Как же было сложно подниматься по утрам и совсем не потому что в плен брало своей уютной тяжестью большое нагретое обоими телами одеяло или манила согреть щёку подушка, а потому что хриплый ото сна голос произносил что-то о пяти минутках и о том, что он обязательно встанет на работу, а загребающие в объятия длинные руки за талию утаскивали обратно в постель. Тарталье тяжело было справляться со своим желанием понежиться в постели с его любимым, и он возвращал ноги на кровать, закидывал сверху одеяло и близко приникал к Чжунли, мягко целуя того в нос с очаровательной горбинкой. Прижимался губами к закрытым векам, целовал широкие брови, которые невольно хмурились, но ни в коем случае не из-за получаемой ласки. Ладонь с нередкими веснушками огладила щёку несколько раз, прежде убрала запутавшуюся часть чёлки, проникла к уху, скользнула к затылку и пальцами, словно большой расчёской, провелась сквозь не менее спутанные длинные волосы. Длины руки не хватило, чтобы дойти до самых осветлённых кончиков.

Аякс так был увлечён своими мыслями о том, с кем сейчас нежился и делил утренний момент, который стал почти традицией, что даже и не понял, как на него на расстоянии одного поцелуя смотрят два горящих от бесконечной любви диска предзакатного солнца вместе с цветущей улыбкой.

— Ты проснулся наконец? — вполголоса спросил юноша, спускаясь к груди, поближе к сердцу своего мужчины, чтобы прижаться ухом к середине и вслушаться в спокойный ритм.

— Если я всё ещё вижу тебя, значит нет. — большая ладонь несколько раз провелась по рыжей макушке, что горела костром в пробивающихся в их общую спальню летних лучах небесного светила, — Или же мой самый лучший сон стал явью.

Чжунли подтянул своего возлюбленного чуть выше, чтобы суметь запечатать не последний поцелуй.

— Раньше ты говорил, что жизнь со мной это хаос, — с улыбкой отозвался Тарталья, сумев выскользнуть из крепкой хватки, чтобы встать с кровати и достать рабочую одежду Моракса.

— У каждого своё понятие о комфорте, дорогой. — протянул мужчина, пока потягивался и сам; параллельно всё ещё сонным взглядом цеплял обнажённое тело парня со множеством собственнических отметин: от небольших синяков на талии до бесчисленного количества укусов и засосов на плечах и бёдрах.

Утреннее солнце как никогда красиво оставляло свои горячие отпечатки-блики и лёгкие мазки тенями на его драгоценном Аяксе, который снимал с вешалки и плечиков чистую рубашку и строгий костюм цвета горького шоколада. Нагнулся, чтобы найти для Чжунли брюки из полного комплекта среди прочей одежды, но дёрнулся, когда на его поясницу улеглась чужая ладонь.

— Я бы всё это смог сделать сам, Аякс, у тебя наверное всё тело болит... — произнёс тот обеспокоенно, пока спиной к его телу тесно прижимались.

— Я просто хотел немного похвастаться перед тобой твоей же работой. На мне живого места нет, всё покрыто твоими, — смешок, — метками?

Тарталья получил поцелуй в свою яркую во всех проявлениях макушку в очередной раз, пока ставшие безусловно родные руки охомутали его талию. Это маленькое солнце хотелось держать всегда около себя и ни за что не отпускать, целовать так много и так часто, прижимать к себе с такой силой, будто его грозятся отнять. Смотреть так долго, пока не станет больно высохшим без влаги глазам, быстро сморгнуть, и продолжить наслаждаться.

Когда-то они всё же смогли отпустить друг друга, пусть и с большой неохотой. Будь воля Моракса, он бы сам создавал эти несчастные деньги, лишь бы не тратить бóльшую часть дня на работе, посвящать её своему сокровищу, что с нагнутой вниз головой и туловищем, что-то пыталось отыскать вокруг кровати.

— Чжунли, скажи пожалуйста, куда ты дел,.. а! Нашёл! — он нагнулся ещё ниже, чтобы поднять нижнее бельё, которое чудесным образом спряталось за занавеску вечером в воскресенье. — Лови пропажу!

В мужчину полетел свёрнутый снежным шаром комочек ткани, который был ловко пойман прямо в воздухе одной рукой, за что получил краткую похвалу от Аякса.

Пуговицы форменной рубашки застёгивались одна за другой, пока взгляд человека был направлен в окно, на стремительно просыпающийся город, на машины, что уже успевали проезжать по дворам. На хозяев, что в домашних и затасканных спортивках да в ветровках выгуливали своих питомцев.

Из дум Моракса вывел поцелуй в щёку от своего солнца, который встал на носочки, чтобы дотянуться; одарил своей лучезарной улыбкой и взбодрил лучше любого кофе.

— Мне ко второй паре, кстати. Преподавательница заболела, — уходя из комнаты оповестил Тарталья.

— Я надеюсь, что ты не врёшь мне, как в тот раз? — с ноткой задорности спросил тот у ушедшего собеседника, пока сам застёгивал ремень на брюках.

— А если вру, что ты мне сделаешь? И где моя синяя толстовка...

Послышался звук выдвижных ящиков, которые открывались и закрывались спустя некоторое время копошения в них, пока очередная пропажа не была найдена.

— Я подумаю в течении рабочего дня, чтобы накалить твой интерес. Но я бы не советовал мне врать. — Чжунли забрал свой пиджак за петельку-этикетку на вороте, и вышел из комнаты, попутно прикрыв за собой дверь.

— Без сопливых скользко! Вот так возьму и вообще прогуляю, ха-ха!

Проходящий мимо юноши мужчина слабо ударил по чужому мягкому месту за подобные шутки.

Соседи сверху с утра пораньше решили начать свой бесконечный ремонт, но почему-то за всё время это стало привычным и уходило на второй план. Да и в общем, звук дрели почти идеально приглушался включённой в ванной водой для будущих утренних процедур. А вот и инструмент затих.

Пока Чжунли умывался и приводил себя в нормальный вид, Аякс в одной длинной футболке проскочил на кухню, чтобы чего-нибудь приготовить, а может разогреть то, что осталось со вчерашнего. Он помнил то, что они заказывали еду для подобия романтического ужина, что прошёл вместе с сериалом под режиссёрством «Издательства Яэ». Лёгкие романы, практически лишённые смысла, смотрелись быстро, но не до конца... Если быть точнее, вчера сериал не досмотрелся по причине, имя которой Тарталья, ибо ему ну уж очень хотелось повторить поцелуй по методике героини по имени Госпожа Хина.

В холодильнике на полках стояли лишь ингредиенты, но не готовые блюда и пара плотно завёрнутых в прозрачный пакет булочек с ягодной начинкой.

— Чжу-унли, а ты не против съесть по булке на завтрак? — прикрикнул рыжий юноша, пока доставал названные изделия из холодильника, после чего закрыв дверцу.

Мужчина также зашёл на кухню, больше без прошлого подобия птичьего гнезда на голове. Его почти шёлковые волосы были собраны в аккуратный хвост, а в ухе засияла любимая серьга, что была подарена его ненаглядным.

— Ты про те, что ты прячешь под своей футболкой?

— Нет, эти булки придержи для вечера... — машинально ответил Тарталья, когда доставал из шуршащей упаковки еду, и только потом слегка смущённо буркнул, получив лёгкий смешок в ответ. — Я не про то, вообще-то. Ты можешь есть без меня, я съем попозже.

Аякс снова потянулся на носочках за поцелуем в щёку, но на этот раз сам Моракс нагнулся, подхватив его под попу и слегка приподняв над полом. Счастливый мужчина смотрел вверх на своё лохматое солнце с россыпью веснушек, с румяными мягкими щеками и самой красивой улыбкой. Загляденье.

— Я люблю тебя, Аякс, мой самый любимый лисёнок на свете, — любовно залепетал Чжунли, чуть щурясь, как довольный кот.

— Я тебя тоже очень люблю, — кивнул второй, а после как поднял голову сразу же взглянул на настенные часы, моментально застучав по широким плечам в кремовой рубашке, — Ох, Чжунли, ты опаздываешь!