Капитан остался абсолютно один на поле прошедшего сражения. Внутреннее одиночество, шелестя тихим шагом вдогонку одиночеству внешнему, медленно обступало со всех сторон. Приходившие проститься призраки боевых товарищей растворились, смешавшись с ветром неизбежно наступающих перемен. Микаса, любовно прижимая к груди отрубленную голову Эрена, удалилась в неизвестном направлении. Последним, кого видел Леви, был покидающий поле Фалько: прошедший раститанизацию парень бежал навстречу марлийской девчонке - снайперше. Вдали затихал звонкий голос Армина: Арлерт, оставшись единственным выжившим из всего главного командования, спешил потушить зарождение еще одного конфликта между враждующими сторонами.

Аккерман перевел дух, собираясь с мыслями. Надо было добраться до своих. Вряд ли в такой обстановке кто-то вспомнит именно о нем. Леви огляделся: поле было окутано парами от истончающихся тел титанов - так, что не просматривался горизонт. Кругом лежали кости, валялись кровавые ошметки и брошенное оружие. Сам капитан сидел, привалившись спиной к огромному валуну, такому горячему, что, казалось, еще немного и на коже образуется ожог. Левая нога ныла тяжелой жгучей болью. Возможно, ее, прокушенную во время битвы титаном, еще можно было спасти. Требовалось лишь сделать над собой усилие и, поднявшись, доковылять до людей, способных оказать помощь.

Подобрав валявшийся рядом меч и опираясь на него и о камень, Леви поднялся на ноги. Он стоял, пошатываясь, намереваясь сделать шаг, чтобы понять, насколько еще работоспособна поврежденная нога. Преодолевая боль, у него получилось пройти пару метров, но затем капитан резко остановился, словно внезапно оглушенный. Не поняв, почему замер, Леви оглянулся и окинул взглядом поля боя: куски тел, оружие, кровь, грязь… никого живого, ни единой причины для такой реакции. Не в силах объяснить самому себе, зачем это делает, Аккерман развернулся и, игнорируя раны и слабость, побрел в обратном направлении - туда, где была самая гуща сражения, туда, где еще не до конца исчез скелет Титана-прародителя. Леви ругал себя, осознавая, что делает выходящую за рамки разумного глупость, ведь надо-то к своим: ему требовалась медицинская помощь. Тем не менее, капитан, влекомый невиданной силой, совершал один неуверенный шаг за другим, удаляясь от места, где многие столетия враждовавшие элдийцы и марлийцы стояли на пороге хрупкого мира между их народами.

В бестолковом хождении по полю прошло больше получаса. За Леви никто не пришел: дела у оставшихся в живых были сейчас и поважнее. Возможно, раненых будут искать гораздо позже. Все еще непонятно, зачем и куда он брел и почему был не в силах остановиться, прекратив эту бессмыслицу. Точно так же капитан ощущал себя над телом умирающего Эрвина: смесь страшной мучительной надежды, желание спасти и ощущение неизбежно наваливающегося горя, подступающей беды. В голове гудело, каждое движение отзывалось в ноге болью. Из-за ранения за час Леви преодолел совсем небольшое расстояние. Но, если до этого была уверенность, что прокушенную конечность еще можно спасти, то после такого «забега» стало ясно - полноценным ходоком Аккерман вряд ли останется. Капитан клял себя на чем свет стоит, матерился сквозь зубы, но очередное ругательство внезапно оборвалось на полуслове. Леви перестал дышать, забыл, что тело нуждалось в следующем глотке воздуха, так как именно в этот миг осознал, увидев своими глазами причину всего проделанного с таким трудом пути.