— Привет? — дрожащим голосом сказал Ацуши.

Казалось сердце забилось чаще, кровь отдавалась стуком в ушах, пальцы рук немного подрагивали. Ацуши никогда не боялся обычного приветствия, но его визави выглядел совсем не дружелюбно и непредсказуемость его ответа пугала. Возможно лишь одно его слово, обернется для первокурсника кошмаром, но неизвестность пугала больше. Ещё больше тревожило лишь молчание с другой стороны. Томительное ожидание хотя бы одного звука, жеста, уже не говоря о слове. Время остановилось, возможно, даже стрелки настенных часов в столовой не сдвинулись и затаились, они ждали. Ждали все. Ацуши давно не испытывал таких чувств, после того как его забрали из приюта, он всегда быстро заводил друзей, все были добры к нему.

Тишина несла только плохие воспоминания, воспитатели, старшие дети в приюте, они либо игнорировали его, либо оскорбляли и унижали. Маленький Ацуши не мог понять почему к нему так относятся, но с недавних пор он смог найти ответ и на этот вопрос. А вот бездействие парня напротив он никак не мог объяснить.

— Что тебе нужно? — грубо спросил, наконец, человек от которого хотелось услышать хоть что-то.

От его голоса по коже пробежали мурашки, но совсем не от удовольствия, скорее от страха и холода. Помещение стало походить на морозильную камеру, и Ацуши был уверен что виновником низкой температуры является незнакомец, он источает этот холод и именно он пропитал все своей неприятной энергетикой.

— Прости, я сделал что-то не так? — Ацуши, как обычно, начинает извиняться.

— Нет… то есть да, не мозоль мне глаза. — парень сделал паузу и тяжело выдохнул. — Знаешь, ты так светишься, что аж противно.

Лицо светловолосого исказилось в непонимании. «Почему? Что я такого сделал? Мы даже не знакомы» — мысли заполоняли голову, хотелось вцепиться в волосы и вырвать их с корнем, лишь бы поток прекратился.

— Я понял тебя, прости еще раз. — Ацуши развернулся чтобы уйти, но напоследок бросил — я ведь хотел познакомиться, мы могли бы стать друзьями — еще раз посмотрев на визави, он добавил. — А ты даже имени не назвал.

Первокурсник спешно ретировался с места, которое уже всей душой ненавидел, но он успел услышать тихое: «Рюноске».

***

— Стоп, что я только что сказал, — Акутагава закрыл лицо руками, — он сам подошел ко мне, а я не смог сказать ни слова, точнее я сказал…но. Нет, какой ужас.

Акутагава совершенно не был готов к тому, что Ацуши заговорит с ним. За три года в университете с ним никто не знакомился, все избегали его из-за внешности или взгляда, он сам не мог объяснить почему. А ведь он мог сказать что-то хорошее, если бы не страх. И возможно Акутагава бы вышел из столовой вместе с Ацуши. Но нет. Он опять всё испортил, и это снова его вина.

Разум мутнел, Акутагава входил в состояние ужасного транса. Лоб больно столкнулся с деревянным столом, мозги плавились, а по щекам расплывались слезы.

— Успокойся, Рю. — послышался эхом женский голос.

***

— Успокойся, слышишь? — тихо сказала девушка.

Старые серые стены с пятнами запекшейся крови освещались маленькой лампой, которую удерживали от падения лишь пару проводов. Ужасный запах железа и сырости создавал еще более неприятную атмосферу. Заржавевшие прутья решетки, к которым даже не хотелось лишний раз прикасаться, ведь они грязные. Были ли они грязнее чем сами заключённые? — Возможно. Дышать с каждым часом становилось все тяжелее, держаться в сознании от истощения тем более. Глаза так и хотели сомкнуться и больше никогда не открываться, не видеть этого. Не видеть свою сестру в предсмертном состоянии, не видеть эти обшарпанные стены, пол и потолок, не чувствовать боли во всем теле.

Единственный источник света противно затрещал, моргнул несколько раз и с коротким резким звуком совсем исчез. Темнота взяла верх над светом, она вышла абсолютной победительницей в этом сражении.

Находиться в душном подвале уже не было сил, достаточно было принять и смириться со своей участью, но они продолжали бороться. Почему? — быть может в их душе еще теплилась надежда, надежда на спасение.

Брат и сестра уже три дня находились в подвале местной мафии, никто конкретно не объяснил почему они здесь находятся, бросив что-то вроде: «Месть вашему отцу». День назад, по ощущениям месяц, в их камере распылили смертельный яд. И вот Рюноске и Гин в полном ужасе от последних событий находились здесь. В один день их просто перехватили на улице и силой привезли в этот подвал.

С каждой секундой, проведенной в темноте та самая надежда покидала их мысли, еще несколько минут и они оба будут готовы принять смерть в свои объятья. Смерть казалась сладкой, приятной. «Я заберу тебя, но подарю освобождение» — предложение было настолько желанным, что Акутагава готов был отдать не только себя, но и все что у него есть, лишь бы получить покой и умиротворение.

— Гин? — дрожащим голосом спросил Акутагава.

Казалось его сестра повернулась и теперь смотрела на него, но сказать об этом с уверенностью было невозможно, ведь ни единого источника света больше не было.

— Да, что такое? — было заметно, как она старается сделать голос похожим на спокойный, но увы, ей это не удалось.

— Я люблю тебя. — почти шепча, сказал парень.

— Я тебя тоже, Рю. — чуть громче ответила Гин.

Теперь Акутагава точно понял что это конец. Ведь если бы Гин еще надеялась на спасение, то ответила бы что-то вроде: «Ты чего, не смей вешать нос, мы справимся и еще десять раз скажешь о том как ты меня любишь». Это конец, если даже Гин смирилась, то Акутагаве ничего не остается кроме того как принять всё произошедшее.

Раздались приглушенные шаги где-то вдалеке, потом скрежет очевидно старой замочной скважины. А потом яркий свет фонаря ослепил глаза.

— Боже, вы еще живы. — послышался такой знакомый голос.

— Отец? — с недоверием и страхом спросил Акутагава. Зрению верить тяжело, да и слуху тоже.

— Сын, прости меня. — тихо сказал он. — Прости за Гин.

А дальше только туман и ничего более.

***

Акутагава резко дернулся и быстрым шагом вышел из столовой, больно давя себе на виски. Почему именно сейчас?