Поздний вечер, зеленая трава пропитанная алой кровью. Легкое тело девушки, разум которой с каждой секундой начинает угасать и мутнеть. Глаза слипаются, конечности немного дрожат, то-ли от холода, то-ли от судорог.

Вот она — смерть.

Еще немного времени и всё закончится, просто подождать и станет легче. Но ведь она ещё может более чем рационально мыслить, значит ещё не всё.

Встать. Нужно встать.

Яркие огни машин, которые едут по дороге, давали шанс на спасение, ведь рядом есть люди, даже ближе, чем кажется.

Попытка приподнять голову не увенчалась успехом, она откидывается назад. Кёка пытается собрать мысли в кучу и думать логически, что почти невозможно, почти. Рука тянется к животу и ощущает что-то слизистое и мокрое — кишечник. Сердце колотится, будто хочет выйти из этого «мёртвого» тела. Мысли затуманиваются, голос в голове так и твердит: «Не сопротивляйся», «прими это», «так будет лучше», «конец. конец. конец.»

Но она встает. Не с первого раза, но она стоит. Одной рукой придерживая свою голову, а другой внутренности, спасая их от выпадения из-под платья. Колени подкашиваются. Шаг и в глазах темнеет — Кёка снова на земле, пальцы сминают траву, а под ногтями собирается грязь. Еще раз. Нужно попробовать еще раз. Дорога вроде приближается, но в то же время становится еще дальше, совсем не досягаемой. Она постоянно теряет сознание, но снова и снова встает. Воля к жизни слишком сильна, чтобы сломить ее всего лишь вскрытым животом и почти отрезанной головой. Или…? Или нет.

Снова лежа на земле она теряет эту волю. Кека не справилась. Тело теперь бездыханно и ей больше не больно.

***

— Дождь пошёл, надеюсь, Кёка успела дойти до дома, — тихо сказал Ацуши глядя в окно.

Чувства и ощущения от сегодняшнего дня имели неприятный привкус, где-то на корне языка. «Странно это всё, нужно будет узнать причину такой перемены настроения». Завтра Ацуши обязательно должен поговорить с подругой. А сейчас у него есть маленькая идея для работы. Уж очень его зацепило крупное дупло одного дерева, оно всё никак не выходило из головы, такие причудливые закорючки. Кора деревьев всегда привлекала парня, даже самая мелкая засечка не ускользала, сразу хотелось придумать историю, откуда же она появилась. Может птица или животное, а может и человек по-неосторожности, ну или специально, рассуждать можно бесконечно, достаточно лишь включить фантазию.

И сейчас, взяв в руки кисть и набрав немного светло-коричневого оттенка, он начал легко и не задумываясь набрасывать очертания ствола того самого дерева, так въевшегося в память. Закрой глаза и сможешь увидеть даже красную ягоду среди листьев внутри дупла. Это напоминает самого Ацуши. Он и есть та самая «особенная ягодка», которая сразу бросается в глаза, на которую хочется накинуться и уничтожить, по крайней мере больше половины его жизни было именно так. Сейчас с этим проще, кажется, его и правда оценивают по достоинству, любят и ценят.

— Так, чего-то не хватает… — задумчиво произнёс Ацуши, держа кисть в зубах. — точно, может попробовать кофе, кажется, это впишется в работу.

Ацуши медленно встаёт и проходит на кухню, глаза слепит из-за яркого света.

— Ты чего не спишь? Поздно уже. — поинтересовался Фукудзава.

— Да я рисую, пап, — кисточка падает, когда он начинает говорить, — ой, я и забыл про неё.

— Весь в работе, весь в работе, смотри не проспи. — сказал отец и встал из-за стола, — пойду отдыхать, не сиди долго.

— Спокойной ночи.

И тут он понял, что на самом деле устал и его организму требуется передышка в виде сна, но воплощение идеи стоит на первом месте и именно поэтому он решает не просто взять кофе для картины, но и сварить себе. Процесс варки кофе «по-турецки» нравился Ацуши, можно просто стоять и наблюдать, как кофе постепенно закипает. Правда он всё равно часто отвлекался на что-то другое и опомниться помогал лишь шипящий звук, означающий, что он опять не следил, а ещё потом приходилось мыть плиту.

Он достал турку, коробочку с уже молотым кофе, сахар и засыпал по две чайных ложки, правда сахара всё равно чуть больше, уж очень ему нравилось, когда напитки более сладкие. Сейчас он пристально следил, чтобы кофе ни в коем случае не убежал. Когда пенка поднялась к краю, он лёгким движением снял турку с газа и аккуратно перемешал, потом достал молоко, немного взболтал бутылку, налил в белую кружку и влил кофе по стенке. Приятный аромат наполнил кухню и он сел за стол, естественно, наступив на ту самую упавшую кисточку. Кофе успокаивало, но спать захотелось ещё больше, голова так и хотела свалиться на стол, из-за чего её приходилось удерживать. Решив, что в таком состоянии творить невозможно, он всё же вернулся в комнату и лёг на кровать. Мысли пусты и поэтому уже скоро он придаётся сну.

Утро. Стук в дверь заставляет приоткрыть глаза.

— Что такое? — сонно спросил Ацуши и накрылся одеялом с головой. — у меня ещё даже будильник не прозвенел.

— Могу зайти? — голос отца настораживал.

— Заходи.

Фукудзава проходит в комнату и садится на кровать, его лицо не выдаёт никаких эмоций, лишь немного дрожащие руки помогают понять, что что-то случилось.

— Кое-что произошло, с твоей подругой.

— С Кёкой? Что с ней случилось? — Ацуши тут же проснулся и стал нервничать.

— Она не вернулась домой и, — Фукудзава сглотнул — звонила её мама, она мертва.

Дыхание участилось, сердце забилось с бешеной скоростью.

— Как…?

— Её убили вчера вечером, в лесу, около дома.

— Это не правда, скажи, что ты шутишь, — Ацуши закрыл лицо ладонями и отрицательно замахал головой.

— Расследование уже началось, предполагаемо это серийный убийца из другой префектуры, по новостям слышал может, он совершает похожие преступления.

— Не говори мне этого, оставь меня одного, пожалуйста.

— Прости, Ацу, можешь не идти сегодня никуда, — сказал Фукудзава и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Этого не может быть, просто не может быть. Это сон, он всё ещё спит.

Но к сожалению всё это правда, к вечеру Ацуши смог понять это, но не принять. Так странно, только вчера они гуляли, общались, а теперь он больше никогда не услышит её голос, никогда не обнимет. Кёки просто больше нет. Весь день Ацуши не выходил из комнаты, не разговаривал с отцом, да даже не вставал с кровати. Теперь уже снова пора спать, ведь пропускать учёбу он не собирается. Только Ацуши выключает свет, как снова раздаётся стук

— Как ты себя чувствуешь? — тихим голосом спросил Фукудзава.

— Нормально, — солгал Ацуши, — я спать, завтра пойду в универ.

— Будь аккуратен, ладно? — последнее слово прозвучало тише и послышались отдаляющиеся шаги.

— Если бы это было возможно… — шёпотом сказал Ацуши, зная, что ответа от него всё равно не ждали.

***

И снова университет, стены которого уже успели стать родными. Правда кое-чего, а точнее кое-кого всё равно не доставало. Когда на перекрёстке он не заметил девушку, простоял ещё пять минут, чтобы дождаться её и только потом понял, что Кёка больше не придёт и то, только потому, что она никогда не опаздывает.

Первая пара оказалась мучительно долгой и скучной, тяжело когда под боком нет подруги, с которой можно всегда что-то обсудить и отвлечься. После этой буквально каторги он решает пойти в столовую, где снова садится за свой любимый отдалённый столик, чтобы немного отдохнуть. Но увы и ах, отдыха не случается, ведь напротив садится Акутагава.

— Сочувствую, видел по новостям, — тихо говорит Акутагава и опускает глаза, — я хотел бы извиниться за всё, я вёл себя как мудак, прости пожалуйста.

В ответ лишь тишина.

— Я понимаю как больно, позволь помочь, я правда хочу позаботится о тебе. — Акутагава продолжает говорить вполголоса, — я всё понял, правда, прости.

— Давай поговорим завтра, хорошо? Я не в силах думать сейчас, рад, если ты правда понял, — Ацуши перебирает пальцы, ковыряя кутикулу, — я не против попробовать познакомиться ещё раз, но если ты опять начнёшь свои выкрутасы, то не надейся, что я снова спущу тебе это с рук.

— Спасибо Ацу, я постараюсь стать лучше, ради тебя.

— Не называй меня так. — Довольно грубо ответил Ацуши.

***

Он смог держать себя в руках. Акутагава готовил речь весь вчерашний день и это сработало даже лучше, чем он предполагал. Извиниться оказывается так просто, нужно лишь подобрать правильные слова и дело сделано, рыбка на крючке. Теперь, прочитав в интернете, что нельзя навязываться он встал и пересел в другой конец столовой.

Мысли о том, что он убил человека почти не появлялись, увидев в новостях, что полиция пошла по другому следу, он, кажется, и сам поверил, что кто-то другой убил Кеку. Так было проще, никакой вины или сожалений.

Абсолютно ничего.