Люди спешно скапливались перед цирковой ареной, шатёр постепенно наполнялся весёлой толпой. Заходя внутрь каждый снимал шапку и шарф и отдавал в гардероб, а затем спешно занимал места.

Все перешёптывались в ожидании циркового представления, которое начиналось с минуты на минуту. Дети заходили со сладкой ватой, довольные и радостные. Огромная арена цирка внушала кучу ожиданий зрителям своими размерами и величием.

В то время как в зале царили радость, интрига и предвкушения, за кулисами творился настоящий хаос: в гримёрной визажисты, махая кистями и распуская приятно-пахнущий туман из пудры и теней, наносили последние штрихи на лица актрис. Свои инструменты они вставляли прямо в волосы, что давало им некую схожесть со своими клиентками, ведь из причесок акробаток радужно и цветасто распускались перья. Мужчины в красной одежде возили клетки с причудливыми зверями — мутантами, которые и являлись главным маркетинговым ходом цирка. На них чаще всего приходили поглазеть зеваки со своим чадом, которое нужно было чем-то занять на выходныe.

Окружение всё так же шумело. Толкучка была ещё маштабнее, чем в утреннем городском автобусе. Сквозь костюмеров, акробатов и силачей проскакивало меленькое чёрное пятно. Протискиваясь между массой людей, оно было похоже на крохотный комочек тени, который ловко, почти никого не задевая, шнырял от одной стены к другой.

Постепенно оно продвигалось к двери, на которой яркими золотистыми буквами вырисовалось «Сайрус Ванденлорд», а над надписью блестела и переливалась объёмная звёздочка. Это был маленький трейлер, загнанный в шатер за ширму для удобства начальника цирка.

Дверь отворилась, легонько шёркнув по уложенному красным ковром полу. Аккуратное личико маленькой девочки показалось в щели. В фургоне уже кто-то был; причём ещё до того, как этот незаметный комочек ночи заглянул внутрь, были слышны странные голоса доносящиеся из домика на колёсах. Два взрослых человека, спорили на повышеных тонах.

— Да как же вы не понимаете?! Ваш шатёр расположен аварийно, здесь не может проходить представление! Вы слышите меня?! Не мо-жет!

Лицо женщины в полицейской форме покраснело от злости, отчего она была похожа на демона с этими её выбивающимися прядями из основной причёски. Она активно хлопала длинными крашеными ресницами, не доходя, почему директор её не слушает.

Низкий мужчина, с аккуратно подвернутыми рукавами, с черными как смоль волосами, активно махал руками и доказывал обратное. Этот спор уходил, словно в одну сторону. Один говорил своё, другой говорил своё.

— Да как <i><b>вы</b></i> меня не понимаете?! — спросил он, — Вы прикажете мне прямо сейчас отменять всё, когда весь зал уже заполнен людьми доверху?! Поймите меня, я тоже человек! Я просто занимаюсь своей работой!

— Если ваша работа может навредить хотябы одному физическому лицу в этом зале, она уже считается незаконной! Поймите же, громкий звук, и с горы сойдёт лавина! А вы у самого подножия! Снег раздавит вас, людей и всю вашу шарашкину контору!

— Да как вы смеете так со мной говорить?! Имею полное право ставить свой шатёр где хочу. Или вы думаете, что сильный ветер навредит людям меньше?! Всё же сложится, как карточный домик, под этим бураном!

— Тьфу! — выкрикнула девушка и пулей вылетела из фургона.

Открыв дверь она даже не заметила десятилетку и чуть не снесла её с маленькой лесенки. Но девочка оказалась проворнее. Вцепившись в дверь, даже во время её открытия, она повисла на ней, держась за ручку, пока полицейский, стуча высокими каблуками, скрылась в толпу выступающих.

Девчушка ловко спрыгнула на деревянный настил, вновь поднялась по трём ступенькам, вновь вошла. Её отец, вальяжно развалившись на стуле, наливал себе коньяк, а после, сделав глоток, тяжело выдохнул и поставил рюмку на стол. Этот усталый и добрый взгляд после лёгкого поморщенья был переведён на девочку, стоящую в пороге.

— Даже пить проивно! Ты посмотри, что твориться, дочь… Не дают нам выступать.

В отличии от той девушки, директор сразу заметил маленькую Алису. Девочка спешно кивнула, а затем вышла на свет. Это была школьница в коротких розовых шортах и белой футболке. Штанины открывали взор на стёртые колени, избитые синяками и переклееные цветастыми, аляпистыми пластырями. Их было несчётное количество. Бледная кожа показывала, что ребёнок совсем не выходит на улицу, или по крайней мере делает это редко. Но вот взгляд у неё горел, как у самого гиперактивного человека. Он горел идеями, каким-то детским наивным вдохновением. Отец взглянул на свою младшую дочку и вновь заулыбался.

Как можно было понять их родство? — да очень просто. Только у Алисы в цирке были настолько чёрные и длинные волосы, которые ещё чуть-чуть и дойдут ей до бёдер. У директора они были такие же тёмные, как самая настоящая нефть, которая изредко, при определённом освещении, давала фиолетовым бликом. Так же особенно сильно выделялся необычно низкий рост обоих членов семьи.

Отец вновь выдохнул, жестом подозвал девчушку к себе. Малая улыбнулась, тут же присела к нему на одно колено, с интересом всматриваясь в его острое лицо, принимающее уже более квадратные черты.

— Зачем пришла? — тут же кивнул головой мужчина в сторону девочки.

— Пап, а я же выступлю на следующем представлении? Меня Рован уже слушается!

Сайрус, едва заслышав начало, уже понял, в какую сторону идёт диалог. Улыбнувшись, он закатил глаза, а затем вновь хлебнул из рюмки. От его жадного глотка она тут же опустела и осталось такой же прозрачной, как и его намерения.

— Ну как? Что думаешь? — спросила девочка вновь и с надеждой заморгала чёрными ресницами.

— Думаю, глаза у тебя мамины…

Отец улыбнулся, а вот малышка совсем не поняла намёка, хотя это был даже не намёк, а факт. От рождения ей передались глубоко-изумрудные глаза, дышащие и успокаивающие как еловый лес, в то время как у ее сестры и отца были ядовитые, похожие на цвет неспелого крыжовника.

—… и характер такой же — упёртый, как баран…

Эта фраза раскрыла все карты. И вот так начался очередной сандал, который повторялся раз за разом, раз за разом… Хоть Алиса ещё не была даже подростком, спорила она довольно громко и основательно, бунтарски отстаивая своюсвежую точку зрения. Но при этом об эти звучные ссоры с отцом ломались все её детские мечты — показать свои способности дрессировщика. Да даже малейший намёк на это невозмутимому директору цирка, не пробуждал в нем отца, а скорее больше укреплял твёрдого начальника.

В итоге доспорилась наша артистка до того, что всё представление провела у клеток с животными, начищая железные прутья проволочной щёткой от ржавчины. Но частично она не жалела о пропущеном шоу. Самое интересное должно было случится завтра. На арену выйдет её старшая сестрёнка, а пока можно было и помочь сотрудникам, которые уже разбежались болтать с визажистами и прочими людьми.

Хотя желания помогать этим болтливым лебезящим перед её отцом людям совершенно не хотелось. Сайрус всегда видел лесть и фальшь, и только стоило ему дать отказ притворщику, он наклончлся к девочке и говорил серьёзным голосом: " Видишь как этот мужчина говорит? Когда стенешь знаменитостью, избавляйся от таких подчинённых, а слушать их тем болие нельзя». И маленькая Алиса мотала на ус все его слова, но нередко приминяла подобную практику на этих же людях: говорила комплимент и тут же получала, что хотела.

И каждый раз она приходила хвастаться выйгрышем к этой самой клетке с огромным белым зверем, которому она сама дала имя — Рован. «Сразила их же оружием!» — самодовольно кричала она, разделяя полученый приз, а именно шоколадку или любую другую сладость с питомцем. За конфеты, она была готова бороться до конца. И всё же иногда все заканчивалось неудачей, особенно если дело касалось отца. Так что время от времени Рован выслушивал и недовольные жалобы.

— Ну и что с того, что я маленькая? Десять же много, правда? Ты же меня слушаешься?

Монстр сидел неподвижно, но очень внимательно слушал девочку. Его глаза следили за щёткой, которая гуляла по прутьям, противно скрежетая. С первого взгляда нельзя было до конца понять, что это именно за мутант. Длинный хвост с кисточкой на конце давал ему схожесть со львом, а короткая шерсть, необычная форма лапы и округлые уши — с медведем. Этот большой парень был почти самой главной диковинкой завтрашнего представления. А из-за своего спокойного и покладистого характера послушно выполнял все поручения дрессировщика. Но всё же своим настоящим хозяином он признавал человека, который всегда находился рядом с ним.

Алиса устало выдохнула и рухнула на пол подле её пушистого друга и навалилась на решётки.

— Вот уйду, и они осознают потерю… правда? — закончила она свой монолог вполне привычным для неё вопросом.

Мостр лег рядом с хозяйкой и выдохнул на неё так, что все её волосы разлетелись, словно от порыва ветра. Девочка посидела еще немного за пределами животной тюрьмы, а затем, протиснувшись между прутьями своим худым телом, легла на живот зверя и зарылась в пушистую шерсть.

— А я тут подумала… ты же никогда не видел как там. Какого это уйти на свободу и радоваться…

Мутант продолжал слушать, махая хвостом из стороны в сторону. Алиса увидев довольно гуляющий по клетке хвост, улыбнулась и засияла. В её маленькую голову пришла свежая идея.

— Я заберу тебя с собой! — неожиданно выдала девчушка.

Монстр, словно одобрительно, запыхтел, и сама Алиса заулыбалась от этого, казалось, одностороннего диалога. Закончив начищать клетки, она распрощалась с другом прислонившись лбом к его широкой переносице.

— Когда я стану знаменитой — я тебя обязательно вытащу, — сказала она тихо и ушла, оставив монстра одного.

Представление состоялось буквально на следующее утро. Всё та же толкучка, всё тот же кипиш. Только теперь сам диктатор управлял этой массой. Никакие полицейские и прочие дела теперь не мешали ему подгонять подчиненных, торопить их.

— Вперёд! Пять минут! Быстрее, быстрее! Пошевеливаемся! — было слышно этот директорский строгий голос в каждой гремёрке.

Время пришло. Наш маленький беглец засела недалеко от ширмы, дабы подетальней рассмотреть все номера. Из-за очень громкой музыки в колонке, которая стояла прямо рядом с ней, она прослушала объявление. Но оно ей было и не нужно, ибо расписание она знала от и до. И конечно же первыми выступали акробатки, в числе которых была и её сестра — Марина.

И хоть музыка адски била девочке по ушам, она всё равно насладилась этим зрелищем. Даже несмотря на то, что видела его несколько раз. Акробатки с яркими костюмами, сине-фиолетовыми разукрашенными лицами выполняли, казалось, невозможное. Особенно когда под куполом цирка спускались блестящие сиреневые ленты, которые поднимали их в воздух, и они кружились как самые настоящие птицы, такие лёгкие, невесомые.

Алиса никогда даже не могла представить себя на их месте. Так безупречно вытягиваться в различные формы, сложные до такой степени, что казалось ещё хоть сантиметр и кость сломается. И все эти девушки гнулись как кошки, в абсолютно любые формы и это впечатляло. Впечатляло настолько, что дух захватывало, не только у зрителей, но еще и у тех, кто работал в цырке.

Но в числе ярких фиолетовых ласточек Алиса всё-таки не смогла найти любимую сестрёнку. Она точно знала, что Марина есть в их числе. Но, к сожалению, среди цветастых костюмов все смотрелись одинаково красиво.

Наконец они ушли, и после фокусника на сцене показалась огромная клетка. Маленькие кулачки Алисы сжались от волнения — на арене находился её друг. Все зрители восторженно ахнули при виде этой гигантской пушистой глыбы. Дрессировщик, аккуратно одетый в белую рубашку и черные джинсы-скини, постучал чёрной палочкой по дверце клетки. Монстр, толкнув её лбом, вышел на всеобщее обозрение.

Публика удивлённо заохала, залилась восторженными аплодисментами и свистом. Дрессировщик прошелся по сцене, приблизился к толстому деревянному бруску. Он вновь постучал по нему, набивая какую-то особую комбинацию, при этом не говоря ни слова. Мутант послушно поднялся со своего места и затем запрыгнул на деревянное светлое отесанное бревно.

Зал опять наполнился авациями. В дальнейшем Рован выполнил ещё пару команд, несколько раз пройдясь по бруску туда-сюда. Прыгнув, так, что шатер содрогнулся, и публика успела испугаться, и многое другое. Всем в зале было очень интересно, как же всё-таки этот человек молча, лишь стуча указкой, может повелевать «глупому животному», что делать. Но им бы было точно неприятно узнать то, что эта своеобразная азбука морзе изначально стучала по самому Ровану. Алиса ненавидела всех тех людей, которые ходили вокруг бедного монстра, который в этой жизни и мухи не обидел. Стоило ему неправильно понять команду, они стучали снова по его лапам железной палкой, пока мутант наконец не поймёт, с каждым разом всё сильнее и сильнее. Кричали, шугали, при этом привязав цепью к деревянному столбу. Настоящая зверская жестокость, хотя казалось бы, кто тут еще зверь?

Выполнив еще пару нетрудных заданий, Рован сам развернулся и, протиснувшись между прутьев двери, зашел в клетку.

Мутанта поначалу увели за кулисы под крики людей, а затем окончательно закрыли на ключ. Алиса, которая как бы ненароком прошла мимо, подцепила ключи мизинцем из кармана асистента, и, стоило ему исчезнуть за ширмой, тут же примкнула к замку. Провернув ключ, девчонка открыла дверь и обняла огромного монстра.

— Ты сегодня был большой молодец! — погладила Рована ладонью дрессировщица, — Пошли, пошли пока никого нет!

В том, чтобы вывести Рована из шатра, не было никакой проблемы. Проблемой было вывести его незаметно. Монстр неуклюже передвигался, задевая каждую вторую вешалку, и Алиса переодически ловила падающие предметы, чтобы они не гремели на весь шатёр.

Ещё пару шагов — и черный вход перед ними. Алиса выглянула на улицу. Никого. Только ветер гуляет и заносит холод внутрь циркового сооружения. Небо приобрело странный, серовато-синий, оттенок, грязновато пуская полупрозрачные облака, которые кривыми пятнами разрисовали окружение. Снег спускался редко, можно сказать, что его почти не было. И это Сайрус называл бураном?

Одев куртку, девочка выскочила наружу, а за ней и монстр. Затем Алиса быстро забралась Ровану на спину, и они скоро скрылись в лесу, далеко от скалы, около которой расположился цирк. Монстр, едва завидев лесной простор, задышал совсем по другому. Он словно что-то вспомнил, от чего его вид стал ещё более умиротворённым и счастливым, чем был. Хотя очевидно, что любое существо почувствует себя лучше на воле, чем в клетке, но почему-то мало кто это осознавал.

Для людей, которые приходили поглазеть на яркое представление было вовсе не важно, как чувсвуют себя животные или даже, в некоторых тяжёлых случаях, артисты. Они заплатили деньги за шоу, они хотят зрелищ, им не до физического или морального состояния выступающих. Для Алисы все эти люди, её сестра, отец были чужды. Они не понимали её свободолюбивости, не понимали её моралей, не понимали и не поддерживали её мечты. У них были абсолютно другие цели — накопить побольше денег. На что тебе деньги, если душа твоя пуста, как чертога леса?

В школу Алиса не ходила. Банально потому что их цирк постоянно перемещался и у него небыло одного конкретного местоположения. В отличии от своей сестры, которая проживала у тёти в полном желании закончить школу и поступить на охотника. В свои 13 у нее были очень целенаправленные желания. Но на данный момент, на период весенних каникул, Марина по своим умениям выступала в цирке с ее удивительными акробатическими номерами. Алиса хотела так же, хотела выступать, хотела ходить в школу, но на это не было ни одного процента возможности.

Но однажды отец все же попытался вывести младшую дочь в свет. Закончилась эта попытка мягко говоря не очень хорошо. После первого же школьного дня девочка пришла домой и категорично заявила: 《 Я туда тольше не приду》. И как бы сильно ее не уговаривали, она отвечала твердое железное 《нет》.

Причины же знала только сама Алиса — вновь её мнение, морали и поведение. Она вела себя эмоционально, открыто, всегда прямолинейно заявляла что ей нужно, отчего одноклассники странно на неё косились. Но все та же прямолинейность сыграла с девочкой злую шутку. Ведь кто-то просто не обращал на Алису внимания, а кто-то конкретно так мог оскорбить или унизить, называя 《циркачкой》. Хотя в этом ничего плохого не было, но почему то дети видели в этом синоним к слову 《бомж》, отчего даже самой Алисе это казалось оскорбительным. 《Дикая》, 《неадекватная》 или более грубое 《конченая》 так же регулярно присутствовало. Весь день Алиса не могла ничего услышать от учителя, потому что куча мальчишек кидались в неё огрызками ластиков, колпачками от ручек и прочей мелочевкой. А под конец дня девочка вообще подралась с еще одним парнем, который довел её уже до конца.

Но зато хоть чему-то школа ее научила. Например матам, которые у, казалось, детей — беленьких ангелочков, было нескончаемое количество. Или тому, что если кто-нибудь кажется тебе милым и приветливым, это может оказаться далеко не так. Это очень плотно легло в ее подсознание и осталось где-то глубоко, испортив ее мировозрение и подорвав доверие.

После всего этого она не могла общаться со сверсниками. К любому ребенку или взрослому она боялась подойти, вот и получалось, что общалась она с сестрой, отцом и с монстрами в клетках. У неё не было другого круга общения. Но в нём она все равно чувствовала себя комфортно, несмотря на упрёки отца. Ей нравилось то общество в котором она находилась, хоть её и никогда никто особо не слушал. Подсознательно, она все же любила все что было к ней близко.

На перевес тем, кто не слушал, были те, кто слушал, но не говорил. Большей части это был именно Рован, который внимал всем её словам. Животное само выбрало для себя хозяина. Для него тот, кто был всегда рядом, тот и являлся его семьёй — тем, кого он должен был защищать.

Если бы за этой прогулкой по лесу наблюдал кто-нибудь посторонний, при этом зная об этой удивительной дружбе, он бы точно улыбнулся от переизбытка милоты. Дуэт гигантской, но доброй, спокойной твари и прямолинейной, активной и эмоциональной девочки смотрелся до жути приятным глазу. И эта их гармония, чувствовалась такой правильной, не поломаной стереотипами.

— Домой пора… А то вдруг нас потеряют. Мне потом влетит…

Монстр после этих слов послушно согнул переднюю лапу и опустил правую лопатку, чтобы малышке было удобней забраться на его спину. Девчушка тут же запрыгнула на питомца и они вместе уже развернулись и направились обратно

Но потом громовые страшные звуки заполонили лес. Земля затряслась на несколько секунд, а дальше все затихло. Друзья насторожились, и монстр ускорил свой шаг. За кучей деревьев было еле видно дорогу, а за дорогой вновь лес. Алиса и не заметила как они с Рованом ушли так далеко.

Ещё пару шагов и…

Пустота. Уехали без неё? Но нужно было лишь вспомнить ландшафт, и понять, что этой огромной кучи камней и снега наперебой с деревьями просто небыло. Девочка вспомнила слова той самой полицейской, и сердце её дрогнуло от шока и испуга. В голове закрутились миллион вопросов. Но самый главный был: жив ли хоть кто-то?

Лавина сошла по видимому неожиданно для всех, при чем совсем непожалев никого. Под камнями вилась красно-белая ткань шатра, которая отгораживала улицу от его внутренностей. Битое стекло, железные трубы, которые как раз и держали цирковое сооружение, протиснулись между камнями и выглядывали настолько жутко, что этот вид колол девочку изнутри. Она не могла поверить что это произошло.

Камни были размера точно не поддающегося силе маленького ребенка, потому естественно не один камень она сдвинуть не смогла. Девочка пыталась оттащить их для того, чтобы убедится есть ли там ее родные или нет. Детский мозг продолжал верить в то, что это просто плохой сон. Она упала на колени прямо перед каменным завалом, пока ее монстр сзади смиренно сел и опустил голову и округлые уши вниз.

— Пап?.. — едва вылетело из рта Алисы и после двух секунд молчания, она ударилась головой об острый камень, плача навзрыд от понимания, что ее никто не слышит.

Рован, сидящий за ней, легонько подтолкнул своим большим сухим носом малышку, словно пытаясь показать свою поддержку. Но этим нельзя было перебить всю ту боль, которую она ощущала. Внутри девочки всё горело нестушимым пожаром.

Вся ее любимая семья, отец, сестра, дом в котором она жила, её будущее были разбиты об упрямость главы цирка. И вся вина за произошедшее легла именно на него. И пусть уж лучше полиция добилась своего, и из-за огромных штрафов семья бы залезла в долги. Это было бы точно лучше, чем смерть всей ее семьи и еще около сотни людей из разных деревень. Этого всего можно было избежать, если бы не существовала людская тупость. Почему же никто ничего не сделал?

Такое горе трудно описать словами. Ударяясь головой ритмично об острую скалу — одну из убийц ее семьи, девочка пыталась проснуться. Ей было так горько смотреть на эти осколки скал, она сама хотела стать таким осколком, безэмоциональным камнем, не имеющее никаких способностей чувствовать эту боль. Она билась об этот камень так сильно, что на ее лбу уже проявилась красная струя крови, но на нее ребенку было плевать. Заглушить бы это сотней переломов, и то бы было в несколько раз более щадяще, чем то что случилось с ней.

Алисе больше ничего не оставалось кроме как уйти, смириться с этой тяжкой и ужасной для неё потерей. Но этот горький, ядовитый осадок наслоился поверх других детских травм и стал причиной ненависти всего, что её окружало.

Жители деревни возненавидели Алису, шугали как вшивую дворнягу из поселения, вместо того, чтобы ей помочь. Ведь слухи разлетелись довольно быстро, и выяснилось что выжила только одна особа из той сотни людей — дочь, того самого безответственного человека, который подверг смерти огромное количество людей и сам погиб. Клеймо врага народа легло на девочку тёмной тенью. Маленький ребенок стал отбросом общества.

«Встреться с отцом, скажи ему спасибо,» — вот, что сказала девушка, когда положила плащ у ног своего любимого друга.

<center>***</center>

Парни вошли в таверну, звякнув дверными колокольчиками. За барной стойкой они увидели два тела. Алиса, которая сжимала в руке стопку с каким-то спиртным упёрлась в столешницу лбом. Харитон же активно о чем то болтал, все так же размахивая какой-то бутылкой и подливал собутыльнице.

Ребята, едва завидев такую картину немного оторопели. За тем же последовал неловкий вопрос:

— А что тут происходит?

— Приперлись, псы, — прошипела Алиса и залпом выпив всю рюмку вскочила со своего места и зашла поначалу на кухню, а затем послышался щелчек ручки двери ванной комнаты.

Рейзор очень осужденно зыркнул ей вслед. А затем, скинув куртку и мечи на тумбочку возле входа, подошел к Харитону. Тот послностью не осознавая происходящее, пошатнулся, махнул бутылкой и поставил её на стол с такой силой, что казалось её дно разобьётся. Всё ещё придерживая горлышко рукой, он, вместо того чтобы поднять глаза запрокинул голову и улыбнулся навстречу другу.

— Ты зачем ей налил? — спросил охотник вглядываясь в затуманенный алкоголем взгляд старика.

— Ну как зачем? Заплатила, — сказал тавернщик после недолгой паузы, оправданной опъянением.

— Чем? У нее денег нет.

— Добрым словом, — незамедлительно ответил Харитон и опять примкнул к горлышку.

Кайл поначалу хмыкнул, а затем закрыл глаза рукой и удалился в комнату Иэлии с какой-то странной, словно нервной, улыбкой. Алан поначалу выдохнул, а потом непонимающе посмотрел на Рейзора, который ещё сильней нахмурил брови и ушел на кухню, перед тем, как Алан попытался хоть что-то сказать ему в усмирение.

Рыжий внезапно вспомнил причину данного мероприятия и тоже потускнел. Теперь ему стало неудивительно, что Алиса пытается напиться в этой ситуации. Он все еще желал поговорить с ней, но страх и всё та же совесть не давала ему это сделать. Опять отправит далеко и надолго? Проигнорирует его слова? А может… ещё хуже? Он не знал как отреагирует девушка на его извинения, но в голове крутилось только худшее и это не давало покоя. Но еще больше колебал душу тот факт, что все это случилось из-за него.

Парень словно вновь почувствовал себя в далёком прошлом. «Моральный урод!» — кричала его память, а он настолько погрузился в это воспоминание, что ему захотелось удариться головой обо что-либо, лишь бы наконец забыть.

Парень вошёл в кухню. Деймонд как обычно покуривал в своём уголочке, а Рейзор тяжело вздыхая и опираясь на свою руку смотрел в окно. Затем переведя взгляд из окна на студента охотник завел с ним какой-то разговор, но Алан не слышал его — настолько погружённый в свои мысли, что не замечал почти никого.

И вот так Рыжий и встал напротив ванной, не зная стучаться или нет. Поначалу он ждал что девушка сама выйдет. Но даже спустя двадцать минут, дверь не открылась. Ощущение было такое, что она там вообще повесилась. И стоило только Алану подумать об этом, как его рука сама дернулась стучать.

— Открыто вообще-то, — услышал он из комнаты и аккуратно приоткрыл дверь.