В витражное окно, пробиваясь сквозь стволы деревьев, попадает свет красного заходящего солнца и окрашивает всю комнату разноцветными бликами. Они покрывают, кажется, весь пол и все стены, пробираясь всюду. Я бы мог сесть за рояль и сыграть что-то, пока не зашло солнце и комната не погрузилась во мрак. Но я не могу. И поэтому медленно выхожу из помещения, окропленного бликами яркого света, прохожу по бесчисленным коридорам, надеясь на то, что смогу и сейчас найти ту дверь. Потому что она появляется только тогда, когда действительно нужна. Именно в такие моменты, как этот. Не важно, сколько поворотов я пройду. Но вот перед взглядом мелькает небольшая темная дверь, почти сливающаяся по цвету с обоями. Я бы мог попасть туда и через оранжереи, но это кажется слишком неправильным сейчас. Поэтому я осторожно приоткрываю дверь, начиная спускаться по длинной винтовой лестнице, не страшась тьмы. Потому что знаю, что стоит мне продолжить свой путь, как на стенах начнут появляться небольшие светящиеся сферы, которые не оставят меня в этой тьме. Осторожно держась за перила, я продолжаю спускаться, уже не считая ступени, как в предыдущие разы. Потому что это бесполезно. Остановившись на последней ступеньке, я на мгновение замираю, в нерешительности глядя на большое, темное озеро, вид на которое мне открылся. Будто что-то решив для самого себя, я прохожу к его каменистому берегу и смотрю на зеркально чистую водную гладь. Где-то там, далеко, еще видны огоньки оранжереи. Они кажутся слишком призрачными, такими нереальными. Как и все в этом месте. Осторожно расстегиваю все пуговицы на рубашке и сбрасываю ее с себя, немного ежась от холода, что исходит от озера. Здесь всегда холодно. Кожи едва касается белый огонек, появившийся рядом. Его касание столь же призрачно, сколь и свет. Медленно выдохнув и чуть прикрыв глаза, расправляю за спиной черные крылья и вдыхаю. Станет ли мне от этого легче? Открыв глаза, в очередной раз окидываю безучастным взглядом гладь озера. Для меня до сих пор остается загадкой, почему это место подпустило к себе кого-то, вроде меня. Само оно девственно чистое, никем не тронутое. И опальный демон, чьи крылья и душа запятнаны черным. Я медленно присаживаюсь на один из камней, ближе к воде, и осторожно касаюсь ее прохладными пальцами. Такая же ледяная, как, наверное, и всегда. Мне ни разу не удалось застать воду в озере теплой, но это и неудивительно. Расположенное в самой глубине разума, способное затянуть на дно что угодно и более не выпустить. Что похоронено в нем? Мысли текут медленно и размеренно, одна за другой, но я все равно не успеваю схватить ту самую, что, возможно, откроет мне тайну этого места. Кто знает, какие секреты хранит это озеро в своей темной глубине? Может, среди этих тайн когда-нибудь окажусь и я сам? Такой же, как и это место. Слившийся с вечностью и пустотой одновременно.  

Постепенно мне становится легче и я вновь прячу крылья, надеваю рубашку, медленно застегивая все пуговицы. Я продолжаю сидеть на камне, задумчиво вглядываясь в огромный омут, холодный и спокойный. Если раньше все, находящееся здесь, казалось чужим и неправильным, то к концу этого вечера все представляется совсем иным. Таким родным и единственно правильным. Нужным.  

Я медленно встаю на ноги и подхожу к лестнице, начиная подниматься вверх. Это место еще не раз приведет меня к своим чертогам. А сейчас, открывая дверь, я думаю лишь о том, что, возможно, успею еще что-то сыграть. Свет почти завершившего свой ход солнца все еще робко пробивается в комнату, оставляя легкие цветные блики не только на полу, но и на других поверхностях. Этот свет не кажется всеобъемлющим и всепоглощающим. Но тьма озера, столь завораживающая даже только лишь воспоминаниями, является именно такой. Она отлична от света. Но столь же лечебна, сколь и он. Я осторожно открываю крышку рояля и сажусь за него, начиная играть. Одна нота, две, три… чарующие звуки, струящиеся из-под пальцев, смолкают только тогда, когда я слышу бой главных часов в холле и с удивлением осознаю, что уже полночь, а за огромным витражным окном сияет луна.