Конец Декабря.
Пора мороза, который как художник виртуоз, вырисовывает на окнах удивительные картины, при этом тыкая своими ледяными иголками любого, кто соизволит выйти за пределы своих маленьких, уютных, каменных “гнёздышек”.
Но, ведь надо же! И причины разные: кто-то на работу, кто-то скупать всё в преддверие праздников, а кто-то – Айк, который досиживал остатки школьного урока, погрузившись в свои раздумья настолько глубоко, что гляди, его и ничего не вернёт уже.
Но, звон, резко врывающийся в разум и наводя там уже свой хаос был другого мнения. И он отлично поспособствовал тому, чтобы вернуть Айка обратно в реальность столь резко, что от этого тот вздрагивает, роняя из рук ручку, которая медленно укатывается к краю парты...
Благо, на нём она и останавливается, что вызывает облегченный вздох у её обладателя, который быстро собирает всё в потрепанный, черный рюкзак и, стараясь не обращать внимание на поднявшийся гул уставших одноклассников, стремится к выходу из класса, подбирая на пути свою куртку и покидая этот полуразрушенный кабинет.
Стараясь держаться ближе к стенам, тот направляется к лестничному пролёту, устало и даже несколько нервно исследуя нить из трещин, разных форм и размеров, которые тянулись чуть ли не до конца этого коридора.
“Это приведёт рано или поздно к…”
Пробегает неполная мысль, сменяющиеся болезненным воспоминанием о том, что предстояло ему ещё разобраться с переставшим работать отоплением, ведь что-что, а становится живой сосулькой Айку точно не хотелось.
Взгляд отрывается от стен и устремляется в сторону окна, на улицу, где уже стремительно начинало темнеть, но даже так, в свете уличных фонарей и уходящих лучей желтого карлика, пробивающихся через бело-серые облака, уже можно было наблюдать белые хлопья снега, которые устраивали вальс прямо в воздухе, опускаясь всё ниже и ниже, чтобы в конце укрыть землю белым и пушистым покрывалом.
…И вот пока он отвлекся на данную красоту, в коридоре уже собралось небольшое количество учащихся и учителей, оставшихся в школе и среди которых не наблюдалось хоть сколько-то знакомого лица.
Одни радостно обсуждали то, куда они отправятся на выходных.
Другие, расталкивая всех остальных, старались как можно быстрее покинуть это дрянное место вынужденной социализации и знаний, которых честно, давалось тут не так и много.
А кто-то, Айк, которого чуть не столкнули с лестницы мимо пробегающие учащиеся. И ведь хотелось выразить им многое, да толку то, убежали уже. Благо, у него получилось удержаться за перила, нервно вжимаясь в них и спускаясь на первый этаж, стараясь как можно быстрее дойти уже к чёрному ходу. Благо, дубликат ключей от двери у того всегда был, спасибо добрым техничкам.
По пути же он накидывает на себя свою куртку…
Ключ, замочная скважина, поворот, щелчок.
Тяжелая дверь поддаётся, выпуская Айка на улицу. Хлад пронизывает почти сразу. В этой куртке, при всём желании, долго не получится находиться на морозе. А ледяной воздух, как мелкие иголочки, неприятно колол каждый сантиметр открытых участков лица и рук, а при последующем вдохе – ещё и горло с лёгкими.
Вот тебе и зима…
Хотелось даже закашлять, но желание это было отнюдь не от этих неприятных покалываний, а больше от…
Сигаретного дыма, клубки которого завивались в воздухе и улетали куда-то в высь, медленно растворяясь в бело-серой массе, заменяющем сейчас привычное, чистое небо, пока обладатель этого ‘яда’ для лёгких не тушит сигарету об заледеневшую стену, начиная дружелюбно улыбаться.
– Честно говоря, я думал, что ты уже решил остаться в школе, мистер “я болею каждые пару недель”, - из рта вырывается едкий смешок. – Но смотря на твою куртку, я даже не сильно и удивлён, что ты не стремился на улицу. Ах, и да, где же мои манеры! Привет, привет, Айк.
Личность, называемая Кукловодом, слегка наклоняет голову в бок и машет рукой, а Айк…
На это хмурится и недовольно фыркает, скрещивая руки на груди и прижимая их к себе, даже уже больше с целью просто согреться, нежели от недовольства. Хоть оно и тут было не последним.
– Кх-кх, уж кто-бы…говорил, кх-кх, мистер “курю курю, лёгкие убить” - он тихонько прокашливается в руку и вдохнув свежего воздуха, тут же задаёт вопрос. - Чего ты хотел, Кукловод?
Прямо спрашивает Айк без какого-либо приветствия, слегка отводя взгляд в сторону, лишь бы не смотреть в пронизывающие насквозь глаза, которые, признать честно, в последнее время часто манили.
Один чёрный, словно Бездна, в которую стоит заглянуть, и она тебя заберёт в вечный, непроглядный мрак. Хотя, в случае уж человека напротив – в нити, столь прочные и липкие, что из них вырваться кажется невозможным.
И второй – белый, словно окружающий их снег, само явление чистоты и невинности, чего об их обладателе можно было бы сказать лишь в одном случае. Ну ладно, паре случаев и то, не полностью.
Лицо Кукловода несколько переменяется, выражаю уже лёгкое недоумение, от чего Айк даже задумывается, а не забыл ли он чего…
– Будет тебе, мы же уже за пределами этой коробки с названием “школа”, от чего можно было бы меня и Юларом называть, а не этим прозвищем. – тот скрещивает пальцы и начинает их медленно перебирать. – А во-вторых, ты меня сам звал, не уж то забыл? Вроде хотел какой-то “артефакт” передать.
Ах, точно. Он уже и успел забыть из-за всей этой суеты с гонкой за школьной программой…
– Я…
Айк хотел было сказать, что он не только забыл об этом, но и о вещи, которую хотел передать, но его опережает сам Кукловод.
– Я уже понял, что ты забыл и вещь, которую хотел передать. – из Юлара вырывается печально усталый вздох. - Эх, ну что ж с тобой дееееееелать? Я ведь на морозе стоял и дожидался…
Специально растягивая вопрос в начале, лицо Кукловода изменяется в более напряженной, от части жуткой, улыбке, от чего Айк даже вздрагивает, заглядывая в чужие глаз и замечая всё-таки странный огонёк, который, на первый взгляд, не предвещал чего-то хорошего.
Ему не то, чтобы было страшно, а просто…
Беспокойно. Именно беспокойно.
Шаг, Юлар склоняется над юношей и вглядывается пару секунд в глаза, будто исследуя всё это оказанное им давление. При том ведь специально склоняется максимально близко к лицу, обжигая своим дыханием слегка потрескавшиеся губы, от чего щёки Айка, непроизвольно, но окрашиваются в ярко-красный цвет.
Наблюдая эту картину, Кукловод довольно ухмыляется, после чего…
Ловким движением обвивает шарф, ловко снятый с него пару секунд назад, вокруг чужой шеи и отходит на пару шагов, пока его улыбка вновь становится более дружелюбной, как было до этого.
Айк пару секунд тупит взгляд, видно, даже не сразу осознав, что произошло, а когда доходит, непонятливо глядит на Кукловода, тихонько выдыхая.
– Что такое? Ожидал чего-то другого? – от Юлара слышится тихий, непродолжительный смех. – Поцелуев я сегодня не раздаю, уж извини, как в прошлый раз не будет. Да и не заслужил, - он вздыхает. - Но, шарфом я поделиться не против, учитывая, как ты дрожишь.
…Ничего не отвечая на это, Айк смиренно утыкается лицом в чужой шарф, благородно вручённый стоящим рядом Кукловодом, на чьём лице так растягивалась дружелюбно-наглая ухмылка. Да уж, видно же, он точно за это что-то дополнительно попросит!...
...Но пока юноше оставалось признать одно - чужой шарф и вправду отлично грел...
– Ты…ведь это специально, да?
Спустя пару секунд следует вопрос от Айка, пока он начинает хлопать глазами, смущено вглядываясь куда-то в сторону. А Кукловод же лишь ухмыляется.
– А ты как думаешь?
“Ух, я думаю, что ты предпочёл бы оставить этот вопрос риторическим”, раздраженно думает Айк, наблюдая за тем, как Кукловод медленно удаляется в сторону автобусной остановки, при этом подзывая того за собой.
Выбора было немного, от чего пришлось следовать, стараясь не отставать.
До остановки они дошли молча, лишь переглядываясь по пути, и при том очень вовремя, ведь несмотря на хлипкость, железная, уже покрывшаяся лёгкой ржавчиной крыша – оказалась неплохим укрытием от усилившегося снегопада.
Стемнело уже настолько, что единственным источником освещения вдоль дороги были только фонарные столбы, да свет из квартир домов, отсвечивающие приятным, даже немного теплым светом, освещая весь этот вальс снежинок в воздухе, словно прожекторы большую сцену.
Красивое зрелище, от которого Айка отвлекает лёгкий толчок в плечо, от чего ему приходится перевести взгляд на протянувшего ему наушник Юлара. Не раздумывая, он плавно выхватывает и вставляет его, ожидая сначала что-то тяжелое, но...
Следует лишь спокойная, гитарная мелодия, без слов и всего лишнего, в определенном ритме.
И так они стоят минут десять, прежде, чем подъезжает автобус, в который они оба, без промедлений проходят, занимая место близко к друг другу.
Кукловод опирается головой на собственную руку, устало и безразлично разглядывая пустующий салон, вскоре, прикрывая глаза, а Айк же глядит в окошко, продолжая увлеченно наблюдать за выступлением снежинок в лучах фонарных столбов.
Мелодия не длится вечно и когда она прекращается, Юлар выходит из своих раздумий, приоткрывая глаза и медленно поворачивая голову в сторону Айка, желая было задать вопрос…
– И всё-таки, какую вещь ты мне хотел пок…-
Но на половине фразы он замолкает, наблюдая, как сидящий с ним юноша, удобно расположив голову на его же плече, уже во всю сопел, слегка морщась от периодически попадающего на лицо света фонарей. Милая картина.
Не видел Юлар прежде Айка столь расслабленным, тем более, в его то присутствии. От чего было возникла мысль того сфотографировать. Но вместо этого, его рука плавно скользит по чужому лицу, касаясь на пути всех возможных веснушек, поднимаясь к волосам, которые он плавно убирает за ухо. Не решаясь пару секунд, тот наклоняется и плавно целует того в край лба, отстраняясь и наблюдая за тем, как Айк тихо фыркает и зажмуривается, прижимаясь к его плечу.
Это вызывает лишь лёгкую улыбку и тихое хихиканье, пока он приобнимает юношу, устремляя взгляд в сторону окна.
Вот тебе и приближение праздника, предвещающий конец одного – и начало чего-то другого. Но, Кукловод за то теперь знал, что проведёт его хотя бы не в одиночестве, а…с кем-то.