знай в счастье и беде
я отдам тебе - всю любовь мою.
над тенью сонных век, словно оберег, я ее храню.
погасли огни, мысли гони прочь.
мы здесь одни, пусть нам поет ночь – колыбельную.
louna – колыбельная.
Глава 1.
Что могло быть еще хуже, чем будить мальчишек в семь утра?
У самого глаза слипались так, что хоть бери и вставляй в них спички.
Хотя, будучи хоккеистом в прошлом и тренером с постоянными разъездами в настоящем, ранние подъемы давно должны были стать чем-то обыденным.
Зажигаю свет в детской, а за окном с приклеенными на нем бумажными снежинками и выключенной гирляндой, не считая горящих фонарей, темнота и мороз.
Середина января, от зимы в России никуда не денешься.
- Парни, подъем! – закричал так, чтобы получилось не очень громко, но в то же время, они меня услышали.
Сколько раз просил Пашку собирать ранец с вечера и вот опять – учебники неровной стопкой валялись на столе вместе с пеналом, тетрадками, альбомом по рисованию, который принадлежал Матвею и прочим хламом.
Полупустой рюкзак уместился на стуле, там же нашлась мятая, школьная форма.
На глажку времени уже не оставалось, поэтому сыну придется идти в том, что имелось.
А мне потом в очередной раз выслушивать по телефону от Пашкиной классной руководительницы нравоучения о его неаккуратности и не собранности.
- Я всё понимаю, Сергей Петрович – вы отец-одиночка, с двумя детьми и сложной работой, но все-таки постарайтесь уделять мальчикам хоть немного времени.
После вчерашней, вечерней тренировки сил у меня хватило только на то, чтобы едва проверить у Пашки сделанные уроки, поужинать и спросить как прошел день.
Даже несмотря на то, что няня приходила почти каждый день и оставалась с ночевкой, когда мы с командой уезжали на серии выездов, уследить за всем было нереально.
- Пап, еще минуточку и я встану, - еле внятно пробормотал Матвей со второго этажа двухъярусной кровати сквозь сон и тут же накрылся одеялом с головой.
- Никаких минуточек, - я аккуратно потрепал за плечо отвернувшегося к стене Пашку, - Просыпайся. Пока будешь завтракать и собирать рюкзак опять опоздаешь.
Матвей никогда не ел по утрам дома в будни, потому что для этого у нас имелся детский сад. Поэтому возни с ним было гораздо меньше, чем с Пашкой.
Следующие полчаса прошли в сборах, топоте ног по квартире, криках и спорах детей о том, кто должен идти в ванную первым.
Прежде чем одеться самому, помогаю сонному Матвею в тесной прихожей застегнуть куртку, шапку, повязать шарф.
Ему было пять, и он все прекрасно умел делать сам, но просто так реально было быстрей.
- Все взял?
Поинтересовался я не из любопытства, а для того, чтобы кто-то уже возле ворот садика не вспомнил, что он вдруг случайно оставил в квартире любимую игрушку, книжку, фломастеры.
Он с деловым видом, открыл свой синий рюкзачок с рисунками маленьких, разноцветных динозавров, проверяя его содержимое. А после, глядя на меня, абсолютно невинными глазами заявил:
- Пап, я вспомнил – нам вчера нужно было сделать поделку из какой-нибудь сказки. Опять говорить, что забыл ее дома?
Нужно было почаще заглядывать в родительский чат.
Я мысленно закатил глаза и тяжело вздохнул.
- Врать не хорошо, но это исключительный случай. Понял? - Матвей кивнул головой в ответ тут же спрашивая, что такое исключительный случай.
Крикнул завтракающему на кухне Пашке, чтобы тот не забыл помыть за собой тарелку, и мы наконец-то выкатились в коридор.
Стоило только выйти на улицу, как в нос сразу же ударила утренняя морозная свежесть, которая моментально испарилась после проехавшей мимо машины.
Под ногами приятно хрустел снег, а черное, зимнее небо было сплошь усыпано мерцающими звездами, но к сожалению времени на то, чтобы любоваться природой у нас не было.
Сжимая маленькую детскую ладошку в варежке своей огромной ладонью в перчатке, мы с Матвеем понеслись к небольшому, белому двухэтажному зданию, расположенному в десяти минутах от дома.
В раздевалке шумно и ни одного отца кроме меня.
У матерей вокруг, знавшим, то что я воспитываю детей один, в глазах постоянное сочувствие.
Бесило – неимоверно.
Пообещал младшему сыну забрать его сегодня потому что в расписании стояла только одна утренняя тренировка.
Собственно говоря, даже если бы были две, то забирал бы его все равно я. А потом у Матвея танцы – сам выбрал хип-хоп.
У Пашки тренировка по футболу только завтра, но это уже без меня.
К хоккею ни у кого из них душа не лежала.
Расстраивало может быть самую малость. В любом случае у каждого из них был свой выбор, и я не мог за них ничего решать.
- Папочка, я тебя люблю.
Прежде чем Матвей убежал бы в группу, проявляем друг к другу обычную форму нежности.
- И я тебя люблю, милый.
Дома я делаю выговор все еще копающемуся перед школой Пашке за форму, которую он кинул на стул как тряпку, вместо того, чтобы аккуратно повесить ее в шкаф.
Он пообещал, что такого больше не повторится.
А это значит, что повторится и не один раз.
Дал ему двести рублей на сегодня и на завтра, умоляя не тратить их на чипсы, газировку и прочую ерунду.
- Ну пап, когда такое было?
Возмутился так, как будто не он на прошлой неделе валялся все выходные с больным животом, признавшись, что на спор попытался съесть четыре пачки сухариков за пять минут.
- Придешь из школы, погрей в микроволновке вчерашний рассольник. На улице долго не болтайся, сразу садись за уроки, - перечисляю, то, что он слышал почти каждый день и кожей чувствовал, насколько сильно ему хотелось поскорей выйти за порог, лишь бы не слышать моих нравоучений, - Вернусь вечером, будем разбираться с математикой. Вторая двойка за этот месяц, а четверть только началась.
Как только дверь за Пашкой захлопнулась в квартире наконец-то наступила оглушительная, редкостная тишина.
Два года назад жизнь без Юли превратилась в мой, персональный, внутренний ад.
Тот день я запомнил, как свои пять пальцев и каждый раз прокручивая его в голове все бы отдал за то, чтобы вернуться назад и не выпускать жену из дома.
В конце сентября стояла на удивление жаркая погода и Юля в своем летнем, голубом платье, провожая на очередной трехдневный выезд, как будто что-то чувствуя, долго обнимала меня возле автобуса.
- Ну вот, вы еще даже не уехали, а я уже скучаю.
- Юлька, ты чего? – я прижал ее к себе крепко – крепко, целуя в макушку, а она такая маленькая и хрупкая, вкусно пахнущая духами, теплом и домом, - Всего три дня туда и обратно. Ты даже не заметишь, насколько быстро пролетит время. Вернусь, сходим с детьми в цирк, Пашка очень просил.
Улыбающийся Антон помахал матери из окна.
Она в ответ послала ему воздушный поцелуй.
- Прости, просто настроение такое. Беги давай, а то уедут сейчас без тебя.
- Без главного тренера не уедут, - я посмотрел на свои наручные часы, - А вот теперь точно пора.
Поцеловал Юлю в теплую щеку, нехотя разрывая объятия.
Это был последний раз, когда я видел ее живой.
Этим же вечером после удачно сыгранного матча и ужина, я вернулся к себе в номер. Хотел поговорить с семьей по видеосвязи, они наверняка смотрели игру, но меня опередили.
Номер на экране телефона был незнакомым, но трубку я все-таки взял.
Помню, как в голове шумело, словно через толщу воды, когда сотрудник полиции сообщал мне о смерти жены сбитой на перекрестке сегодня днем, и я отказывался верить в то, что происходит.
Просто пьяный мажор с купленными правами сел за руль, просто моя Юлька не в то время и в том месте переходила дорогу на зебре.
Дальше дни проходили как в тумане.
Опознание в морге, сочувствующие взгляды и соболезнования команды, друзей, соседей, похороны. Солнечная погода испортилась тогда моментально и дождь целыми сутками барабанил по крышам.
За Антона, который был к ней невероятно привязан, я боялся больше всего.
Зная его взрывной характер, он мог наломать таких дров, что в конце концов я мог потерять не только Юльку.
После похорон матери, он, забрав Олю с дочкой, перебрался в другой город, сменив клуб.
Винить я его за это не мог.
А на днях вот вернулся назад.
Не сложилось у него с новым тренером, да и командой в целом. Похудел буквально до выпирающих скул, серьезный такой стал.
Я предложил Антону побегать какое-то время за «Медведей», параллельно подыскивая ему другой клуб.
Он обещал подумать – хотя других вариантов у него все равно пока не было.
Пашке тогда было восемь, Матвею всего три.
И если младший в силу возраста не совсем понимал, что такое умерла, постоянно спрашивая, когда вернется мама, то Пашка, у которого живы еще были воспоминания о детском доме выл по ночам так, что к психологу мы с детьми ходили достаточно, продолжительное время.
Ублюдок, убивший мою жену, оказался сыном какого-то чиновника. Его выпустили из камеры буквально через месяц, прямо на моих глазах. Не помогли даже влиятельные связи Калинина.
Вдобавок ко всему в квартиру с проверкой стали постоянно наведываться органы опеки.
Нормальные у нас были жилищные условия. Маленькие, но нормальные. И дети мои никогда в жизни бы не остались голодными и раздетыми.
Все затихло в очередной раз благодаря Олегу Ивановичу. Этому человеку я буквально обязан.
Это сейчас, спустя столько времени, я уже привык справляться почти со всем самостоятельно, плюс няня здорово нам помогала, а в первые недели думал полезу на стенку, не зная куда бежать и что делать.
В поликлинику, на собрание в школу, на утренники в детский сад и дни рождения с мальчишками ходила Юля, а у меня в голове был только хоккей.
Все поменялось буквально в один момент.
Здоровье у меня тоже было далеко не железным, то травмированное колено вечно ныло, стоило только поменяться погоде, то давление подскакивало под двести. Но ради детей приходилось терпеть.
У нас троих в этом мире, кроме друг друга, больше никого не осталось.
***
В клубе творился бардак.
Уже две недели как уволился спортивный директор, укатив с семьей в Санкт-Петербург. КХЛ – это вам не шутки, кто бы на него месте не согласился. Нормальный между прочим был мужик.
На фоне Жилина и Казанцева – просто ангел.
Помощник Калинина пытался выручить нас как мог, но он был помощником Калинина и сил его на всех явно не хватало.
Вчера Олег Иванович наконец-то соизволил меня порадовать, расписывая нового спортивного директора, которого он нам нашел в таких красках, что мне уже не терпелось поскорей с ним встретиться.
Прибыть он должен был сегодня.
Перед самой тренировкой проходя с Точилиным мимо раздевалки, женский, требовательный голос из приоткрытой двери внезапно заставил нас с ним затормозить.
- Так, где я могу найти Сергея Петровича?
А вот это уже было интересно.
Ни секунды не медля, мы с Сашкой тут же зашли внутрь и перед нашими глазами предстала очень красивая женщина с копной рассыпающихся шоколадных по плечам кудрей, в деловом красном костюме с папкой и телефоном в руках.
- Не надо его искать, он уже здесь.
Я подошел к ней ближе, заставляя Точилина плестись сзади.
Дамочка одарила нас любопытным взглядом, а мы никак не могли понять кто это и что она забыла в мужской раздевалке.
Шмелев не дал ей и рта раскрыть, представляя нам нашего нового спортивного директора.
Точилин, зная сколько дурости в голове у него периодически бывало, по началу не поверил его словам.
- Шмелев, оставь свой юмор знаешь где…
А она вдруг взяла и подтвердила сказанное им ранее.
- Это не юмор, Шмелев прав – я новый спортивный директор хоккейного клуба «Медведи» - Виктория Михайловна Каштанова.
Я переглянулся с Сашкой в недоумении, а после выдал:
- Даже так?
- Вас что-то смущает?
Мне кажется в ее глазах мы с Точилиным определенно попали в топ десять самых законченных сексистов.
Я отрицательно покачал головой.
Олег Иванович по телефону мог бы сделать хоть один маленький намек на то, что наш новый спортивный директор не мужского пола.
- Нет, ничего не смущает, - в честь знакомства я протянул ей ладонь, представляясь, - Сергей Петрович Макеев, - Каштанова в ответ лишь слегка сжала мои пальцы. Сашка сделал тоже самое, а после извинился за их странную на нее реакцию. Ожидали они всего чего угодно, но только не этого.
- Ничего, вы привыкните, - заявила Виктория Михайловна безапелляционно, - Сергей Петрович, я могу вас украсть на две минуты?
Я посмотрел на свои наручные часы понимая, что поговорить мы с ней уже не успеем:
- Вообще-то у нас сейчас тренировка.
- Вообще-то я в курсе, Александр Валерьевич справится, - сказать что-либо еще я не успел, потому что эта женщина просто напросто взяла, развернулась и вышла в коридор, тем самым дав понять, что сюсюкать с нами она не намерена.
Мы в очередной раз переглянулись с Точилиным. В его глазах плескалась такая же полнейшая растерянность.
- Я быстро, - и послушно побрел за Каштановой. Как будто бы у меня был выбор.
- Олег Иванович сказал, что вы нуждаетесь в нападающих.
Она открыла свою кожаную папку протягивая мне белый листок бумаги. Я посмотрел на него как баран на новые ворота.
- Что это? И не только от нападающих, - я внимательно пробежался глазами по незнакомым мне фамилиям, - От хорошего защитника мы бы тоже не отказались.
- Завтра к нам на просмотр прибывают четыре новых игрока – три нападающих и один защитник, - заявила мне Виктория Михайловна. Я бросил на нее скептический взгляд и тут же поинтересовался:
- Так, а откуда этот список?
Она посмотрела на меня как на идиота.
- Я его сама составила.
- Вы лично знаете этих игроков?
- Нет, но это самое лучшее из того, что было выставлено на трансфер, - и тут же протянула мне еще один такой же листок, но уже со статистикой.
Удивительный человек, не успела появиться, а уже попыталась навести здесь свои порядки, даже не посоветовавшись со мной. О чем я тут же поспешил ей сообщить.
Кажется – договорились и она меня услышала, но чувствую работать нам с ней будет, ой как не просто.
Обстановка накалилась до предела, когда вышедший к нам Точилин вежливо попросил ее стучаться прежде чем заходить в мужскую раздевалку, в которой игроки иногда ходят голыми.
- Александр Валерьевич – хоккейный клуб «Медведи» - это не первый мужской клуб, в котором я работаю, - тут же осадила его Каштанова, - Меня очень сложно чем-то удивить и тем более испугать.
Такую попробуй чем-нибудь испугать – откусит руку по локоть.
- И тем не менее, стучите в следующий раз, - я не могу не вставить свои пять копеек.
- Хорошо, я постараюсь.
Тон у нее был недовольным и льда в голосе столько, что снежная королева тут же бы отдала ей свою корону.
В течении минуты все, что мы с Сашкой могли делать - это стоять и наблюдать за тем, как наш новый спортивный директор пыталась построить кого-то в трубку смартфона, по всей видимости общаясь с администрацией гостиницы. А после, Каштанова слегка покачивая бедрами, ушла, по английски не прощаясь.
Слова тут были излишни.
***
После тренировки и одного приказного звонка Виктории Михайловны, я нехотя поднялся к ней в кабинет. Только познакомились, а видеть ее мне уже не хотелось.
Вместо работы она сидела в своем кресле и читала какую-то огромную, толстую книгу.
Прежде чем она ее захлопнула, откладывая в сторону, я все-таки краем глаза заметил название: «Менеджмент в профессиональном хоккее».
Как выяснилось, опыта в нашем виде спорта у нее не было от слова совсем, а последним местом работы и вовсе был баскетбольный клуб.
Точилин, узнав об этом, никак не мог успокоиться, пока я не вытолкал его за дверь тренерской, собирать команду на льду.
Для собственного успокоения набрал Калинина, на что тот призвал меня не грузиться.
- Баскетбол, гандбол, да хоть биатлон. Мне ее с четырех разных сторон посоветовали. Не специалист – огонь. Въезжает во все буквально за пару дней. Серег, у тебя тыл будет прикрыт и голова ни о чем болеть не будет.
Вот за свою голову я беспокоился больше всего.
- Говорят вы меня искали?
- Да, у меня тут возникли вопросы по поводу Антипова.
Я тут же нахмурился, смотря на нее недоумевающе.
- А что не так с Антиповым?
Если честно, то звонок от Антона принявший в итоге мое предложение бегать за Медведей, пока мы не найдем ему новый клуб, не удивил меня ни капли.
- Я тут готовлю его контракт и…, - она вдруг замялась, пытаясь подобрать слова, - Его запросы, как бы это помягче сказать, слегка завышены что ли.
Этот разговор не понравился мне, как только она произнесла слова - контракт и Антипов, но я изо всех сил старался не выглядеть в ее глазах слишком грубым.
- Откуда такое мнение?
- Я же видела гонорары других игроков и поверьте, они гораздо скромней.
В этот момент телефон мой начал трезвонить, заполняя весь кабинет мелодичной трелью. Я вытащил его из кармана олимпийки и на экране тут же высветилось имя Пашки.
Всякий раз, когда он звонил мне посреди рабочего дня у меня начинало повышаться давление.
Попросив у Виктории Михайловны прощения, я отошел в сторону, чтобы ответить.
- Что сынок?
- Пап, а где у нас дома утюг? Я пришел из школы и хотел погладить свою форму.
Я нервно сжал пальцами переносицу. Все-таки слишком рано я позволил ему оставаться дома одному.
- Пашка, прошу тебя ничего не трогай. Я приду домой вечером и сам поглажу твою форму. Просто положи ее на кресло в гостиной. Только аккуратно и не комкай. Я сейчас немного занят, перезвоню тебе минут через пять – десять.
- Хорошо, - он сбросил номер, а я попытался всеми силами прийти в себя надеясь, что утюг мой сын все-таки не найдет.
Каштанова, замечая мою бледность, тут же обеспокоенно поинтересовалась все ли в порядке?
- Все нормально, - махнул я рукой убирая телефон обратно в карман, - Дела семейные. Виктория Михайловна – Антон Антипов один из лучших нападающих ВХЛ прошлого сезона и уж поверьте, он стоит этих денег.
- А вы в этом уверенны?
Она вдруг резко поменяла свой тон обращаясь со мной как с ребенком – глупым и упрямым, кричать на него все равно бесполезно – это ведь ребенок и посмотрела на меня соответствующе.
А я вдруг понял, что начал порядком уставать от этого бессмысленного разговора.
- Виктория Михайловна – кто здесь главный тренер?
- Сергей Петрович – главный тренер здесь вы, но завтра на просмотр придут еще четыре игрока и поверьте их аппетиты гораздо скромней.
Я закатил глаза едва сдерживая накатывающее внутри раздражение.
- Я еще раз повторяю – Антон Антипов – игрок уровня КХЛ, и он нужен команде. Так понятней?
Видимо в голосе моем все-таки проскочили нотки грубости, потому что Каштанову это совершенно не устроило и немножко разозлило.
- Ну, во-первых, эту информацию вы мне озвучиваете впервые и поэтому вот эта ваша фраза – повторяю еще раз совершенно неуместна. А во-вторых – считать деньги клуба моя прямая обязанность и ничего зазорного я в этом не вижу.
- Ну, я ведь ответил на ваш вопрос?
- Ответили.
Она недовольно поджала накрашенные ровным слоем красной помадой губы.
Я больше не видел никакого смысла торчать в этом кабинете, обсуждая одно и тоже и пожелав ей хорошего дня, поспешил удалиться, затылком чувствуя, как спину мою буквально прожигают испепеляющим взглядом.
***
После работы изо всех сил помчался забирать Матвея из детского сада.
Их группа уже во всю с визгами носилась на улице и мой сын, заметив меня, тут же положил на землю лопатку, которой он ковырял грязный, серый снег, попрощался со своим другом, воспитателя ми, и забрав свой рюкзак с веранды, побежал ко мне в объятия.
Танцевальная студия находилась в центре города, но ждать пока до детского сада добралось бы такси у нас попросту не было времени.
Поэтому мы поехали на автобусе.
В автобусе Матвей не замолкая, во всех подробностях рассказал мне про то, какая невкусная каша у них была на завтрак, про Катьку, которая предпочла на прогулке другого мальчика вместо моего сына, ох уж эта Катька, про то, что ему снилось на тихом часе и про злую воспитательница, в очередной раз сделавшую замечание по поводу не принесённой поделки.
С последним я обязательно разберусь завтра утром.
В студии пока он топтал паркет, я дико голодный, успел сходить в кулинарию по соседству.
Я как обычно ел во дворце на бегу в буфете один раз в день, а потом Пашка дома ругал меня по этому поводу.
Невероятно замерзшие и вымотанные с Матвеем, до подъезда мы добирались уже по темноте.
Пожилая соседка в лифте сюсюкая с моим сыном попыталась всучить ему шоколадную конфету.
- Пап, можно взять?
Матвей посмотрел на меня своими огромными глазами, зная, что без разрешения у чужих никогда и ничего нельзя брать.
Я одобрительно кивнул.
- Можешь взять и спасибо сказать не забудь.
Он сказал спасибо, сияя так, как будто она только что отдала ему огромный мешок сладостей.
Дома все по накатанной: готовлю ужин, глажу Пашкину форму, проверяю у него уроки, ужинаю, спрашиваю, как прошел день, купаю Матвея, читаю им перед сном, выключаю свет в детской и отправляюсь на кухню, открывая старый, кожаный ежедневник, расписывая ближайшие планы.
Его мне еще Юлька на какой-то праздник дарила. Ощущение, будто бы он до сих пор пах ей.
Я так сильно скучал по ней каждый день, на протяжении всех этих лет и невыносимо хотел ее обнять.
Нельзя распускать сопли. Нужно быть сильным и думать о детях, ради нее, ради нас.
1) Сходить к Пашке в школу.
Опять классная руководительница жаждала моего личного присутствия. Одного собрания ей было мало.
Нет у меня сейчас времени, чтобы порадовать Киру Станиславовну.
2)Найти Пашке репетитора по математике.
С математикой у нас конечно был полнейший крах. Пытался ему объяснить самые простые задачи, но сам то знал ее примерно так же, как и он.
3)Отвести детей в парикмахерскую.
4)Купить продуктов на месяц.
5)Отнести вещи в прачечную.
6)Сделать уборку в квартире.
7)Оплатить коммуналку.
8)Оплатить танцевальную студию.
От усталости буквы перед глазами начали прыгать, и я едва не заснул за кухонным столом.
Если бы ты только знала Юлька, как мне порой не хотелось быть сильным.