Знойный дворец… давил. Это было непривычное ощущение: он вырос в этих стенах, а потому никогда не обращал особого внимания на то, что его окружало. Его жизнь пролетала в стремительном темпе, и ему некогда было любоваться картинами или видами из окна, и даже спокойные, медленные, тягучие моменты случались тогда, когда его внимание было поглощено чем-то или кем-то иным.

Когда Вэнь Жохань впервые выбрался из комнаты Лису-эра, он не смог выйти дальше внутреннего сада. Прошедшие пять лет нисколько не изменили комнаты, принадлежавшие Сюй-эру, только в саду вместо цветов были высажены лекарственные растения, а в беседке уже никто не оставлял по рассеянности вышивку или какую-нибудь книгу. Разглядывая тяжёлые, наполненные цветом плоды шиповника, оттягивающие вниз колючие ветви полуголого кустарника, Вэнь Жохань не мог не задуматься, почему Лису-эр остался жить здесь. Перебрался из своих детских комнат не в Павильон Вечного Солнца, а сюда, где полагалось жить наследнику клана, но никак не его главе.

Сяомин говорила что-то про А-Юаня, про то, что Лису-эр сначала ночевал здесь, потому что так оказалось проще и спокойнее всего, однако. А-Юань давно вырос, а Лису-эр так и остался здесь. Почему?

В первый раз сумев преодолеть расстояние до внешних ворот — он не мог не, за ним прилетели, его присутствия требовали на Совете Кланов, и у Лань Цижэня было такое невообразимо забавное выражение лица при виде него, что даже боль отступила, позволив добраться до повозки и ничем не показать собственной слабости, — Вэнь Жохань начал догадываться. Он помнил каждый поворот, каждый закоулок Знойного дворца, знал все тайные дорожки, мог на ощупь и в полной темноте добраться в любое место, даже то, о котором не подозревало большинство слуг. Однако выйдя за пределы покоев Сюй-эра, он как будто оказался в совершенно другом измерении.

Больше света, больше лёгкости и воздушности, практически все окна открыты — и это в разгар осени. Внутреннее убранство уже не то, что прежде: больше пространства, больше растений, больше вероятных мест, где может спрятаться кто угодно. Коридоры вроде бы вели в знакомом направлении, но Вэнь Жохань уже не мог вспомнить, куда можно попасть, свернув с основного пути в дверь, так удачно сливающуюся со стеной, что при беглом взгляде её нельзя было заметить. И самих коридоров стало будто больше — и соединяли они залы, которых Вэнь Жохань не помнил; по крайней мере, не в том виде, который цеплялся краем глаза.

Конечно, Знойный дворец не мог остаться неизменным после извержения вулкана, похоронившего несколько зданий. Однако нынешний Знойный дворец совсем не походил на тот, в котором вырос Вэнь Жохань; он уже не узнавал его, даже те комнаты, которые совсем не затронуло жидкое пламя.

Тогда — мрачные настороженные Лани, восторженные, но в большей степени испуганные Вэни, источающая смертельный холод Сяомин — он лишь мельком отметил всю эту несхожесть. Сейчас же он никуда не спешил, и его глаза замечали куда больше.

— Кто занимался перестройкой дворца? — его голос наполнил пустоту коридора.

По левую сторону — стена с росписью, которую он помнил с детства. По правую вместо закрытых окон — практически прозрачная завесь, через которую видны огни Сада Золотого Дракона. С раннего возраста он ненавидел что сам сад, что человека, в чью честь он был назван.

— Юэ Хо и Сяо Лянгуй, — негромко ответила Сяомин, тоже посмотрев на Сад Золотого Дракона не дольше пары мгновений и досадливо поморщившись. Наверняка думала о том, как часами стояла там на коленях, пока «Золотой Дракон» не вспоминал о её существовании. — Некоторые правки вносил и Су-эр, однако он скорее высказывал пожелания.

Вэнь Жохань скользнул взглядом по резной арке, за которой светлел переход, ведущий к… Библиотеке, должно быть? Он не был уверен: раньше коридор был уже и изгибался под другим углом, сейчас же пространства заметно добавилось.

— Главы Юэ и Сяо? — он задумчиво хмыкнул, вспоминая юнцов, одновременно сменивших своих отцов в совете. — Надеюсь, что все предложенные ими структуры были качественно проверены.

Сяомин сухо усмехнулась и невзначай двинулась чуть правее, подходя к развилке, которой раньше точно не было. Открытая галерея делила бывший Сад Жидкого Пламени на две части, и ни в одной не наблюдалось лавовых прудов, только обычная вода, от которой шёл пар. На дне заметно облагороженных водоёмов переливались оттенками красно-оранжевого энергетические кристаллы, и это смотрелось, пожалуй, дороже и эффектнее, чем лава.

Чао… Лису-эр весьма оригинально подошёл к вопросу наличия во дворце вещей, в которых могли случайно сгореть люди.

— Они изменили систему барьеров и дополнили её так, что дворец теперь защищён лучше ланьской библиотеки, — Сяомин говорила об этом так, как будто даже немного жалела, что обучением бойких мальчишек занималась не она. — Я проверяла все контуры и начертания как единолично, так и при помощи твоих птенцов. Они даже семейные печати учли — совсем не к чему прицепиться.

Вэнь Жохань хмыкнул. Меньшего от наследников двух кланов, живших защитными заклинаниями, механизмами и артефактами, он и не ожидал. Помнится, во времена их обучения в Безночном Городе некоторые жилые здания приходилось перестраивать заново как минимум трижды из-за их неуёмной жажды экспериментов, но если Сяомин считала их защиту достойной, то он не будет подвергать сомнению её оценку. Почти. Вот только сам рассмотрит новую схему барьеров, и тогда точно сможет закрыть этот вопрос.

Они миновали Зал Парящего Феникса, в котором изменилось разве что освещение, ставшее чуть более рассеянным, и тут Вэнь Жохань осознал, куда они шли. Ноги сами несли его в направлении его же покоев, а Сяомин лишь показывала ему новые, более короткие пути. Но ошибки быть не могло, эта дорога вела к Павильону Вечного Солнца. Покоям главы клана, которые полагалось занять Чао-эру, но он этого почему-то так и не сделал.

Неуютное ощущение скрутило его живот, перекрыв отголоски боли, доносящиеся буквально с каждого кусочка тела. Весь Знойный дворец так изменился — что же, интересно, могли сделать с его… Нет, павильоном, который должен принадлежать человеку совсем другого статуса и положения? Сама мысль о том, что наитие вело его к старому убежищу, а Сяомин даже не пыталась отвести его куда-то ещё, отдавала чем-то кислым на языке.

Вэнь Жохань невольно сбавил шаг. Сяомин коротко взглянула на него — беспокойство, короткая вспышка испуга, — однако не стала подхватывать его под руку или подходить ближе, только замедлилась сама, подстраиваясь под его темп. И не сказала ни слова, лишь вновь стала смотреть вперёд, на дверь, за которой начиналась открытая галерея Павильона Вечного Солнца.

— Почему… — услышав, как сипло прозвучал его выдох, Вэнь Жохань досадливо поморщился. — Почему мы идём сюда?

Сяомин поджала губы и чуть дёрнула правым плечом — явный признак нервозности. Она задумчиво скользнула кончиками пальцев по рукояти свёрнутого у пояса Сецы и тихо вздохнула: вряд ли ей нравилось отвечать на вопросы, которые следовало задать совсем другому человеку. Но Вэнь Жохань не был уверен в том, что Лису-эр ему ответит… Впрочем, ладно, Лису-эр ему ответит. Вот только не факт, что его ответ не расширит пропасть между ними до поистине пугающих размеров.

Наконец Сяомин выдохнула и опустила плечи.

— Эти покои так и остались твоими, — произнесла она с явной неохотой и оттенком недовольства. — Насчёт причин ничего не могу сказать, об этом тебе поведает только сам Су-эр. С того самого дня он… Впрочем, тебе лучше увидеть самому.

Ответ без ответа. Что ж, весьма интригующе. Вэнь Жохань глубоко вздохнул, заглушая болезненными вспышками в рёбрах тошнотворное ощущение в желудке, и шагнул вперёд. Если Сяомин сказала, что он поймёт всё сам при взгляде на Павильон Вечного Солнца, то он мог только довериться ей.

Он не позволил себе даже на короткое мгновение задержаться у дверей и открыл их чуть резче, чем следовало; древесина издала недовольный стонущий треск. Пальцы свело судорогой, в голени и ступни будто вонзились раскалённые иглы — и Вэнь Жохань выдохнул облачко пара в стылый вечерний воздух, разглядывая сад камней, раскинувшийся перед ним.

Всё осталось по-прежнему. Та же дорожка, те же фигуры из камней. Ничего не было сдвинуто, нигде не виднелось даже крохотной проплешины земли — рисунок был таким, будто он лично вывел его каким-нибудь обычным вечером, избавляясь от ноющей усталости в висках и раздражения после бесконечной работы с бумажками. Кое-где линии были нарушены, но даже в этом ощущалась его собственная рука, а не чья-то ещё. Ведь он провёл немало времени здесь, расшвыривая камни в нелепой попытке успокоиться, прежде чем понял, что только длительная медитация в уединении поможет ему разобраться с хаосом, воцарившемся в его разуме.

Он словно наяву ощутил шероховатость золота — тёплую, мягкую, которую легко было проплавить крохотным добавлением ци. Гладкие чёрные камни обсидиана блестели всё так же, скрывая в своей глубине огонь, породивший их. В его саду было куда больше нефрита — зелёного, красного, белого, выстраивающего каждый свой рисунок, — однако больше всего покоя ему приносили застывшие слёзы вулкана. И тогда, когда он в смятении покидал свой дом последний раз, он… Да, вот и несовершенство общей картины: красный нефрит среди чёрных зёрен обсидиана.

Забывшись, Вэнь Жохань потянулся за камнем, чьё место находилось по другую сторону дорожки, — и резкая боль отрезвила его.

— Хань-гэгэ? — обеспокоенно дёрнулась Сяомин, но не стала подхватывать его под локоть, только оказалась совсем близко, едва ли на расстоянии руки.

Вэнь Жохань зажмурился и тяжело выдохнул сквозь зубы. Ничего. Всего пара циклов дыхания, и эта боль уймётся. Но как же он ненавидел эту неспособность даже шевельнуться лишний раз без какого-нибудь приступа! Раньше было не так тяжело. Но, справедливости ради, раньше он и не пытался подняться на собственных ногах по главной лестнице, да ещё и после нескольких дней в пути, так что подобного стоило ожидать.

Гуево смертное тело.

— Идём, — тяжело уронил он вместе с прерывистым выдохом.

Сяомин бросила короткий взгляд на проклятый кусок нефрита, к которому тянулся Вэнь Жохань, и кивнула. В самом конце дорожки она немного обогнала его и сотворила простую воздушную печать из ци, направляя её в дверь павильона.

Занятно. Это место всё ещё было запечатано барьерами, пропускающими внутрь только его ближайших кровных родственников? Это, конечно, была самая мощная защита, которую только возводили при строительстве Павильона Вечного Солнца, однако в ней совсем не было необходимости, когда помещение пустовало. Все ценности наверняка убрали в библиотеку и сокровищницу, а если и нашлись дураки воровать у бывшего Бессмертного Владыки, то сами украденные предметы вызывали массу интересных ощущений за пределами Знойного дворца. И зачем бы тогда держать пустую коробку под сильнейшим барьером?

Зайдя внутрь, Вэнь Жохань понял — зачем. И это открытие внезапно выбило из него дух.

Всё — действительно всё — осталось прежним. Даже брошенный в порыве злости наруч сиротливо валялся в углу, как будто Вэнь Жохань только вчера швырнул его, едва удержавшись от того, чтобы ещё и сжечь. Печать на полу явно трогали, но это и понятно: в Павильоне Вечного Солнца сходились основные узлы защиты Знойного дворца, и Лису-эру пришлось бы вмешаться, чтобы снять барьеры с внутренних помещений. Однако затем печать сразу активировали вновь, только уже сомкнув контур исключительно на павильоне и прилегающем к нему саде. Как будто… Как будто заморозили здесь время и пространство, оставляя всё точно таким же, каким помнил Вэнь Жохань. Каким всё было до того самого уединения и последовавшей за ним катастрофы.

Не обращая внимания на подогнувшиеся от такого быстрого шага колени, он буквально подлетел к спальне; дверь с оглушительным треском врезалась в стену. Вэнь Жохань не ошибся: там всё тоже находилось на своих местах. Только на письменном столе что-то будто бы лежало неправильно, но это могло быть игрой охваченного лихорадкой разума.

Задыхаясь от какого-то неясного чувства, которому не получалось дать чёткого определения, Вэнь Жохань вернулся во внешнюю комнату и слепо уставился на линии главной печати. Он не понимал. Он решительно ничего не понимал.

Перед глазами расплылось, а в груди стало так тяжело, что Вэнь Жохань не удержался на ногах и тяжело опустился на кресло.

Почему… Почему его дом выглядел так, словно преданно ждал его все эти годы?

Нет — это Чао… Лису-эр. Он оставил его дом нетронутым. Не убирал сначала все предметы, чтобы затем вернуть их на место. Нет, он просто не трогал тут ничего. Совсем ничего.

Почему же?..

— Свежей воды предложить тебе не могу: всё, что могло испортиться, всё-таки испортилось, — сказала Сяомин, с лёгкой брезгливостью всматриваясь в то, что находилось в кувшине. Откуда… Ах, точно, на столике всегда стояла порция свежей воды, которую приносили слуги. Этой воде, видимо, исполнилось уже пять лет.

— Ничего, — прохрипел Вэнь Жохань и не узнал собственный голос.

— У нас есть немного времени, — Сяомин поставила кувшин на место, так и не перестав морщить нос. — Хочешь умыться? Я помогу тебе привести волосы в порядок.

Он слепо уставился на свои руки. Отчего-то не оставалось никаких сомнений в том, что и в кабинете, и во всех остальных комнатах всё тоже осталось таким же, каким было до… До всего. И он совсем не знал, как к этому относиться.

Ставший практически совсем чужим, неузнаваемым Знойный дворец. И — его настоящий дом, сохранённый в том виде, в котором Вэнь Жохань его помнил.

Он и правда не знал, что чувствовал по этому поводу. Но в груди давило так, словно её сковали стальными обручами.

— Да… — в конце концов, просипел он, так и не поднимая головы. — Было бы неплохо.

Тонкие пальцы Сяомин скользнули по его плечу и несильно сжали в жесте поддержки. Коже — и отчего-то сердцу — стало тепло.

— Позволь этой младшей сестре позаботиться о тебе, Хань-гэгэ.

«Давай Мин-Мин заплетёт тебе волосы! Можно, гэгэ?»

Вэнь Жохань уронил лицо в ладони.