Вечер постепенно опускался на остров Наруками; золотые блики уходящего за горизонт солнца играли на водной глади, а розовые лепестки, подхваченные лёгким ветерком с моря, лениво опускались на землю с вершины горы Ёго. Завершение дня казалось тихим и умиротворённым, но так было лишь на первый взгляд, ведь на опушке леса Тиндзю шел отнюдь не тихий бой.
— Ещё не устала, девчуля? — в своей привычной дразнящей манере произнес Тарталья, когда Люмин увернулась от замаха его клинка и нырнула ему под руку, воспользовавшись их разницей в росте, — Решила поиграть со мной в догонялки вместо спарринга?
— Ещё чего, — усмехнулась девушка, тряхнув правой рукой, в которой держала меч, чтобы размять затёкшее запястье, — Твои подначивания на меня не действуют, ты же знаешь, так что зря треплешься.
— Считай, что я так заигрываю — ещё одна такая возможность выпадет нескоро, верно? — беспечным тоном сказал Чайльд и подмигнул Люмин, отчего та на секунду растерялась и, что важнее, потеряла бдительность. Её оппонент как будто на это и рассчитывал, и девушка едва успела отразить стремительное нападение Предвестника. Мечи схлестнулись, и от водяных клинков Чайльда во все стороны полетели брызги. Промокшая чёлка мешала обзору, поэтому Люмин защищалась от атак соперника, руководствуясь лишь рефлексами. Однако, когда она ощутила, что вот-вот поскользнётся на мокрой траве, ударила по Тарталье силой электро-элемента. Тот закряхтел — скорее от неожиданности, нежели от боли, — и Люмин, сделав подсечку, сбила Чайльда с ног.
— Что ж, шанс снова уложить тебя на лопатки мне тоже представится нескоро, — с едва скрываемым торжеством сказала Путешественница, когда Тарталья сдавленно застонал от удара спиной о землю, — Поэтому сильно не серчай — я не смогла удержаться.
В знак своей победы она приставила острие своего меча к горлу Тартальи, и он, всё еще пытаясь перевести дыхание после падения, прерывисто рассмеялся.
— Это не совсем по-товарищески — подножки ставить, — заметил он.
— Считай, что я просто так заигрываю, — парировала Люмин, убирая от него свой меч и протягивая руку, чтобы помочь встать, — Надеюсь, ты доволен боем.
— О, более чем! — воодушевлённо ответил Тарталья, с энтузиазмом хрустнув костяшками пальцев, — Каждая битва с тобой воистину неповторима, Люмин, и я готов раз за разом бросать тебе вызов, пусть и редко выхожу из боя с тобой победителем…
«Если ты захочешь реванша прямо сейчас, то стать победителем тебе не составит труда», — подумала Люмин, не став озвучивать это вслух. Чайльд явно не терял времени зря в те долгие промежутки между их встречами, поскольку он действительно стал сильнее, а потому порядком измотал её сейчас. Лениво потянувшись, она направилась к дереву, подле которого они оставили свои вещи, чтобы немного отдохнуть.
Спрятавшись в тени леса Тиндзю, Люмин взяла фляжку с водой, чтобы утолить жажду после изнурительного спарринга. Сделав пару глотков, она обернулась, чтобы предложить воду Чайльду, и заметила, как парень рассеяно рассматривает разрез на своей красной рубашке в районе плеча, вокруг которого было несколько темных пятен.
— Что это у тебя там? — немедля спросила Люмин, и её голос, вероятно, прозвучал слишком резко, поскольку Тарталья едва ли не подпрыгнул от её вопроса. Выражение лица у Предвестника было как у мальчишки, который не смог утаить совершённую шалость от строгой матери, и Люмин чудом сдержалась, чтобы не ухмыльнуться.
— Ничего, — растерянно сказал Чайльд, не зная, куда деть руки, но его ответ совсем не устроил девушку. Бросив закупоренную флягу на сумку, она стремительно приблизилась к Тарталье и, когда он попытался закрыть плечо рукой, бросила на него взгляд, не подразумевающий возможность отказа, и Чайльд, пусть и нехотя, подпустил её к себе. Как Люмин и ожидала, на правом плече у парня была глубокая, всё ещё кровоточащая рана, оставленная, по всей видимости, под самый конец их боя.
— Ох, Архонты… — покачала головой Люмин, критично осматривая рану.
— Да брось, это всего лишь царапина, — прыснул Чайльд, стараясь сохранить непринуждённый вид, — Я даже не почувствовал, как ты меня мечом полоснула здесь!
— О, ну это, конечно, всё решает, — съязвила девушка, — Это слишком серьёзная рана для «разминки», как ты любишь говорить… Пошли, я займусь ею.
— Ой, да ладно, Люмин! — воскликнул Тарталья, но послушно последовал за ней — как будто бы у него был выбор, — Уж рану и я сам перевязать могу, зачем ты так суетишься?
Но Путешественница проигнорировала его вопрос; опустившись на колени, она стала искать свою импровизированную аптечку, собранную на тот случай, если она путешествует без компаньона, обладающего способностями целителя. Люмин пожалела, что её анемо-силы отличаются от навыков Джинн или Саю — сейчас (да и не только) они были бы весьма кстати.
Чайльд плюхнулся на землю рядом, но не совсем удачно, отчего издал тихий стон и постарался замаскировать его под кашель. Люмин с прищуром взглянула на него, однако не стала никак это комментировать. Найдя в сумке всё необходимое, она подсела к парню поближе и стала аккуратно закатывать рукав его рубашки.
— Я могу снять её, если тебе так будет удобнее, — как бы между прочим предложил Тарталья, и в его голосе зазвучали такие знакомые девушке плутоватые нотки, но, увидев, как Люмин хмурится, Чайльд тотчас изменился в поведении, — Ладно-ладно, не буду мешать.
Люмин молча кивнула в знак благодарности и продолжила заниматься своим делом. Вид такой глубокой раны на плече Чайльда, на котором она смогла рассмотреть едва заметные старые шрамы и россыпь веснушек, оставлял у неё горькое чувство. Она уже смирилась с безумной тягой товарища к битве и созданию хаоса вокруг себя, и смогла принять их спарринги как один из способов общения между ними наряду с совместными обедами в компании вечно голодной Паймон, поисками приключений на свою голову и посиделками в Чайнике безмятежности. И хотя Люмин могла испытывать некоторый азарт от их соперничества, в глубине души от отношений с Чайльдом ей хотелось иного — того, в чём она сама себе боялась признаться, и о чём, как следствие, старалась думать как можно реже. Но не думать об этом каждый раз, когда Тарталья дразнится или даже в некоторой степени заигрывает с ней, она просто не могла, отчего на себя безумно злилась.
Её задумчивое молчание длилось достаточно долго, чтобы, по всей видимости, вызвать у Предвестника недоумение, поэтому он, протянув свободную руку к занятой перевязкой Люмин, приподнял её голову за подбородок, чтобы взглянуть ей в глаза. От его прикосновения у неё по спине побежали мурашки, но виду она не подала. Взгляд Чайльда был озадаченным, но из-за неверного света флуоресцентных растений вокруг Люмин ни в чем не могла быть уверенной.
— Ты совсем помрачнела. Я же сказал тебе — это пустяк! Здесь не о чем переживать, — ободряюще произнес он, и девушка слабо улыбнулась.
— Все в порядке, Чайльд, я просто задумалась, — ответила она, мягко убирая его руку от своего лица, надеясь, что в лесном полумраке не будет заметен румянец на её щеках, — И я закончила с перевязкой, всё готово.
— О, спасибо! Ты самая лучшая, Люмин, — Тарталья благодарно улыбнулся ей, поправляя рукав рубашки.
— Буду лучшей, если больше не буду так тебя ранить, — пытаясь сохранять невозмутимость, Люмин стала убирать вещи в сумку, всё ещё надеясь, что признаки смущения останутся незамеченными.
— Э нет, так не пойдет! Если это значит, что ты будешь меньше выкладываться, то я на такое не согласен, — с чувством воскликнул Чайльд и взял Люмин за руку — она не без удивления заметила, что он сегодня зачастил вторгаться в её личное пространство, хотя негативных чувств по этому поводу она не испытывала, — Пообещай мне, что не будешь мне поддаваться — ни во время наших товарищеских битв, ни во время нашего последнего, решающего боя.
Чайльд чуть сжал её пальцы в своей руке, и Люмин подняла на него взгляд. В его бездонных и остекленевших тёмных глазах заиграли шальные огоньки, которые девушка никогда не видела ранее. Он выжидающе смотрел на неё, явно желая услышать положительный ответ, и Люмин почувствовала, что не сможет дать какой-либо другой, поэтому, поколебавшись несколько секунд, ответила:
— Обещаю.
— Я знал, что на тебя можно положиться, — удовлетворенно ответил Чайльд, — Знаешь, стоит как следует тебя поблагодарить за то, что ты подлатала меня. Как насчет ужина? За мой счёт, разумеется!
Тарталья был на подъеме весь вечер после этого разговора и даже сохранил воодушевление на следующий день, в то время как Люмин старательно делала вид, что всё в порядке, и ничего её не тревожит. Она ни за что не хотела бы, чтобы Чайльд как-то прознал, что вместе с обещанием ему она дала и другое обещание самой себе, что будет отдалять момент «решающего боя» как можно дальше — ради самого же Чайльда.