Первый раз не в счёт, ты не виновата.

— Всё правда хорошо, Паш, — Руслан с натягом улыбался, — я не сержусь, честное слово.

— Я то знаю, что-то не так, Рус, — Стукалов мягко сжал плечи Герасименко в попытках изобразить что-то наподобие массажа.

В последнее время они много ссорились. И не так картинно, как вы могли представить, без «бурных примирений» и прочей мишуры. Просто два усталых человека пытаются доказать что-то друг другу. Вся сахарная вата влюблённости растаяла за считанные месяцы, оставив только противную липкость на пальцах и розоватый цвет окрашенного сахара.

Паша не понимал куда себя деть. Казалось бы, спектакли и стримы должны занимать кучу времени, так и занимают, но все равно голова забита совсем другим. Мысли, одна хуже другой, о себе, о любви, о партнёре и все неуловимые, неосязаемые, даже понять нельзя что конкретно Стукалову не нравится. Эмоций и чувств не меньше, и все они рвутся наружу, спонтанными подарками или сбитыми костяшками, как повезёт. Закричать бы, громко, выпустить все, что сидит внутри, может так ситуация в голове станет ближе к однозначности.

Руслан забегался. Он буквально захлебывался в работе. Старался конечно выкраивать время для партнёра, но чаще приходилось отменять планы и долго извиняться. Герасименко казалось, что он должен был всему миру и ещё неделю назад, поэтому приходилось догонять то, чего ещё даже в зародыше не было. Пару раз кульминацией ссор были фразы Паши о том, что поговорить с Русланом подольше он сможет только перед его открытым гробом. Герасименко поджимал губы, отводил взгляд, но сам начинал верить в нескончаемость его обязанностей. Верить в то, что он сгорит.

Вот это каждый раз и доказывали. Потом расходились чтобы отдышаться, и это было лучшей частью. Тот самый рассвет после тёмной ночи, спокойный, тихий. Все что было выплеснули раньше, сейчас только приятная пустота в голове. Извинялся первым Руслан, Паша слушал пристально, внимательно, анализировал каждое слово. Потом салютом блестели искры на ресницах Стукалова и этим все было сказано. Герасименко исступленно гладил партнёра по широкой спине, не находя ни слова поддержки. В последнее время Паша плакал чаще, самому знать бы от чего. Может от переизбытка чувств, а может от банального бессилия.

Пустые обоюдные обещания никогда не повторять и учесть все претензии друг друга действовали до первого же разногласия. И это переливание из пустого в порожнее в какой-то момент даже стало комфортным для обоих. Просто они знали что по возвращении домой начнётся то же самое, никаких сюрпризов.

***

— Спи, закрывай глаза, — Стукалов уже реально думал, что прятать на ночь огромную кипу сценариев, нот, документов и ещё черт пойми каких прелестей бюрократии уже не такая плохая идея. Герасименко стоило поспать больше двух часов хотя бы раз в жизни. — Завтра все доделаешь, серьёзно.

— Не успею. Точнее уже не успеваю, — Руслан, ответил, не откладывая листы, при этом отчётливо почувствовав укоризненный взгляд Паши. — Я знаю что я не железный и с таким режимом долго не живут, мне осталось буквально немного.

— Если что я говорил, — Стукалов устало зевнул и повернулся спиной, комкая одеяло, чтобы его можно было приобнять. Привычка, которая не покидает его всю жизнь — обнимать что-нибудь во время сна. Паше даже не хотелось избавляться от этого, так спокойнее спится.

Сны человека с температурой под сорок вряд ли смогли бы сравниться со снами Стукалова. Много всего, все непонятно и быстро. Может это и символизировало беспорядок в голове Паши. Хотя, какие символы можно было найти в мандаринах и падающем солнце. В сонники Стукалов не верил, больно надо забивать голову ещё и этим. Чаще всего сон забывался и жалко не было никогда. Паша просто знал что ничего сюжетного у него в подсознании ночью не творится и вряд ли уже начнёт.

***

Руслан чувствовал некоторую связь между их отношениями и этим гребаным трамваем. Он прихрамывал, шёл по кругу и очень медленно. Ужасно бесил своей скоростью Герасименко, привыкшего к бешеному темпу. Паша, сильно умотавшийся сегодня, тихо сопел на плече, пока Руслан старался не двигаться и не разбудить его.

Они решили взять перерыв, некоторое время пожить отдельно. Снимать квартиру вдвоём, конечно, было дешевле, но бесконечные перепалки просто вынудили сдаться. Паша быстро нашёл себе соседа и чувствовал себя вроде даже неплохо. С репетиций все равно ездили вместе, пару раз украдкой целовались в гримерке и в общем то, казалось, что все приходило в норму. Возвращалось к тому, с чего начиналось.

Руслан все ещё чувствовал творческую неполноценность, потерю, черт его дери, вдохновения, а за ним и работоспособности. Эдакая профессиональная смерть. Найти бы виновного, да нет таких. Хоть по вене пускай, вдруг запрещённые вещества ещё на некоторое время продлят творческую карьеру. Пустоту не заполнял даже Стукалов, хотя Герасименко все ещё чувствовал к нему привязанность. Зрела одна очень нехорошая идея, доводящая Руслана до зубного скрипа, но почему-то именно она казалась самой правильной. Не любил он так и не считал что имеет права поступать таким образом с Пашей.

— Эй, — Руслан осторожно потряс Пашу за плечо, — Паш, просыпайся, твоя остановка следующая.

— А? — сонно отозвался Стукалов, забавно шевелил губами, пытался прийти в себя. — А ты не выходишь?

— Я до конечной, забыл? — Герасименко покачал головой.

— Точно, — Паша хлопнул себя по лбу и закивал, — Ну что, завтра как обычно?

— Нет. И я думаю, не скоро встретимся. — Герасименко протянул руку Стукалову, который ждал что партнёр встанет для объятий, но руку пожал, хоть и с недоумением.

— Рус, ты меня пугаешь, — Признался Паша. В окне замелькали знакомые здания, уже совсем скоро будет остановка.

— Все хорошо, — Руслан отвёл взгляд.

— Только ничего с собой не делай ладно? — Стукалов никогда не подумал бы, что скажет это Герасименко, который ну ни разу не выглядит как человек, способный наложить на себя руки.

Руслан не ответил. Паша так и не дождался, выскользнул в двери, оставляя Герасименко одного. Руслан может и не хочет чего-то с собой делать, физически точно нет. А внутри уже и так ни капли живого не осталось.

Лучше не мешай я сегодня умираю.