когда солнце наполовину утонуло в море, окрасив воду в тёмно-оранжевый переходящий в алый, на пустом пляже появилась одинокая фигура в чёрном плаще и шляпе. медленно бредя вдоль кромки воды, не давая набегающим волнам лизать подошву ботинок, утопающих в песке, накахара перебирал пальцами около сотни небольших листочков для записей. каждый из них — предсмертная записка, написанная его рукой. они накопились за всё то время, что они были знакомы; за все те разы, когда накахара вытаскивал дазая из лап смерти, с которой этот придурок был на короткой ноге; за все те разы, когда он успевал.

остановившись, как только каждая дурацкая записка была перечитана, накахара повернулся лицом к бесконечной водной глади и.

белые листочки, словно лепестки опавшей сакуры, подхваченные ветром, понесло в сторону горизонта. через несколько метров, когда порыв ветра утих, каждый из них встретил свой конец в солёной толще воды.

— теперь ты, наверное, счастлив, придурок. — в голосе накахары не было ни капли злости или раздражения, лишь горечь и молчаливое принятие одного единственного факта: дазай осаму покинул этот мир.

мир, который никогда не был его, или он только так думал.