Антон заснул часам к трём, и даже не потому что гонял в приставку до ночи, а потому что всё лежал, глядя в потолок, и думал о том, каким странным оказался сегодняшний вечер.

Кто бы мог подумать, что вместо Арсения в костюме лемура ему достанется такое? Неловко, конечно, вышло, потому что, судя по всему, от коллег и начальства Арсений Айседору скрывал, а Антон как будто ворвался с ноги в этот секрет и начал его шантажировать.

Шантажировать он, конечно, никого не собирался, просто как-то само вырвалось. Пусть лучше Антон выглядит юным артистом, заинтересовавшимся новым направлением, чем стрёмным сталкером, который припёрся следить за Арсением.

И не зря же припёрся! Кто вообще мог предположить, что спокойный интеллигентный библиотекарь по вечерам превращается в роковую красотку? Антону самому казалось, что его больше всего должно удивить переодевание в женщину, но на самом деле зацепило его не это — зацепило его то, сколько в Айседоре было страсти и ярости. Другой человек!

Шастун стыдливо отвернулся к стене, чтобы не смотреть на плечо спящей Иры. Как-то странно смотреть на свою девушку, пока вспоминаешь, как тебя зажимал двухметровый мужик в макияже, и ты стыдливо ёрзал, пытаясь скрыть, что от этого всего у тебя привстал.

Почему, кстати?

Не то чтобы нужны были какие-то особые поводы, зал славы эрекций Антона включал в себя такие экспонаты как женский футбол и новые шорты в качестве причин стояка. Но в этом всё-таки было что-то другое. Ощущение опасности, ощущение, что кто-то сильнее и выше, ощущение… чего-то нового?

Может, он просто засиделся в спокойных стабильных отношениях, и теперь, как последний мудак, ищет приключений? Замутить с библиотекарем-трансвеститом это, конечно, то ещё приключение…

Так, нет, никто не будет ни с кем мутить. Имей совесть, Антон, хотя бы не изменять девушке, которая тебя содержит (хоть пока этого и не знает), с мужиком. Это же унизительно и в целом непорядочно. Ты не такой человек.

И потом — ты же с института с парнями не целовался, да и там это было чисто по фану. Хотя прикольно, конечно, было пару раз, но это же не значит…

Или значит?

Антон раздражённо перевернулся обратно, вперившись взглядом в плечо Иры и разбросанные по подушке волосы.

Он же не обманывал себя всё это время? Если он не влюблён в Иру сейчас, то в начале отношений точно был влюблён. Хихикал, когда она его в нос целовала; сердце замирало, когда она ему писала; первого секса ждал так, что аж челюсть сводило от желания. Это же всё было? И с Ирой, и с девушками до неё.

Девушки, они же красивые, у них эти длинные волосы, и плечики, и ресницы, и мягкие округлые бёдра — ему это всегда нравилось.

Как тогда получается, что теперь ему, оказывается, нравятся и мускулистые руки с венами, и широкие спины, и ощущение грубой первобытной силы, подчиняющее его своей воле?

Можно было поуговаривать себя, что ему понравилась Айседора, а не Арсений, а Айседора почти что женщина. Но Антон предпочёл этот шаг пропустить и время на самообман не тратить.

Айседора понравилась ему, потому что ему сначала понравился Арсений.

Она словно открыла в скрытном библиотекаре потайное дно, и Антон не мог перестать думать, как в одном человеке одновременно уживаются мальчик с хорошими манерами и самоуверенная сучка. И вместе с тем, эти образы не казались противоречивыми, наоборот, теперь пазл сложился воедино, и Шастун чувствовал, как его непреодолимо тянет к этому невозможному человеку.

***

Проснувшись ближе к полудню, Антон обнаружил на экране два уведомления. Словно гурман, который оставляет самое вкусное напоследок, он открыл сначала сообщение от Позова: «Хорошо мы вчера посидели в обычном ирландском пабе, да?». Шастун молча отправил соглашающийся смайлик, паб так паб. Дима вчера с ним терпеливо досидел до конца программы, но особого восторга на его лице видно не было. Теперь стало понятно, что он ещё и думал, как объяснить произошедшее жене. Видимо, решил не объяснять никак.

Разделавшись с Позовым, Антон открыл сообщение от контакта «Арсений Сергеевич Библиотека», стараясь не думать о том, как предательски заныло под ложечкой, когда на экране всплыло это имя.

«Приходи за своим условием сегодня в два. И не ври, что у тебя уже есть другие планы».

И адрес.

Антон нервно глянул на часы — время ещё есть, но собираться нужно начинать сейчас, причем желательно, не торопиться, чтобы Ира не заподозрила, что он куда-нибудь к любовнице намылился.

Ира как раз заглянула в спальню, услышав, как стучат дверцы шкафа, и застала Антона влезающим в джинсы.

— Ты куда?

Антон на секунду замялся:

— Да… э-э… встретил вчера в баре чувака с работы, Арсения. Договорились сегодня пересечься.

В конце концов, лучшая ложь — это полуправда.

Ира равнодушно пожала плечами:

— А, окей. Я вечером с Даринкой на педикюр иду — не теряй меня.

И не собирался.

Антон наскоро умылся, закинул в рот кусок вчерашней пиццы, которую Ира, видимо, заказывала с подружками, и выдвинулся из дома.

Ощущение было странное, приятное возбуждение, как будто отправляешься в приключение или впервые идёшь на свидание с девочкой, которая понравилась.

Только это не свидание.

(и не девочка)

Навигатор подсказал, что до адреса, который скинул Арсений, можно дойти пешком минут за двадцать. Если это его дом, интересно, он устроился в библиотеку рядом с домом или снял квартиру рядом с работой?

Дом Арсения оказался из тех, что снаружи светит свежеокрашенными стенами, а внутри скромно прячет трещины в стенах и сколы кафеля на полу. Невысокий, солидный, со старым лифтом — от него веяло одновременно каким-то винтажным очарованием и отчаянием разрухи.

Антон нервно вдавил в стену кнопку звонка, представляя какой окажется квартира по ту сторону двери. Спроси его кто об этом пару дней назад, он бы ответил, что Арсений Сергеевич наверняка живёт в окружении книжных стеллажей, имеет патефон с пластинками и почему-то бабушкин сервант с фарфором. Сейчас к этому всему добавились обязательно расставленные по квартире манекены в вычурных платьях, коллекция обуви на каблуке и зеркало с лампочками по периметру.

Поэтому как же сильно Антон выпал в осадок, когда дверь открылась, и за спиной Арсения оказалась… обычная съёмная квартира?

Шастун смущённо прошёл внутрь, разулся на коврике, и несколько разочарованно кинул взгляд на стандартный икеевский шкаф для прихожей.

Сам хозяин квартиры вместо полупрозрачного пеньюара или короткого шёлкового халатика встретил гостя в серых спортивках и растянутой чёрной футболке, спокойно пожал руку, словно подчёркивая обыденность ситуации. Только вот Антону она обыденной совсем не казалась.

— Чай, кофе, сразу перейдём к делу? — в голосе Арсения как будто в равных пропорциях звучали гостеприимство и раздражение.

— Да не знаю, — промямлил Антон. — Можем сразу?

И почему ощущение такое, будто он пришёл наркотики покупать или чего похуже? Хотя даже наркотики покупать не было так неловко.

Арсений пожал плечами и толкнул дверь комнаты за своей спиной, приглашая гостя внутрь. Увы, и здесь не обнаружилось ни будуара императрицы, ни кабинета академика. Вместо вешалок с платьями, трюмо или книжных шкафов Антона встретил очередной набор стандартной икеевской мебели, не особо раскрывающий внутренний мир владельца.

И пока Шастун думал, стоит ли озвучивать несоответствие ожиданий реальности, Арсений опередил его, уверенно приказав:

— Снимай футболку.

Вот так сразу?

Антону почему-то показалось, что категорично отказаться будет невежливо, даже если он к такому стремительному развитию отношений был не готов. Поэтому он растерянно отступил к двери:

— Может… тогда всё-таки чай сначала?

Арсений скрестил руки на груди, критично разглядывая двухметровую фигуру перед собой, скукожившуюся до размеров хомячка:

— Ага, мечтай. Больно ты мне нужен. Я тебе просто предлагаю переодеться в мою футболку. Ну или можешь сам потом придумывать, как своей даме, — он проговорил это слово с заметной неприязнью, — объяснять, почему ты вернулся домой со следами помады и пудры на белой футболке.

Антон растерянно оглядел собственную футболку, словно подтверждая, что она действительно белая. Ну не учёл, с кем не бывает?

Арсений протянул ему выуженную из комода футболку, показательно отворачиваясь к окну, мол, кто на тебя смотрит. Антон футболку принял и застенчиво стащил с плеч свою, ныряя в предложенный оверсайз. Непонятно, была эта футболка растянута со временем или изначально приобретена в женском отделе, но вырез у неё был непривычно широким — ключицы Шастуна беспомощно выглядывали из него, испуганно взирая на новый для них мир.

— Ещё и не побрился, конечно, — вздохнул Арсений, разочарованно качая головой. — Слушай, я не знаю, что, ты думал, будет здесь происходить…

— Да ничего я такого не думал, — возмутился Антон. — Я просто хотел об этом всём узнать побольше.

Арсений пожал плечами, словно показывая, что пока верить в правдивость этого заявления не намерен, и кивнул на дверь:

— Ну пойдём брить тебя тогда, бородач.

Вытолкнутый в коридор Антон интуитивно добрёл до санузла и неловко пристроился на бортике ванны, вытягивая ноги в дверной проём. Побриться действительно можно было догадаться, как и надеть немаркую футболку, но у него от стремительности развития событий как будто из головы всё вылетело. Вскочил и побежал.

Арсений вошёл в ванную следом и через пару секунд извлёк из-под раковины упаковку синеньких одноразовых станков. Критично осмотрел объект, над которым предстояло работать, и наклонился над Антоном, перешагнув разбросанные по ванной километровые ноги.

— Я сам могу побриться, — робко возразил Шастун, когда у его лица замаячил баллончик с пеной.

— А я тебе не доверяю, — фыркнул в ответ Арсений. — Ты похож на человека, который режется, когда бреется. А у меня потом все спонжики в крови будут.

Было в этих словах одновременно что-то очень резонное и что-то совершенно нелепое, притянутое за уши. Но спорить не хотелось, поэтому Антон закрыл глаза, послушно подставляя лицо под тёплые руки, размазывающие пену по щекам.

Подумаешь, чего такого. Вон в барбершопах же бреют клиентов и ничего. Причём там даже опасной бритвой бреют, а тут что, жалкий одноразовый «Бик»? Нет, им, конечно, тоже можно порезать и даже горло перерезать, наверное… А что, если в этом и был план Арсения? Заманить глупого Антошу к себе и без свидетелей избавиться от того, кто может раскрыть его секрет?..

Антон приоткрыл один глаз, наблюдая за сосредоточенным лицом Арсения, с которым тот вёл бритву вниз по щеке гостя.

— Мне кажется, — тихо проговорил Антон, дождавшись, пока лезвие оторвётся от кожи, — что ты на меня злишься.

— Я на тебя не злюсь, — процедил Арсений тоном человека, который совершенно точно на кого-то злится, и раздражённо стряхнул пену в раковину.

Ну нет так нет, кто же будет спорить с человеком, у которого в руках бритва?

— Ладно, я на тебя злюсь, — внезапно передумал Арсений.

Антон заинтересованно открыл второй глаз.

— Я злюсь, — продолжил Арсений, не встречаясь с гостем взглядом, — потому что я привык отделять рабочее и личное, и не люблю, когда они смешиваются.

Антон еле заметно покачал головой и выдохнул:

— Не нужно было мне сегодня приходить.

— Не нужно было тебе вчера приходить, — поправил Арсений. — Сегодня я тебя сам позвал. А вчера… у меня ощущение было, как будто мои личные границы нарушили.

Вчера не нужно было приходить совершенно точно, и вместе с тем как будто совершенно точно прийти было надо. Это была какая-то очень странная точка невозврата, и Антон её не то что прошёл, а пролетел на дикой скорости, даже не успев толком подумать.

— Позов знает? — негромко осведомился Арсений.

Антон покачал головой:

— Я не сказал. Он сам не узнал.

Бритва опасно замерла на кадыке, и Антон поднял взгляд, чтобы встретиться им с холодными голубыми глазами Арсения.

— Ты понимаешь, да? — терпеливо пояснил тот. — Что эта информация не должна пойти никуда дальше?

Разумный человек в этом месте бы кивнул или заверил бы собеседника, что информация и правда никуда дальше не пойдёт. Но Антон почувствовал, как в нём поднимается желание пошатать больной зуб, и повинуясь этому внезапному порыву, выпалил:

— А что будет, если пойдёт?

Понятное дело, он ни с кем делиться своей находкой не собирался… а если бы собрался? Материал для стендапа найти непросто, знаете ли.

Арсений, по логике, должен был бы выйти из себя от таких вопросов, и, может быть, даже что-нибудь рыкнуть и прижать Антона к стене, совсем как вчера… Но не вышел, не рыкнул и не прижал. Усмехнулся, в очередной раз смахивая пену в раковину, и пожал плечами:

— Ну у меня-то тоже теперь есть информация, что вы с Дмитрием Темуровичем без своих дам сердца тайком в гей-клубы ходите, так что…

— А «Примула» — это гей-клуб? — искренне удивился Антон.

На сайте ничего такого заявлено не было, но оно и не удивительно, учитывая, как некоторые депутаты любят крушить заведения культуры, стоит тем обозначить принадлежность к ЛГБТ-сообществу.

— По пятницам — да, — кивнул Арсений. — Так что давай помнить, что угрозы — это палка о двух концах.

Покинул ванную Антон, задумчиво потирая гладкий подбородок. Было что-то очень странное в том, чтобы позволять себя брить другому человеку, и вместе с тем что-то естественное и умиротворяющее.

— Пожелания есть? — стоило им вернуться в комнату, Арсений, кажется, переключился в режим визажиста.

— А?

— Ну, что делать будем.

Очередной прокол. Антону даже в голову не пришло заранее подумать, чего он хочет. Хотя ну вот он же видел, что Ира на маникюр ходит с заранее отобранными картинками, логично предположить, что и он, потребовав, чтобы его накрасили, должен сам придумать, как. А то пока выглядит так, как будто он и правда на какое-то другое развитие событий рассчитывал.

— Доверюсь профессионалам, — нервно хихикнул Шастун. — Я же вообще в этом не разбираюсь.

Арсений кивком велел гостю приземлиться на один из подготовленных стульев, и Антон растерянно осмотрел пространство вокруг — обычный стол с мирно спящим на нём ноутом, низенькая тумбочка… А где зеркало с огоньками и завалы косметоса?

— Давай сузим диапазон выбора, — вздохнул Арсений. — Ты хочешь прям классический жёсткий дрэг макияж или что-то настолько натуральное, чтобы твоими фотками можно было арабов разводить?

— А есть и такая опция??? — в голове Антона замелькали кадры упущенной карьерной возможности.

— Есть, конечно, — усмехнулся Арсений, ловко подцепляя кудрявую чёлку Антона розовым крабиком.

Интересно, это его личный, или, ну там… Девушка оставила? Следов пребывания женщины в этой квартире вроде не было, но со скрытностью Арсения Антон бы не удивился, узнай, что у него есть секретная жена.

— Давай, э-э… Что-то среднее, — наконец определился Антон. — Компромиссный вариант.

Арсений кивнул и потянулся к ящику тумбочки, доставая из него клей-карандаш. А он какую роль играет в их планах? Они сейчас поделки из цветной бумаги делать будут? Антон настороженно наблюдал, как Арсений опускает взгляд, осознает, что достал клей, но почему-то не кладёт его на место, говоря, что перепутал с помадой, а наоборот придвигается ближе.

— А это зачем? — не выдержал Шастун, когда с клея уже был снят колпачок.

— Брови так скрывают, — пояснил Арсений. — Чтобы можно было замазать и поверх какие угодно нарисовать.

Антон кивнул, заставляя себя расслабиться и опустить напряжённые плечи. Всё хорошо, Арсений знает, что делает, чего ты лезешь под руку…

— Я просто в этом всём вообще не шарю, — смущённо улыбнулся Шастун. — Для меня это всё как… целый новый мир. Интересно, но нихуя не понятно.

Арсений кивнул, но по его сосредоточенному лицу было понятно, что он сейчас больше настроен творить, чем читать лекции по истории дрэга.

Когда с бровями было покончено, и Антон чувствовал себя как накачанная ботоксом светская львица, которая не владеет своим лбом, Арсений достал из-под кровати загадочный чёрный чемоданчик, и тайна отсутствия косметики на столе наконец-то была решена. Антон покосился на это орудие стилиста и нехотя присвистнул — столько косметики он даже близко у Иры не видел.

— Внушительная коллекция, — одобрительно кивнул Шастун, глядя, как из сундучка появляются бесконечные палетки теней.

— Go big or go home, — усмехнулся Арсений.

Антон согласно покивал, боясь признать, что не силён в английских идиомах. Что-то про большой дом, это он понял. Как большой дом относится к делу, понял уже меньше.

— А ты… — Шастун снова покосился на коллекцию косметики и поднял взгляд на её обладателя. — Это… как спросить-то, блин. Ну это всё просто образ? Или ты там пол сменить хочешь?

На долю секунды показалось, будто Арсений закатил глаза, но в голосе его раздражения не было:

— Хотел бы — сменил бы. Айседора это… просто персонаж, который позволяет мне раскрепоститься. Она смелая, дерзкая, остроумная. Арсений бы многие вещи вслух не сказал, а Айседора ничего не боится, она такая, знаешь… львица. Сучка.

— О-о-о, — задумчиво протянул Антон. — Тогда мне, возможно, тоже нужно будет домой в новом образе идти. Может, если у Антона не хватает яиц сказать про увольнение, то хотя бы у Антонины хватит?

Арсений улыбнулся, копошась в загадочных бежевых бутыльках:

— Ты решил назвать её Антонина?

— А как? — захлопал ресницами Антон.

— Ну обычно королевы себе выбирают что-то прям роскошное, дорогое. Возможно, связанное с алкоголем. Рэй Бурбон! Шерри Вайн!

Антон фыркнул, наблюдая, как сосредоточенно Арсений пытается замазать его брови какой-то бежевой штукой, от усердия высунув кончик языка.

— Не, роскошь это не про меня. Я скорее что-нибудь про пиво. Какая-нибудь… Эля Вишнёвая.

Арсений замер, опуская удивлённый взгляд с бровей на глаза Антона.

— Чего? — напрягся Шастун.

— Эля Вишнёвая, вообще-то, очень классно звучит. Смотри, псевдоним есть, образ сейчас придумаем, забукаем тебе выступление в следующую пятницу…

Антон прыснул от смеха, чувствуя, как кисточка мазнула по виску:

— И с чем Эля Вишнёвая выступать будет? Со стендапом? Есть вообще дрэг-стендап?

— Всё есть, — усмехнулся Арсений. — Так, а теперь посмотри вверх.

Нельзя сказать, что Антон прям никогда с макияжем не знакомился. Так плотно — нет, но были же в его жизни и весёлые студенческие пьянки, и проигранные споры. Ему поэтому казалось, что модель на макияже просто сидит и наслаждается процессом, потому что ни до чего серьезного эта инициатива никогда не доходила. Внезапно, в этот раз всё почему-то оказалось сложнее.

— Вверх. Да вверх посмотри, говорю. С открытыми глазами.

Почему-то выполнять очень простые вещи, которые просил делать Арсений, внезапно оказалось очень сложно — глаза слезились, нос чесался, веки предательски дёргались, а губам от прикосновений кисточки было щекотно.

Когда в ход пошли огромные, как гигантские пауки из Гарри Поттера, ресницы, Антон схватился за сердце:

— Может, не надо?

— Надо, Федя, надо, — уверенно кивнул Арсений. — Они весь образ вместе свяжут.

Но всё, что они связали, а точнее, склеили, так это веки Антона. Мгновенно стало некомфортно и как-то клаустрофобно, а ведь это Антон ещё не успел глаза открыть.

— Тяжёлые такие! — то ли восхитился, то ли возмутился Шастун. — Я как Вий с ними. Поднимите мне веки!

— Ну, выглядишь ты куда симпатичнее Вия, — прокряхтел Арсений, пытающийся снаружи кончиком кисточки разлепить намертво склеившиеся ресницы.

— Я это буду воспринимать как комплимент, — улыбнулся в темноту Антон. — Эля Вишнёвая всё воспринимает как комплимент!

— Это правильный настрой, — одобрил Арсений, наконец-то победив ресницы. — Так, ещё пара штрихов…

Пока Антон пытался понять, как оперировать веками, к которым приклеили по упитанной гусенице, Арсений, судя по звукам, принялся искать что-то в шкафу.

— О, вот этот! Отлично, — он явно что-то нашёл, но Антон так и не смог заставить себя проморгаться, чтобы хоть что-то видеть из-под своих огромных ресниц.

Почувствовал только как крабик отпускает чёлку, но вслед за ним голову обтягивает что-то тугое, как будто очень агрессивная шапка. А вслед за этим что-то пушистое упало на плечи и начало лезть в глаза тёмно-красными кудрями.

— Красотка! — довольный своей работой, заключил Арсений, поправляя парик на Антоне… то есть, на Элечке Вишнёвой.

Шастун себя, правда, красоткой не ощущал. Он ощущал себя старым разваливающимся домом, который замазали миллионом слоёв штукатурки, и теперь ему было тяжело стоять, сложно дышать и нос чесался.

— Не трогать! — Арсений предупреждающе легонько шлёпнул Антона по тянущейся к лицу ладони, а затем протянул появившееся наконец-то откуда-то небольшое овальное зеркало.

Антон неуверенно дрожащей рукой зеркало взял и драматично выдохнул перед тем как поднести его к лицу и оценить результат.

— А. Ой.

Из зеркала на него смотрела совершенно незнакомая мадам с огромными вишнёвыми губищами и томным взглядом покрасневших глаз из-под тяжёлых ресниц.

— Как-то просто… неожиданно… — признался Антон, разглядывая малиновые румяна и блестки на своих щеках.

Нельзя было сказать, что ему не нравилось — просто результат вышел настолько неожиданным, что Антон не знал, какую реакцию ему ждать от себя самого. Перепутать с женщиной его было сложно, но и Антона узнать здесь тоже было почти невозможно. Одним словом — Эля Вишнёвая и всё.

— Мне нравится, — пожал плечами Арсений, собирающий кисти в кучу, наверное, чтобы отнести их помыть. — Тебя хоть сейчас на сцену выпускать можно.

С этим поспорить было сложно, грим для сцены и правда получился что надо. Антон ошарашенно вертел головой из стороны в сторону, загипнотизированно глядя, как переливаются тени на веках.

— А чтобы… — протянул Шастун, словно действительно рассматривающий резкий поворот в карьере. — Чтобы в гей-клубе выступать, обязательно быть геем?

— Обязательно быть артистом, — фыркнул Арсений, словно намеренно игнорируя повисший в воздухе вопрос о его собственной ориентации.

Но если Антон чему-то сегодня и научился, так это тому, что Эля Вишнёвая не боится ничего. Даже задавать вопросы, которые Антон Шастун бы задавать побоялся.

— А ты?

Арсений кинул на гостя быстрый взгляд, продолжая собирать косметику обратно в чемоданчик. Помолчал несколько секунд, словно размышляя, хочет ли он начать увиливать от ответа, а затем выпрямился, серьезно глядя в лицо Антону.

— Мне нравятся люди. Где есть коннекшн, там есть. Где нет, там нет.

Ишь ты, хорошее определение. Всем нравятся люди, так-то. Просто как-то так совпало, что у людей, которые нравились Антону, всегда была грудь и не было члена. Ну, до этого момента. А что происходит в этот момент, если честно, сам чёрт не разберёт.

Можно ли сказать, что Арсений ему нравится? Есть ли в этом какой-то романтический подтекст? Или Антона просто интригует возможность погрузиться в незнакомый мир и открыть для себя хоть что-то новое, кроме одних и тех же хорошо знакомых людей и локаций?

Антон аккуратно отложил зеркало на стол, поправляя вишнёвые кудри.

— Давай так. Если ты боишься, что у меня о тебе слишком много информации, то давай у тебя на меня тоже компромат будет. Сфоткай меня на свой телефон — тебе так спокойнее будет?

— Я вообще-то и так и так тебя собирался сфотографировать, — проворчал Арсений, лезя в карман за телефоном. — Может, я на визажиста пойду. Для портфолио пригодится.

Шастун кивнул, поднимая подбородок камере, и растянул губы в соблазнительной улыбке, которую Антон себе позволить не мог, а вот Элечка Вишнёвая — легко.