За год Эрен научился сам подниматься с постели, держать спину, сидеть, не заваливаясь на бок, а потом даже вставать на ноги и с большим трудом, но все же, ходить. Десять - пятнадцать шагов под присмотром являлись для него настоящим подвигом.

Эрен сам ел и пил. Все чаще его взгляд обретал осмысленное выражение. Но говорить Йегер так и не начал.

 - Ну, сопляк, спасибо, что хоть в сортир теперь сам, - ворчал Леви, помогая Эрену дойти от кровати до окна и обратно.

Надежды на то, что парень когда-нибудь вернется в свое прежнее, здоровое, состояние не было. С тех пор, как мелкая марлийка снесла с его плеч башку, до сего дня прошло шесть лет. Тело, конечно, восстановилось, но ту силу, какой мог бы обладать здоровый двадцатипятилетний мужчина, Эрен себе не вернул. Хрупкого телосложения, хромающий, ходящий при помощи трости, Леви в свои тридцать семь лет был куда сильнее.

О том, что творилось у Эрена в голове, оставалось только догадываться. Речь к нему не возвращалась. Реальность он порой воспринимал крайне путано, словно забывая, где находится и что происходит вокруг. Терялся в пространстве, не узнавал и пугался находящегося рядом Леви, затравленно озирался, словно ожидая из соседней комнаты нападение врага. По прошествии времени дело усложнилось еще и тем, что Эрен начал предпринимать попытки покончить с собой. Леви понял это не сразу, по первости приняв эти действия за попытку трансформироваться в титана. Несколько раз он заставал Йегера на кухне с ножом, когда тот пытался перерезать вены. Но сил было слишком мало, руки дрожали, поэтому у парня получалось лишь наносить себе глубокие царапины, а не серьезные увечья. Один раз Эрен умудрился подняться по лестнице на чердак. Ему почти удалось вылезти в окно, неудачно выпав из которого, он вполне мог бы свернуть себе шею. Леви все это вовремя пресекал: ловил, перехватывал, отбирал острые предметы. Орал на Йегера как на последнего идиота, словно тот был в состоянии понять причину направленного на него гнева. Эрен не отвечал, молча снося поток брани и подзатыльников. В конечном итоге Леви понял, что это бесполезно: его подопечный, каким бы странным сознанием сейчас ни обладал, явно считал себя заслуживающим не столько побои и ругань, сколько смерть.