулю, уже давно обогнавший их обоих, неторопливо летел во главе крохотной процессии, указывая направление.
Цюнлинь успокаивающе улыбнулся ему.
— Сестра обещала за всеми присмотреть, — ответил он со спокойной уверенностью.
От сердца немного отлегло. Вэнь Цин стоило доверять в вопросах дисциплины: один её взгляд способен был заставить всех ходить по струночке, даже кое-какое ходячее бедствие, чьё имя не стоило упоминать, чтобы не накликать беду.
И только Лису с облегчением перевёл дух, как Вэнь Нин произнёс слегка задумчиво:
— К тому же, там будет господин Вэй…
Инхуа резко затормозил в воздухе.
— Так, возвращаемся, — Лису стремительно развернулся.
Если они поторопятся, то Знойный дворец ещё можно будет спасти. Хотя бы малую его часть. Хотя бы что-нибудь!.. Лису не для того пять лет скрупулёзно работал на благо Цишань Вэнь, чтобы в один день вернуться и обнаружить вместо своей резиденции проснувшийся вулкан и злодейский хохот Вэй Ина на фоне. Нет, конечно, специально он ничего разрушать не станет, но вот на что он способен в случайном порядке, всем было известно не понаслышке.
Стоило Лису ринуться вперёд, как его мягко перехватили в середине движения и заставили развернуться обратно. Вэнь Нин приобнял его за плечи и потянул вслед за Чжулю, который замер в воздухе, заметив небольшую заминку.
— Всё будет хорошо, А-Лису, — Цюнлинь успокаивающе погладил его по плечу, утягивая вперёд и абсолютно не замечая сопротивления.
— Это же Вэй Ин! Я не хочу вернуться домой и обнаружить одни головёшки! — воскликнул Лису.
— Сестра обязательно присмотрит за ним, да и А-Юй не позволит ему с А-Яном слишком увлечься, — Вэнь Нин невесомо коснулся губами его виска, и Лису тут же умолк. — Не переживай. Они уже взрослые люди.
— Самый взрослый человек там — А-Юань, — возразить хоть и получилось, но в голосе явно ощущалось смирение с неизбежным. Изо рта вырвался тяжёлый выдох. — Ладно. Ладно, хорошо, я доверюсь Вэнь Цин и её управленческому таланту.
— Вот и хорошо, — улыбнулся Цюнлинь.
— Только если пострадает хоть одно помещение, ему не жить. И ты его защищать не будешь.
Вэнь Нин негромко рассмеялся, но согласился с его требованием.
Остаток пути они провели без приключений, не считая того, что Лису, ещё не успевший приноровиться к полётам на собственном мече, пару раз едва не свалился вниз. В конце концов, Чжулю подхватил его на руки и с самым невозмутимым видом устремился вперёд, невзирая на сопротивление и попытки хотя бы встать на лезвие самостоятельно. В его руках было настолько тепло и спокойно, что сонливость навалилась с новой силой, и сопротивляться ей оказалось совершенно невозможно. Поэтому Лису, крепко обхватив шею Чжулю руками, немного повозился, устраиваясь с удобством, и, потеревшись щекой о его плечо, позволил себе провалиться в дрёму.
Проснулся он от мягкого поцелуя в макушку и тихого:
— Смотри.
Лису послушно разлепил глаза, переводя взгляд вниз. И тут же восхищённо выдохнул, очарованный открывшейся взору картиной.
Под их ногами серебрилась водная гладь, взятая в грубые ладони горных склонов и вершин. Солнечный свет танцевал на поверхности прозрачного озера, рисуя яркие картинки, которые слепили глаза и заставляли жмуриться при любом неосторожном взгляде прямо на них. И всё вокруг утопало в изумрудной зелени, протянувшейся настолько далеко, насколько хватало глаз.
Лису медленно втянул в лёгкие яркий, густой аромат хвойного леса и блаженно зажмурился. Чжулю, заметив его безнадёжно влюблённое выражение лица, издал тихий смешок.
— Что? — тут же надул щёки глава Цишань Вэнь, так и не открывая глаз.
— Ничего важного, — негромко ответили ему с нескрываемой теплотой в голосе.
И как тут, спрашивается, строить обиженное лицо? Лису торопливо прикусил щеку с внутренней стороны, но всё равно не смог удержать слишком широкой, а оттого немного дурацкой улыбки.
Впрочем, к чему вообще что-то прятать? Он выбрался на долгожданный отдых со своими любимыми мужчинами, и уж немного дурачеств вполне мог себе позволить! Ободрённый этой мыслью, Лису смешливо фыркнул и поболтал в воздухе ногами, с откровенным любопытством вглядываясь в то место на берегу, к которому они стремительно приближались.
Точкой прибытия оказался небольшой деревянный домик, наполовину скрытый в густой тени леса. Он выглядел подозрительно новым, как и мостки с покачивающейся у них лодкой: материал был совсем светлым и не тронутым влажностью и временем. Да и, если принюхаться, от всех построек ещё тянулся яркий аромат смолы и свежеспиленного дерева. Заклинатели приземлились совсем рядом с берегом, и до слуха донёсся лёгкий шорох мелких камней, на которые накатывали невысокие прозрачные волны.
Лису вопросительно взглянул на Вэнь Нина. Он, поняв всё без слов, с улыбкой пояснил:
— Мы создали это место для нас. Только строительство заняло чуть больше времени, чем мы предполагали, так что… — он смущённо замялся и посмотрел с явным волнением. — К-как тебе здесь?
Лису повернул голову к Чжулю, который коротко кивнул, подтверждая его слова. Вновь огляделся, жадно вдыхая свежий аромат леса и чистой прохлады горного озера, скользнул взглядом по ровной каменистой линии берега, которую омывали мелкие, едва заметные волны…
Как ему здесь?
Разве можно облечь в слова все чувства, что захватили его при едином взгляде на этот воплощённый в реальность кусочек мечты, созданный руками его возлюбленных? Даже пытаться не стоило. Таких слов просто не существовало.
Лису поманил Вэнь Нина пальцем, стараясь не улыбаться слишком сильно, чтобы ненароком его не спугнуть. Цюнлинь посмотрел на него с лёгкой опаской, но всё же потянулся вперёд — и вскрикнул, когда его буквально сгребли в объятия. Сделали это очень зря: Чжулю, всё ещё не выпустивший возлюбленного из своих рук, слегка покачнулся, и они все втроём едва не свалились на землю.
— Здесь потрясающе, — выдохнул Лису горячо, крепко обняв своих мужчин.
Вэнь Нин, испуганно вцепившийся в него и явно приготовившийся смягчить падение собственным телом, едва заметно вздрогнул. Чжулю же, словно и не заметив едва не случившейся катастрофы, лишь хмыкнул негромко и аккуратно опустил беспокойного главу Вэнь на землю.
Как бы ни было приятно стоять и просто обниматься, любопытство мешало толком насладиться моментом и буквально вынуждало рваться вперёд и изучать новую территорию. Этим Лису и занялся, с восторженными вскриками обнаруживая что-то новое и интересное.
В домике оказалось всего две комнаты: довольно просторное помещение, выполняющее функции кухни, гостиной и невесть чего ещё, и спальня, которую практически полностью занимала кровать. Вернее, даже и кровати толком не было: почти весь пол покрывал довольно удобный для здешних реалий матрац с целым ворохом небольших подушек. Лису немедленно плюхнулся на этого кроватного монстра спиной и зажмурился довольно, когда тело мягко спружинило, а не ударилось о поверхность.
Потрясающе.
Он облазил весь дом, заглядывая в каждый ящичек и с любопытством рассматривая пока ещё скудное содержимое книжных полок. Некоторые «труды» были мгновенно опознаны как творчество Не Хуайсана, и Лису тут же понял, куда именно подевалась большая часть его подарков.
«Надеюсь, никто не догадался заглянуть внутрь», — мысленно простонал он, судорожно пытаясь припомнить, сопровождались эти издания иллюстрациями или нет. Хоть бы нет! Правда, надежда на это была совсем призрачной: Хуайсан всегда дарил ему только коллекционные варианты, оформленные настолько богато, что даже в библиотеке императора такая книга смотрелась бы более чем уместно.
Иногда в дружбе с автором самых популярных эротических романов находились некоторые минусы…
На другой полке, которая находилась в зоне «ванной», обнаружилась впечатляющая коллекция массажных масел. Лису откупорил каждый пузырёк, принюхиваясь к аромату и блаженно жмурясь, когда находился любимый запах. Вот только он не помнил, чтобы у них наличествовало подобное богатство.
Он стремительно развернулся к Чжулю и Цюнлиню и неловко замер, встретившись с их абсолютно умилёнными взглядами. Если Вэнь Нин вполне открыто улыбался, наблюдая за ним, то лицо Чжулю сохраняло привычное спокойствие, и только глаза у него сияли так, что Лису тут же затопило смущение. Но отвлечься от дела он себе не позволил.
— Откуда у нас столько масел? — жест, обводящий всю впечатляющую коллекцию, вышел несколько нервным.
— Это подарок, — невозмутимо ответил Чжулю.
Вэнь Нин же внезапно замялся, что, конечно, не могло не насторожить.
— И от кого же? — с подозрением протянул Лису, мимолётно пожалев, что начал столь старательно изучать весь ассортимент. А вдруг там было что-то… ну, вряд ли опасное, но неприятное точно?
— От г-господина Вэя, — выдавил Цюнлинь, не выдержав направленного на него взгляда.
Что ж, спасибо, что не от Мэн Яо. Конечно, первый помощник главы Гусу Лань вряд ли когда-либо станет дарить им личные подарки, но хотя бы возможность внезапного отравления можно было исключить. Вэй Ин являлся отличным изобретателем, но все его эксперименты, хвала небесам, ограничивались лишь талисманами и артефактами. До издевательств над различными жидкостями и прочими субстанциями он ещё не дошёл. Пока.
— Ну, хоть не курильница для благовоний… — пробормотал Лису, закрывая пузырёк и ставя его обратно на полку.
— Что? — растерянно отозвался Вэнь Нин.
— Что? — невинно улыбнулся он, мгновенно вернувшись к изучению домика.
В зоне «ванной» также обнаружилась монструозных размеров бочка, которая явно могла вместить их втроём. Вот только тесновато будет…
В кухонной части комнаты отыскался ещё один привет от Вэй Ина: одна из полок в шкафчике была буквально забита приправами, причём содержимое некоторых из маленьких деревянных горшочков не внушало никакого доверия и не походило ни на одну из существующих специй. Всё, что казалось подозрительным, Лису решительно отодвинул как можно дальше, чтобы случайно не попасться в ловушку, а остальное тщательно перебрал, уже предвкушая, что можно со всем этим добром сделать.
Тушёная картошка… Острый суп… Овощное рагу… Шашлыки!
Он даже слегка подпрыгнул, осенённый внезапной идеей. Какой отдых на природе вообще способен обойтись без шашлыков? Вот именно! Конечно, в нынешних условиях придётся немного исхитриться, чтобы приготовить блюдо, но уж с этим-то проблем не возникнет.
При единой мысли о предстоящем пиршестве в животе потянуло, и желудок издал жалобный звук. Лису рассеянно потёр ладонью под рёбрами, припоминая, что в последний раз ел ещё утром, перед вылетом. Кажется, пора было немного перекусить.
Хоть с собой они взяли достаточно съестных припасов, решено было приготовить что-нибудь свежее. Голод ещё не был настолько силён, да и в жару не хотелось наедаться чем-то тяжёлым, так что они ограничились салатом и парочкой лепёшек. И до самого вечера обустраивались в своём временном жилище.
Пока Вэнь Нин воевал с постельным бельём, Лису колдовал над будущим шашлыком, судорожно вспоминая, как именно следовало обрабатывать мясо. Чжулю занимался разведением костра и созданием подобия шампуров из свежих веток, и по его лицу было заметно, что эту идею он считал хоть и весьма сомнительной, но интересной.
Когда они закончили со всеми делами, на озеро уже опустились сумерки. Лису, насвистывая легкомысленный мотив, готовил мясо, с блаженным видом вдыхая дразнящий аромат. Чжулю помогал ему вовремя переворачивать кусочки на другой бок, следя заодно и за картошкой, зарытой в тлеющие угли. Вэнь Нин же помешивал готовящийся отвар, от которого невероятно сильно тянуло мятой, и с улыбкой покачивал кистью в такт напеву.
Наконец первая порция еды оказалась готова, и Лису плюхнулся прямо на землю, слегка наморщив нос от мелких камней, впившихся в мягкую плоть. Но раздражение от крохотного неудобства тут же исчезло, стоило только откусить первый кусочек восхитительно пахнущего шашлыка.
Блаженного стона сдержать не удалось. Получилось даже вкуснее, чем можно было ожидать! В меру остро, с лёгким дымным привкусом, да ещё и сочно так вышло, что мясо буквально растекалось во рту. Только за это можно было продать чью-нибудь душу.
Лису с любопытством взглянул на реакцию А-Нина и Чжулю и не смог сдержать проказливого смешка: их вытянувшиеся от удивления лица оказались просто потрясающим зрелищем! Особенно Чжулю, от которого настолько ярких эмоций обычно не ожидаешь.
— Ну, как вам? — он едва ли не промурлыкал, с трудом отрываясь от собственной порции.
— Это великолепно! — восхищённо выдохнул Вэнь Нин, глядя на свою порцию так, словно он держал в руках безумно редкое растение, цветущее лишь раз в пару сотен лет.
Чжулю ограничился подтверждающим кивком, но глаза его сияли таким искренним наслаждением, что Лису не удержался и самодовольно засмеялся.
Пусть он не так часто брался за приготовление блюд, каждый раз, когда из-под его рук выходило что-то непривычное для здешних мест, реакция окружающих не переставала его радовать. На его внезапное желание отведать творога, а затем и сырников, помнится, тоже косились настороженно поначалу, однако не прошло и года, как блюда из коровьего молока уже распространились по всему Цишаню, став чем-то вроде ещё одного национального блюда. Наиболее крупное стадо коров, правда, пока что имелось только в Безночном Городе — и история его появления до сих пор вспоминалась местными фермерами со смесью смеха и ужаса, однако это не мешало всем остальным использовать козье молоко. Факт, впрочем, оставался фактом: ради «того самого» вкуса даже богатые купцы и чиновники высших рангов посещали поселения, соседствующие с резиденцией Цишань Вэнь, раз уж границы города заклинателей всё ещё оставались закрытыми для большинства простых людей. А ещё эта затея с творогом позволила установить более прочные торговые отношения с севером, где молочных коров водилось в избытке.
«Жаль только, что тут днём с огнём не сыскать нормального сахара и какао», — мысленно посетовал Лису. Он бы многое отдал за шоколад, но в здешнем мире он если и существовал, то стоил так дорого, что позволить себе его мог разве что император, да и то очень и очень редко. А отдавать за крохотную чашечку наверняка горького и не слишком-то похожего на привычный десерт напитка целое состояние, чуть ли не равное ковке духовного меча, тринадцатый глава Вэнь не был готов.
Однако и без любимых в прошлой жизни сладостей ему жилось вполне и вполне себе неплохо. Особенно когда можно просто развалиться на траве, устроить голову на чужих бёдрах и наслаждаться тем, как к губам подносят кусочки медовых сот, чуть поддразнивая короткими касаниями к чувствительной коже. Именно этим Лису и занялся, выманивая у А-Нина угощение и едва касаясь языком перепачканных мёдом кончиков пальцев.
— А-Лису, — только и вздыхал Цюнлинь с мягким укором, когда его пальцы прихватывали зубами и чуть прикусывали, игриво щурясь.
В Знойном дворце они могли себе позволить подобное только за закрытыми дверями внутренних покоев, и внезапная свобода невероятно пьянила. Сейчас можно было собрать языком все-все капельки мёда с изящных, хранящих призрачный травянистый аромат пальцев Вэнь Нина, потереться щекой о нежную кисть и потянуться к губам Чжулю, разделяя с ним терпкую сладость. А затем вновь вернуться на удобные бёдра, переплести пальцы с Чжулю и с замирающим сердцем наблюдать за тем, как губы его возлюбленных соединяются в нежном, неторопливом поцелуе. И не нужно переживать, что кто-то увидит их или услышит, что вновь поползут различные пересуды…
В этом месте они могли сполна насладиться друг другом, не обращая внимания на внешний мир, и это было великолепно.
Несмотря на то, что ночь стремительно опускалась на горы, принося с собой холод и практически непроглядную беззвёздную темноту, они не спешили уходить в дом, наслаждаясь жаром костра и теплом друг друга. Какое-то время между ними тянулось молчание, прерываемое треском горящих веток, шорохом прибрежной гальки и мерным плеском воды. Не было нужды в разговорах — достаточно и того, что можно просто делить на троих уютную тишь и не думать ни о чём, просто позволять времени идти, а мыслям витать где-то далеко-далеко отсюда, но ощущать при этом каждую мимолётную ласку, впитывать в себя каждую невольную улыбку, каждый нежный взгляд, каждый жест.
Вэнь Лису не помнил, когда ему в последний раз было так спокойно. Вся его жизнь уже долгие годы состояла из списка дел, которые нужно было закончить, чтобы приступить к следующим. Он наслаждался не такими уж частыми моментами отдыха, с удовольствием общался со своей названной семьёй и заглядывающими в гости друзьями, искренне радовался успехам учеников и временами действительно любил свою работу, и всё-таки…
Всё-таки он устал. Гнаться за призрачными сроками, бояться в чём-то переступить черту, сражаться буквально за каждое своё решение, держать лицо перед тысячами взглядов, полных осуждения, насмешки, брезгливости и боги ведают чего ещё. И временами казалось, что эта усталость вкупе с ответственностью, которой он совсем не желал, изменила его куда сильнее, чем всё, что ему довелось пережить в первый год своего приключения в новом мире.
Иногда он оглядывался назад, глядя на годы, прожитые в качестве главы Цишань Вэнь, и не мог не пугаться мысли о том, что вот так всё и будет. В бесконечных делах, под перекрёстными взглядами сотен, тысяч наблюдателей, когда даже вдоха нельзя сделать без того, чтобы это не легло в основу очередной глупой сплетни, в извечной боязни оступиться, принять неверное решение и собственными руками разрушить всё, что было ему вверено. Он мог приспособиться к этой роли, однако не находил в себе сил полюбить её, свыкнуться до конца с грузом ответственности, лежащей на его плечах. И временами понимание того, что у него попросту не имелось шанса хоть как-то всё изменить, наваливалось на него удушающими цепями отчаяния.
Сейчас, однако, эти мысли почти не беспокоили — и в этом тоже имелась определённая прелесть. Лису впервые мог просто дышать и наслаждаться объятиями возлюбленных, и на следующее утро его ждала не бесконечная лавина работы, а точно такой же ленивый день. Совсем как в том коротком зимнем путешествии, когда не нужно было думать ни о чём, кроме дороги — да и то о направлении зачастую забывалось, но это никого не беспокоило. Были лишь они трое — и целый мир вокруг, и свобода, от которой перехватывало дыхание.
Интересно, вспоминали ли А-Нин и Чжулю то время? Ощущали ту же светлую тоску, сковавшую рёбра? Желали бросить всё, снять клановые одежды и вновь пуститься в долгий путь с целью настолько далёкой и зыбкой, что она и вовсе переставала иметь значение? Наверное, какой-то из этих вопросов отразился в его глазах, потому что пальцы, прежде неторопливо перебиравшие высвобожденные из причёски волосы, соскользнули на лоб, оглаживая линии бровей.
— А-Лису, — негромкий голос Вэнь Нина развеял завесу тишины, заставив медитировавшего Чжулю приоткрыть глаза. — О чём ты думаешь?
Вэнь Лису прикрыл веки и потянулся к ласкающим его рукам, довольно фыркнув, когда Нин-эр пощекотал его под подбородком. В следующий момент на его ноги, беззастенчиво перекинутые через бёдра Чжулю, тяжело легли крепкие мозолистые ладони, и он завозился, устраиваясь поудобнее и напрашиваясь на то, чтобы его почесали под коленками.
— Думаю о том, как было бы здорово повторить путешествие. Только мы втроём, дорога и больше ничего, — мечтательно вздохнул он.
— Мы втроём, дорога и ещё один найдёныш? — произнёс вдруг Чжулю с явно различимой насмешкой в голосе, которая отразилась разве что в его глазах.
Лису издал слабый возмущённый звук.
— Не могу поверить, что ты действительно сказал это! — он даже дёрнул ногой в попытке пихнуть своего мужчину пяткой, но пальцы, сомкнувшиеся на его лодыжке, не дали сдвинуться ни на цунь.
— Разве я в чём-то ошибся? — слегка приподнял брови Лю-эр, и на его губы легла совершенно непривычная до сих пор улыбка.
— То, что я один раз…
— А-Юй.
— Ладно, всего дважды!..
— Яо и Бай.
Вэнь Лису хватанул ртом воздух и насупился, надув щёки, как обиженный на весь мир хомяк; крыть ему и впрямь было нечем. А-Нин, едва увидев выражение его лица, тихо прыснул, а затем не удержался и всё-таки рассмеялся, по давней привычке прикрыв ладонью нижнюю часть лица. Чжулю фыркнул негромко, и улыбка на его губах стала чуть ярче, отразившись золотистыми искрами в тёмных глазах. И Лису засмеялся тоже, перестав совершенно неправдоподобно изображать обиду.
Что поделать, если уж у него успела сложиться репутация человека, который всегда находит сироток, нуждающихся в тепле и внимании, даже если практически не выходит за пределы своего дома. Правда, так о нём говорили только друзья, особенно в те моменты, когда вечно занятой глава Вэнь то и дело возился с гостящей в Знойном дворце малышнёй, напрочь забыв о том, куда и зачем направлялся считанные минуты назад. Не стоило и сомневаться, что если ему когда-нибудь доведётся отправиться в путешествие, то в семье станет на одного найдёныша больше — или даже на двух. Тут уже зависело от удачи.
— Ладно-ладно, возможно, у меня действительно имеется некоторая слабость к сиротам, — Лису приподнял руки ладонями вверх, будто бы сдаваясь. — Но серьёзно, сомневаюсь, что после А-Юя я попытаюсь взять в семью кого-то ещё, так что не стоит беспокоиться.
— М-м, — А-Нин кивнул с лёгкой хитринкой в глазах, но больше ничего не добавил. Очевидно, в то, что ему удастся обойтись без взятия на попечение какого-нибудь беспомощного сиротки, Цюнлинь абсолютно не верил, как, впрочем, и Чжулю. Но не то чтобы у них не было на это оснований, в самом деле.
Лису и сам не был уверен в том, что не возьмёт под крыло ещё какого-нибудь ребёнка, особенно если тот будет ему хоть немного знаком по канону. Первым на ум тут же пришёл Лань Цзинъи, который помнился ему как самый шумный и непоседливый ученик Гусу Лань; вряд ли с таким характером ему комфортно жилось в Облачных Глубинах, где буквально каждый шаг должен быть подчинён одному из тысяч местных правил. И пусть в этом мире он наверняка едва успел твёрдо встать на ноги и начать уверенно ходить, что-то подсказывало, что об этом мальчике они наверняка услышат задолго до того, как подойдёт время событий новеллы. В конце концов, даже если того каким-то ветром не занесёт в Знойный дворец, всегда остаётся вероятность того, что они столкнутся в резиденции Гусу Лань, а шанс того, что Вэнь Лису попадёт туда раньше, чем на совет кланов, весьма и весьма внушителен.
Из всех заклинательских школ наиболее сложно оказалось найти подход именно к отстранённым от всего мира «ленточникам», как их не слишком-то любезно именовал А-Ян, но тут делу помог, как ни странно, Вэй Ин. Его исследования тёмной энергии порой давали весьма интересные плоды, и этими трудами могли пользоваться последователи праведного пути — именно поэтому, к слову, никто до сих пор не попытался заставить обитателей Луаньцзан прекратить свои изыскания. Последний год Вэй Усянь ударился в музыкальные техники, и тут не получилось бы обойтись без помощи признанных экспертов именно в этой области, так что он, каким-то невероятным образом всё же умудрившись заинтересовать Лань Ванцзи своими теориями, получил пропуск в Гусу Лань. Где, разумеется, немедленно устроил самый настоящий хаос, но вот чего Лису не ожидал вообще, так это того, что письмо с просьбой забрать «молодого господина Вэя» обратно на погребальные холмы и оставить Облачные Глубины в покое придёт на его имя. Приблизительно так и началась их переписка с Лань Сичэнем, где они осторожно принялись создавать связь между кланами, которая пусть и не смогла бы вылиться в полноценный союз, как с Юньмэн Цзян, но хотя бы устанавливала тёпло-нейтральные отношения между Гусу и Цишанем.
Впрочем, думать о политике в такую минуту было просто кощунством, и Лису постарался выкинуть из головы всё, что касалось Ланей, дипломатии и Вэй Усяня. Только осознал внезапно для себя, что здешнее младшее поколение будет совершенно отличаться от своих образов в новелле, и ощущалось в этом что-то одновременно грустное и вдохновляющее.
Вэнь Лису смог изменить этот мир — исподволь, маленькими шагами. Но вот к лучшему или худшему? На этот вопрос способно дать ответ только время.
Впрочем, сейчас размышлять о таких глобальных вопросах, как судьба целой вселенной, было бы настоящим преступлением, а потому Лису позволил себе отбросить эти мысли прочь и полностью отдаться окружавшему его уюту.
Торопиться ему было некуда. Они все могли позволить себе небольшую паузу. И в этом тоже заключалась их свобода — свобода от всех забот, обязанностей, проблем и переживаний. Только они, это озеро и тепло, разделённое на троих.
Следуя этой мысли, Лису вознамерился всю следующую неделю потратить на блаженное ничегонеделанье — и, к его вящему восторгу, А-Нин и Чжулю на удивление легко поддались тлетворному влиянию самого ленивого человека на ближайшую сотню ли.
Их утро начиналось примерно к полудню, когда солнце беззастенчиво светило им прямо в глаза, пробиваясь своими обжигающе яркими лучами сквозь прикрытое лёгкими занавесками окно. Когда отпала необходимость ранних подъёмов, Вэнь Лису словно бы решил оторваться за все годы правильного режима, валяясь в постели безвольной тряпочкой до тех пор, пока его живот не начинал подавать недвусмысленные сигналы о том, что пора поместить в желудок хоть какую-нибудь крошку. К тому моменту, как он заставлял себя подняться и небрежно закутаться в нижние одежды, Чжулю и А-Нин, привыкшие к совершенно иному распорядку дня, уже занимались какими-то делами.
Цюнлиня обычно можно было обнаружить на кухне: за поздние завтраки и не менее поздние обеды отвечал он, а Лису выторговал себе право заниматься ужинами, внезапно найдя в готовке какое-то особое умиротворение. Лю-эр обретался или на границе с опушкой леса, посвящая себя медитации или тренировкам, или на диване в импровизированной гостиной, читая какую-нибудь книгу из тех, что теснились на полках. На выползание взлохмаченного зомби они реагировали улыбками и тёплыми приветствиями, однако не спешили мешать его медленному, но целеустремлённому продвижению к зоне ванной: утренние поцелуи до совершения всех необходимых водных процедур Вэнь Лису позволял только в постели, а к моменту «воскрешения» его сонливая любвеобильность обычно сходила на нет, так что такие поползновения могли его только раздражать. Зато после того, как прохладная вода окончательно возвращала ему желание жить, он не стеснялся вихрем налетать на Вэнь Нина с объятиями и быстрыми щекотными поцелуями в первые попавшиеся места, а затем подходить к Чжулю и нагло притираться к его боку, отвлекая от его предыдущего занятия. Наверное, кто-то мог бы и возмутиться такому бесцеремонному нарушению личного пространства, но Лю-эр реагировал спокойно — то есть, практически никак — и даже не напрягался, так что Лису позволял себе это маленькое баловство.
Одним запоздалым утром он, заглянув в книгу, которую с весьма сосредоточенным видом изучал Чжулю, не сдержал нервного смешка, мгновенно узнав в ней один из трудов Не Хуайсана. Не то чтобы он сам подробно изучал подаренные ему сборники, но не узнать иллюстрацию, оставленную кистью второго молодого господина Не, было просто невозможно. Только он изображал картинки фривольного содержания так, что ими хотелось любоваться, как произведением искусства, и пошлость происходящего обычно отходила на задний план. Да и стиль отличался от привычных стандартов в более реалистичную сторону с проработкой даже малейших штрихов, так что даже тот, кто видел иллюстрации Не Хуайсана впервые, мог с лёгкостью вычислить личность автора.
Лису, как-то на не слишком трезвую голову устроивший целую лекцию насчёт того, как ему осточертели местные своеобразные представления о нормальных портретах и изображениях людей, до сих пор ощущал некую неловкость от этого эпизода. Помнится, он даже пытался что-то говорить о разных направлениях изобразительного искусства внимающим ему Не-сюну и Сянь-ди, но тогда крайне вовремя вмешался А-Нин и спас своего бедового партнёра от окончательного провала на попаданческом поприще.
В общем, в том, что Чжулю с таким спокойным видом изучал одну из иллюстраций, не было ничего особенного — даже Лису иногда откровенно любовался тщательно прорисованными деталями окружения и одежд, едва прикрывавших всё самое непристойное. Проблема заключалась в самом изображении. И смущало вовсе не то, что оба партнёра являлись мужчинами — для романов Не Хуайсана такие мелочи являлись обыденностью, а то, что один из них слизывал со своего любовника остатки еды, причём не откуда-нибудь, а с уже старательно обкусанных ягодиц.
Не то чтобы Вэнь Лису слишком уж разбирался в местной порнографии, но разве подобные практики в этом мире были распространены? В любом случае, Чжулю смотрел на эту иллюстрацию со странной задумчивостью — можно даже сказать, явной заинтересованностью. Поэтому Лису, поудобнее устроившись под его боком, поинтересовался, щёлкнув пальцем по чуть хрустнувшей странице сборника:
— Хочешь попробовать?
Лю-эр, не испытывая ни капли смущения за свой интерес, спокойно кивнул и чуть склонил голову набок, словно пытаясь понять, понравится ему и его партнёрам подобное или нет.
— Я только помылся, — вздохнул Лису и мысленно поёжился, представив, как еда коснётся его кожи, и как всё тело снова станет отвратительно липким. Не то чтобы его внезапно одолела брезгливость, но просто было лень снова отмокать в воде.
— На самом деле…
Что бы ни хотел сказать Чжулю, его прервало появление А-Нина, принёсшего им нарезанные кусочки слегка подмороженных фруктов и целую тарелку персиков, к которым Вэнь Лису с недавних пор начал испытывать необъяснимую слабость. Под двумя задумчивыми взглядами Цюнлинь едва не уронил свою ношу на столик и очаровательно покраснел, смущённый своей неловкостью.
Лису и Чжулю переглянулись, разделив одну и ту же мысль. А несколькими минутами позже место тарелок на чайном столике занял Вэнь Нин, крепко жмурящийся и кусающий губы в привычных уже попытках заглушить рвущиеся наружу стоны — и особенным удовольствием оказалось сорвать с этих искусанных, раскрасневшихся губ совершенно несдержанные вскрики.
На персики Цюнлинь ещё долго не мог смотреть спокойно, неизменно заливаясь краской при воспоминании о том, откуда и с каким тщанием слизывали с него их сладкий сок.
Несмотря на своё решение лишний раз не шевелиться на протяжении всего отпуска, Лису всё равно не мог лениться слишком долго, а потому каждый день находил себе новые развлечения. В самый разгар зноя он выбирался к озеру, мысленно наплевав на всю опасность, которую таили в себе прямые солнечные лучи, и беззаветно плескался в нём до тех пор, пока у него не начинали дрожать губы от холода. Вспомнив о том, что Вэнь Нин так и не научился толком плавать, он вплотную занялся этой проблемой.
Как ему удалось выяснить, А-Нин боялся не воды, но большой глубины — то ли из-за неудачного эпизода с купанием в речке когда-то в детстве, то ли ещё по какой-то причине. Поэтому их занятия проходили почти у самого берега, чтобы в случае чего можно было дотянуться до дна без особых проблем и унять приступ внезапной паники. Ну, и брызгаться здесь было удобнее, чем ближе к середине озера, этого не отнять.
Поддерживаемый мягкими наставлениями и надёжными руками, Цюнлинь учился на удивление быстро, и к середине недели был способен проплыть небольшое расстояние — правда, не дальше линии причала с привязанной к нему лодкой, но это уже являлось огромным достижением. Лису, которого в своё время научили плавать экстремальным методом «брось на самую глубину, авось и не утонет», невероятно гордился его успехами, о чём не переставал напоминать щедрыми комплиментами и поощрительными поцелуями. С объятиями он лезть не решался, боясь, что в воде это вызовет только испуг, зато на суше отрывался вовсю, иногда втягивая и возмутительно сухого и горячего в сравнении с ними Чжулю, который стоически терпел мокрые и холодные прикосновения возлюбленных, а затем закутывал их в огромные полотенца и усаживал у разведённого костра, чтобы они могли согреться.
Однажды Лису предложил Вэнь Нину посоревноваться в скоростном полёте на мечах, и тот на удивление быстро согласился. Они наперегонки летели над водой у самого берега, и в какой-то момент он так залюбовался громко смеющимся А-Нином, что мгновенно навернулся с Инхуа и рухнул в озеро, подняв целую тучу брызг.
Цюнлиня, тут же подлетевшего к нему с крайне обеспокоенным видом, глава грозного клана Цишань Вэнь без малейшей жалости утянул за собой — и так они и барахтались почти у самой суши, отплёвываясь от воды и попавших в рот промокших волос, пока на шум не пришёл Чжулю. Едва увидев мужчину, что приближался к ним с выражением усталой нежности на лице, они обменялись заговорщическими взглядами — и тут же набросились на него, обрызгав с ног до головы.
Лю-эр, промокший в одно мгновение, только прикрыл глаза, смаргивая повисшие на ресницах капли воды, а буквально в следующую секунду одним взмахом руки вызвал такую волну, что его партнёры не сдержали крика: Лису — полнейшего восторга, а Вэнь Нин — священного ужаса.
Пожалуй, если в этом озере что-то и водилось, то в этот день оно пережило настоящий апокалипсис: на духовную энергию заклинатели, увлечённые детской вознёй, и не думали скупиться.
Иногда Лису присоединялся к тренировкам и медитациям Чжулю, пусть и пообещал себе всеми силами предаваться праздному времяпрепровождению и даже не притрагиваться к мечу. Но как же сложно было удержаться! Особенно если Лю-эр устраивал спарринги с А-Нином, от наблюдения за которыми всё тело буквально чесалось то ли от жажды сражения, то ли от желания повалить обоих на землю и вдоволь наласкаться. Впрочем, тут приятное всегда совмещалось с полезным к их взаимному удовольствию.
То, что разгорячённый тренировкой Лю-эр питает глубокую страсть к обездвиживанию партнёров и укусам, стало открытием, которым Лису пообещал себе непременно воспользоваться в будущем, причём явно не один раз.
После активно проведённого дня наступало время ленивого вечера, когда Вэнь Лису то ли что-то готовил, то ли медитировал над продуктами, пытаясь сообразить, что ему хочется сделать на ужин, а Чжулю и Вэнь Нин отмокали в воде или устраивали сеанс массажа. Вернее, это Цюнлинь, однажды нащупав зажатые мышцы на спине Чжулю, настоял на массаже, причём тем непререкаемым тоном, которому даже Вэнь Цин не всегда могла возразить. Лю-эр, впрочем, и не пытался, доверив своё тело возлюбленному, чьи руки могли творить настоящие чудеса — и речь велась вовсе не о способности вытягивания ядов, приготовления сотен различных лекарств и ловкой стрельбе из лука.
А-Нин являлся гениальным массажистом, и Лису нагло этим пользовался при любой удобной возможности; пожалуй, только благодаря ему его спина и шея не отвалились окончательно от монотонной бумажной работы, которая являлась неизменным и самым раздражающим спутником обеих его жизней. Причём Цюнлинь пользовался не только механическими движениями — он умудрился разработать целый комплекс целительских техник, основанных на весьма интересных способах применения духовной силы, включая даже пресловутое выведение ядов. И потому после его сеансов тело наполнялось такой силой и лёгкостью, что это можно было сравнить или с вознесением, или с перерождением.
Помня о том, что каждое его «перерождение» сопровождалось невероятной слабостью и навязчивым желанием умереть до конца, Вэнь Лису всё же отдавал предпочтение сравнению с вознесением.
Как бы то ни было, Чжулю каким-то образом умудрился не попасть под руки Вэнь Нину за всё время, что они были вместе, и сейчас тот словно стремился скомпенсировать прошедшие без массажа годы, отдаваясь своему делу всей душой. А учитывая то, что Нин-эр являлся очень старательным молодым человеком, отдавался он со всем тщанием, доводя партнёра до такого состояния, что тот даже не сразу приходил в себя, возвращая контроль над телом только к тому моменту, как приготовленный ужин начинал стыть, и Лису поцелуями и мелкими поддразниваниями вынуждал его всё-таки подняться с постели.
Из кухонной зоны за происходящим в спальне наблюдать было не слишком удобно — и хорошо, иначе зазевавшийся повар вполне мог бы себе отхватить что-нибудь далеко не лишнее ножом, заглядевшись на возлюбленных. Зато уже после приготовления пищи ничто не мешало Лису устроиться на диване и откровенно залипнуть на открывшееся во всей красе зрелище.
Широкая спина Чжулю, покрытая маслом и чуть поблёскивающая в свете зажжённых фонариков. Сильные руки Вэнь Нина, уверенно проминающие каждую мышцу, заставляющие невольно прогнуться при плавном выжимании вверх вдоль позвоночника. Едва заметные золотисто-зеленоватые искры духовной энергии вспыхивали на кончиках пальцев Цюнлиня, и ответные выдохи Лю-эра доходили даже до Лису, пуская вдоль шеи стайку мурашек.
А-Нин тщательно разогревал, разминал, поглаживал вверенное ему тело, словно стараясь вылепить его заново, — и его сосредоточенный, непривычно тяжёлый взгляд заставлял мысли уходить в совсем неприличном направлении. Особенно когда ладони оглаживали плечи, шею, изгиб спины, поясницу и ягодицы так ласково и в то же время властно, что пальцы на ногах поджимались сами собой.
Закончив массаж, Вэнь Нин обычно накрывал Чжулю полотенцем или тонким одеялом, чтобы не дать разогретым мышцам слишком быстро остыть, а затем уходил мыть руки и присоединялся к Лису за ужином, но почему-то не в этот раз. Сейчас он также накрыл спину тонким одеялом, однако покидать спальню не стал, вместо этого опустившись на кровать у ног Лю-эра и чуть наклонившись вперёд, что-то негромко спрашивая. Получив в качестве ответа едва заметный кивок, он улыбнулся, заправил за ухо выбившуюся из высокого хвоста прядь и устроился между чужих бёдер, крепко сжав пальцами поджарые ягодицы. А после опустился ниже, мазнул губами по копчику, развёл ягодицы в стороны и провёл языком между ними — и спина Чжулю изогнулась дугой, а руки вцепились в покрывало до треска.
До ужина они в тот вечер так и не добрались. До бочки, впрочем, тоже, так что утро началось с не самых приятных ощущений и плавания в озере: греть воду для умывания им всем было откровенно недосуг.
Дни импровизированного отпуска одновременно пролетали совершенно незаметно и тянулись достаточно долго, наполняясь яркими воспоминаниями и образами. А-Нин, сидящий на мостках и рассеянно болтающий ногами в воде. Чжулю, слегка растрёпанный и на редкость сонный после ночи, глядящий на свежий засос на своём запястье с каким-то болезненным любопытством. Тёплая, как парное молоко, вода утреннего озера, сквозь слегка голубоватую прозрачность которой проглядывают стайки беспокойно снующих туда-сюда мальков. Слегка побаливающие от угля пальцы, оставляющие серые отпечатки на бумаге с раскинувшимся на них горным пейзажем: рисовать природу отчего-то и впрямь оказалось куда увлекательнее, чем людей. Изображения самого Лису, запечатлённые в довольно увесистой тетради; на самом первом он дремлет, устроившись между корней дерева, и эта картина вызывает чувство смутного ностальгического узнавания. В другой тетради находятся зарисовки с Чжулю, и Вэнь Нин прячет в ладонях горящее от смущения лицо, пока его возлюбленные изучают эти рисунки.
Жара постепенно сходила на нет, и время возвращения в Знойный дворец приближалось со стремительной неотвратимостью летящего в голову камня, но Лису отчего-то ловил себя на том, что мысль об этом не вызывала у него священного ужаса и желания остаться в домике у озера навсегда. Быть может, его всё-таки волновала судьба резиденции, оставшейся на попечении самого катастрофичного человека в мире заклинателей, но главной причиной его спокойствия оказалось вовсе не это.
Просто Вэнь Лису знал, что они могут вернуться сюда в любое время, когда ему вновь станет невыносимо даже смотреть на лица десятков и иногда даже сотен людей, снующих по его дому. У него наконец-то появилось укрытие, о котором больше не знал никто, кроме самых родных и близких, и сама возможность сбежать подальше от всего и всех невероятно грела душу. Это была их первая, но далеко не последняя неделя отдыха в этом маленьком кусочке ожившей мечты.
И всё-таки последнее утро, когда им уже надлежало собираться и вылетать домой, Лису встречал не без толики грусти, пускай тосковать в объятиях возлюбленных и было немного сложновато. От упаднических мыслей, к тому же, здорово отвлекала чья-то рука на внутренней поверхности бедра, которая просто лежала и даже не делала ничего предосудительного, но даже такое касание вызывало в теле лёгкую волнительную дрожь.
«Ну, нет», — мысленно дал он себе подзатыльник. — «Ещё один раз, и я точно ближайшие дня три даже на ноги встать не смогу, не то что на меч».
В этом имелась доля правды: тело до сих пор ощущалось более близким к жидкому агрегатному состоянию, а вовсе не положенному ему твёрдому, и ноги при попытке пошевелить ими отозвались такой слабостью, что пришлось смириться с поражением и улечься обратно, уткнувшись лицом в ключицы Чжулю. В старательно исцелованные и даже местами искусанные ключицы Чжулю, которые стали таковыми благодаря стараниям Лису, чем он продолжал втайне гордиться. Странно, правда, что между бёдер было сухо и чисто, хотя ему помнилось, что до воды он тогда не успел добраться, благополучно вырубившись примерно после того, как протестующее сжал в себе едва восстановивших дыхание Лю-эра и А-Нина, не давая им лишить его восхитительного ощущения наполненности. Видимо, кто-то из них нашёл силы привести всех в порядок, и это было тем упущением, которое Вэнь Лису пообещал себе как-нибудь обязательно восполнить.
Чжулю, заметив его возню, перестал то ли медитировать, то ли притворяться спящим, и негромко произнёс слегка хрипловатым голосом:
— Доброе утро, А-Лису.
— Доброе утро, Лю-эр, — таким же хрипловатым шёпотом отозвался Лису и широко улыбнулся, заметив, как от звуков его голоса на скулах мужчины появился лёгкий румянец.
Да, он обычно вёл себя крайне тихо и никогда не срывал голоса в постели, но прошедшая ночь стала счастливым исключением. Ну, и над горлом Лису старательно поиздевался, когда с интересом истинного учёного пытался выяснить, кто из них сможет взять в рот глубже, он или А-Нин. Чжулю, на котором сей занимательный эксперимент и проводился, отказался называть имя победителя, зато в отместку довёл их до такого состояния одними только пальцами, что о бессмысленном соревновании забылось сразу же.
Но не то чтобы Лису не собирался однажды это повторить.
— Нин-эр там жив? — поинтересовался он, чувствуя себя слишком тряпочкой даже для того, чтобы перевернуться на другой бок.
Чжулю на мгновение перестал перебирать пальцами его волосы на затылке и бросил короткий взгляд в сторону. Впрочем, ответ Лису был дан непосредственно предметом его интереса: чужая ладонь на бедре чуть шевельнулась, и его шеи коснулся тихий выдох.
— Жив, — невнятно пробормотал Вэнь Нин, который, судя по интонации, до сих пор не до конца осознал себя в реальности.
Для человека, который мог дать им с Чжулю огромную фору в выносливости, он на удивление дольше всех приходил в себя после сна. Впрочем, именно поэтому Вэнь Лису просто обожал встречать с ним утро: сонный А-Нин оказывался идеальной жертвой для тисканья и слабенькой щекотки.
Лю-эр, в глазах которого светилось примерно столько же влюблённой беспомощности, сколько отразилось на лице Лису, тихо усмехнулся и, подтянувшись немного выше, коснулся губами прохладного лба Вэнь Нина. Вэнь Лису, чудом не сдавленный между ними, хихикнул и не без труда сжал бёдрами дёрнувшуюся прочь ладонь внезапно осознавшего её положение Цюнлиня.
— А-Лису, — с мягким укором выдохнул А-Нин, поняв, что так просто его отпускать не собираются.
— М? Что такое, Нин-эр? — широко улыбнулся он, стиснув бёдра ещё сильнее.
— Пожалуйста, — на сей раз вместе с укором почудилась едва ли не мольба, да и голос стал твёрже, лучше всего показывая то, что Вэнь Нин окончательно проснулся.
Впрочем, судя по немного участившемуся дыханию, скоро станет твёрже не только голос; Лису улыбнулся ещё шире и завозился, притираясь к чужому паху плотнее.
— Если ты пытаешься намекнуть на то, что нам светит продолжение, то я совсем даже не против, — едва не промурлыкал он, с мысленным смешком замечая, как дёрнулись уголки рта Чжулю, молча наблюдающего за ними из-под полуопущенных ресниц.
— Ты, быть может, и не против, но твоё тело — очень даже, — чуть ворчливо отозвался Цюнлинь тем самым тоном, каким обычно напоминал своему бедовому партнёру о необходимости еды и сна.
Вэнь Лису с притворной обидой надул губы и всё-таки расслабил бёдра: им и впрямь пора было скоро отправляться, а в желейном состоянии у него не получится даже толком сосредоточить духовные силы, не говоря уже о полноценном полёте. А-Нин слегка улыбнулся и на короткое мгновение сжал пальцы, юрко убрав ладонь до того, как её снова попытались поймать в ловушку.
А ведь некоторые ещё полагают, что именно он самый невинный цветочек из всех троих! Лису мог бы привести не менее десятка опровержений данному утверждению, но, во-первых, ему было лень, а во-вторых, эту информацию точно хотелось оставить при себе.
Собирались они неторопливо, но тщательно проверяя каждый уголок на предмет забытых вещей. Чжулю активировал защитные печати, вырезанные прямо на стенах таким хитрым образом, что они совсем не бросались в глаза, Вэнь Нин упаковывал все оставленные на кухне припасы так, чтобы за время их отсутствия они не испортились, а Лису избавлялся от влажности в зоне ванной, чтобы там не образовалась плесень. Вэньское пламя, быть может, и придумывалось немного для иных целей, чем уборка, экстренная сушка и закаливание медицинских инструментов, но у единственного человека, который владел им на данный момент времени, имелось совсем другое мнение на этот счёт. К тому же, благодаря системе он довёл этот навык до такого уровня, что его контролю над духовным огнём можно было только позавидовать, и случайный пожар деревянной постройке точно не грозил.
Вес всех полагающихся слоёв одеяний, пусть и относительно скромных для человека его статуса, неприятно давил на плечи после недели щеголяния максимум в нижней рубашке и штанах, но Лису не жаловался. Инхуа, обычно практически не ощущающийся в ладони, казался непривычно тяжёлым, явно чувствуя нежелание хозяина покидать это место так скоро; впрочем, в воздухе он завис спокойно и даже не подрагивал, несмотря на то, что Вэнь Лису до сих пор нелегко давалось управление духовным оружием.
Какой же у него всё-таки послушный и хороший меч. Не чета всяким Суйбяням, которые то и дело норовили отхватить у зазевавшегося владельца прядку-другую, превращая его и без того неаккуратную стрижку в нечто невообразимое. О Цзянцзае А-Яна, с которым тот иногда даже спорил вслух, когда клинок отказывался ему повиноваться и проявлял характер ничуть не менее скверный, чем у самого юноши, думать не хотелось вовсе.
Лису оглянулся, обводя своё внезапно обретённое убежище тоскливым взглядом. В воздухе ещё мерцали искры духовной энергии, активировавшей барьер вокруг домика и части береговой линии с причалом, отчего пейзаж приобретал странный сюрреалистичный вид, а солнечные блики танцевали на рябистой поверхности озера, ослепляя короткими вспышками. Где-то над деревьями вспорхнула стайка птиц, и шум крыльев донёсся до слуха, смешавшись с размеренным плеском воды.
Мирная тишина этого места призывала остаться здесь навсегда — и всё же этому не было суждено сбыться. Потому что Вэнь Лису не собирался сбегать от внешнего мира, сколько бы трудностей его ни ждало впереди.
— А-Лису, ты готов? — мягко спросил Вэнь Нин, коснувшись его плеча.
Лису обвёл уютный домик последним взглядом и решительно встряхнулся, одним ловким движением вскакивая на меч.
— Да. Возвращаемся домой, — произнёс он, улыбнувшись при мысли о находящейся в Знойном дворце части его хаотичной семьи. — Если от него, конечно, хоть что-то осталось.
А-Нин негромко рассмеялся, и даже губы Чжулю сложились в улыбке, когда они поднялись в воздух следом за ним.
Порывистый ветер щедро плеснул прохладой в лицо, взметнув кончики волос и полы клановых одеяний; Инхуа едва заметно завибрировал под ногами, сопротивляясь воздушному потоку. Лису зажмурился на мгновение, а затем, бросив весёлое «Догоняйте!» кинулся вперёд, уносясь далеко ввысь, к ослепительно-голубому небу со стремительно плывущими по нему облаками.
Домик у озера остался за их спинами, с каждым ударом сердца отдаляясь всё сильнее и сильнее. Но расставаться с ним было совсем не жалко, ведь они наверняка не раз прилетят сюда, чтобы провести ещё несколько дней в спокойствии и ленивой неге.
Будущее ещё никогда не казалось Вэнь Лису таким счастливым.