Они ещё долго провожали этот знаменательный день, с самым ярким, самым алым закатом из всех, что встречали ранее в компании сердечной пустоты, находясь в объятиях друг друга. Никто не смел произнести и слова, пока их сердца, их Души, соприкасающиеся сквозь телесную оболочку вели свой нескончаемый диалог, рассказывали всё то, что не смогли рассказать за несколько тысячелетий.

Аякс сидел на чужих коленках, никак не осознавая то, что это происходит взаправду, с каждыми десятью минутами прижимая мужчину всё ближе к себе. С каждыми десятью минутами на небе прослеживались всё новые скопления звёзд за окном. Он боялся открыть глаза, боялся спугнуть эту желанную реальность. Мужчина отвечал взаимностью, обнимал крепче, ещё сильнее, пока не становилось тяжело дышать.

Их Души были как никогда близко, они так долго странствовали в разных мирах, чтобы наконец-то встретиться. Обнажить себя, вывернуться наизнанку, показать своё нутро. Обменяться болью разлуки, обменяться бесконечной любовью.

Они громко разговаривали, не произнося вслух ни звука. Как громко Чжунли гладил своего любимого человека, как громко юноша тёрся щекой об эти и правда шелковистые волосы.

— Ты не представляешь, как мне больно было осознавать, что я потерял смысл в этом бесконечном цикле жизни.

Мужчина был первым, кто прервал их нескончаемую беседу за несколько часов, за которые к ним подобралась ночная пора. Парень наконец отпрянул от желанного физического тела. С искренним счастьем, разливающихся в глазах, смотрел словно в зеркало чужие. Настоящий. Осязаемый и видимый, рядом с ним.

— Не представляю.

Тарталья скользил всей длиной рук по широким плечам, чтобы ладонями провести по шее от самого основания, пальцами провести за ушами, пройтись словно гребнем сквозь пряди чёлки, загладить её назад, стянуть с хвоста чёрную резинку, ни в коем случае не отводя влюблённого взгляда в сторону. Тёплые ладони остановили свой путь на щеках, большим пальцем одной из рук осторожно поглаживая дугу выступающей глазницы.

Их первый поцелуй был до невозможности чувственным. Размеренно, неспешно, будто сама ночь приостановила для них время, чтобы они могли насладиться такой желанной лаской. Мужские руки блуждали по всей спине, минуя ткань домашней футболки. Пока их языки сплетались, периодически невольно разрывали свой союз, пальцы отсчитывали каждый позвонок, находящуюся в постоянном движении линию выступающих лопаток. Ладони бегло пробежались по пояснице, вновь метнулись выше, чтобы огладить каждую выемку меж рёбер.

Становилось невероятно горячо; рыжий юноша начал несильно покусывать чужие губы, когда Чжунли с лёгким давлением провёл руками по узкой талии, сгребая за собой все веснушки, наконец перебираясь к мягкой плоти. Сильные пальцы переминали оголённую ранее задницу, которую юноша подставлял всё больше.

Эрегированный член Аякса уже постепенно начал пачкать рубашку, к пуговицам которой уже приникли, чтобы постепенно, одна за другой, протащить сквозь широкую петлю. Нескончаемый длинный поцелуй превратился в несколько рваных, с непредсказуемым началом и резким концом, когда парень начал стягивать со взмокшего тела элемент гардероба. Чжунли решил покончить с верхней одеждой самостоятельно, заведя руки назад, чтобы дать его возлюбленному больше площади для прогулки взглядом и руками по его ключицам, плечам, груди. Восторженный вздох подкупал.

Лёгкое давление на мужские плечи заставило любовника облокотиться на руки позади себя и наблюдать за тем, как Тарталья, выгнувшись как кот, спустился на свои колени на пол. Чжунли придвинулся ближе к краю кровати, чтобы его партнёру было удобнее совершать свои дальнейшие действия.

Юноша огладил достаточно сильно выпирающий бугор одной рукой, второй что-то нащупывая под кроватью. Судя по шуму, он что-то тащил по полу, что-то имеющее достаточный вес, вероятно коробку.

— Чжунли? — он слегка удивлённо промурлыкал любимое имя.

— Да, моя любовь?

— Можно спросить один неуместный, но важный вопрос?

Был получен мягкий кивок в ответ, с ненадолго прикрытыми глазами.

— У Вас же два члена? — юношеские пальцы всё ещё оглаживали пах с разных сторон.

— Даже если это отличается от привычной человеческой биологии, моя Душа имеет такую конструкцию. Поэтому, да, у меня в любом случае сохранятся оба.

Тарталья млел от голоса и мысли о том, что он однажды вновь сможет принять внутрь оба. Однако, вопрос был задан немного по другой причине.

— У меня только два презерватива. Я не хотел бы пачкать себя и постель, когда закончу. По крайней мере, сильно.

Глазу сидящего на кровати человека было не видно происходящее снизу, но из открытой коробки была вытащена открытая упаковка с контрацептивами и полупустой бутыль со смазкой.

— Если тебя беспокоит чистота твоего тела и окружения, я могу взять на себя эту ответственность, с некоторыми исключениями.

Кровь к щекам прилила с новой силой, а член слегка дёрнулся в воздухе, невольно роняя крошечную каплю смазки на пол.

— Полагаюсь на Вас.

Парень уже обеими руками принялся вытаскивать из картонной пачки презервативы в блестящей упаковке, неровная часть которой была брошена в упомянутую коробку; к этому кусочку присоединился второй.

Теперь, когда всё было подготовлено, Аякс принялся быстро расправляться с чужими брюками и нижним бельём. Пальцы скользнули под пояса обоих элементов гардероба, начав стягивать их вниз; Чжунли для удобства приподнялся на руках.

После того, как мужчина уже был раздет, он помог раздеться и возлюбленному, наконец приобретая своему взгляду неповторимую звёздную карту.

Тарталья вновь протянул руку к коробке, чтобы взять оттуда ранее вскрытые упаковки с торчащими оттуда «резинками». Одарил партнёра зрелищем, как он облизывает губы, пока к одному из больших членов было приставлено резиновое колечко. Холодные пальцы создавали контраст горячей плоти, из-за чего сверху послышалось шипение. Голубые глаза метнулись вверх, зацепились с потемневшим янтарём, когда горячий рот Аякса вместе с прохладной рукой начали надевать презерватив.

Неприятный вкус латекса стоил всего того, что доходило до покрасневших ушей. Тяжёлые выдохи, шёпотом произнесённое имя рыжего... Со вторым контрацептивом юноша решил расправиться лишь рукой.

— Думаю, Вы не будете против, если свою растяжку я оставлю на Вас? — ответ был настолько очевиден, что говорящий позволил себе лёгкий смешок, пока поднимался с покрасневших коленок, захватив за собой смазку, параллельно задвигая чудесную коробку под кровать.

Чжунли подхватил ситуацию, также одарив бархатным смешком, пока забирал ноги на кровать, освобождая больше места для парня. Тот в свою очередь прилёг головой на подушку, рядом с собой оставляя бутыль. Под рыжую голову протиснулась мужская рука, а к юношескому телу ближе теснилось чужое. До бедра коснулась одна из разгорячённых плотей, из-за чего по телу пробежались лёгкие мурашки.

— Раздвинь ноги, Аякс, — вполголоса, почти в самое ухо произнёс любовник, сразу же целуя в веснушчатый нос как плату за просьбу.

Юноша послушался, правую ногу закидывая за ноги партнёра, а левую начав удерживать рукой под коленом. Свободная рука, которая была зажата между телами, смогла ухватиться за один из членов, постепенно начиная свою медленную обрывчатую ласку.

Рука Чжунли потянулась за оставленной смазкой, большим пальцем правой руки отщёлкивая закрытую крышку. Приятный сладкий (ягодный) аромат разливался подобно содержимому, которое почти вслепую растекалось по нижней части Тартальи. Некоторую смазку пришлось разлить в районе пупка парня, как в качестве ласки, так и для того, чтобы смазать пальцы в том числе. Аякс ускорил движение руки по чужом члену, пока пальцы, которые собрали выдавленную на живот смазку, начали медленно обводить сжимающееся колечко мышц. Любовник целовал возлюбленного в лоб, переносицу, в брови, ласково шептал что-то неразборчивое, пока внутрь осторожно проскальзывал первый палец. Рыжий юноша прикрыл глаза, чтобы вслушаться в голос. Ладонь общей руки, что находилась под головой Тартальи, под первые появившиеся, очень тихие стоны царапала непокрытую постельным бельём обивку мебели под собой.

Введённые внутрь уже два пальца оглаживали мягкие, скользкие стеночки, разводились на большее расстояние в разные стороны, постепенно, чтобы не причинить лишнего дискомфорта. Затёкшие ноги начали слегка подрагивать от напряжения; голос Аякса проявил себя, когда Чжунли для поддразнивания провёл по нужной точке. Мягкие движение среднего и безымянного пальца разделил указательный. Мужчина ни на секунду не переставал осыпать мягкими поцелуями повёрнутую кверху щёку тихо постанывающего в возбуждающих ощущениях партнёра.

Эти ощущения были в несколько раз лучше, чем во снах.

— Я думаю, я закончил. Ты можешь отдохнуть и поменять позу, если тебе хочется.

— Хочу снова Вас обнять... — Аякс медленно, преодолев некоторые препятствия, свёл ноги вместе.

Чжунли не смел отвергать чужое желание, загребая дорогое сокровище в объятия, которое начало обнимать в ответ. Вновь они прижимались теснее друг к другу, их сердца в своих ускоренных ритмах почти коснулись друг друга. Меж рыжих вихрей вновь оставались лёгкие поцелуи.

— Я Вас так люблю, Чжунли, — было сказано куда-то в основание шеи. — Я хочу быть Вашим, я хочу чтобы Вы наполнили меня.

Тарталья первый разорвал объятия, поднимаясь и усаживаясь на пятки. Руки утянули к себе подушку, укладывая близ коленок, почти по середине кровати (что заставило возлюбленного слегка подвинуться), чтобы впоследствии лечь на неё животом. Но его мягко остановили на полпути, подложив и вторую.

— Так тебе будет удобнее, — говорящий тепло улыбнулся.

— Спасибо.

Теперь юноше всё же удалось прилечь, складывая перед собой руки одна на другую, ожидая дальнейших действий. Чжунли мгновенно приник к мокрому телу, вылизывал солоноватую кожу всей длиной своего языка. Пальцы в очередной раз приникли к дырочке, свободно входя внутрь из-за остановленной там смазки. Аякс чуть шире раздвинул ноги, наклоняя корпус ещё ниже, пахом уже упираяся в оставленные подушки. Такая позиция была крайне удобной для обоих.

— Нравится?

— Очень.

Возлюбленный дорожкой из поцелуев дошёл до вздёрнутой задницы, которую тоже не обделили своими метками, на этот раз, более явными. Каждый прикус мягкой кожи сопровождался своими звуками, иногда даже попытками обернуться назад.

Тарталья заёрзал на месте.

— Чжунли-и... — голос граничил со скулежом, — Чжунли!..

— М-м? Скажи, что ты хочешь? — мужчина, зная, что ему ответят, уже пристраивался сзади; ладони легли на обе половинки, начав раздвигать их в разные стороны, открывая себе чудесный вид.

— Войдите в меня, пожалуйста... Я хочу, чтобы Вы вошли...

— Потерпи ещё немного, моя любовь.

Последний поцелуй в одну из укусов-отметок и Чжунли потянулся за оставленной в стороне смазкой. Слышимый ранее щелчок, и снова контрастно-холодная смазка полилась на раскрытого Тарталью, на один из членов. Широкая ладонь, сомкнувшись, проскользила по латексу вверх-вниз, ещё раз.

Член Чжунли всей длиной тёрся об дырочку, прижатый ещё теснее к ней ладонью. Снова послышался скулёж; его мальчику не терпелось ощутить весь спектр ощущений.

— Аякс, — нижняя часть ладони несильно давила на головку, что уже была приставлена ко входу. — Я вхожу.

Тарталья зажмурился, лбом уткнувшись в свои руки. В него входили неспеша, давая привыкнуть к чему-то больше, чем просто двум-трём пальцам. Слёзы неприятно защекотали нос, из-за чего тот утыкался в конечности уже переносицей.

К мокрой от пота спине прильнул любовник, который уже вошёл до основания вместе с протяжными стонами. Чжунли много целовал начавшего тяжело дышать Аякса, когда почувствовались первые пробные, лёгкие толчки.

В комнате вместе с приятной атмосферой заботы, комфорта и любви мешались запахи сладкой смазки, их тел. Их общие стоны, в которых Аякс брал первенство, чвокающие звуки из-за вытекаемой смазки, шлепки кожи о кожу. Все звуки становились только громче с каждыми некоторыми минутами спустя.

Мужчина приостановился, чтобы выпрямиться, замахнуть к макушке взмокшую чёлку и убрать спавшие на плечи волосы. Шумно выдыхал, ощущая, как приятные, мягкие стеночки облегали его член, слегка сдавливая. Из-за веснушчатого плеча даже проскальзывал тёмный нефритовый взгляд.

Чжунли наклонился вновь, чтобы обхватить юношеское тело и помочь встать ему на коленки. Парень сразу же закинул голову на плечо, чтобы поцеловать шею, слабо прикусить часть уха. Партнёр держал одной рукой поперёк чужой груди, второй скользя по животу, ближе к члену Аякса. С возобновившимися движением, рыжий юноша вернул свои стоны, смотря за тем, что происходит снизу; спиной ощущал ещё один член, что тёрся об него.

— Тебе приятно? — любовник кратко целовал за красным ушком, прикусывал край, вылизывал его.

Движения стали более отрывистее, уже не так редко попадающие по простате.

— Угу-у-м!

Вторым ответом послужил особенно громкий, протяжный сладкий стон, когда Аякс кончил в мужскую ладонь. В тот момент юноша сжался сильнее, Чжунли продолжил движение, доводя до пика и себя в том числе.

Любовник покинул тело партнёра, чтобы второй смог присесть и прийти в себя. Мужчина, присев на пятки, наблюдал за тем, как рыжий юноша в позе эмбриона, завалившись на ранее использованные подушки, пытался отдышаться.

— Да-а, сам с собой я бы такое никогда не вытворил, — с ухмылкой отозвался Тарталья, переворачиваясь на спину, чтобы видеть чужое лицо. — Даже представляя Вас.

— О чём ты? — наигранный непонимающий вид стоил того, чтобы увидеть смущённое лицо юноши.

— Забудьте... А, Вам нужны салфетки?

— Не нуждаюсь, благодарю.

Чжунли в два раза слизнул с ладони всю оставленную сперму, из-за чего Аякс в своём с большей силой накатившем смущении, закрылся ладонями. Послышался лёгкий смех.

Смерть или реинкарнация? Покой или жизнь? Что бы выбрали вы? Взяли бы время на обдумывание заданного вопроса, дали бы моментальный ответ?

Особенные Души Чжунли и Аякса, связанные контрактом брака, их сильной любовью друг другу сквозь тысячелетия, связанные желанием всегда находиться вместе определённо выбирали бы реинкарнацию до тех пор, пока это было возможно.

Больше не будет такой гниющей и заставляющей гнить всё внутри тоски. Только тепло и любовь, в один миг заставившие зацвести. И вся вечность впереди...